скачать книгу бесплатно
– Да. Непостоянство – и его второе имя.
– Ага. Только маме не говори.
– Ха! Он маму любит.
– Он – мужчина.
– И?
– Все мужчины дураки и не ценят своего счастья.
– Все, кроме нашего папы!
– И ББД.
– И некоторых мальчиков!
– Это каких? – Пыль хитро посмотрела на сестренку.
– Не важно!
– Не важно, так не важно, – великодушно согласилась Пыль. – Могу лишь предположить, что некоторые из них вырастут, станут мужчинами и окажутся дураками!
– Согласна. Все дураки, кто не сможет оценить нашу неземную красоту.
Девчонки рассмеялись.
– Эль, может, «Минутка безумия»?
– Разомнем мозги, сестренка!
Двойняшки хлопнули друг друга ладошка о ладошку и одновременно крикнули:
– Начали!
Этой незатейливой игре, которую они назвали «Минутка безумия», их научил папа. По его мнению, нормальному ребенку (а он утверждал, что и нормальному взрослому) необходимо время от времени давать возможность расслабить мозги и нести любую чушь на любую тему.
Вчера они втроем этим и занимались, но некоторые темы остались нераскрыты, поскольку их «безумие» было прервано мамой, которая не разделяла взглядов отца на воспитание дочерей и не одобряла «Мозговой рассхлябанности» (как она это называла).
Итак, «минутка безумия», или «Рассхляб мозга» (девочкам очень понравилась характеристика, которую дала мама их развлечению) началась:
– Ну что, единоутробная моя сестра, которую наш достопочтимый папа вчера обозвал Пылью Великого Ничто? Пойдем в гости? Пора навестить нашего друга!
– Ага, а то до вечера не доберемся, Лямбда Щита Спарты.
– Сестренка, а ты не задумывалась над тем, почему нас так назвали?
– Не думаю, что у нас есть изначально полные имена, как у мамы с папой.
– В смысле?
– Мы же родились за пределами «Предела». Поскольку они не надеялись попасть в «Предел», то и назвали нас просто Эль и Пыль, а уже потом папа стал выдумывать всякие дополнения, чтобы нас поразвлекать. Ты же понимаешь, что он это не всерьез!
Эль не ответила.
– О чем задумалась, Эль? Чего молчишь?
– Мыслю, Пыль.
– У нас «Рассхляб мозга». Неположено мыслить. Давай версию.
– Нет, не проходит вариант с тем, что они не знали о «Пределе».
– Почему?
– Потому, Пыль, что имена нам дал ББД.
– О, Один, дала же судьба нам папулечку и имянареченца! – Пыль рассмеялась.
– Зато весело!
– Ага! Ну что за Эль-Лямбда? Да еще и щита Спарты!
– Ну это не такое уж безумство. Это еще можно объяснить! Кто-то из предков папы по женской линии жил в Спарте. На щитах спартанцев была нарисована буква «Л», которая по гречески называется «Лямбда». Поэтому папа и выдумал для тебя: «Защитница Спарты».
– Нда… Звучит проще, чем «Пыль Великого Ничто».
– И так же непонятно и абсурдно!
– Ага! Потому что бред! Потому что я не буква, а Бог!
Девчонки опять расхохотались.
– Эль, на самом деле, мама обещала мне рассказать, почему нас так назвали.
– А я и так знаю!
– Ну-ну… И почему?
– Ты же у нас, если правильно, «Судьба»?
– Ну да, это папулечка наш меня из «Судьбы» в «Пыль» переделал. Знаю.
– Ну это тоже вполне объяснимо. На одном из человеческих языков (кажется, на английском) Судьба звучит как «Дэстини», а поскольку наш папа столь же ленив, сколь и непредсказуем в своей гениальности, то сократил «Дэстини» до «Дэсти». «Дэсти» очень созвучно «Дасти», что на английском значит пыль. Вот он и стал тебя звать «Пыль»!
– Имечко у меня дурацкое, но довольно забавное. Я против пафоса и предпочитаю быть Пылью. Давай! Начинай уже свою версию возникновения наших имен.
Эль сделала загадочное лицо.
– Давай! Не интригуй, Эль! Мы же безумствуем!
– Дело было так. Четвертый берег за «Пределом». Скалистый Сторе-фиордтолько-только очистился ото льда. Полдень еще не наступил. Палуба «Дракара» пахнет разогретым на весеннем солнце деревом. Представила?
– Ага! Кончай уже подражать «Книге»! Продолжай.
– Отлично! Продолжаю дальше! Мама этим утром решила, что пора рожать, папа против ничего не имел. Появляюсь я! Папа в восторге: «О Боже! Спасибо тебе за дочь!» – и нарекает меня в честь Бога. То есть одним из имен Бога – «Эль»!
– Ну-ну. Что дальше? – Пыль усмехнулась.
– И тут! – Эль придала голосу трагизма. – И тут появляется еще один младенец! Они, конечно, этого никак не ждали и понимают, что их жизнь навсегда изменилась.
– Чо-о-о-о? – прогнусавила Пыль.
– Не копируй маму! Не «чо», а «что»! Вернее, «Кто»! Появляешься ты! Папа в шоке, мама в истерике! Он понимает всю трагичность положения. Тут одного бы прокормить, а нас двое! Папа утирает скупую мужскую слезу себе, обильные женские слезы маме и произносит: «Крепись, Нельгда! это Судьбаа-а-а-а», то есть ты!
– О, Один! Какое же ты трепло! – Пыль расхохоталась.
– Ничего и не трепло! Вот мы и получились, поскольку двойняшки – «Божественная Судьба», а если одним словом, то «Проведение»!
Пыль захохотала как полоумная.
– Ой, не могу! Я сейчас умру от смеха – ха-ха-ха… У тебя мания величия, Эль! Божественная ты моя! Ха-ха-ха… – продолжала она хохотать.
– Правильно тебя папа переделал в Пыль,! Ты глупая, пустая хохотушка! – Эль сложила руки на груди и тряхнула головой.
– А-а-а-а! Не могу больше! Прекрати! Мы получаемся «Пыль Бога»! Нет, «Пыльный Бог»! О, мы с тобой – «Божественная Пыль»! – как безумная рассмеялась Пыль.
Эль попыталась нахмуриться, потом улыбнулась… и тоже расхохоталась…
«Минутка безумия» была окончена, мозги очищены и готовы к логическому мышлению.
– Ну, что? Пошли? – все еще улыбаясь, предложила Эль.
– Да, пора. Если мы продолжим «Минутку безумия», то она грозит перерасти в длительное, многочасовое сумасшествие, – ответила Пыль.
Глава 5
– Эль, а Эль… Давай отдохнем, а?
Ягодок покушаем. Ла-а-апки уста-а-а-ли… – захныкала Пыль.
– Не нуди, Пыль! Ведь только вышли. И потом, мы итак почти с полной левитацией идем. Знай только ноги переставляй. Осталось идти-то всего – ничего.
Действительно, тропинка, замысловато петляющая между толстых сосновых стволов, неожиданно оборвалась. Лес закончился.
– Ну? И стоило так самозабвенно страдать, милая Пыль? Вот мы и на опушке. Посмотри, какая красота. Ты ведь у нас художник! Набирайся впечатлений.
Пыль остановилась, смахнула с вспотевшего лба прилипшую паутинку и ворчливо пробормотала:
– Можно было и долететь. Что за глупая идея ходить пешком, когда есть возможность конфигурировать крылья.
Эль только хмыкнула в ответ, а Пыль, оглядевшись, добавила:
– Но ты права. Очень милое местечко!
Девчонки подошли к «Моховой поляне». Мох обрамлял огромные черные камни и полностью покрывал те, что поменьше. Издали казалось, что это гигантская тарелка с манной кашей (с комочками и изюмом).
Двойняшки шли по мягкому бело-голубому ковру ягеля, приятно пружинящему под ногами. Мох был хрупок и сух, и топтать его было очень жалко (в горах все растет медленно, а погубить все это можно мгновенно и очень легко).
Именно поэтому девчонки пошли в почти полной левитации.
В отличие от всех других конфигураций (или трансформаций), неполная леви-конфигурация, представляла собой некоторое уменьшение гравитации, однако без «воспарения»(что являлось полной левитацией) и видимых физических изменений (типа крыльев, чешуи или каких-либо других признаков, характерных для второй и третьей конфигураций. Левитация, однако, была почти полной, поскольку даже попадавшиеся под ноги грибы(разноцветные поганки, крепенькие, желтые маслята и огромные подосиновики) оставались целехонькими. И только дождевики «взрывались» под их ногами, как маленькие вулканчики.
Наконец поляна (скорее, поле, поскольку была она очень большой) закончилась и сестренки начали подниматься сначала по довольно пологому, а потом становившемуся все круче и скалистее склону Горы. На высоте альпийских лугов уже начал попадаться первый на их пути, он же последний в этом сезоне, но все еще оставшийся в распадках, сильно подтаявший снег.
– А вот и «Плато звенящей тишины», – тихо, словно боясь спугнуть эту самую тишину, сказала Эль.
Перед девочками открылось широкое пространство, усыпанное первыми, уже почувствовавшими приближающееся лето, цветами. Вдоль русла ручейка еще лежали остатки снега и льда. Тишина здесь, если не считать журчания воды, перекатывающейся по камешкам, действительно была идеальной. Со всех сторон нависали скалы, которые не пропускали ни звука извне.
– Да-а-а-а, поэтичное название, – тожепочти шепотом подтвердила Пыль. И добавила: – Тишина такая, что в ушах звенит. Красота-то какая. Посмотри, какой чудной «снеголед»…
Снег, и вправду, был необычным. Собственно, это и была смесь из снега со льдом. Льдинки в каком-то причудливом рисунке перекрещивались под разнообразными углами меж собою, как россыпь разнокалиберных, разбитых вдребезги стекол.
– Хоть раз бы попасть сюда в солнечный день, – Эль с сожалением подняла глаза к небу.
Словно в ответ на ее пожелание, тучка, упорно заслоняющая солнце, смилостивилась и «убежала». Яркие лучи осветили плато, и тут…
Все эти кристаллы, большие и маленькие, весь этот невообразимый хаос снежно-ледяного великолепия вспыхнул мириадами огней. Казалось, и цветов-то таких не существует!
– Ох, – выдохнула Пыль. – Как здесь прекрасно! Даже заплакать захотелось или засмеяться!
– Определись уже! Реветь или хохотать, восторженная ты наша, – хмыкнула Эль.
– Не строй из себя…
Однако Эль ее уже не слушала. Она, как и сестра, застыла в оцепенении, а потом вдруг воскликнула:
– Пыль! Что это? Слышишь? Ты это слышишь?
Все эти несчетные льдинки, подпирающие друг друга, начали подтаивать на ярком солнце и… опадать, трескаться, биться. Сначала справа, потом слева, снизу, сверху… Один колокольчик, еще один…десять, миллион! Все плато наполнилось волшебным звоном!
– Эль, Эль, это никакая не поэзия, никакая это не звенящая ТИШИНА! Это, Это ЗВЕНЯЩАЯ ТИШИНА!!!!
– Ой, я тоже …Я тоже сейчас! Я тоже сейчас засмехоплачу-у-у-у-у, – воскликнула Эль.
И она засмеялась, а за ней засмеялась и Пыль. Они восторженно хохотали от этой неожиданной красоты. Редко люди так смеются. Это было обычное счастье. Счастье от того, что ты просто есть. И есть все это. И тебе повезло это увидеть и услышать.
Солнце вскоре спряталось за очередной тучкой, звон начал стихать, и вот последний колокольчик «тренькнул». Звук несколько раз отразился от скал, постепенно затихая. И снова наступила тишина. Потихоньку смолк и их смех. Эль повернулась к Пыли, протянула к ней руки, зажала в ладони румяные, мокрые от слез восторга (она все ж еще и заплакала…) щеки сестренки с прилипшими к ним волосами и чмокнула ее в нос.
