Но они тоже служат злу. Часть первая. Дочь демона

Потому она воспользовалась старым, ведущим Наверх лазом, о котором теперь знали только немногие. Тесный каменный тоннель вел к солнцу и небу, подобно червоточине пронизывал горизонты и заканчивался ливневым стоком у разбитой асфальтовой дороги.

Охотница выбралась наружу, щурясь от непривычно яркого света. Порыв ветра принес ей тысячи сбивающих с толку запахов. В поле пахло травами, мышами и зайцами, с пригорка – хлевом и печеным хлебом, из-за рощи доносился запах человеческого жилья. У самого лаза отчетливо разило чужаком; черная свалявшаяся шерсть отмечала место, где он лежал, но дальше, у дороги и в поле, следы были смыты дождями. Браконьер был здесь давно и ушел вниз, воспользовавшись тропой охотников.

Стая ворон тяжело поднялась в воздух. Хрипло перекрикиваясь меж собой, птицы описали дугу, скрываясь за рощей. Гончая проводила их настороженным взглядом. Дон Бунэ безо всякой жалости сворачивал шеи этим птицам, разведчикам лорда Марбаса6, если они попадались ему под руку. Они наверняка заприметили что-то важное. Укрываясь в высокой траве и кустах, охотница двинулась вслед за ними.

17

Легкая прогулка, говорил Баил своим детям, славная охота, убеждал он, зовя их с собой. И вот четверо единокровных братьев разгуливали по чужим владениям. Мелкая пыль сыпалась с потолка, паутинка в углу трепетала от сквозняка, а им все казалось, что они слышат приближение хозяина этого охотничьего угодья. И оттого ступали они как можно тише, чтоб не обнаружить себя. Поиски затягивались, раненая ведьма словно провалилась сквозь девять горизонтов – все следы были старыми.

Как ни принюхивался Баил, нового следа не было. Он уничтожил часть ее души, и она уж точно не могла бы далеко уйти – слепая, искалеченная. Сбитый с толку, он все ломал голову над этой загадкой, размышляя, кто бы мог помочь ей.

Вот уже час сыновья бесцельно петляли по Приюту и примыкающим постройкам во дворе, пытаясь отыскать пропавшую девочку. И Баилу нечего было сказать своим детям, нечем было вознаградить их страх.

Чуткий слух Баила уловил шаг охотника – он был где-то неподалеку. Ужас ручейком расплавленного золота скользнул по спине, заметались в испуге мысли. Охотник шел к Приюту, это было совершенно ясно. Он не торопился. Может быть, им двигало не более чем простое любопытство – но уже совсем скоро он будет здесь.

– Это похоже на ловушку! – Сквозь зубы произнес Сибро́к, старший брат.

– Верно подмечено, – вторил ему Ба́нгу, средний.

– Тебя обманули, отец! – согласно кивнули Ра́дзу и Гиа́тэ.

Все четверо собрались в холле, переглянулись и спросили в один голос:

– Уходим?!

Баил тронул пальцами свои шрамы и усмехнулся: если бы его сыновья знали, в какой они опасности, то бежали бы без оглядки.

– Сожгите здесь всё. Сожгите и убирайтесь.

– Будет исполнено, – склонил голову Сиброк, подавая знак братьям следовать за ним.

Они разошлись, и торопливыми были их шаги, осторожными – взгляды. Каждый боялся обернувшись увидеть охотника. И только Баил все мешкал, не желая отказываться от своей цели. Как и всякий демон, он не мог оставить раненую жертву, чья кровь дразнила и манила его.

Жалкие людишки все еще искали Змену, но Баилу не было больше дела до их суеты. Совсем скоро у них будут новые заботы – со стороны прачечной уже поднимался дым. В зверином облике проще отыскать след, и Баил сделался зверем. Бросая недовольные взгляды на небо, где вот-вот грозило появиться солнце, Баил шел упругим кошачьим шагом по двору, втягивая воздух, он искал знакомый дразнящий запах. У самых ворот, у сторожки, он остановился, дрожа от злости и нетерпения: наконец-то его пропажа отыскалась.

18

Забившись вдвоем под старое крыльцо и укрывшись ветхой холстиной, которой в дождливое время застилали поленья, они лежали, прижавшись друг другу – тихонько, как мышата, – пока поиски в Приюте продолжались. Над головами нервно стучали каблуки, легко шлепали детские сандалии, шаркали изношенные сапоги сторожа, а они лежали и беззвучно смеялись – как близка их пропажа! Искали только Змену, до Таврика и дела никому не было. Он никогда никому не был нужен. Песчинка в пустыне чужих забот, один из брошенных, оставленных, позабытых – он молчал все время, что был в Приюте, пока Змену не заговорила с ним. Он не тянулся к солнцу, не смотрел в небо, не играл с другими детьми… Нет, раньше он не знал радости. Его звали – и он покорно шел, ему приказывали – и он подчинялся, а оставляли в покое – так садился на корточки, обхватывал колени руками и сидел, раскачиваясь из стороны в сторону. Казалось, он может так проводить целые часы, ничем не интересуясь и устремив пустой взгляд в одну точку. И только знакомство со Змену все переменило.

И вот теперь они лежали под серыми досками, и песок со ступеней сыпался на их головы и руки. Голоса постепенно затихли, поиски переместились в дом. Во дворе все смолкло, было слышно, как возятся жуки в щелях фундамента, как трепещут листья на ветру. Змену высунула голову из укрытия – никого. Они выбрались из-под лестницы, бросили холстину внутрь и побежали к кустам, где прятаться, как им казалось, было удобнее всего.

Для Таврика все это было большой игрой: их искали – они прятались. До зарослей – бегом вдоль ограды, до самой сторожевой будки – ползком. Замерли, прислушиваясь: тишина, внутри – никого.

– Вот, он здесь, – махнула рукой Змену. Под навесом на цепи сидел рыжий щенок. Увидев Змену, он завилял хвостом, заскулил, рванувшись навстречу своей хозяйке, все норовил облизать лицо, пока детские слабые пальцы отстегивали ошейник – Кроха прекрасно обходился и без него.

– Змену! – звонко вскрикнул Таврик, указывая на странную фигуру с размытыми очертаниями, приближающуюся к ним широкими прыжками. Через мгновение стали различимы черная густая шерсть, свирепый звериный оскал и злые зелено-желтые глаза.

Змену узнала этого зверя и закричала страшно и отчаянно, но яростный рев заглушил ее крик. Следующим прыжком зверь оказался так близко, что его горячее дыхание коснулось лба Змену, а когти полоснули подол, обратив платье в лохмотья. Змену зажмурилась, но ничего плохого с ней не произошло. Рык зверя сменился пронзительным визгом – в загривок ему вцепился огромный рыжий пес, взявшийся неведомо откуда. Черный зверь вывернулся, роняя окровавленные клочья шерсти, метнулся в сторону обманным движением. Он снова пытался зацепить Змену, но пес сшиб его грудью, наваливаясь всем телом и придавливая к земле.

Таврик потянул Змену за рукав, увлекая ее за собой.

– Бежим скорее! – крикнул он оцепеневшей подруге.

Прижимая к себе щенка, Змену протиснулась в приоткрытые ворота вслед за Тавриком. Знакомый приютский двор остался позади.

19

Когда Баил нападал в первый раз, он бил наверняка. В день охоты на Змену он использовал старинную пылевую ловушку. Острая пыль подобна воде, падающей вниз, и любую душу, что увязнет в ней, непременно затянет за горизонт. Баил не собирался возвращаться, он был уверен, что ловушка сработает как надо, но план не удался. Больше ловушек у него не осталось, и взять их было неоткуда. Тогда Баил призвал своих сыновей, надеясь, что впятером они отыщут дитя Мотави.

Баил был нелюбимым сыном, с рождения слабым и хилым. Его мать перекидывалась пятнистой кошкой и, лежа в его колыбели, мурлыкала для своего сына бессловесные тихие песни. От нее Баил унаследовал способность, изменяя свой облик, обращаться в кота. Когда же Отец узнал, что его младший сын инкуб7, он выгнал свою семнадцатую жену и отвратил свою милость от Баила. Дальше была только нескончаемая опала, ведь для наследника сила – единственный аргумент, а Баил всего лишь слабосильный инкуб. Ни у кого не нашлось для него ни жалости, ни любви, ни сострадания – таков уж нрав рожденных под землей. Оттого-то он боролся так отчаянно, желая выцарапать хоть маленькую толику уважения к себе, но сколько бы он не старался, все труды были бесплодными.

Баил старался быть полезным Отцу – сначала из чувства привязанности и верности, а затем лишь ради собственной выгоды. У инкуба было много работы – той, которую не поручишь никому другому, только незаметному и слабому, такому как Баил. Он добывал тайные сведения, шпионил за своими братьями и отыскивал новых жен для Отца. Время шло, но ничего не менялось. Баил не облачался в меха и бархат королевских мантий, не собирал своего двора, не носил никакого оружия. Никто не подбирал ему партию, не звал и общества его не искал. Братья насмехались над ним и гнали прочь, а сестры брезгливо поводили плечами, стоило ему оказаться рядом. И на Великой Охоте8 ему, изгою королевской семьи, не было места.

Оттого Баил охотился тайно, рискуя быть пойманным, уповая лишь на свою удачу и хитрость. Но в день, когда Баил напал на Змену впервые, ему не повезло. При виде беззащитной ведьмы Баил поддался азарту, позабыв об опасностях. И в тот миг, когда он уже смаковал свою победу, охотница из своры дона Бунэ вырвала ведьму из его когтей.

Едва Баил выскользнул из захвата охотницы, он бросился в сторону ведьмы, надеясь достать ее. Одной секунды ему хватило бы, чтобы располосовать ей горло и сбежать – прочь, подальше от охотницы. Но гончая дона Бунэ навалилась всем весом, придавив его к земле. Ее челюсти клацнули над ухом. Баил вскрикнул от боли и страха, рванулся вбок, затем дернулся, пытаясь сменить облик и стряхнуть с себя охотницу. Трюк почти сработал – гончая замерла в недоумении, а Баил успел сделать несколько шагов, когда охотница догнала его, ударила лапой и вцепилась в плечо, прокусив его насквозь. Черная ткань костюма промокла от крови. В запредельном усилии Баил скользнул в форму кота и наотмашь ударил охотницу. Гончая невольно разжала челюсти, обескураженная повторным превращением, и Баил бросился наутек.

Испуганный черный кот одним прыжком взлетел на ливневый скат навеса, оттуда перебрался на крышу сторожки, перекинулся, теряя последние силы, и рухнул там в изнеможении.

Охотница, рыча, обошла сторожку, ища способ достать Баила.

Скорчившись в луже собственной крови, Баил завыл в голос, оплакивая свою неудачу. Братья правы, что считают его никчемным инкубом: даже справиться с псиной из своры дона Бунэ ему не по силам.

А двое детей, взявшись за руки, уходили прочь от Приюта по Старой тропе9, ведущей на горизонты.

20

Приют остался далеко позади, но страх никак не хотел проходить. До сего дня Змену считала свою слепоту результатом несчастного случая, а черного зверя – обычным котом, которого она толком и не разглядела в пыли. Но теперь сомнений не было: неведомый враг в зверином обличье преследовал ее и хотел убить. Разодранный подол платья был тому доказательством.

Дети пересекли поле, поднялись на пригорок и остановились в тени деревьев, чтобы оглядеться. Никто не гнался за ними, никаких теней и собак видно не было. Уже по-осеннему шумели над головой осиновые кроны, ветер перекатывал зеленые волны травы, солнце проглядывало из-за туч. На ветку разросшегося боярышника сел ворон. Его черные глаза-бусины внимательно следили за детьми.

– Змену, – позвал Таврик. – Змену, что это было?

Девочка пожала плечами, опуская Кроху на землю.

– Я не знаю. Я уже видела этого зверя. Полторы недели назад, когда пропала моя кукла и я… – Змену осеклась.

– Мне страшно. Что нам теперь делать, Змену? – Таврик вцепился в плечо подруги обеими руками, невольно ища ее заступничества и защиты.

– Успокойся, Таврик, – как можно мягче и ласковее произнесла Змену, шутливо растрепав ему волосы. – Смотри, здесь тихо и никого нет. Мы в безопасности, все хорошо.

– Мы вернемся в Приют?

Змену покачала головой. Одна мысль о Приюте вызывала страх и тоску. Наставница наверняка занята придумыванием очередного наказания для Змену за ее побег, а где-то рядом бродит страшный враг – худший кошмар наяву.

– Таврик, кажется, отсюда недалеко до церкви и дома пастора. Может быть, если ему все рассказать, он сможет нам помочь?

– Давай! – Таврик закивал и добавил: – В доме пастора нас всегда угощали печеньем. Я такой голодный, что, наверное, съел бы целую банку печенья!

– И я, – вздохнула Змену.

Дети двинулись в сторону сельской церкви, обходя стороной знакомые им дороги. Змену рассчитывала добраться до места за час и не больше, но когда солнце стало клониться к закату, дети поняли, что сбились с пути.

– Давай поднимемся на этот холм, – Змену махнула рукой в сторону высокой громады, поросшей елями и дубами. – Осмотримся, куда это мы забрели.

К вечеру солнце сделалось золотым, вытянуло черные тени деревьев, расцветив алым их листья и стволы, и даже у ворон, рассевшихся по ветвям, оперение раскрасилось закатными отблесками. Змену прикрыла глаза ладонью, от яркого света перед глазами плясали разноцветные пятна.

Кроха рычал, поглядывая на слетевшихся птиц, а те лишь дразнили его, разевая клювы и топорща перья. Змену пришлось взять его на руки, хотя силы ее были на исходе.

Близ холма отыскалась тропка, и дети, обрадованные, поспешили выйти на нее. Змену приободрилась – идти стало легче, даже Таврик прекратил хныкать. Однако тропа повела их вниз, густые заросли волчьей ягоды и терновника обступили детей зеленой стеной. Все проблески света исчезли, и подступившие сумерки пробудили неясную тревогу.

– Змену! – Таврик остановился в изнеможении. Ему было не по себе от этого места. – Я совсем устал. Давай вернемся, а? – жалобно попросил мальчик.

– Обратно? Так еще дольше идти! Давай посмотрим, куда ведет эта дорога. Она чистая и ухоженная, а раз так, мы скоро найдем чье-нибудь жилье и попросим ночлега. – Змену взяла его за руку и улыбнулась самой беззаботной улыбкой, которую только смогла изобразить.

Через сотню шагов тропа превратилась в разбитую дорогу, вымощенную плоским камнем. Сделалось сухо и пыльно, на обочине ни травинки, даже кусты растеряли все листья и стояли иссохшими метелками. Чувство направления подвело Змену, теперь она не могла даже примерно сказать, в какой стороне находится Приют. Непреходящие сумерки сбивали с толку, и во всем, что их окружало, Змену чудилось нечто пугающе-знакомое. Ее беспокойство передавалось Крохе, он ворчал и жался к ногам Змену.

Дорога чуть изогнулась и уперлась в руины неимоверно древних построек, в которых угадывался разрушенный замок. От крепостной стены осталась только поросшая мхом полоса, въездная арка ворот да изрядно просевшая квадратная башня.

Во дворе не нашлось ни указателей для путников, ни предупредительных табличек, ни вывесок. В башне были целы лишь дверной проем и стены, за стеной виднелась все та же дорога.

– Ты прав, Таврик, здесь ничего нет, – огорченно пожала плечами Змену. – Идем назад. Поищем другую дорогу.

– Змену, уже так поздно. – Таврик готов был заплакать от усталости и голода. – Давай отдохнем.

Противное воронье карканье нарушило покой руин. Огромные черные птицы расселись на стене – точно зрители, они старались занять местечко получше, ссорясь и щипля друг друга за перья. Одна ворона опустилась на камень рядом с детьми, но Кроха спугнул птицу.

– Какое злое место, – устало произнесла Змену, высматривая подходящий уголок для привала. Истонченной тростинкой нависла арка, угрожая обрушиться в любую секунду, каменный провал в просевшую башню казался логовом страшного зверя.

– Змену, – шепотом позвал Таврик. – Мне кажется, за нами кто-то идет, – он озирался, больше оглядываясь назад, пожимал плечами и встряхивал головой, пытаясь отогнать неясную тревогу.

Змену прислушалась, холодея от страха. Она ждала, что из-за кустов вот-вот выскочит черный зверь, но на дороге было тихо. Она уже собиралась успокоить Таврика, как вдруг услышала тихий, но явственный звук. Дети вздрогнули и, разом повернув головы, увидели своих преследователей.

– Таврик, – упавшим голосом позвала Змену. – Дай руку!

К ним приближались четверо незнакомцев. Их размытые в сумерках силуэты казались черными и зловещими.

                                               * * *

Пропахшие дымом и копотью сыновья Баила шли старой тропой, изредка оглядываясь, прислушиваясь, нет ли за ними погони. Позади остались полыхающие стены Приюта, безумные крики женщин, вой пожарных сирен, а теперь они слышали лишь эхо своих шагов и тяжкое дыхание друг друга.

Внезапно Сиброк, что шел впереди, остановился, призывно вскинул руку и принюхался. Он жадно и глубоко втягивал воздух, а затем на его лице появился злорадный оскал:

– Пахнет как в Приюте, – сообщил он своим братьям. – Должно быть, это след той ведьмы, которую искал наш отец. Представьте, как он вознаградит нас, когда мы принесем ему желаемое.

– А вдруг это западня, брат? – Бангу изобразил сомнение на лице. Ему хватило страха, что он натерпелся в Приюте, чуя приближение охотницы.

– Мы будем осторожны! – пообещал ему Сиброк. Двое младших братьев переглянулись и согласно кивнули. Им хотелось хоть чем-то выделиться перед Баилом, и опасения Бангу они не разделяли.

Старая тропа поднялась на холм, вильнула меж деревьев и пошла вниз, к старинным руинам сторожевой крепости. А у искривленного арочного прохода вдалеке, у разрушенных врат, замерли в ужасе две крошечных детских фигурки. Тогда братья ускорили шаг, и на их лицах заиграли жуткие улыбки, точно звериные оскалы.

Багрянокровые10 братья сейчас больше чем когда-либо походили на своего отца. В явной тени горизонтов их человеческие черты смазались, еще явственней обнажив все уродство увечных душ.

Радзу, сильнейший из них, ринулся вперед, одним махом преодолев расстояние, отделявшее их от беглецов, и сбил детей с ног. Они были словно пушинки, когда он схватил их за шеи, поднимая в воздух.

– Отец будет нами доволен, – рыкнул он, похваляясь добычей перед братьями. – Он просил одну душу, а мы приведем ему две!

– Отцу не обязательно знать про вторую душу, – вдумчиво протянул Гиатэ.

– Точно! – поддержал его Радзу. – Давайте кинем жребий, кому достанется…

– Это добыча отца! – рыкнул раздраженно Сиброк. Как самый старший, он привык, что подачки Баила чаще достаются ему. И его злила мысль, что младшие братья хоть в чем-то его обойдут.

– К чему ссоры, братья? – примирительно произнес Бангу. – Сперва мы выберемся отсюда, а уже затем будем делить добычу и награду…

– Эй, а это что? – удивленно воскликнул Сиброк, указывая на рыжего щенка, вцепившегося что есть силы в ботинок Радзу.

– Проклятье Бездны! – Радзу беззлобно пнул щенка, тот высоко подлетел в воздухе и шмякнулся на дорогу с жалобным визгом.

– Кроха, – с отчаянием воскликнула девочка, дернувшись в могучей руке Радзу.

– Глядите, он ей дорог, давайте размозжим ему голову! – Гиатэ занес было ногу над щенком.

– Стой! – крикнул Бангу, останавливая брата. Каждый из сыновей Баила был по-своему одарен. Радзу унаследовал силу демона, Сиброк – обоняние, Гиатэ – слух, ну а Бангу – его изворотливый ум. И потому все прочие братья слушались его, признавая его превосходство.

– Ну что еще, Бангу? – Гиатэ недовольно замер. – Ты портишь все веселье!

– В самом деле, что тебе до ее слез? Она поплачет, мы посмеемся! – встрял Сиброк.

– Откройте глаза шире! – Бангу сжал кулаки, раздражаясь непонятливости братьев. – Это щенок охотницы!

– Тогда тем более нужно убить его!

– А зачем по-вашему в приют наведалась гончая дона Бунэ? За ними ли? – Бангу взмахнул рукой в сторону детей.

– Что ты хочешь сказать, брат? – Радзу перехватил детей поудобнее, отчего те вскрикнули.

– Посмотри, где ты стоишь! На старой нисходящей тропе – еще шаг, и ты уйдешь за горизонт! Такие тропы не для смертных! И вспомните – что сказал отец? Девочка – ведьма! Наверняка это она приманила щенка, а за щенком явилась охотница. И мне совсем не нравится, что это случилось в тот же день, когда за девчонкой пришли мы!

– Мы спаслись, ушли невредимыми, а теперь еще и ведьму поймали! – Сиброк попытался успокоить Бангу – его волосы встали дыбом, как шерсть на загривке испуганного кота. – Чего тебе еще нужно? Все ведь хорошо, брат.

– Ничто так не усыпляет бдительность, как победа. Очнитесь же! Что если охотница идет по ее следу? В таком случае это всего лишь вопрос времени, когда она нагонит нас. И клянусь Бездной, братья, я совсем не хочу испытать на себе ярость этой твари, когда той захочется отомстить за свое отродье!

– И что ты предлагаешь?

– Возьмем с собой, на горизонт. – Бангу поднял щенка, который был до того маленьким, что целиком помещался на его ладони.

– Охотница и там нас нагонит, – с сомнением произнес Гиатэ.

– Мы пойдем через владения лорда Марбаса! Там гончая не станет нападать. Не посмеет! А если же посмеет, мы найдем, чем откупиться. – Бангу встряхнул щенка.

                                               * * *

Голова Змену моталась из стороны в сторону в такт шагам коня. Ее вез Радзу, перекинув через седло и чуть придерживая за пояс. Гиатэ точно так же держал Таврика – братья так и не сумели решить, кому из них он достанется, и несли его в дар Баилу. Бангу же ехал последним, сжимая в руке бесчувственного Кроху.

Братья двигались так быстро, насколько могли, стараясь не издавать лишних звуков. Их лошади шли быстрым шагом, беззвучно опуская копыта в дорожную пыль. Лорд Марбас был грозным демоном, и его слуги могли потягаться в силе с багрянокровыми детьми Баила. Неожиданность – вот единственное преимущество, на которое надеялся Бангу, отважившись на рисковый переход. Лорд Марбас их не ждал, а значит встреча с его слугами могла быть лишь случайной.

Змену очнулась от сильного толчка – конь Радзу споткнулся, чуть не сбросив седока и его ношу вниз.

– Проклятье Бездны! – громко выругался Радзу, ударив коня плетью. – Хромая кляча!

– Тихо ты! – одернул брата Бангу. – Не можешь дорогу разглядеть? Давай тише, арка совсем рядом! Уйдем на третий горизонт, а там через станцию поднимемся Наверх!

Змену осторожно подняла голову, осматриваясь. Пейзаж вокруг был безжизненным: всюду мелькали серые пыльные холмы с чахлыми поникшими кустами-колючками и искривленными иссохшими деревьями без единого листочка.

Оглушенная и испуганная Змену смутно помнила путешествие. Помнила, как их похитители миновали руины и вошли в разрушенную башню, как отыскали в ней винтовую лестницу и спускались вниз, казалось, вечность. Как наконец вышли наружу и отыскали своих привязанных черных коней, и как она пыталась сбежать, когда ее подсаживали в седло. В ярости Радзу сдавил ей горло с такой силой, что она потеряла сознание. А все слабые попытки Таврика выбраться закончились еще в самом начале – у Гиатэ была тяжелая рука.

Воздух сделался холодным. На обочине дороги появились деревья: их мертвые безжизненные стволы словно боролись, обхватив друг друга черным ветвями. И на тех ветвях сидели вороны. Змену посмотрела назад и увидела огромную собаку, что шла за ними, держась на значительном расстоянии. Ее шерсть была рыжей, совсем как у Крохи, а от тяжелых лап в воздух поднимались облачка пыли. Собака явно шла за ними, медленно сокращая расстояние. Она глубоко втягивала воздух, – не то запыхалась после долгой погони, не то принюхивалась к чему-то.

Внезапно копыта коней загрохотали по каменным плитам, тяжелое пугающее эхо умножило звуки, казалось, будто целая кавалькада ехала по дороге. Впереди высилась арка с сильно поврежденным каменным остовом.

То, что произошло дальше, заняло считанные секунды. Вороны, недвижно сидевшие на ветвях, сорвались со своих мест и набросились на всадников. Своими крыльями они задевали их головы, стремясь расцарапать лица и руки. Жалобно и пронзительно взвизгнула лошадь Бангу – один из воронов выклевал ей глаз. Братья пытались усидеть в седлах и защитить свои лица. Радзу бешено рычал, размахивая плетью, но вороны были ловчее его.

Рыжая гончая разом потеряла все свое спокойствие – она бросилась к всадникам Быстрая и стремительная, она все же была слишком далеко.

Змену вскрикнула от боли – плеть Радзу обожгла ей руку. Он пытался совладать с обезумевшей лошадью, направить ее в арочный пролет. Но у самой колонны испуганный конь сбросил и седока, и Змену.

Братья выкрикивали проклятья, отмахиваясь от взбесившихся птиц. Бангу изловчился и схватил неосторожную ворону за крыло, и ей на помощь тотчас же устремились ее сородичи. Бангу поднял свободную руку, закрывая глаза, для этого ему пришлось отпустить Кроху. Взвизгнув, щенок упал и ударился о камни, а Змену перекатилась через голову, уклоняясь от копыт мятущихся коней, накрыла его собой.

Пока вороны терзали и клевали всадников и коней, незадачливых похитителей настигла рыжая гончая. Она набросилась на Радзу и сомкнула челюсти на его шее, отчего тот вскрикнул страшно и громко. Сиброк и Гиатэ кинулись ему на помощь, оставив наконец своих перепуганных коней.

Змену оторвалась от земли. Таврик был совсем рядом – закрывая глаза руками, он кричал от страха. Одной рукой Змену схватила Кроху, другой дотянулась до ладони Таврика.