Маршал

– Всем и на всех доносит… Есть легенда, а может это и правда, что она внебрачная дочь Брежнева.

– Вот это да! – изумился Болотаев.

– Ну, это в порядке вещей, – сказал начальник отдела. – Однако я хотел вас, как новенького, предупредить о другом. Во-первых, если вы купите один раз то, что она просит, то она от вас более никогда не отстанет, будет постоянно просить. При этом деньги от неё вы никогда не получите.

– Как так?

– Вот так… Но и это не всё. Самое неприятное – если вы это ей принесёте, то она прямо в кабинете начнёт это потреблять. Видите, какие у неё габариты.

– И даже спиртное? – всё более изумляется Тота.

– И спиртное. По чуть-чуть.

– На работе?

– А что? Здесь все начальники прямо с утра потребляют.

– Да вы что?!

– А что?! У нас работа такая. Очень вредная и опасная… И Августина Леонидовна сказала, что наша служба полувоенная, а я добавлю – и полукриминальная.

– Да что вы говорите? – всё более и более удивляется Болотаев. Ему ещё более противна стала эта работа. Он уже не хочет возвращаться в свой «аквариум» и поэтому спрашивает: – А где это генеральское кафе?

– А давайте я вас провожу.

Они пошли по лестнице вниз. Оказывается, в подвальном помещении находится огромная столовая министерства, а сбоку с отдельным входом приспособлено это генеральское кафе, у дверей которого начальник отдела спросил Болотаева:

– Вам удостоверение выдали?

– Ещё нет.

– Так. Тогда могут пока не пустить… в любом случае попытайтесь.

– А давайте вместе зайдём, – предложил Тота.

– Нет-нет. Что вы! Это недопустимо. Тут очень строгая иерархия. А вы заходите, не пожалеете.

Удостоверения у Болотаева нет, но он уже в списке допуска в генеральское кафе. С виду ничего особенного, вроде обыкновенное кафе. Правда, цены действительно смешные. Здесь, как в Греции, всё есть, обслуживание превосходное. Так что в этот первый день Тота аж четыре раза побывал в этом кафе, а как иначе, если он не знает, что делать, как делать и, вообще, в чём его деятельность заключается?

После обеда Тота пошёл в отдел кадров. Сказали, что его удостоверение будет готово к вечеру. К вечеру, ровно в шесть, Болотаев поспешил на выход, но его не выпустили, без удостоверения не выпустили.

Из дома он первым делом набрал Бердукидзе.

– Пойми. Я не могу там работать. Я не знаю, что такое налоги. Я налоги не платил и не взымал.

– Научишься.

– Чего? А ты знаешь, какая там зарплата – десять долларов.

– Какая зарплата?.. Занесли миллиард. Вынести надо пять.

– Что? Какой миллиард? О чём речь?

– А о том, что везёт таким дуракам, как ты.

– Что?!

Связь оборвалась. Тота вновь набрал номер коллеги.

– Слушай, какой миллиард?

– Запомни, – злобно шипит трубка, – ты теперь не просто Тота, а большой государственный чин. И твой телефон… Впрочем, как и мой… Радуйся и гордись. Амёла так хотела.

Последние слова словно приказ! И соответствующая мысль: неужели он, доктор экономических наук, один из ведущих специалистов по нефтекомплексу России, не справится с теми задачами, с которыми справляется этот «бегемот» – Августина Леонидовна? Конечно, справится. Просто ему надо немного разобраться с налогами. А для этого он в тот же вечер побежал в книжный магазин и купил несколько книг по налоговому законодательству.

Всю последующую ночь изучал Налоговый кодекс Российской Федерации. Это небольшая брошюра, которую Болотаев до конца прочитал раз. Потом повторно перечитал, уже подчёркивая всё необходимое разноцветными карандашами, – ничего не понял. Подумал, что уже на работе, на примере конкретных документов, он разберётся, что к чему. Тщетно. Оказывается, у каждого пункта в законе есть свои подпункты, а ещё и примечания, и особые отметки, что в целом почти все противоречат друг другу или даже взаимоисключают.

Как понял Тота, согласно этому утверждённому, как закон, Налоговому кодексу, возможны любые варианты действий. В этом плане кодекс просто шедевр, универсальный и очень гибкий. Конечно, Тота не юрист, но он-то тоже читать и считать умеет. Однако, какой закон, какую конкретно статью, пункт или примечание применять, он не знает.

Как большой начальник, как генерал, он понимает, как выглядит в глазах подчиненных, которые, кстати, исподлобья на него смотрят и уже смеются. А как иначе? У него на столе накопилась стопка, точнее, уже две стопки документов, на которые он должен среагировать, то есть написать резолюцию, в какой отдел этот документ направить и что конкретно начальник отдела и его подчиненные должны сделать. Но он не знает, что писать? Ищет ответ в Налоговом кодексе. Открыто эту шпаргалку читать некрасиво. Вот он под столом эту брошюру прячет. Ничего понять не может. Единственное спасение – это генеральское кафе. И на второй день он его посетил много раз. Благо что и остальные генералы из него не вылезают, все о чём-то болтают. И как ни странно – пьют. Изрядно пьют. Но пьяных или шумных нет. Всё чинно и по-деловому.

В этой ситуации Болотаеву бы следовало основательно напиться, чтобы очнуться и понять, что всё это было во сне. Но он пьёт лишь кофе и чай. Он мучается и не знает, что делать и как быть. И так и второй день прошел. И вновь он всю ночь изучал Налоговый кодекс, много поработал, много сделал закладок и вроде кое-что понял. Думал, утром работа наконец-то пойдёт. Не пошла. Он ничего не знает. И кафе уже не помогает и не спасает. Работа департамента стоит. И вдруг его вызывает его куратор – первый замминистра:

– Болотаев, вы чем там занимаетесь? – суров голос Егорова.

– Э-э. Сижу… Работаю.

– Что-то не видно вашей работы. Всё стало и стоит, а вы под столом какие-то анекдоты читаете.

– Это не анекдоты. Это Налоговый кодекс России.

– Что?! – удивился замминистра. – Какой кодекс?

– Налоговый кодекс.

– Налоговый кодекс?! – Замминистра даже привстал. – А ну бегом неси сюда. Бегом, я сказал!

Уже будучи в коридоре, Болотаев в гневе подумал: «Да как этот упырь посмел ему… Ему, гордому чеченцу, так сказать, даже приказать?! Нет, я сейчас же вернусь и дам ему положенную пощечину, точнее, увесистую оплеуху, да с обеих сторон! Чтоб своё собачье место знал!»

Разумеется, Тота вернулся, даже изрядно вспотел, второпях и Налоговый кодекс принёс, вручил замминистру. А последний будто действительно оплеуху получил: в шоке, в изумлении он стал рассматривать эту исписанную разными чернилами и карандашами брошюру с многочисленными закладками.

– Ты её прочитал?

– Несколько раз.

– И это твои записи, твоя работа?

– Да, – честно признался Болотаев.

– Да как ты посмел?! – возмутился замминистра. – Не смей более никогда в это заведение эту гадость заносить.

С этими словами замминистра стал запихивать кодекс в какую-то щель. Как позже Тота понял, это был бумагодробящий аппарат, чтобы уничтожать документы в целях секретности и безопасности. Правда, щель этого аппарата не вмещала по толщине даже эту брошюру. И тогда замминистра со злобой разорвал на кусочки Налоговый кодекс и по частям стал совать в щель аппарата, говоря:

– Вот так! Вот так с этой вражеской пропагандой… Понятно?

– Понятно, – прошептал Болотаев.

– Тогда иди работай!

– А как работать? Я не знаю, – взмолился новоиспечённый «генерал».

– Не знаешь? – Замминистра задумался. – А что тут знать? Тебе что, министр ничего не объяснил?

– Что-то говорил.

– А о чернилах? О разных цветах?

– Нет, – пожал плечами Тота.

– Так, – стал стучать пальчиком по столу первый замминистра. – Шефа ещё нет. К вечеру будет. Я с ним поговорю. А сейчас – на службу. И более в это священное заведение пагубную литературу не заносить! Понятно?

– Есть! – по-военному отрапортовал Болотаев.

И этот день он кое-как просидел, ожидая, что вот-вот вызовут и наступит какое-то прояснение. Не вызвали. А ночью ему снились кошмарные сны – деньги, много денег и так много денег, что они ему были уже противны и даже в тягость и поэтому он всю ночь пытался от них избавиться, прогоняя их через бумагодробилку, пока этот аппарат не сломался.

В холодном поту Тота среди ночи проснулся. Он-то и до этого знал, что его должность – должность казнокрада, а не наоборот, что подразумевалось. Знал и понял – это харам.

Утром он твердо решил, что, придя на работу, сразу же напишет заявление об увольнении, положит важное удостоверение и станет свободным. Видимо, поэтому он в этот день немного опоздал – все его подчиненные уже на месте, а прямо перед его кабинетом-«аквариумом», перекрывая своими габаритами проход, подбоченясь стоит Августина Леонидовна.

– Здравствуйте. – У Болотаева в то утро бодрое настроение.

– Добрый день, – за всех отвечает Августина Леонидовна и следом: – Позвольте у вас спросить: вы знаете, какая у вас зарплата?

– Э-э-э, – задумался Тота. – Точно не знаю.

– А я знаю. Семь тысяч.

– И что?

– А то, что вы думаете на эту зарплату жить? Или вы пришли сюда воровать?

– Э-э-э. – Болотаев был шокирован, а тут следом ещё вопрос:

– Скажите, пожалуйста, ваша Чечня, или как вы себя называете – Ичкерия, – воюет против России, а вы занимаете такой чин. Вам можно доверять?

Болотаев замер, словно его парализовало, а начальник отдела продолжает:

– Это очень важный вопрос – ведь у нас государственнообразующее закрытое учреждение, формирующее бюджет великой державы. Почему вы молчите? – снизу вверх смотрит она. – Вам можно доверять?

– Идите прочь, Октябрина Леопольдовна, – вдруг не своим, а хорошо поставленным сценическим голосом выдал Болотаев, так что теперь кошмар отразился в глазах начальника отдела.

– Что? Что? Как вы сказали? – изменился её голос.

– Прочь с дороги, – тем же отработанным ещё в институте культуры голосом сказал Тота и, лишь оказавшись в своем кресле, он сообразил, что назвал её так, как планировал обозвать, если бы она ещё раз посмела исковеркать его имя.

По мнению Болотаева, эта обнаглевшая старуха поступила с ним ещё оскорбительнее, и он даже был рад, что хотя бы увольняется с неким достоинством. С высоты своего кресла, глянув сей раз на своих подчиненных, он вдруг увидел их восторженные и одобрительные взгляды. А следом звонок:

– Тота Алаевич, приёмная Егорова. Пётр Семёнович просит вас срочно зайти.

Болотаев побежал наверх, представляя, что это последний поход к начальству, а затем – свобода, свобода и «Маршал»! И более он не увидит этих стен, где собирают дань с несчастных и угнетенных людей. И что, по крайней мере, он в этом насилии не участвует. Однако даже не в приемной, а на лестничной клетке, ожидая его, стоит первый замминистра:

– Тота Алаевич, добрый день. Запомните, в мой кабинет впредь пулей заходите и выходите. Даже если у меня совещание или очень важные гости. Проходите, пожалуйста. Садитесь.

Тота вновь с утра ошарашен.

– Оказывается, шеф не успел вас проинформировать. И я извиняюсь, был с вами чересчур фамильярен. А у вас, оказывается, великолепные, я бы сказал, даже завидные связи и рекомендации. Правда, что Амёла Ибмас – ваша близкая подруга?

Вновь Болотаев ошарашен. Вновь протяжное «э-э-э», и он не знает, что конкретно на это надо сказать, а замминистра любезно продолжает:

– Я понимаю, понимаю. Деньги любят тишину. Хотя здесь. – Он смотрит в потолок. – Вроде всё чисто, прослушки нет. Всегда надо быть начеку. Ведь каждое воскресенье и праздники вход в здание, даже для министра, запрещен… Да-да. Во дела! Поэтому я каждый понедельник вызываю специалиста по прослушке. Хотя в этой стране веры никому нет и не может быть. Кругом холуи. Быдло и говно.

Тут он замолчал. Уставился на Болотаева, словно видит впервые.

– Впрочем, – продолжал он, – давайте о деле. Вы ведь не дальтоник?

– Нет. Вроде нет.

– Это мы знаем. Тогда конкретно. По налоговым послаблениям нефтяным компаниям Дальнего Севера и так далее. Никаких послаблений. Налоги платят все и как можно больше. И тут иного решения нет и не будет. Понятно?

– Понятно.

– А вот главная наша тема – возврат НДС… Этот вопрос вам знаком?

– Ну, по закону…

– Какой закон?! – перебил Болотаева первый замминистра. – Закон – это мы! Поэтому слушайте и запоминайте. Если на документе о возмещении НДС резолюция министра и она написана красными чернилами, то это в первую очередь с космической скоростью решается в полном объеме. Запомнили?

– Да… А если?

– Никаких «если». Понятно?

– Так точно, – уже поддался азарту денег Тота.

– Тогда далее. – Замминистра сидит прямо напротив. Теперь склоняется совсем низко, пальчиком маня к себе собеседника, и, переходя на полушёпот, заговорщицки продолжает: – Каждый понедельник, утром, я вам демонстрирую три цвета чернил. Три мои авторучки. Они всегда разные. Только на одну неделю.

– А почему только на неделю? – не выдержал Болотаев, к своему удивлению, он тоже перешел на полушепот.

– Не будьте наивны, – строго ответил Егоров. Ещё достаточно долго и доходчиво он объяснял Болотаеву ноансы и под конец: – У вас три отдела. Положительное решение – первый отдел. Отрицательное – второй. А все остальные – третий.

– Августина Леонидовна?

– Да. Она все эти споры отвергнет и всем откажет.

– Это в интересах бюджета, страны и народа?

– Это в наших интересах. А эта страна, этот народ и их бюджет нас интересуют постольку-поскольку… Понятно? Вопросы есть?

– Теперь понятно, – пробормотал Болотаев. – Оказывается, всё так просто.

– Хм, – усмехнулся замминистра. – Всё очень даже не просто. И вы в этом убедитесь… Однако волков бояться – в лес не ходить. И вы, как мы поняли, не из робкого десятка. Здорово вы эту старуху только что осадили. – Тут замминистра от души захохотал. – Как вы её под старость окрестили – Октябрина Леопольдовна?! Это просто фантастика!

– Э-э-э… – Болотаеву стало не до смеха. – А как вы об этом узнали? Это ведь только накануне, пять минут назад, произошло.

– Но-но-но! – поднял указательный палец первый замминистра. – Это бюджетообразующее, наиважнейшее, секретное учреждение, от которого зависит судьба страны, судьба народа. И тут всё должно быть и будет под бдительным надзором. Здесь всё прозрачно и честно. Разве не так?

– Вроде так, – выдавил Тота.

– Не вроде, а так точно!

– Так точно!

– Вот так! А что касаемо Августины Леонидовна, то это самый заслуженный сотрудник налоговой службы России. На таких честных людях держится наше Отечество… Без налогов не будет армии, не будет бомб и ракет и нас не будут бояться.

– А нас должны бояться?

– Не будьте наивны. Боятся – значит, уважают. Понятно?

– Понятно.

– Тогда приступайте к службе. К самой ответственной службе России. К сбору налогов. Как говорится, с Богом!

– А можно и с Аллахом?

– Как хотите, лишь бы пополнился наш бюджет. – С этими словами замминистра встал, давая понять, что инструктаж закончен. Тут же и Болотаев вскочил. Поправляя свой стул, неожиданно выдал:

– Э, простите, пожалуйста, наш бюджет – это наш или?..

– Господин Болотаев, – повысил голос Егоров, – перед этой страной у меня и у вас тем более нет и не может быть никаких обязательств. Вопросы есть?

– А-а! – стал заикой Болотаев.

– Наш бюджет. Наши личные счета. Теперь понятно?

– Теперь понятно!

– Тогда в бой! Вперёд за нашу державу!

– Э-э… – Болотаев даже не знал, смеётся ли этот чиновник над ним или даже издевается.

Впрочем, в данный момент ему на это наплевать, ибо он твёрдо решил, что непременно скоро уволится. При этом уволится не как не справившийся с работой, а по собственному желанию, которое с первого дня, точнее, с самой первой минуты пребывания в этом здании довлело над ним. Однако оказалось, как обычно это бывает, не всё так просто, тем более там, где фигурируют такие суммы, такие цифры – огромные богатства, к которым он теперь волей-неволей причастен, и появляется соблазн, да и азарт и просто алчность.

* * *

В неволе, вспоминая и анализируя свои действия в налоговой службе, Болотаев отметил, что на этом поприще у него были приятные дни и даже такие, когда он просто торжествовал.

К примеру, тот день инструктажа у первого замминистра.

Спустился Тота Алаевич в свою каморку, ещё раз внимательно осмотрел образцы цвета чернил. Тут же сверил цвета чернил на резолюциях документов. Боже! Как всё гениальное просто! За эти дни у него накопилось, было на регистрации, сто двенадцать не отписанных писем и документов. Был просто простой… И вот в течение двух-трёх часов Болотаев с легкостью разбросал эту корреспонденцию по трём отделам.

Конечно, это на первый взгляд казалось, что эта работа уж очень проста и примитивна. На самом деле работа была очень тяжелая, ответственная и со всевозможными рисками и опасностями. Ведь недаром даже высший руководитель столь важной госслужбы каждую неделю менял цвета чернил. Каждую неделю специальный курьер доставлял ему и, значит, не только ему, но и другим (чуть не написал – казнокрадам) чиновникам такие же чернила.

Как позже Болотаев понял, все эти операции с чернилами и дорогими наливными ручками были не для того, чтобы некий заместитель руководителя департамента по работе с крупными налогоплательщиками мог сразу же разузнать пожелания руководства по тому или иному документу. Дело было совсем в ином.

Там, где большие деньги, – большие ставки, там большие риски и там жестокая конкурентная борьба, где, подделав одну подпись лишь один раз, можно стать богачом или, наоборот, банкротом, узником и даже трупом. И понятно, что подпись подделать нетрудно, а вот подобрать цвет, а главное, состав чернил, которые специально изготавливают в Швейцарии и используют лишь неделю, – не совсем легко. По крайней мере, как эффективную меру предосторожности, кто-то ведь это выдумал. И не зря. Даже после беглого осмотра поступающих к нему документов Тота Болотаев понимает, что идёт беспощадный грабёж страны.

Болотаеву известно, что даже крупные государственные нефтяные корпорации завышают количество вывозимой нефти и только на этом из казны, как возврат НДС – 28 %, – получают колоссальные доходы.

Так это государственные или акционерные компании, где вроде бы вся отчетность более-менее прозрачна. А ведь по документам, которые просматривает Болотаев, оказывается, что есть ещё масса так называемых компаний-«однодневок», которые также занимаются официальным бизнесом – по документам экспортируют нефть и тоже из бюджета просят и требуют возврата НДС.

В налогах и сборах Болотаев – новичок. Однако в нефтяной отрасли он хорошо разбирается – недаром докторскую защитил. Впрочем, и таких знаний иметь не надо. Надо просто посмотреть отчеты государственной статистики, и тогда Болотаев видит, что по бумагам, то есть по возврату НДС, количество нефти в два-три раза больше, чем фактически добывается в стране.

Об этом Тота хотел было заикнуться на расширенном совещании у министра, а потом вовремя одумался – ведь вокруг сидят госслужащие из различных ведомств и учреждений. И понятно, что в этой схеме задействованы многие структуры – от транспортников, таможни и пограничников до всяких проверяющих и контролирующих органов и «крыш». О количестве последних – криминальных авторитетов – Болотаев даже и не догадывался.

Как-то срочно вызывает Тоту первый замминистра, а там, в таком ведомстве, на почётном месте восседает какой-либо барыга с золотой цепью на шее, пальцы в перстнях, вальяжно развалившись, курит и попивает коньяк.

– Болотаев, – исполнителен голос замминистра, – компания «Джалотай лимитед» с Багамских островов у вас?

– Э-э, не помню.

– Как не помните?! Вчера вечером я вам с указанием «срочно» передал.

– Вчера «срочная» была «Локхид и К°» с Маврикия. И ещё от министра – Сейшелы.

– Да, – озабочен замминистра. – Пойдите найдите бумаги «Джалотай лимитед» и принесите. Быстрее!

Через пару минут Болотаев примчался обратно в кабинет первого замминистра. По цвету чернил там был отказ, и отдел Августины Леонидовны уже оформил это по протоколу госреестра, и переиграть это практически невозможно. Однако Болотаев, как говорится, уже многое на лету схватывает, и он, выгораживая замминистра, говорит:

– Пётр Семёнович, в пакете «Джалотай лимитед» много недочётов. Так, цифровые данные «Транснефти» и таможни разнятся. Лицензионная квота просрочена и недействительна. Ещё масса неточностей и ошибок. Но самое главное – нет справки происхождения и оплаты нефти.

Здесь Тота с ходу перечислил те недочёты, которые сплошь и рядом бывают у левых компаний-«однодневок».

– Вот видите, – оправдывается замминистра перед блатным, – я как мог старался, но…

– Что значит «но»? – возмутился гость. – Всё оформили как обычно. Всё как всегда. Как и прежде.

– Да-да. Но дело в том, что новые инструкции, новые работники…

– А может, тебя заменить? – вдруг перебили хозяина.

– Да вы что?! Да вы что, дорогой брат… Мы ведь братья, друзья. Может…

– Никаких «может»! – грубо перебивает посетитель замминистра. – Ты нас уже который раз кидаешь?

– Гвоздь, пойми! Прости! Вы?! – Тут хозяин кабинета вспомнил о Болотаеве. – Вы уходите. Идите, – махнул он рукой.

Эта сцена, словно из старого американского кино про гангстеров, сильно потрясла Болотаева. Он спускался по лестнице министерства Российской Федерации, а такое у него ощущение, что это публичный или игорный дом, в коих он не был, да вот так представлял.

Под этими впечатлениями он машинально прошёл свой этаж и по привычке очутился в генеральском кафе. Ну чем это не игорное заведение, если здесь с самого утра почти у всех меню одно и официантки это знают.

– Как обычно? – задают сразу же вопрос.

– Да, пожалуйста, – отвечают налоговые генералы, и тут же перед ними сто грамм лучшего французского коньяка, бутерброды с чёрной икрой, сёмга и кофе с сигаретами. К вечеру объёмы спиртного увеличатся, однако, на удивление Болотаева, здесь никогда не встретишь нетрезвого человека. Здесь, именно в генеральском кафе, все заняты делом. А к Болотаеву просто выстраивается очередь.

– Тота Алаевич, вы мою просьбу не забыли? Пожалуйста, компания «Южилай понте» – Карибы… Вы просто свой счет сообщите – и они готовы…

– Нет у меня счета, – парирует Тота. – Я постараюсь.

– Ну, постарайтесь… Вот на карманные расходы. – Его коллега из другого департамента сует ему в карман пухлый конверт.

– Что это такое?

– Да так, пустяки. Десять тысяч. Долларов. На карманные расходы.

– Уберите. Уберите немедленно, – решителен Болотаев. – Я сказал, я постараюсь.

– Спасибо. Спасибо. Век не забуду… Ну, может, возьмете?!

– Я сказал: нет! – категоричен Тота.

Только уходит этот коллега, к Тоте подсаживается другой, уже женщина.

– Тота Алаевич, дорогой! Ну пожалуйста. «Эхбина Ойл и К°» – Лихтенштейн.

– Ну, я всё ведь сделал.

– Да?.. Дайте я вас поцелую… Вечером к вам домой приедет наш человек… А можно я?

– Никто ко мне не приедет.

– Да вы что?! Ваша доля.

– Я сказал: нет! Я ничего не сделал. Там уже была положительная резолюция Егорова.

– Но вы ускорили процесс. А то пришлось бы полгода ждать. А там, кто знает, что ещё будет и кто ещё будет.

– Я не буду.

– Не дай Бог, дорогой Тота Алаевич… Тут до вас такая дрянь была… Вы не выпьете со мной. Даже шампанского?

– Софья Андреевна, Тота Алаевич не пьёт, – кокетливо встревает в их разговор директор этого заведения. – И не надо пытаться его спаивать… Единственный красавец мужчина в нашем ведомстве.

– Ой-ой-ой! – ей так же с жеманством отвечает собеседница Болотаева. – Только на минутку с мужчиной уединилась, а тут, оказывается, очередь.

– Дефицит, Софья Андреевна, дефицит, как видите.

– Безобразие. Вы пользуетесь своей властью… До свидания, Тота Алаевич. Мы вас так любим… Не поддавайтесь её соблазнам.

В отличие от предыдущей собеседницы эта, директор генеральского кафе, действительно как генерал – крупная, властная, сытая.

– Тота Алаевич, ну неужели?

– Я ведь вам уже объяснял, – оправдывается Болотаев. – Не мог. Не смог. Нельзя… Там стоял отказ шефа.

– Да пошёл он на… – Тут она не просто по-мужски, а по-кабацки матерится. – Ведь столько бабла потрачено. Всё обговорили. Тота Алаевич?!

– Уже оформлен отказ. Ведь всё до меня было.

– В том-то и дело, что до вас, – в гневе раскрывает секреты она. – Вот так наобещают. Бабки соберут и – бац – какую-то крысу-чиновника снимают, сажают, а то и вовсе мочат – и всё… Никто ни за что не отвечает.

– Вот это да! – удивлён Тота. – И моего предшественника так убрали?

– Всё руководство департамента убрали. У руководителя – инфаркт. И всё… Бабло собрали – концы в могилу и не с кого спросить.

– Да?! – встревожен Тота. – Вот это бизнес!

– Это ещё так, – продолжает она. – А вот когда резко министра меняют. Вот когда кто-то куш снимает, а кто-то, как я сейчас, – в заднице.