скачать книгу бесплатно
Через десять минут гроб Басиат был поднят и вскрыт. Нимма склонилась над телом, разглядывая знакомые черты.
– Как отвратительна человеческая старость. Я помню ее совсем другой. Сильной. – Нимма распустила траурную ленту на запястьях покойницы. – Красивой. Кворди сходил по ней с ума, каждый день дарил золотые украшения, а она все брала их и смеялась. И где теперь эта страсть?
– Багрянокровые быстро сгорают, – заметил Баил.
– Зато горят ярче яркого. – Нимма взмахнула рукой, приказывая перенести Басиат в стальной контейнер. – Вот и все.
– А что делать мне? Мотави последняя. Я должен стеречь и ее?
Нимма покачала головой, а затем сказала:
– Отец тобой доволен.
– Ну надо же! – издевательски осклабился Баил, нарочито проводя пальцами по трем белесым полоскам, пересекающим бровь и лоб.
– Ты получил по заслугам, не забывайся! – нахмурилась Нимма. Баил закрыл глаза, утихомиривая свою ярость. – Мотави последняя в роду, так что у тебя больше нет причин для мести.
При этих словах Баил негодующе фыркнул. Глаза его вспыхнули желтым огнем, зрачки сузились в щелочки, кошачье зрение потеряло цвет – впрочем, в тумане все и так выглядело черно-белым. Но он совладал с собой, удержавшись в человеческом обличье.
– Что приказывает Отец? – сквозь зубы проговорил Баил, меняя тему разговора.
– Тебе понравится, братец, – Нимма ухмыльнулась. – Пойдем, мне нужно кое-что тебе передать.
До самой стоянки они шли молча. Баил перебирал в памяти свои мелкие прегрешения, пытаясь понять, смеется над ним демоница или нет. Остановившись у своего минивэна, Нимма жестом пригласила брата внутрь. Тот неохотно повиновался, опасаясь западни и насмешек.
– Отец решил, что ты будешь плохим стражем для Мотави, ей назначат другого. Так что ты свободен от своей службы. Еще Отец передает тебе это. – Нимма протянула ему жезл из кости, украшенный резьбой и укрепленный стальными полосами. – В знак признания твоей усердной службы.
Баил не сдержал изумленного возгласа. Осторожно он прикоснулся к жезлу, не веря своему счастью. Тысячу лет он тщетно вымаливал милости у Отца, но получил желаемое лишь совсем отчаявшись.
– Отец меня признаёт? Да?
– Да, он согласен, что его сын все же может считаться демоном. Но не обольщайся. Отец разрешил тебе присоединиться к братьям на Охоте, но он не велел братьям принять тебя. Берегись их, они не посмотрят ни на жезл душ[11 - Жезл душ – символ власти над легионами. Жезл является распространенной формой хранения переправившейся души. Чем больше душ, тем сильнее и больше Легион, тем могущественнее демон, повелевающий им.], ни на родство. Отберут все, что у тебя есть – и будут правы. Лучше тебе не появляться на четвертом горизонте, пока не накопишь достаточно сил.
– Я буду осторожен! – восторженно заверил сестру Баил. Он веками ждал этого, теперь дело за малым – убедить братьев в своей силе. Пусть на это уйдет время, Баил терпелив, он умеет ждать.
– Осторожен? – Нимма с силой вцепилась в его раненое плечо. Вскрикнув от боли, Баил оттолкнул сестру. – Думал, я не замечу, как ты все время отводишь плечо, как бережешь руку? У тебя все манжеты в крови, ты это называешь осторожностью?
Баил поморщился. В воздухе запахло кровью – Нимма растревожила рану.
– Я все еще жив!
– С кем подрался, котик? – Нимма намерено дразнила его, ей нравилось видеть брата покорным и несчастным. Его смирение было сладким, но жезл душ все испортил: Баил вмиг возомнил себя сильным, равным прочим демонам, и теперь его следовало поставить на место.
– Неважно.
– Серьезно потрепали? Дай погляжу! – она притянула брата к себе и принялась стаскивать с него верхнюю одежду.
Баил нехотя подчинился. Нимма была старше его и сильнее, не стоило пренебрегать ее вниманием.
– Определенно это клыки. – Демоница улыбнулась. – Дай угадаю, ты дремал где-нибудь на солнышке, и тут тебя схватил дворовый пес?
– Почти, – скрипнул зубами Баил. Вспоминать об этом было невыносимо. Цель была близка, манила своей беззащитностью, но все пошло прахом, когда охотница загнала его на крышу сторожки. Со стороны – кошка с собакой, всем горизонтам на смех. Везение оказалось фальшивой монетой.
– Надо промыть рану и перевязать ее как следует.
– Я уже сделал все что нужно. А перевязка мне ни к чему.
– Коты зализывают раны, я слышала. А еще слышала, что демоны умирают от тяжких ран. Эта тебя не убьет, но страдать будешь долго. С кем сцепился, Баил? Страж с горизонта? Охотник? Может, ты не знаешь, но за браконьерство убивают.
– Если поймают, – угрюмо буркнул Баил. Беспокойство Ниммы было отчасти приятным, не зря сестру за глаза называли нянькой.
Нимма взяла из аптечки бинты, извлекла из сумки какие-то склянки с мазями и бальзамами. Баил прикрыл глаза, стоически терпя болезненные прикосновения. Все же хорошо, что Отец прислал за телом Басиат именно Нимму. Медаго оскорбилась бы таким поручением, но, не смея возражать Отцу, сорвала бы всю злость на слабосильном инкубе.
– Какие новости при дворе?
– Все по-прежнему, – пожала плечами Нимма, вытирая салфетками выступившую кровь. – Кворди поссорился с Лерайе, теперь они охотятся врозь. Но я думаю, это ненадолго. Лерайе не сможет долго жить вдали от двора – значит, будет искать мира. Лорд Аит[12 - Лорд Аит – демон, Повелитель Легионов. Также известен под именами: Ингеним, Идущий в Тенях. Количество подчиненных легионов не известно.] подался в услужение Отцу.
– Лорд Аит? – Баил поморщился не то от боли, не то от имени демона. – Безземельное перекати-поле?
– Ну не такое уж и безземельное, – Нимма затянула бинт на плече, завязывая узел.
Баил фыркнул:
– У него нет владений ни на одном из девяти горизонтов.
– Зато наверху есть, и много.
– Охоты никакой.
– Он не охотится. Зато хоть какое-то влияние у него есть. А у тебя, Баил, нет никакого. Все, ступай.
Баил повел плечами. Боль потихоньку засыпала, повязка держалась крепко. Он поднес нежную руку Ниммы ко лбу и губам, выражая свою благодарность.
– Свидимся на горизонтах, сестрица.
Баил выбрался из машины, набросил пиджак на плечи. Поднявшийся ветер разогнал туман, но день обещал быть тусклым и пасмурным: тучи стлались по небу от края до края. «Проклятое солнце сегодня не появится», – приободрился Баил.
У выхода с автостоянки он увидел своих сыновей, всех четверых. Судя по их угрюмым лицам, хороших новостей они не принесли.
– Ну? – сурово свел брови Баил, оглядывая своих детей. – С чем пожаловали?
Сиброк, любимец отца, сделал шаг вперед и едва слышно произнес:
– Прости нас, отец, мы подвели тебя.
– Говори уже!
– Мы напали на след ведьмы, шли за ней до самого горизонта, – Сиброк потупил взор.
– Мы схватили ее! Она была у нас в руках! – встрял Радзу.
– И что же случилось? – вкрадчиво поинтересовался Баил, невзначай касаясь своих шрамов на лице. Это уже стало его привычкой: когда Баил сдерживал свою злость, он прикасался к белесым линиям, расчертившим его лоб и бровь.
– Это мой промах, отец, – отважился признать вину Бангу. – Я знал, что за нами идет охотник, знал, но решил идти через горизонты. Мы вышли во владения лорда Марбаса… Мы думали, что охотница дона Бунэ не станет нападать на нас в чужих владениях. Мы шли по сухой реке до путевой арки, и там слуги лорда Марбаса атаковали нас.
– Там были тысячи ворон! – поддакнул Сиброк.
– Никакого спасения, отец!
– И что было дальше? – Баил сложил руки на груди. Его не интересовал ответ, но вид смущенных своих сыновей доставлял ему удовольствие.
– Слуги лорда Марбаса отняли ее у нас.
– Мы едва спаслись.
– Так значит, стая ворон обратила в бегство моих сыновей? – Баил тихонько засмеялся, наслаждаясь смущением багрянокровых.
Злость и боль отступили. Все складывалось как нельзя лучше, удача Баила вновь была с ним. Его сыновья живы – ни псы дона Бунэ, ни вороны лорда Марбаса не навредили им. А что до маленькой ведьмы… Ей не выжить в плену у лорда Марбаса. Так пусть остается в прошлом, со всеми неудачами и огорчениями.
– Баил скоро наполнит жезл душ силой – он даже знает вернейший способ сделать это, не возвращаясь на горизонты. Пока лорд Аит служит Отцу, ему будет не до своих земных владений. Даже если он что-то прознает, то не посмеет поднять руку на сына своего господина.
Баил вдохнул полной грудью, и воздух показался ему пьяняще сладким, планы кружили голову. Впереди только победы и слава.
22
Змену открыла глаза. Вокруг было темно, но темнота была густой как туман и багровой, и в ней можно было что-то разглядеть. Потолка видно не было. Если это и был лаз, то очень глубокий. В ладонь уткнулась собачья мордочка: Кроха был с ней рядом – живой, теплый.
– Куда это мы провалились? – спросила она Таврика. Голос ее дрожал, ужасно хотелось заплакать. Таврик не успел ей ответить, как кто-то наверху произнес ужасно скрипучим голосом:
– Поглядим, что тут на этот раз…
Свежий воздух ворвался в тесную ловушку – над головами вскрылся серый квадрат будто затянутого облаками неба. Сверху на них глядел совершенно невообразимых размеров человек престранного вида. Его огромная соломенная шляпа закрывала лоб, скрывая в тени мелкие блестящие глазки. Длинные заостренные уши торчали сквозь прорезанные дырки в шляпе и были покрыты редкими седыми волосами, наводя мысль о кроличьих ушах. Толстые губы растянулись на все лицо в безобразной ухмылке, открывая полубеззубый рот. Но самым отвратительным в этом человеке – да и был ли это человек? – были не редкие гнилые зубы и не дурная, вся в пятнах кожа, а его взгляд – склизкий, пугающий и омерзительный. Он торопливо облизнулся и схватил Таврика за шиворот, доставая его из ловушки. Таврик беспомощно повис в его огромной руке и только загородил лицо ладонью от этого невыносимо жуткого взгляда.
– Какой сладкий. Молоденький и вкусный!
Змену чуть не стошнило от смрадного запаха, исходившего от этого великана. Она вжалась в самый угол ловушки в ожидании неминуемой беды, но великан опустил Таврика обратно и закрыл крышку. Звуки стали чуть приглушенными, снаружи зашуршало, стены вздрогнули, и ловушку порядочно тряхнуло. По пересекающимся полосам тусклого света и прутьям, сквозь которые просвечивали очертания дороги и деревьев, Змену поняла, что они находятся в большом коробе.
– Мне просто снится кошмарный сон, – шептал Таврик, – и я никак не могу проснуться. – Он лежал на полу и зажимал рукам уши. Корзину плавно раскачивало из стороны в сторону – их куда-то несли.
Кроха глухо рычал и царапал дно когтями. Змену прижалась к Таврику, от отчаяния и страха все мысли исчезли, в реальность происходящего верилось с трудом. Таврик прав, это лишь сон. Черный зверь, побег из Приюта, уродливый великан – это всё сказки, мучительный кошмар, от которого вот-вот очнешься, и все сделается хорошо.
Великан нес плетеную клетку на спине, но она была слишком крупна для него, и он сильно пригибался к земле, чтоб сохранить равновесие. В этом были виноваты слишком длинные конечности, тонкие, несоразмерные телу ноги и руки – угловатые и жилистые, как у гигантского паука. Хотя рост его был не таким уж и выдающимся, для детей он был огромным и ужасающе страшным. Он что-то мурлыкал себе под нос, совершенно жуткое для слуха детей, и настроение у него было отличное. Одна из ловушек сработала, и ему повезло достать добычу первым. Улахи? был плохим охотником, но вполне удачливым браконьером: он знал, как незаметно подменить капканы, как запутать следы и как прятаться от загонщиков лорда Марбаса. За двух здоровых детей на рынке дадут отличную цену – если он, конечно, не передумает и не оставит их себе – ну или хотя бы мальчика. У него уже давно не было рабов.
Вот уже третью сотню лет, а может и дольше, ведь на горизонтах время считать непросто, Улахи ходил одной и той же дорогой – от могильника лорда Марбаса до далеких топей, где жил он сам. Он был калекой и людоедом, он был болен, почти немощен. Он скрывался от чужих взглядов, изредка выбираясь из своей хижины проверить силки. Вот где-то неподалеку звякнул серебряный колокольчик, и Улахи схватил палку – отгонять бродячих тварей, – надел истершийся меховой жилет и вышел в путь. Такой удачи ему давно не выпадало. Он напевал позабытую мелодию и изредка встряхивал корзину, с удовольствием ощущая ее живую тяжесть. Улахи не видел стремительную тень, что следовала за ним с холма на холм и уже нагоняла его, приближаясь огромными скачками.
Короб ощутимо тряхнуло.
– Пошел прочь! Пошел!.. – услышали пленники приглушенный вскрик великана, затем короб сильно мотнуло в сторону, и дети выставили руки, пытаясь удержаться в головокружительной тряске. Короб грохнулся наземь, перевернулся набок, и плетеная крышка откинулась, выпуская детей наружу.
Великан размахивал своим посохом и отчаянно кричал – прямо перед ним, преградив путь, рычала и скалилась здоровенная рыжая собака. Змену узнала ее и испугалась еще сильнее. Дети схватились за руки и побежали прочь, не разбирая пути. Камни, валуны, пыльные сухие колючки и кусты ломались под ногами, сыпались вниз пыльным потоком, но великану и рыжей гончей не было дела до беглецов. Когда фигура великана исчезла за камнями и его голос стих, дети упали на землю, переводя дух.
– Я не знаю, где мы, но надо отсюда выбираться, – Таврик потирал ссаженные ладони.
Кроме груды серого щебня по обе стороны от дороги и валунов ничего вокруг не было. Ни кустика, ни травинки. Над головами нависла тревожная серая пелена, похожая на низкое облако, готовое вот-вот пролиться страшным дождем, но в воздухе было сухо и пыльно.
Они брели вперед, взявшись за руки. Кроха чуть прихрамывал, но держался бодро. Пережитый ужас отступал, но Змену было совершенно ясно, что их история зашла так далеко, что нельзя ничего предугадать или представить, и ждать стоит лишь новых неприятностей.
Дорога, мощенная плоским камнем, была достаточно ровной. За их спинами бесшумно ступала рыжая охотница, ничем не выдавая себя. Но дети, изнуренные волнениями и страхом, не оглядывались.
Слева зажегся зеленый огонек, и Змену остановилась, опасаясь новых ловушек. Кроха недовольно заворчал, и только Таврик, спотыкаясь и запинаясь, шел вперед. От голода и усталости он с трудом передвигал ноги. Справа зажегся еще один огонек, чуть ярче, а потом еще, и еще. Чем больше Змену глядела на них, тем больше их становилось. Она побежала за Тавриком, а впереди загорались новые зеленые огни – маленькие, тусклые.
– Таврик, мне все это не нравится, слышишь, Таврик! – с тревогой протянула Змену, но он не слышал ее.
Змену вздрогнула – перед ней на дорогу выскочила рыжая гончая, закрывая от огней и не давая пройти.
Таврик все же остановился. Он не видел никаких огоньков. Перед ним стояла белокурая женщина в летнем синем платье. Она изящно откинула волосы назад и протянула руки к Таврику.
– Мама? Это ты? Правда? – просипел Таврик.
Женщина кивнула в ответ и улыбнулась.
– Змену, ты была права! – одурев от радости, вскрикнул Таврик. – Моя мама меня нашла!
Он потянулся к матери, пытаясь ее обнять.
А Змену увидела, как зеленые огоньки обступили их со всех сторон и как Таврик потянулся к самому ближнему. Она крикнула:
– Стой!
Но было поздно.
Откуда-то сверху, с кучи битого камня, метнулась крылатая тень – слишком стремительная, чтобы различить ее очертания, – за ней еще одна. Они кинулись на Таврика, злобно каркая, отгородили его от Змену, закружились темным вихрем, и спустя миг исчезли вместе с мальчиком. А зеленые огоньки погасли, будто порыв ветра в единый миг потушил их пламя. Перед Змену была пустая дорога, ведущая куда-то вверх, валуны и груды камней по обочинам, Кроха да рыжий пес.
23
Дорога поднималась вверх, становясь все круче, пока не уперлась в огромные железные ворота посреди цельного куска скалы. Змену остановилась, раздумывая, как поступить дальше. Никогда прежде она не видела ничего подобного.
Рыжая гончая обошла ее и встала у самых ворот, выжидая. Двери с тягучим скрипом открылись, и собака вошла внутрь. Кроха бесстрашно последовал за ней. Коротко поразмыслив, Змену вздохнула и шагнула вперед.
Ей открылся просторный мощеный двор и красивая высокая аркада, за которой был еще один двор – узкий, с колоннами, неработающим фонтаном и корявым уродливым остовом дерева. Коридор, скрытый за колоннами, был завешен черными полотнищами, трепетавшими от легкого ветра.
Гончая осторожно схватила Кроху зубами за шкирку и понесла вперед. Змену запоздало ринулась за ними во второй двор, но прежде чем она достигла фонтана, мир стремительно потемнел вокруг, и ей остался лишь слух.
Где-то за спиной раздалось цоканье, мерно и гулко железо ударяло о камень, подбираясь все ближе и ближе и остановившись совсем рядом со Змену. Что-то огромное нависло над ней, Змену слышала тяжелое дыхание. В воздухе запахло серой.
– Так-так, у меня гости, – произнес низкий голос.
Что-то заскрипело и глухо ударилось о камни, а затем Змену почувствовала, как на ее плечо легла тяжелая ладонь.
