Станция похищенных душ

– Не волнуйся, тебя заметили, – усмехнулся парень в толстовке. – Располагайся, Ева. Будь, как дома.

Он жестом указал на ближайший к нему свободный стул, и Ева поняла, что ошиблась, приняв позу Ивана со скрещенными на груди руками за наполеоновскую. Просто оказалось, что он поддерживал левой рукой загипсованную правую. И это открытие вызвало у Евы неожиданный прилив волнения, словно травма прибавила ее защитнику еще привлекательности. Ева тут же решила, что Иван сломал руку в драке, спасая какую-нибудь девушку от хулиганов. Или что он увлекается экстремальными видами спорта. Ей нарисовался образ его, несущегося навстречу ветру на скейтборде, и дыхание перехватило от накатившего восторга.

– Ева? – окликнул ее Иван. К стыду, она поняла, что продолжает молча таращиться на него. Девочка поспешно плюхнулась на стул, едва не промахнувшись мимо сиденья. Парень вскинул бровь, но промолчал. Еве же моментально захотелось умереть от позора, потому что ее собственные «акции привлекательности», и до этого невысокие, сокрушительно обвалились. Спас ее вернувшийся в комнату Борис. Иван как ни в чем не бывало занял свободное место за столом напротив Евы.

Задумавшись над листочком, который ему протянул хозяин дома, Иван машинально взъерошил темные волосы. И такой – растрепанный, задумчивый, – показался Еве еще красивей.

– Ты знакома с ролевыми играми? – обратился вдруг он к новенькой.

– Не совсем, – промямлила она.

– Я сейчас все объясню, – вмешался Борис.

Сосед с энтузиазмом принялся рассказывать правила игры. Оказывается, Ева удачно попала на начало новой. Она слушала, но никак не могла вникнуть. Впервые она ощущала себя такой… глупой. А все из-за Ивана, его раздражающе алой толстовки и взгляда, который Ева случайно перехватила.

– Тебе все понятно? – спросил участливо Борис.

– Д-да. Да, понятно, – выдавила она на удивление ровным голосом, глядя в свой листочек – карту персонажа. Она даже не поняла, кого ей предстоит играть! Хоббита? Орка? Да хоть гоблина!

– Спасибо, Борис, – собравшись, уверенно ответила Ева и подняла взгляд. Иван, оказывается, уже успел снять толстовку. И не удивительно: батареи шпарили так, что впору бананы выращивать. Черная футболка с изображением известной рок-группы обтягивала торс парня, и оказалось, что плечи у Ивана широкие, мускулистые. Сколько ему лет? Шестнадцать? Может, он ходит в спортивную секцию и травмировался на тренировке? Ева скользнула взглядом по загипсованной по локоть руке Ивана и едва не спросила, что с ним случилось. Но он в это время разговаривал с бледным щуплым пареньком рядом с собой и на Еву не обращал внимания. Зато на нее, оказывается, ехидно скалился ее обидчик. Ева сердито стрельнула взглядом в сторону Владимира. Ей бы только пережить сегодняшний вечер. А больше она сюда не придет.

Придет. Это Ева поняла в тот момент, когда два часа спустя Иван, прощаясь в коридоре, спросил, понравилось ли ей.

– Да. Борис…

– Мы все зовем его Долговязым, – усмехнулся парень. – И ему это нравится.

– Дол… Борис все здорово придумал!

– Да, он настоящий мастер. Фантазия у него зашкаливает. Ну, я рад, что ты хорошо провела время. Значит, скоро встретимся, – с этими словами Иван неожиданно коснулся плеча Евы. И это легкое касание смутило ее до свекольного румянца.

– Ты бы уж предложил девушке проводить ее, – не оставил без комментария подсмотренную сцену Владимир.

– Я… Я тут живу. Не нужно меня провожать, – пробормотала вконец смущенная Ева и торопливо распрощалась.

Она даже не заметила, как взлетела на свой этаж. И только там, остановившись у двери, прикрыла глаза и выдохнула. Сердце стучало так, будто Ева пробежала стометровку на время.

Той ночью она долго не могла уснуть. Ворочалась с боку на бок, сминая простынь, то порывисто садилась, то вновь падала в постель и, перевернувшись на живот, утыкалась лицом в подушку. То, что с ней происходило, не походило на пошловатые рассказы Ульяны о любовных переживаниях. Подруга все сводила к физическим ощущениям и делилась интимными секретами без всякого стеснения. Ева же испытывала фейерверк из противоположных эмоций: к радости примешивалась грусть, в бурной эйфории растворялся страх, ожидание чего-то неизведанного, волшебного заглушалось беспокойством. Ей одновременно хотелось плакать и смеяться. От волнения лихорадило, как при гриппе. Ева то куталась в одеяло, то решительно его сбрасывала. Когда она закрывала глаза, то видела перед собой Ивана – со взъерошенными волосами и спокойным взглядом темных глаз. Он поселился в ее мечтах сразу и бесповоротно. Неудивительно, что в ту беспокойную ночь, когда Ева под утро уснула, Иван ей приснился. Только во сне ему было не шестнадцать лет, а вдвое больше. Одет он был не в яркую толстовку и черные джинсы, а в серый костюм. И рука у него уже, конечно, зажила. «Вот мы и встретились снова, Ева», – сказал ей взрослый Иван. Но почему-то без улыбки.

Этой же ночью ей привиделся Борис. Друг улыбался и протягивал в ладонях кубики.

– Не ходи туда, Ева, – произнес он. Кубики внезапно превратились в насекомых, которые поползли по его тощим запястьям, обвивая их живыми браслетами. Ева вскрикнула и проснулась.

Все эти годы она скучала по нему. Та трагедия пятнадцатилетней давности разметала их жизни, словно взорвавшаяся граната, кого-то поломала, кого-то убила. Но наверняка многие из их компании вспоминали Долговязого.

Ева осторожно, опасаясь головокружения, встала, чтобы выпить воды. И внезапно в лунном свете увидела девушку.

– Тина!

Сестра обернулась, и Ева увидела, что лицо у Тины темное, почти черное, а глаза, наоборот, светятся белым. За спиной девушки светила полная луна, создавая причудливый нимб. Только не было в этой фигуре ничего святого. От внезапности и накатившего ужаса Ева даже не смогла вскрикнуть. А ночная гостья плавно подняла руку и тихо прошелестела:

– Я не Тина. Я Анит. Спаси меня, Ева. Забери отсюда.

Силуэт девочки задрожал, словно раскаленный воздух. На луну наползла туча, и помещение погрузилось в темноту. Ева в панике бросилась к выключателю. Но в освещенной комнате она оказалась одна.

* * *

Родная улица Ивана разительно отличалась от тех, на которых жили когда-то Долговязый и Вовка. Отец долгое время занимал в городской администрации одну из руководящих должностей. Семья не бедствовала и пользовалась привилегиями, которые другим в те времена были недоступны. У Ивана всегда были модная одежда и импортная техника. В год, когда отец заступил на должность (вскоре после рождения сына), он среди других служащих администрации получил участок земли под строительство. Так в их городке возникла улица, застроенная только частными домами, принадлежащими местной элите. Конечно, со временем многое поменялось. К примеру, появились причудливые коттеджи. Выглядели они богато, но проигрывали во вкусе одноэтажным домикам с «элитной» улицы. Да и сама улица оставалась одной из самых ухоженных и красивых в городе: зеленая, чистая, с клумбами и маленьким действующим фонтаном в центре небольшой площади. Здесь всегда было тихо и спокойно. И только птичий щебет нарушал тишину.

Район, в котором жил Вовка, являл собой противоположную картину. Его образовывали однотипные хрущевки. Когда-то это место населяли семьи рабочих местного текстильного комбината, но с тех пор, как комбинат закрыли, район стал небезопасным. Здесь нередко возникали кровопролитные драки, случались ограбления и хулиганства. И так длилось до тех пор, пока территорию комбината не выкупила одна строительная фирма и не перестроила пустующие здания под торговый центр и офисы.

Улица с высотками, на которой когда-то проживал Долговязый, находилась где-то посередине: не элитная, но вполне благополучная. Среднедостаточная. Обычные девятиэтажки и населяли обычные семьи, в основном молодые. Здесь было все нужное для жизни: скверы, парковка, площадки, сетевые магазины, школа и два детских сада.

Несмотря на разность среды, в которой росли мальчишки, у Ивана с Володей находилось много общего. Они были похожи не только внешне, но и характерами. Оба высокие, видные, темноволосые. Оба сообразительные, хваткие, дерзкие. Только способности свои распыляли по-глупому, не прислушиваясь к разуму, а идя на поводу у горячей крови, толкающей их в сомнительные приключения. Отец Ивана не поощрял эту дружбу, но, когда парни вляпались в историю с уличной дракой, грозившую им крупными неприятностями, заступился за обоих. Потом дома Ивана наказали. Никогда он еще не видел отца в таком гневе и ту выволочку помнил до сих пор. Ему тогда только исполнилось шестнадцать, после летних каникул он должен был перейти в выпускной класс. Родители планировали, что сын потом поступит в столичный вуз, который уже был выбран заранее. Только сам Иван к родительским планам относился легкомысленно. Несмотря на не самое примерное поведение, с учебой дела у него обстояли неплохо. Ботаником-зубрилой он никогда не был, но все схватывал на лету. Он быстро соображал, не терялся, даже если ситуация выглядела безнадежной, умел удачно выкрутиться. Вступительные экзамены в вуз Иван надеялся сдать легко и без забот, тем более что за него уже было замолвлено словечко: деканом одного из факультетов был старинный друг отца. Но после той драки, грозившей им с Вовкой крупными проблемами, отец поставил ультиматум: либо сын берется за ум, бросает вечерние похождения и начинает готовиться к поступлению, либо после школы его ждет армия, потому что никто за него хлопотать больше не будет. В армию Иван не хотел. Но и расстаться с прежним легким образом жизни было тоже непросто. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не встреча с Борисом. Как тому удалось увлечь их, разгильдяев, ролевыми играми и книгами? Старший друг в короткие сроки сделал то, что не удалось ни учителям, ни родителям, – правильно расставил акценты в жизни, вымел мусор из голов и помог увидеть нужные ориентиры.

Но первые заметные изменения в себе Иван заметил не тогда, когда принес домой стопку порекомендованных Долговязым исторических романов. И не тогда, когда уступил родителям и согласился заниматься с репетитором. А в тот день, когда неожиданно для самого себя заступился за незнакомую девочку. Еще месяцем раньше он сам, опередив Вовку, сострил бы по поводу необычного имени девушки. Но в тот вечер неожиданно оборвал друга.

«Школа» Долговязого пригодилась и потом, уже после всего случившегося. Иван поступил, как и планировалось, в столичный вуз. Студенческая жизнь без родительского контроля то и дело искушала веселыми загулами, симпатичными девчонками и утонувшими в табачно-алкогольном угаре вечеринками. У Ивана был выбор – весело и ярко проводить время и вылететь из университета, как некоторые его сокурсники, или взяться за ум и начать усиленно строить фундамент своего будущего. Каждый раз, когда он глотал из стакана дешевое спиртное или затягивался сигаретой, он будто наяву слышал голос Долговязого: «Пфу… Это же не клево!» И в итоге быстро завязал и с пустыми вечеринками, и с вредными привычками.

Учиться ему было легко, острый ум пригодился как никогда. На втором курсе Иван начал подрабатывать: вначале на складе грузчиком, потом устроился в строительную бригаду. Денег хватало – переводили родители. Но Иван где-то услышал, что будущий успешный руководитель обязан знать все о работе подчиненных, не гнушаться простым физическим трудом. А он со своими амбициями не просто метил в руководители – собирался построить собственную империю.

Работая в строительной бригаде, Иван встретил еще одного оказавшего на него влияние человека – Архипа. Немолодой бригадир, видя, как студент всем интересуется и прислушивается к советам, стал потихоньку делиться с ним профессиональными секретами: какую плитку выбрать для ванной, как правильно положить паркет, на каком цементе можно сэкономить, а какой и брать не стоит. Иван все слушал, вечерами записывал в тетрадь и готовил плацдарм для будущего бизнеса. Он объезжал столичные микрорайоны с новостройками, дотошно исследовал там обстановку: плотность населения, его среднюю платежеспособность, популярные маршруты, стоимость аренды помещений. Заводил знакомства с бригадирами, выяснял потребности клиентов и их предпочтения. Затем настала очередь крупных складов. Иван набрал контактов поставщиков. Проконсультировался по юридическим вопросам. И разработал свой бизнес-план, с которым приехал к отцу с просьбой помочь ему в получении кредита. Отец план изучил, кое-где внес коррективы, но в целом одобрил. Правда, выдвинул два условия. Во-первых, сын должен окончить университет: бизнес бизнесом, а образование необходимо. Во-вторых, если дело прогорит, гасить кредит будет Иван без помощи родителей.

Следующим шагом стало убедить вернувшегося из армии Вовку переехать в столицу и совместно заняться реализацией задуманной идеи. Друг согласился быстро. Вместе они сняли дешевую квартиру в том районе, который выбрал Иван, арендовали торговую палатку, заказали вывеску «Стройматериалы», купили подержанный грузовичок и начали активно работать. В палатке-магазине разместили образцы предлагаемых товаров. Как только поступал заказ, Иван с Владимиром ехали на склад и привозили требуемое. Район был новым, расстроившимся, квартиры сдавались без ремонта. Ребята работали честно, качественно, быстро. И клиенты, пусть и не сразу, потекли к ним рекой. Когда с таким потоком работы вдвоем справляться стало сложно, взяли в компанию третьего. Затем арендовали склад, на котором хранили товар. А со временем их скромный бизнес и правда превратился, как когда-то мечтал Иван, в крупную сеть магазинов. Поставки стройматериалов были налажены не только из Европы, но и Азии. Магазины открывались уже по стране. Дело процветало. Жить бы им да радоваться. Только вот Вовки не стало.

За воспоминаниями дорога к дому, который Иван накануне в потемках не сразу признал, показалась короткой. На какое-то счастливое мгновение ему подумалось, что волшебный маховик времени стремительно отмотал назад шестнадцать лет и сейчас его встретят Долговязый и Вовка. Сердце заныло, как больной зуб. Оказывается, старая рана, вызванная потерей настоящего друга, никогда не заживает. Макс, Леонид, Андрей так и остались приятелями, с которыми можно выпить пива и потолковать об экономике и футболе, но настоящих друзей у Ивана больше не было.

Он пересек знакомый двор, задержав взгляд на молодой женщине, одетой в блузу с рюшами и широкую юбку, развевающуюся на ветру. Незнакомка топталась возле облезлой лавочки и размахивала, словно волшебница, палочкой, от которой исходил сизый пряный дымок.

– Смердит. Смердит. Смертью смердит, – бормотала себе под нос она, выписывая тлеющей ароматической палочкой, пакет которых торчал из кармана юбки, замысловатые фигуры. Когда Иван поравнялся с чудачкой, она вдруг вскинула на него глаза, в которых плескалось безумие.

– Смердит, смердит! – закричала женщина. Иван поспешно скрылся за дверью.

В подъезде жили призраки. Они атаковали, стоило переступить порог. По старой привычке Иван затаил дыхание и принялся бесшумно подниматься по лестнице, игнорируя вечно ломающийся лифт. Он шел, как всегда, впереди, а за ним, перешептываясь и шикая друг на друга, поднимались призраки Володьки и Пономарева. «Не разбуди Дракониху!» – явно услышал он шепот то ли Вовки, то ли Вити, и с горечью улыбнулся. Вот и дверь, за которой припадала к глазку скандальная баба Поля. Вот сейчас, едва Иван ступит на площадку, дверь распахнется и в проем высунется недовольное морщинистое лицо. «Ты чего тут, а?» – строго вопросит баба Поля. «Мы к Борису», – ответит, как обычно, Иван и нажмет на белую кнопочку возле соседней двери. Он и правда чуть не позвонил в квартиру, в которой когда-то проживал Долговязый. Но, задержавшись на четвертом этаже ровно настолько, чтобы привести расшалившееся под влиянием ностальгии воображение в чувство, поднялся этажом выше.

Ева открыла ему сразу, будто находилась в коридоре. Похоже, она куда-то собралась. На ней было легкое платье с накинутым поверху кардиганом из тонкой шерсти. Девушка распустила густые пепельно-русые волосы и слегка подкрасилась, хоть темные круги под глазами замаскировать ей полностью не удалось. Но эти натуральные тени, как ни странно, даже шли ей: добавляли облику интересной драматичности и таинственной грусти, и подчеркивали чистую, насыщенную, словно сентябрьское небо, синеву глаз. Как забавно, что тогда, в прошлом, Иван не замечал, что у нее такие яркие глаза.

– Пришел узнать, как ты себя чувствуешь, – сказал он после обмена короткими приветствиями. Ева взглянула на него грустными глазами и неопределенно пожала плечами.

– Нормально себя чувствую. Насколько это возможно сейчас, – ответила она с неожиданным холодком. Будто потянуло легким ветерком. Такие незаметные сквозняки и вызывают потом сердечную простуду.

– Я рад, – ответил Иван банальностью и, сунув руки в карманы джинсов, качнулся с пяток на носки и обратно. Конечно, он не ожидал от Евы радушия, но и такая отстраненная холодность тоже удивила. Ему вдруг вспоминалось, что однажды он заговорил с девушкой о чем-то незначительном, не связанном с играми, кажется, спросил, какая музыка ей нравится. Нормальный вопрос приятельнице, с которой не один вечер «сражаешься» плечо к плечу с драконами, орками и прочими тварями. Ева тогда тоже взглянула на него глазами-озерами, в северных водах которых плавали льдины, и отбрила его желание пообщаться какой-то колкостью. Он тогда даже растерялся, хоть был неробкого десятка: чем умудрился ее обидеть? Так и решил, что Ева такая и есть: холодная, с чудинкой, как другая девочка в их компании.

– Давай поговорим? – решился Иван. – Думал над твоей историей. И кое-какие мысли появились.

Она глянула на него уже с надеждой, но ответила совсем другое:

– Две недели. Сегодня – ровно две недели с того дня, как Тина пропала…

– Пойдем куда-нибудь выпьем чаю и поговорим, – предложил он, поняв, что Ева не собирается приглашать. – Помнится, тут рядом была кондитерская, где мы брали пирожные. Там же были столики. Она еще существует?

– Да. Только это уже не кондитерская, а кафе.

– Тем лучше. Идем?

Видно было, что она колеблется, словно принимает какое-то важное для нее решение. Но в итоге Ева расщедрилась на улыбку.

– Спасибо за приглашение. На этот раз угощаю я. Ты платил за такси.

Слава богу, хоть не «выкает» ему. И то прогресс.

– Мне привычней, когда девушку в кафе угощаю я.

– Ладно, – согласилась она после заминки. – Только у меня всего сорок минут. Мне назначил встречу следователь.

– Тогда не будем терять время. И это хорошо, что у тебя потом встреча со следователем.

Ева вышла на площадку и направилась к лифту, но Иван вдруг остановил ее:

– Давай пешком. Как тогда, в старые времена.

Она оглянулась и снова улыбнулась.

– Лифт и сейчас ломается. Но тогда он постоянно не работал. Моя мама была беременна, и взбираться на пятый этаж ей было очень тяжело.

– А сейчас мама где? – спросил Иван из вежливости.

– В Америке. Вышла замуж и там живет.

Ева словно погасла, даже опустила плечи, будто желала стать ниже и незаметней. Иван понял, что невольно задел тему, которой касаться не стоило.

Возле двери Долговязого она задержалась.

– Семен Васильевич вскоре после случившегося продал квартиру и куда-то уехал. Сейчас тут живет одна семья с ребенком. А баба Поля умерла в позапрошлом году, и теперь тут живет ее внук, студент. Учится на программиста. Помог мне, кстати, вскрыть страницу Тины.

Иван на все кивнул. Отчего-то ему показалось важным все, что она сказала. Ева вновь начала спускаться и где-то на втором этаже призналась:

– Я до сих пор скучаю по Борису. Или Долговязому, как вы его звали. Это ты ему такую кличку придумал?

– Я, – усмехнулся Иван. – Случайно вышло. Я тоже, Ева, по нему скучаю. По нему и по Вовке. Его не стало три месяца назад.

– Ох… Не знала. Соболезную! Но как же?..

– Так бывает, Ева. Не все доживают до старости.

– Я ничего не слышала о нем с тех самых пор. Кажется, он тоже уехал в столицу?

– Да. Иногда сюда он приезжал – пока была жива мать, потом просто из ностальгии. Я не понимал зачем, ведь никого тут у него не осталось. Но он говорил, что родные места тянут и рыбалка здесь неплохая, – задумчиво проговорил Иван, а потом резко закончил:

– Но похоронили мы Вовку в столице.

– Как все это печально. И несправедливо, – погрустнела Ева.

Сумасшедшей во дворе не оказалось, только возле лавочки серел тонкий слой пепла, оставшийся от сожженной палочки. Да еще в воздухе витал легкий запах дыма.

В кафе Ева заказала себе только чай. Иван попросил капучино и сдобную плюшку: он так торопился, что не успел позавтракать.

– О чем ты хотел поговорить?

– Не знаю, насколько это может быть связано с пропажей твоей сестры. Но эти кубики на твоем коврике, которые мы обнаружили вчера… Не думала ли ты, что они могут быть намеком на игру?

– Похоже на то.

– Их еще и выложили единицами, а не просто так швырнули. Будто знали, что поймешь значение.

– Критический провал, – повторила Ева, и Иван кивнул:

– Эпическая неудача. Можно трактовать и так. А можно – как намек на игру. Играют ли сейчас подростки в ролевые игры, как мы?

– Хочешь сказать, что моя сестра пропала из-за игры?

– Что, если ее отправили выполнять какое-то задание, но потом все вышло из-под контроля, и на это намекают единицы.

– Как у нас тогда?

– Как у нас тогда, – повторил Иван.

Они оба замолчали, глядя друг на друга и не решаясь нарушить возникшую паузу. Много неразрешенных вопросов таила в себе эта пауза, которая хоть и длилась меньше минуты, но вобрала в себя пятнадцать лет.

– Иван, скажи честно… Ты ведь знаешь, что случилось с тем парнем, Витей Пономаревым? – первой нарушила молчание Ева.

– Нет. Не знаю, – ответил он, глядя девушке в глаза.

– Я боюсь, что с моей Тиной произошло нечто похожее. Что ее вот так же не найдут. Никогда.

Ева закусила нижнюю губу и отвернулась. Иван легонько коснулся через стол ее запястья:

– Не надо, Ева. Не говори так. Я верю, что ее найдут.

Она вздрогнула, будто прикосновение оказалось неприятным. Он поспешно убрал руку.

– Я почти уверена в том, что Тина на старой станции. Вчера ночью я поняла, что могла означать аббревиатура «СтСт». Старая станция. Куда ж еще проще! Да и ник Кассир говорит сам за себя. Не просто так меня туда заманили…

– Расскажи все следователю.

– Это и собираюсь сделать, – кивнула Ева. – А еще куратору поисковой команды Василию. Пусть еще раз хорошо осмотрят станцию: все постройки, посадки, заросли и вагоны. Но у меня складывается впечатление, что Василий уже сам не верит в то, что Тину можно найти живой.

– Не думай так, Ева.

– А как еще? – спросила она и подняла на него глаза, в которых показались слезы. – Может, ты научился не думать о том пропавшем мальчике?.. Вижу, что нет, иначе вряд ли бы сегодня пришел ко мне. А ведь Витя тебе даже не родственник.

– Ева…

Она вытерла глаза, чудом не размазав тушь, и слабо улыбнулась.

– Прости. Не нужно мне было поднимать эту тему. Но слишком яркие ассоциации. И да, ты прав. Я тоже думала про эти кубики. Даже додумалась до того, что меня привезли на станцию, чтобы их подбросить. Вот так сложно.

Она усмехнулась и отпила остывающий чай.

– Кстати, про станцию, – задумчиво проговорил Иван. – Ты закричала так, будто тебя что-то сильно испугало. Что там случилось, Ева? Ты явно не все рассказала.

– Зачем тебе все это, Иван? – нехотя спросила она. – Вряд ли ты решил мне помочь по старому знакомству. Ты меня даже не узнал. И у тебя наверняка тут какие-то свои дела.

– Угу, «свои дела», – с сарказмом обронил он. – Возможно, связанные с той старой историей. Но вначале ты, Ева. Что случилось на станции перед тем, как я тебя нашел?

– Я увидела страшного старика, – неуверенно, будто опасаясь, что он ее высмеет, начала Ева.

Иван выслушал ее внимательно, думая об одном моменте из своего прошлого.

– В это сложно поверить, – добавила она.

– Я верю, – твердо сказал Иван, но не стал добавлять почему. А Ева, приободренная его словами, рассказала и о ночной «гостье».

– Можешь считать, что это последствия удара по голове, но я видела ее так четко, как сейчас тебя.

– Говоришь, девушка была похожа на негатив? И сказала, что ее зовут Анит? Анит – это Тина наоборот, Ева.

– Точно, – растерянно пробормотала она.

– Про «негатив» следователю пока говорить не стоит, он решит, что это тебе привиделось. А вот про старика – нужно, – заявил Иван. Но объяснить ничего не успел, отвлекся на звонок от отца.

Он был уверен, что родители желают знать, придет ли он к завтраку, словно ему снова шестнадцать и ушел он спозаранку вместе с Вовкой ловить карасей. Но после слов отца переменился в лице и коротко ответил:

– Сейчас буду!