Умница

Сидя вдвоем в отцовском кабинете, они перебрали, одну за другой, все статьи активов и все доходные статьи, в каждом случае выискивая аргументы за то, чтобы оценить их повыше. Когда Николай Николаевич вечером уходил домой, Нина еще до полуночи корпела над бумагами. Ей было не привыкать упорно работать, но в эту неделю она выложилась как никогда. Она понимала, что нужно спешить – с каждым днем положение ухудшалось.

Для совершения сделки по продаже компании были составлены подробные финансовые отчеты и обоснование цены. У Нины цена получилась гораздо выше той, что Константин назвал при их последнем свидании, хотя и ниже первоначальной.

Через десять дней Нина снова переступила порог офиса «Градстройинвеста».

Константин и его бухгалтер ждали ее в кабинете. Нина рвалась в бой, у нее заранее горели щеки. Она была готова биться за каждое слово в договоре и за каждый рубль в цене.

Усадив ее, Константин принялся читать ее вариант договора. Прочитав очередную страницу, он передавал ее сидящему рядом Ревичу. Все происходило в молчании, только иногда Константин указывал бухгалтеру карандашом на какой-то пункт, а тот кивал. Один раз бухгалтер указал Константину на что-то, и тот кивнул.

Чтение закончилось. Константин помолчал, глядя на Нину, как ей показалось, с каким-то новым выражением.

– Вы проделали впечатляющую работу, Нина Евгеньевна, – произнес он.

Нина ничего не ответила, но эта похвала, помимо ее воли, была ей приятна.

– Не желаете кофе или чаю? – спросил Константин. Было видно, что он колеблется, что-то для себя решает.

– Нет, спасибо, – отказалась Нина. Она была готова к жестокому спору и не хотела терять боевой настрой.

– Ну что ж, тогда давайте решать, – произнес Константин. – Еще раз скажу, что вы проделали большую работу. Ваша позиция понятна. Теперь я изложу вам нашу позицию. Мы готовы принять почти все ваши поправки. В частности, я не вижу проблемы в том, чтобы, в качестве приложения к договору, заключить трудовые соглашения со всеми сотрудниками, которых вы перечислили. Но вот что касается цены…

Нина затаила дыхание.

– Мы можем согласиться на указанную вами цену, но при одном условии.

Он сделал паузу.

– При каком условии?

– При условии, что директором компании станете вы, Нина Евгеньевна.

Нину как будто ударили по голове подушкой.

– Вы шутите?

– Мне не до шуток, – серьезно сказал Константин. – Смена собственника – серьезная встряска для любой компании, а при Евгении Борисовиче и без того накопились проблемы. Кто-то должен поддержать компанию, поставить ее на правильные рельсы. У нас сейчас нет другой подходящей кандидатуры.

– Но я ничего не смыслю в строительстве! – воскликнула Нина.

– Это не беда, вам поможет… – Он заглянул в список сотрудников и назвал фамилию Николая Николаевича. – Сейчас главное – это компетентность в финансовых вопросах, а она у вас есть. – Он кивнул на приготовленные Ниной бумаги. – Короче, вывод такой: компания стоит тех денег, которые вы запрашиваете, если ее возглавите вы. В противном случае – нет.

Все было логично – Константин, будучи хорошим бизнесменом, точно указал на правильное решение. Было только одно «но»: для Нины не могло быть и речи о том, чтобы стать директором компании, которую отберут у отца.

– Это невозможно, – сказала Нина.

Константин какое-то время молча смотрел на нее, потом спросил:

– Это ваше последнее слово?

– Да, – не задумываясь ответила Нина.

Константин сказал: «Понятно». Он опустил глаза и опять принялся листать принесенные Ниной бумаги, возвращаясь к отдельным местам. Один раз он еще на что-то указал бухгалтеру.

Потом Константин поднялся:

– Вы нас извините, нам нужно посовещаться.

Нина с готовностью встала.

– Я могу подождать в приемной…

– Ни в коем случае! – Константин жестом удержал ее, выходя из кабинета вместе с Ревичем. – Оставайтесь здесь. Мы скоро.

Но это оказалось совсем не скоро. Нина просидела в кабинете руководителя «Градстройинвеста» добрых полтора часа, пытаясь предугадать, какие аргументы придумает Константин, чтобы на нее надавить. Заходила секретарша Константина, предложила напитки. Чтобы чем-то себя занять, Нина попросила кофе, но когда его принесли, не смогла пить – слишком велико было ее напряжение.

Наконец дверь открылась, мужчины вернулись.

– Ваша взяла, – сказал Константин. – Мы принимаем ваши условия без всяких оговорок.

Из офиса Нина вышла окрыленной. Победа! Она сделала почти невозможное – выручила за компанию такую сумму, за которую было бы трудно найти покупателя и до начала всех последних неприятностей.

Отец был спасен от нищеты. На самом деле у него никогда не было таких денег, какие теперь должны были поступить на его счет. Нина мечтала: вот отец поправится и будет свободным человеком – они с Лидией Григорьевной смогут путешествовать, наполнить свою жизнь чем душа пожелает. Если отец захочет, он сможет найти себе применение и по профессии – такого опытного инженера возьмут в любой проект. Только ему не стоит больше браться за собственный бизнес…

Нину ласкало ощущение выполненного долга. Когда-то она обещала маме не оставлять отца, помочь ему в трудное время. И она сдержала слово.

Нина позвонила Лидии Григорьевне, объявила о состоявшейся продаже и сказала, что приедет в больницу, чтобы поведать отцу и ей обо всем подробно. Она начала было уже по телефону что-то рассказывать Лидии Григорьевне, но осеклась. Та явно не разделяла Нининой радости – вообще не проявила к новости большого интереса, просто сказала: «Ну и хорошо, я всегда считала, что от этой компании нужно избавиться».

В больницу Нина ехала уже не в таком радужном настроении. Как-то оценит сделку отец? Не в характере Нины было нахваливать себя, и она не собиралась делать это теперь, но не мог же он не понять, что Нина сотворила чудо…

Как случалось прежде, Нину в вестибюле перехватила Лидия Григорьевна. Только на этот раз она преградила Нине дорогу.

– Ниночка, ты извини, к папе сейчас нельзя.

– Что случилось? – забеспокоилась Нина.

– Нет-нет, ничего, просто… Он немного устал и сейчас отдыхает.

Нина не поняла.

– Но, Лидия Григорьевна, я ненадолго. Расскажу главное – ему же надо узнать…

Но жена отца по-прежнему стояла у нее на пути.

– Нет, Ниночка, прости. В другой раз, – проговорила она, отводя глаза.

С большим трудом до Нины дошло: отец не желал ее видеть.

Она стояла, как оглушенная. После всего, что она для него сделала, он ее, свою дочь, велел не пускать в палату!

Нина даже в детстве почти никогда не плакала, но теперь сама не заметила, как у нее по щекам скатились две слезы.

– Ну что ты, Ниночка, не переживай, – стала успокаивать Лидия Григорьевна. – Ты же знаешь, какой у него характер, а тут еще болезнь… Все образуется, дай срок. Я тебе позвоню.

Лидия Григорьевна была неплохая женщина и хотела, как лучше, но Нина в ее утешениях не нуждалась.

– Вот, возьмите, передайте ему.

Она сунула той пакет с документами, развернулась и ушла.

Лидия Григорьевна не позвонила ей – ни в тот день, ни на следующий, ни месяц спустя. Очевидно, отец запрещал. Значит, после всех подвигов Нины он затаил на нее большую обиду, считал, что она перед ним виновата. В чем? В том, что спасла его?

Нину больно ранила несправедливость. Но было и кое-что еще. Где-то в глубине души у нее шевелилось другое чувство, в котором она сама никак не могла разобраться: будучи, по здравому смыслу, во всем правой, она все-таки ощущала себя предательницей. В чем состояло ее предательство, он не могла определить, но от этого ощущения у нее в душе было пусто и холодно.

За двадцать шесть прожитых лет у Нины не было полосы чернее. Все, чем она жила предыдущие годы, для нее закончилось. Она потеряла единственного родного человека. Их отношения, наверно, когда-нибудь возобновятся, но уже никогда не будут прежними, – это Нине было ясно.

Нина проводила печальную инвентаризацию своей жизни. У нее не было семьи. У нее не было мужчины, и весь ее женский опыт не внушал никакого оптимизма. У нее были успехи в профессии, но хорошего места не было. У нее была однокомнатная квартира – не очень ухоженная, – хороший компьютер со скоростным Интернетом, стеллаж специальной литературы, а на столике у кровати – стопка английских детективов. В шкафу было немного хорошей одежды, на антресоли – теннисная ракетка в чехле и забытые бывшим любовником кроссовки.

Еще у нее была ненависть. Она ненавидела – уже не Константина, который в конечном счете оказался порядочным человеком, а недосягаемый «Градбанк» с его директором Самсоновым, который не знал об их с отцом существовании, но одним своим решением разрушил их жизнь. Она ненавидела этот подлый, бездушный мир бизнеса, который давил людей, как муравьев.

Нина пребывала в каком-то ступоре – ничего не делала, ничего не планировала. Она едва замечала, как дни сменяют один другой, и сегодня не могла сказать, была ли она вчера на работе или просидела дома.

Так продолжалось до тех пор, пока рука судьба не вмешалась самым неприкрытым образом. В своей прострации Нина запустила все – работу, квартиру, саму себя. Помимо прочего, она забывала открывать почтовый ящик и довела до того, что он доверху забился рекламными газетами и новые уже не помещались, вываливались на пол. Одна такая газета упала к ногам Нины, когда она проходила мимо. Нина подняла и бессмысленно скользнула взглядом по странице.

«Градбанк»! Это слово было набрано крупным шрифтом. Нине не сразу удалось вникнуть в содержание печатных строк. Речь шла о конкурсе на должность – банку требовался сотрудник в аналитический отдел.

Поднявшись к себе в квартиру, Нина села за компьютер и, плохо понимая что делает, отослала по указанному адресу свое резюме.

Через две недели она уже работала в «Градбанке».

На что она рассчитывала, что замышляла? Она и сама не могла себе этого объяснить. Не собиралась же она, в самом деле, поджигать этот банк. Но злость в ее душе отнюдь не утихла – теперь, когда она была в стане врага, она еще больше ненавидела эту бездушную организацию и главного монстра – ее директора Самсонова. Он стал для нее воплощением зла.

Нина поклялась себе, что отомстит. Когда и как ей удастся это сделать, она не знала, но твердо решила нанести свой удар. И, если получится, заставить этого Самсонова страдать, как страдал ее отец и она сама.

Часть II

Глава 1

– Вы играете в теннис?

– Что? – не поняла Нина.

– Ракетка. – Самсонов кивнул на ручку ракетки, которая торчала из стоявшей в углу Нининой сумки.

– Да, играю немного.

Нина смутилась. Хотя, собственно, чего было смущаться? Ну, играет, кому какое дело? Но, общаясь с директором «Градбанка» Павлом Михайловичем Самсоновым, она все время была сама не своя – говорила не то, что хотела, чувствовала то робость, то какое-то дерзкое возбуждение.

Самсонов ничего этого, конечно, не замечал. Сам он вел себя просто и естественно. Так же естественно, как ведет себя танк – едет, куда ему надо, не обращая внимания ни на что. Он мог на важном совещании накричать на своих заместителей и партнеров, а через пять минут, выпроводив всех, в приемной присесть на стол к Кларе Федоровне и рассказать ей неприличный анекдот, при этом сам хохоча от души. Меньше всего его заботило, что о нем думают окружающие.

– Завидую, – сказал он Нине. – Я сам давно хотел научиться, да все некогда.

Они сидели в комнатке Нины. Самсонов заходил к ней почти каждый день часов в пять, когда его приемная пустела. Ее о своих визитах он не предупреждал – просто распахивалась дверь, в комнате появлялась его крупная фигура и все вокруг – включая Нину – становилось как-то мельче. Самсонов бросал: «Здравствуйте», брал стул, подсаживался к Нине. Стул скрипел под его тяжестью. Самсонов говорил: «Ну, показывайте, что накопали».

Нина, щелкая мышью компьютера, докладывала ему свои находки. Пока что никаких сенсационных результатов ее анализ не дал. «Градбанк» был хорошо подготовлен к конкурсу на строительство делового центра, и позиции его были сильны. Но не хуже были и позиции конкурентов, самым опасным из которых Нина считала банк «Атлас». Услышав это ее заключение, Самсонов кивнул: «Да, против нас «Атлас». Остальные не в счет». Оказалось, он знал это давно – еще до того, как был объявлен конкурс. Он вообще много знал – обо всех организациях в своей сфере и людях, которые их возглавляли, об их прошлом, их темных делах, связях с мэрией и министерствами, отношениях между собой. Но с Ниной он ничем этим не делился – хотел, чтобы она работала только с документами и смотрела на все глазами финансового аналитика.

Подсаживаясь к ней, он всякий раз ставил локоть на стол, подпирал скулу большим кулаком, после чего замирал и слушал ее доклад не шелохнувшись, только иногда переспрашивая то, что ему было непонятно.

Находясь рядом с человеком, которого она так давно заочно ненавидела – ощущая в десяти сантиметрах от себя его крупное мужское тело, вдыхая запахи табака и гуталина от его ботинок, – Нина внутренне сжималась, ей было трудно произносить слова, составлять из них фразы. Злясь на себя, она говорила громко, напористо – так, что однажды Самсонов даже заметил ей: «Тише, не надо кричать. Я не глухой».

Выслушав ее, он поднимался, говорил: «Хорошо, работайте», – и уходил.

Но на этот раз было иначе. Когда Нина рассказала, что ей удалось сделать за день, Самсонов сказал: «Хорошо, понял», – после чего опять перевел взгляд на ее ракетку.

– Вы что, собирались сегодня играть? – спросил он.

– Да, собиралась. Но это неважно, могу и в другой раз.

Она решила, что директор хочет нагрузить ее какой-то работой на вечер.

Самсонов секунду колебался, потом улыбнулся неожиданно застенчивой улыбкой.

– Возьмите меня с собой, а?

– Куда? – не поняла Нина.

– Ну… В теннис играть.

Нина опешила.

– Я не знаю… Ну, конечно, если вы хотите… Но вам, наверно, лучше взять тренера и как следует заниматься.

– Возьму когда-нибудь, – отозвался Самсонов. – Только когда это будет? При моей-то жизни… Ничего не успеваю, даже тайчи забросил. – Он вздохнул.

Нина пришла в себя, ее недоумение сменилось задором.

– Павел Михайлович, я с удовольствием свожу вас в теннисный клуб, – сказала она. – Только хочу предупредить: если вы раньше не держали ракетки в руках, с первого раза может не получиться.

– Да что такого? Я видел, как играют – вроде, ничего трудного. – Он кивнул на ее ракетку: – Можно, я попробую?

Самсонов взял ракетку и стал ею размахивать. В тесной комнате он чуть не задевал стены. Отражая воображаемый удар, он со свистом рубанул ракеткой над самой головой Нины – она едва увернулась. На лице у директора «Градбанка» было счастливое, мальчишеское выражение.

– Решено. Прямо сейчас и поедем, – объявил он. – Только скажу Кларе, чтобы отменила, что у меня там еще назначено.

Лицо Нины хранило вежливую невозмутимость – или, по крайней мере, ей так хотелось. На самом деле она ликовала. Зная, как тяжело даются новичкам первые шаги в теннисе, она предвидела конфуз всемогущего директора. «Достанется же вам, господин Самсонов, – злорадствовала она про себя. – Это с вашим-то самомнением! Ну и поделом…»

Нина выключила компьютер, убрала документы в сейф, старательно щелкнула ключом. Потом взяла сумку, оглядела комнату – убедилась, что не обронила нигде никакой бумажки, – и вышла, заперев за собой дверь.

Ей пришлось четверть часа ждать Самсонова у лифта. Наконец он вышел, на ходу натягивая пальто. Рядом каравеллой плыла красавица Марина с его перчатками и шарфом в руках. На Нину она не обратила внимания.

– Ну что, едем? – весело бросил Самсонов Нине.

Марина остолбенела – до нее дошло, что шеф едет куда-то с этой белой мышью, с этой пролазой из аналитического отдела.

Она сунула Самсонову его аксессуары, развернулась на высоких каблуках и удалилась. В гневе ее походка была еще более вызывающе элегантной, чем обычно – если такое было вообще возможно.

Они уже зашли в лифт, когда откуда-то возник начальник службы безопасности Синицын. В последний момент он заскочил в кабину.

– Павел Михайлович, подписать…

– Что там у тебя?

Синицын протянул директору папку с бумагами.

Самсонов стал подписывать, прижимая страницы к стене лифта. Синицын обернулся к Нине:

– Давненько вас не видел, Нина Евгеньевна. Как освоились на новом месте? Все в порядке? Ну и хорошо, рад за вас. – Он улыбался, но глаза смотрели холодно и внимательно. – Вы уж тут поаккуратней, ладно? Дверь не забывайте запирать и все такое.

Нина покраснела. Она действительно один раз, уходя, не заперла дверь своей комнатки.

– У нас тут все свои, но вы же понимаете – порядок есть порядок, – сказал Синицын.

Он кивнул на торчащую из ее сумки ракетку:

– В теннис играете?

– Да. Вот и Павел Михайлович пожелал присоединиться, – сообщила Нина.

– Вот как? – Лицо шефа безопасности выразило вежливое удивление, но Нине почему-то показалось, что он уже был в курсе. «Подслушал, что ли? – подумала Нина. – С него станется».

– Я тоже когда-то поигрывал, – сказал Синицын со смешком. – Может быть, возьмете меня как-нибудь в компанию?

– Возьмем. Но не сегодня, – отозвался Самсонов, отдавая ему подписанные бумаги. – Насколько я знаю, у тебя дел невпроворот.

У Самсонова была привычка говорить «ты» своим подчиненным-мужчинам, а они обращались к нему на «вы», по имени и отчеству. Нина считала это проявлением невоспитанности. Впрочем, всем женщинам, кроме Клары Федоровны и Марины, Самсонов говорил «вы».

Лифт опустился в подвальный этаж.

Синицын вышел с ними и проводил их до машины. На ходу он что-то говорил Самсонову вполголоса, не забывая улыбаться Нине. Нина не могла разобрать, о чем шла речь, только один раз ей послышалось слово «Атлас». Самсонов слушал, наклонив голову и широко шагая, потом бросил: «Ладно, об этом завтра».

Их уже ждала директорская машина с включенным двигателем.

Самсонов сел на переднее сиденье, Нина полезла назад. Синицын любезно придержал для нее дверь.

Водитель нажал на газ, машина, мягко урча, поплыла по рампе на выезд из гаража. В последний момент Нина увидела в зеркале заднего вида Синицына. Он смотрел им вслед и уже не улыбался.

– Ну, тренер, ваше слово. Куда едем?

Машина была огромная, Самсонов находился где-то далеко впереди, Нина видела только его затылок и не сразу поняла, что он обращается к ней.

Самсонов повернул голову на бычьей шее, отчего в нее врезался белый воротничок.

– Нина, где вы там?

Нина вздрогнула. В первый раз с начала ее работы на двенадцатом этаже директор назвал ее по имени. Она была уверена, что Самсонов его забыл, но, видно, у него действительно была хорошая память.

Она назвала адрес.

– Да, еще, Павел Михайлович, вам потребуется спортивная одежда. И теннисные туфли.

– Верно, – согласился Самсонов. – А ракетка?

– В клубе можно взять напрокат, – объяснила Нина.

Самсонов обернулся к водителю:

– Коля, увидишь спортивный магазин – притормози.

Они ехали по вечерней столице. Была то ли поздняя осень, то ли ранняя зима. День был холодный, но светлый, лучи закатного солнца играли в холодных лужах и на капотах обрызганных дождем машин.

– Черт, сколько стало в городе транспорта! Ездить невозможно, – пробормотал Самсонов. – Коля, как ты вообще управляешься, ума не приложу.

– Ничего, нормально, – отозвался Коля.

Коля был молодой парень с оттопыренными ушами и растрепанными волосами. Водил он мастерски – если бы Нина не видела в затененные стекла проплывающие мимо огни, ей могло бы показаться, что она сидит не в директорском автомобиле, а дома, в своем любимом кресле.

Машина остановилась у сверкающей витрины спортивного магазина.

– Вот, возьми-ка. – Самсонов протянул Коле кредитную карточку. – Купи мне там, что нужно для тенниса. Сам сообразишь. Размер у меня… Ты не помнишь, какой у меня размер?

– Пятьдесят шестой, – отозвался Коля.

– Точно. А туфли – сорок четвертый.

Колю поручение нисколько не удивило – очевидно, доводилось выполнять подобные раньше.

– Не люблю в магазинах тереться, – заметил Самсонов, словно подтверждая догадку Нины.

Нина усмехнулась про себя. «Мужчины! Ни одна женщина не поручила бы другому покупать для себя одежду – пошла бы сама и крутилась бы там в примерочной как минимум полчаса. А этому, видно, безразлично, что напялить на себя».

Когда Коля уже закрывал дверь, Самсонов спохватился:

– Да, и ракетку купи. Зачем брать напрокат?

– Какую вам ракетку, Павел Михайлович?

– А они что, не все одинаковые?

Нина не хотела участвовать в происходящем, но не сдержалась.

– Николай, возьмите ракетку для начинающих, – подала она голос сзади.

Коля кивнул, но Самсонов его удержал:

– Отставить. Ты кого слушаешь? Ты меня слушай. Возьмешь нормальную ракетку, для мужиков. – Смеясь, он обернулся к Нине: – Вы моим Колей не командуйте. Здесь пока что я директор.

– Извините, – пробормотала Нина, а про себя добавила: «Тупой, самовлюбленный самец!». За время их знакомства она мысленно произносила это уже в сотый раз.

Коля, ухмыляясь, захлопнул дверь и скрылся.

– Хороший парень, – сказал Самсонов. – Машину водит как бог, и расторопный. А главное – верный, это важнее всего.

Он вложил в эти слова какой-то особый, понятный только ему смысл. Но Нина услышала свое. «Верность ему подавай! – подумала она. – Эксплуататор, Карабас-Барабас, чем ты заслужил верность?»

– Но, боюсь, скоро я его потеряю, – продолжал Самсонов.

– Почему? – отозвалась Нина с заднего сиденья.

– Женился.

– Кто женился?

– Не я – он, – усмехнулся Самсонов. – Ребенка ждут. Жена хочет, чтобы он нашел другое место. Согласна на маленькие деньги, но чтобы работа была не опасная… Вообще-то она права.

– А у него опасная работа? – спросила Нина.

Самсонов опять повернул к ней голову так, что воротничок врезался в шею, как нож.

– Опасная работа у меня, а у него – заодно.

– В чем же опасность? – не поняла Нина.

Самсонов взглянул на нее испытующе и, убедившись, что она искренне недоумевает, махнул рукой:

– Да так, ерунда. Не об этом речь.

С минуту помолчав, он вдруг спросил:

– А вы замужем?

Нина вздрогнула всем телом.

– Нет, – произнесла она.

– А что так?

Своими бесцеремонными вопросами Самсонов будто сам старался довершить тот портрет начальственного хама, который Нина рисовала в своей голове.

– Я была замужем. Развелась. Детей нет, – ровным тоном проговорила она, решив дать директору полную справку, раз ему удосужилось поинтересоваться ее личной жизнью.

– Вот как. Понятно, – отозвался Самсонов и больше эту тему не поднимал.

«Ничего тебе не понятно, чурбан», – мысленно ответила на это Нина и развивала бы эту тему дальше, но тут вернулся Коля.

Коля нес большой пакет, из которого торчала ракетка.

– Ну-ка, дай. – Самсонов тут же вытащил ракетку, стал ее ощупывать, примерять к руке.

Он показал ракетку Нине.

– Одобряете?

– Хорошая ракетка, – сказала Нина. – Дорогая.

Лицо у Самсонова сияло – ни дать ни взять мальчишка, получивший новую игрушку. Ему не терпелось начать размахивать ракеткой и он бы начал это делать прямо в машине, будь в ней чуть побольше места.

– Вообще, физкультура – это конкретно важная вещь, – размышлял вслух Самсонов. – Я вот думаю оборудовать у нас в подвале зал для фитнеса. Бассейн или корт нам воткнуть некуда, а для десятка тренажеров место найдем. Сотрудники могли бы заниматься после работы или даже в обеденный перерыв.

Нина представила себе, как ее бывшая начальница Ариадна Петровна, с ее необъятными формами, будет трястись на беговой дороже в перерыве между двумя заседаниями. Не сдержавшись, она прыснула от смеха.

– Смеетесь? – сказал Самсонов беззлобно. – Ну, смейтесь, смейтесь. А я это сделаю.

Директор «Градбанка» был в прекрасном расположении духа.

Все было именно так, как предвкушала Нина. Выйдя на корт, Павел Михайлович Самсонов, во весь рот улыбнувшись Нине, подбросил мяч и влепил по нему ракеткой с такой силой, что тот полетел быстрее пули. Только полетел он в потолок. Другой такой же смертельный мяч угодил в сетку. Третий удар директор «Градбанка» и начинающий теннисист рассчитал еще хуже – ударил по мячу ободом ракетки, а поскольку удар был мощнейший, ракетка вырвалась у Самсонова из руки.

Слегка смущенный, он потер ушибленные пальцы и поднял ракетку, улыбаясь Нине:

– Ничего, сейчас.

Одет он был, как полагается: в шорты и тенниску. Шорты были слишком свободны в бедрах, а тенниска тесна в плечах. На вороте тенниски болтался неоторванный ценник из магазина. Своим анекдотическим видом директор «Градбанка» доставлял Нине большое удовольствие. Сама она была одета идеально. В тот период своей жизни, когда Нина разрабатывала стратегию завоевания мужчин, она обзавелась хорошей одеждой, в том числе для тенниса. Короткая белая юбочка от фирмы «Lacoste» была прекрасна и вместе с ее крепкими, стройными ногами достойна обложки теннисного журнала.