Станция похищенных душ

Внутри, за замызганным стеклом, на столе горела свеча. Ева приблизила лицо в попытках разглядеть обстановку. На сложенной в несколько раз газете стоял темный чайник с выгнутым носиком и поднятой ручкой. Рядом находился стакан в металлическом подстаканнике. На блюдечке лежало несколько кусочков сахара. Некто задумал пить чай. За столом Ева разглядела застеленный клетчатым пледом диван и лежащую на нем потрепанную книгу. Что было еще в этой маленькой комнате, увидеть Ева не успела. К ее плечу кто-то прикоснулся. Девушка резко отпрянула от окна и оглянулась.

За спиной стоял высокий худой мужчина. Его глаза вспыхнули белым, губы растянулись, явив в жуткой ухмылке редкие зубы.

Ева коротко вскрикнула, когда страшный мужчина поднял руку с обтрепанным по краю рукавом, истошно завопила от ужаса и второй раз за сутки потеряла сознание.

* * *

Молодую женщину Иван нашел возле будки стрелочника: та лежала на спине, неловко подвернув под себя одну руку и закинув вторую на стену домика.

Он склонился над незнакомкой и слегка похлопал по щеке:

– Эй? Барышня?

Как приводить в чувство находящихся без сознания дам, Иван совершенно не знал. В памяти всплыло смутное воспоминание со школьных уроков: поднести к носу пострадавшей ватку, смоченную в нашатырном спирту, или кусочек паленой шерсти. Ни шерсти, ни зажигалки, ни тем более нашатырного спирта у него не было. Поэтому Иван снова похлопал незнакомку по щеке и позвал громче:

– Девушка? А, девушка? Очнитесь!

Ничего глупее не придумаешь. Иван подумал, что эта ночь, пожалуй, побила все рекорды по экстравагантности, включая ночное купание в проруби три года назад. Он уже представил себе, как будет пересказывать события, начиная с покупки пирожков (дались же они ему!) своим приятелям в ирландском пабе под густое темное пиво и острые закуски. Леонид, конечно, поинтересуется, насколько симпатична была валяющаяся на пороге будки незнакомка. А вот что может сказать следующий в их компании Иван не успел придумать. Девушка пошевелилась и тихо застонала. Затем распахнула глаза, резко села и завизжала так, что Иван испуганно отпрянул.

– Эй, красотка, хватит вопить! – сердито выкрикнул он. Судя по реакции незнакомки, ее приключения в эту ночь оказались похлеще его собственных. – Ничего я вам не сделаю! Помочь пытаюсь!

Девушка замолчала так же внезапно, как до этого закричала. Только всхлипнула и испуганно огляделась вокруг.

– А… он где? – выдавила она.

– Кто?

– Тот, со светящи… Не важно. Кто вы?

– Кто я? Прохожий. Мимо шел, а тут вы кричите. Поспешил вам на помощь.

– А вы точно не?.. – спросила незнакомка и опять оборвала себя на полуслове. – Как это – мимо проходили? Здесь мимо не проходят. Это заброшенная станция.

– Оказываются, если проезжают свою остановку и десять километров топают по путям, а потом не туда сворачивают, проходят, – с сарказмом отвел он – Такое объяснение вас устроит?

Она тихо вздохнула и, кажется, улыбнулась. Луна снова скрылась, а в темноте разглядеть лицо девушки не представлялось возможным.

– Встать сможете? – спросил Иван, протягивая руку. Надо уходить отсюда, а потом уж разбираться со всеми этими приключениями. Или не разбираться. У него одна цель – попасть домой.

– Да, – ответила девушка, принимая его помощь. И хорошо, что уцепилась за его руку, потому что ее вдруг качнуло.

– Что с вами?

Только бы эта дама не оказалась пьяна. Вот такие приключения ему точно не нужны!

Но запаха алкоголя от девушки не исходило.

– Голова немного кружится. Меня ударили и привезли сюда.

– Ого! Ограбили?

– Не знаю. Сумочки нет. Видимо, да, ограбили, – уклончиво ответила она.

– Тогда вам нужно к врачу и в полицию, – брякнул он и тут же об этом пожалел. Ему хотелось не возиться с этой девицей, а оказаться в родительском доме, выпить горячего чаю, который обязательно заварит, несмотря на ночной час, мама. Или, еще лучше, навернуть тарелку горячих щей со сметаной, которые наверняка окажутся в холодильнике: отец обожал щи, и мать готовила их постоянно, то с кислой капустой, то со свежей, то «красные» с томатом.

– Нет, не надо ни полиции, ни врача. Я хочу домой, – ответила девушка так просто, без истерики и слез в голосе, что Иван невольно проникся к ней сочувствием. И даже вновь подал руку, когда они перелезали через какие-то балки. Девушка руку приняла, но, справившись с препятствием, выпустила.

– Как вас зовут? – спросила она вместо благодарности.

– Иван.

– Иван? – ее голос слегка дрогнул. Она остановилась и будто всмотрелась в его лицо, а затем, заметно волнуясь, спросила:

– Вы… Вы меня не помните?

– А мы разве знакомы? – удивился в ответ Иван.

– Я Ева…

– Ева? Простите, не помню.

– Извините. Обозналась. Темно, – смутилась девушка, но в ее голосе послышалось разочарование.

– Бывает. Так что с вами приключилось?

Она вздохнула и начала рассказывать. Историю о, как оказалось, похищении Иван слушал не перебивая, даже не зная, что сказать в утешение. Но, когда Ева упомянула анонимный звонок, не сдержался:

– Сглупили вы!

Девушка не обиделась.

– Да, сглупила. Но как бы вы поступили на моем месте? Где-то в глубине души я надеялась, что мне сказали правду и я что-то узнаю о Тине.

Он хмыкнул, не соглашаясь. Вслух же заметил:

– Но обошлись с вами как-то странно.

Она промолчала, видимо, не желая спорить.

Ивану все же удалось поймать попутку. Ева назвала адрес водителю, а затем отвернулась к окну. Иван ее не тревожил, только иногда бросал короткие взгляды: девушка была излишне бледна. Зря она отказалась от медицинской помощи. Но уговаривать ее Иван не желал.

Машина остановилась напротив стандартной девятиэтажки. Подобных зданий в их городке было много, но Иван узнал место.

– У меня нет с собой денег. Я потеряла сумочку, – нарушила молчание Ева. – Подождите, я поднимусь к себе за…

– Перестань, – перебил Иван. Возможно, излишне раздраженно, но он все еще находился под впечатлением от такого выверта судьбы – снова оказаться в месте из своего прошлого. Видимо, от неожиданности и перешел на «ты» с Евой.

– Хорошо, – покладисто согласилась она. – Спасибо. За все.

Ева открыла дверь и выбралась наружу. Иван проследил за девушкой взглядом, желая убедиться, что она без приключений пересекла двор. И заметил, как ее снова качнуло.

– Вот черт, – тихо выругался он и обратился к водителю:

– Подожди меня здесь, брат. Провожу девушку до квартиры и спущусь. Пять минут! Не боись, без оплаты тебя не оставлю. Даю слово.

Иван выскочил из машины и подхватил Еву под локоть.

– А говорила, что с тобой все в порядке! Пойдем уж, доведу тебя. И обратись к врачу. У тебя может быть сотрясение. С этим лучше не шутить.

Так они под ручку дошли до подъезда.

Лифт не работал. Как часто случалось тогда.

На четвертом этаже Иван бросил взгляд на одну из дверей и невольно замедлил шаг.

– Когда-то здесь жил один мой друг.

Ева кивнула, будто знала, о ком речь. Скорей всего, знала. Она была ровесницей или немного младше самого Ивана. Может, они даже встречались в прошлом – сталкивались в подъезде. Иван еще раз, уже внимательней, скользнул взглядом по профилю Евы. Ее вполне можно было назвать симпатичной, даже красивой. Только вот внешность у нее была неяркая, а потому незапоминающаяся. Так бывает – правильные черты, но именно из-за своей правильности и не остающиеся в памяти.

Они поднялись на нужный этаж. Ева шла впереди; Иван, заглядевшийся на ее стройную спину и то, что находилось ниже, упустил момент, когда девушка замерла, и чуть не вписался в нее.

– Что это?!

Иван выглянул из-за ее плеча.

– Кости. Игральные, – брякнул он очевидное. На коврике у одной из дверей белела россыпь кубиков. – Похоже, кто-то решил сыграть с тобой в игру.

В свете всего случившегося за последние сутки шутка вышла неудачной.

Ева уже присела, рассматривая кубики.

– Единицы, – удивился он, увидев выпавшие номера.

– Критический провал, – неожиданно отозвалась Ева, выдав в себе ролевика.

– Так ты…

– Спасибо, Иван! – резко перебила она, собрав кубики в кулак. – Всего вам доброго.

– Погоди, Ева…

– Вас ждет такси, забыли?

Похоже, она его прогоняла. Только с чем оказалась связана такая резкая перемена в ее поведении, Иван не понял. Но Ева была права: его действительно ждали. Он едва успел попрощаться, как девушка уже открыла дверь и скрылась в квартире. Иван недоуменно хмыкнул.

Спускаясь по лестнице, он снова вспомнил вечера в квартире Долговязого. Их компания изначально была мужская, но потом появились три девушки. Одну из них Иван не забыл. А вот образы двух других стерлись. Он путал тех девушек из-за их неяркой внешности и созвучных имен. Запомнил только, что те девчонки блестяще играли, всегда предлагали неожиданные и интересные ходы. Или просто не видел других девушек, ослепленный и оглушенный красотой той, для которой в те времена хотелось быть Рыцарем и Принцем в одном лице, спасать от драконов и злодеев не только в игре, но и в жизни.

Прежде чем выйти из подъезда, Иван посмотрел наверх – на лестничные пролеты. Потому Ева и спросила, знакомы ли они. У нее, видимо, память куда лучше, чем у него.

По дороге Иван попросил водителя остановиться возле банкомата. Но даже снимая деньги, он не переставал думать о Борисе, Пономареве, Вовке и заброшенной станции.

Ему вспомнился один странный случай.

После предложения организовать игру на старой станции Долговязый на две недели выпал из общения. Из-за больного сердца Борису вновь пришлось лечь в больницу. Ребята тревожились, звонили по очереди его отцу – справлялись о здоровье друга. Семен Васильевич их успокаивал, но ребята все равно волновались. А когда наконец-то собрались в знакомой квартире за большим столом, выяснилось, что планы изменились. Выглядел Борис неважно: глаза его будто погасли, голос звучал тихо, но вместе с тем решительно. Что повлияло на его решение, никто так и не узнал. Но Долговязый вдруг заявил, что игры на старой станции не будет. Иван помнил, как возмущенно загалдели собравшиеся. Отдельные выкрики тонули в общем гаме несогласия. Но Борис оставался непоколебимым: хотят ребята «полевку» – будет. Но не на станции. В тот же вечер, когда Иван с Володей вдвоем возвращались домой, друг неожиданно обронил: «Знаешь, а ведь Долговязый врет. Вовсе он не болел. Я видел его в те дни два раза, когда он якобы лежал в больнице. Выходил из дома и шел на автобусную остановку. В первый раз я его не окликнул. А во второй подошел». «И что?» – заинтересовался Иван. «Да ничего! Начал какие-то отмазы лепить. Что его из больницы на день отпустили. Я не стал ему говорить, что во второй раз его вижу. Странно это, а?» «Да ладно, может, его и правда дважды домой отпускали», – встал на защиту Долговязого Иван. Но поведение Бориса и ему показалось необычным. Взять хотя бы то, как парень резко, что было совершенно не в его характере, ответил Пономареву на настойчивые расспросы о причине отмены игры на станции. «Не лезь туда, Витя! Старая станция сама по себе опасна – вот и все».

Тогда это не показалось Ивану важным. Но сейчас воспоминания вылезли ежистыми колючками. Что на самом деле случилось в том далеком году? И что узнал недавно Володя? Друг позвонил три месяца назад и неожиданно сказал: «Мне кажется, я знаю, что случилось с Пономаревым. При встрече расскажу». Но ночью раздался звонок из полиции, который принес страшное известие о гибели Вовки. Несчастный случай: закурил человек в постели, нечаянно уснул и сгорел в возникшем пожаре. У друга и правда была вредная привычка иногда курить, лежа на диване. Но какое фатальное совпадение, что Вовка погиб именно тогда, когда хотел сообщить что-то важное!

Сейчас, в свете случившегося за минувшие дни, Иван на какой-то момент решил, не подстроили ли ему встречу с Евой, еще с одним человеком из прошлого? Вот такой «вечер воспоминаний» получается…

– Здесь сворачивать или дальше? – вывел его из задумчивости водитель. Иван всмотрелся в темноту и ответил:

– Здесь.

Во дворе родительского частного дома залаяла собака – молодой пес, которого родители взяли недавно на смену умершему от старости Тузу. Иван тихо посвистел и ласково заговорил:

– Ларс, Ларс, свои! Тихо, всех перебудишь!

Пес, узнав голос, заскулил теперь уже от радости, заюлил, путаясь под ногами, упал на спину и подставил для ласк живот. Иван потрепал Ларса по брюху и пообещал гостинец. В окнах дома вспыхнул свет: разбуженные лаем родители решили узнать, кто нарушил их покой. И Иван поторопился их успокоить.

Мать ожидаемо всполошилась, когда увидела сына на пороге в такой час. Пришлось спешно объяснять про сломавшуюся машину и то, что проехал станцию. Правда, дальнейшие приключения Иван утаил. Мама, конечно, всплеснула руками: ездить ночью с незнакомцами опасно, даже если ты уже давно не подросток, а крепкий здоровый мужик тридцати двух лет. Но Иван видел по ее глазам – рада его приезду. Отец пожал сыну руку и довольно улыбнулся в еще не седые усы. А у самого Ивана отлегло от сердца: как бы он ни хорохорился перед самим собой, та странная записка, которой его вызвали в родной дом, заставила поволноваться.

– Ложитесь, ма. Я сам. Чаю попью и тоже лягу.

– Так я тебе чайник вскипячу! – засуетилась мама. И Ивану пришлось сдаться: она все равно не уйдет спать, пока не накормит его. Да и ее можно понять: видит единственного сына нечасто, скучает и беспокоится.

– Мама, а что у вас тут за история с пропавшей девочкой-подростком недавно приключилась? – спросил Иван, когда перед ним на столе появилась миска с дымящимися щами (как он и предполагал, чаем дело не обошлось).

– Ой… Весь город всполошен!

Иван слушал молча, прихлебывая горячие щи и отламывая от толстого ломтя хлеба маленькие кусочки. Щи были такими вкусными, ароматными и горячими, что ему просто хотелось молчать, жмуриться от удовольствия и ни о чем не разговаривать. Но маме тоже необходимо было рассказать все городские новости. И, конечно, прерывать ее Иван не стал.

Глава 4

Нужно было что-то делать. Отправить сообщение следователю, написать руководителю поисковой группы, позвонить, как настаивал Иван, в полицию. Что-то делать, а не стоять в прихожей безмолвной статуей. Но Ева и правда будто окаменела – не только снаружи, но и внутри. Иначе как объяснить, что мысли двигались тяжело и гулко, словно сыпались булыжники.

Нет, все же лучше лечь, а такие важные дела, как звонок следователю, оставить до утра. Ева добрела до своей комнаты и легла одетой поверх покрывала. Ничего страшного. Сейчас рядом нет никого, кто бы сделал замечание или упрекнул в неряшливости, как мама. Впрочем, и за аккуратно выполненную работу ее тоже никогда не хвалили. Ева пристроила обе руки под щекой и только тогда поняла, что продолжает сжимать игральные кости. Кто-то выманил ее из дома, ударил по голове и отвез на старую станцию, чтобы подложить на коврик эти кубики? Смешно!

Наверное, удар все же сказался не только на ее физическом самочувствии, но и на восприятии событий. Мир будто перевернулся вверх тормашками, значительные вещи поменялись местами с мелкими. Ей бы переживать за сестру, а Ева снова подумала об Иване. Вот настоящая причина «камнепада» в голове: не удар по затылку, не пережитые приключения, а потрясение, вызванное встречей с тем, кого не видела пятнадцать лет.

Он ее не вспомнил – и неудивительно. В подростковом возрасте, когда гормоны отплясывают сальсу и вертят не только чувствами, но и разумом, ждать, что самый популярный и красивый парень обратит внимания на серую мышку, пусть и с богатым внутренним миром, но с до обидного плоской грудью, все равно что ожидать снегопада в пустыне Сахара.

Иван никогда ею не интересовался. В том возрасте с жадностью сметается все, что лежит на поверхности, а до внутреннего мира, пусть и богатого, охотников докопаться не находится. Она же вспоминала Ивана все эти годы. Не часто, но достаточно для того, чтобы узнать во взрослом и стильно подстриженном мужчине того шестнадцатилетнего парня со взъерошенными темными волосами, который когда-то стал ее первой любовью.

К своим воспоминаниям Ева каждый раз прикасалась с осторожностью, будто к крапивному стеблю, и пролистывала их быстро, не останавливаясь на обжигающих подробностях. Но все равно ее сердце ухало вниз, как на спуске с американских горок. «Осторожно, Ева», – говорила она себе, когда возникал соблазн перебрать детали, словно драгоценные бусины. «Остановись!» – приказывала, если рождалась шальная мысль поискать Ивана Селина в социальных сетях. «Не глупи», – одергивала себя, когда пыталась представить взрослого Ивана и невольно сравнивала нафантазированный образ с теми двумя мужчинами, с которыми у нее случились недолгие и несерьезные отношения.

Они не виделись пятнадцать лет. Иван, как Ева знала, жил в столице, но оставалась вероятность однажды встретиться с ним здесь, в его родном городе. И все же встреча застала ее врасплох и даже вытеснила тревогу за Тину и пережитый на заброшенной станции ужас.

Пятнадцать-шестнадцать лет назад

В компанию Еву привел Борис – в один из промозглых вечеров в конце ноября. Общение с соседом с четвертого этажа завязалось на базе исторических и фэнтезийных романов, которые нравились обоим. Ева как-то поднималась по лестнице, читая на ходу потрепанный томик, взятый в библиотеке, и уперлась во что-то мягкое. Мягким оказалась толстая куртка высокого взрослого парня. Ева смутилась и растерялась. А незнакомец, засмеявшись, спросил, чем таким увлекательным она зачиталась. Они разговорились. Молодой человек оказался ее новым соседом Борисом, сыном уважаемого всеми жителями врача Семена Васильевича. Прощаясь, Борис предложил Еве приходить в гости и брать книги из его домашней библиотеки. Удивительно, но застенчивая девочка воспользовалась приглашением через три дня – когда дочитала библиотечную книгу и не смогла подобрать что-то еще такое увлекательное.

Пока Ева просматривала корешки книг в шкафу, Семен Васильевич заварил чай, а Борис нарезал маленькими кусочками бисквит. И девочку, несмотря на ее протесты, усадили за стол.

С того дня и повелось, что Ева раз в неделю, по пятницам, когда возвращался домой отец Бориса, ходила в гости к соседям, пила с ними чай и обсуждала прочитанные книги. Эти вечера стали отдушиной для нее в то время, когда ее собственную семью разламывала на части случившаяся катастрофа: беременная мать убивалась по посаженному в тюрьму любовнику, а негодование и злость срывала на дочери. Ева как никогда страдала от одиночества и несправедливости.

Однажды Семен Васильевич задержался на работе. Еву и Бориса не стесняло присутствие третьего человека, и разговор в тот вечер завязался между ними откровенный. Они впервые заговорили не о книгах, а о личном. Ева рассказала о своей жизни, проблемах в семье и о том, что пережить материнские вспышки раздражения ей помогают книги и фантазия. Девочка призналась, что представляет себя героиней романов и разыгрывает в воображении понравившиеся сцены. Борис на ее слова вдруг отреагировал бурной радостью. Оказывается, в этом они были очень похожи. Из-за больного сердца Боря в детстве много времени проводил в больнице, перешел на домашнее обучение. Друзей у него не было. От одиночества спасали тоже книги и воображение. Позже Борис узнал о ролевых играх и увлекся ими. Правда, из-за проблем со здоровьем выбрал настольные. Но мечтал когда-нибудь провести большую игру за пределами дома. Оказывается, сейчас Борис организовал у себя нечто похожее на клуб любителей ролевых игр. И скромно признался, что увлек своими интересами местных мальчишек.

– Приходи в эту среду! Тебе будет интересно! Заодно новых друзей найдешь.

– А с подругой можно? – робко спросила Ева.

– Конечно! Даже нужно. Девушек у нас в компании пока нет.

На следующий день в школе Ева рассказала о разговоре с Борисом своей однокласснице Ульяне.

– А он симпатичный? – заинтересовалась та. Ульяне уже исполнилось четырнадцать, и ее превращение из худенькой девочки с острыми коленками в юную девушку с четко обозначившимися формами произошло рано и стремительно. Казалось, еще вчера Ульяна носила банты и подтягивала сползающие гольфы, а сегодня уже распустила косу, позволив блестящей лавине пшеничных волос струиться по спине, сменила плиссированную серую юбку на узкую джинсовую мини, выставила напоказ длинные стройные ноги в тонких колготках и ярко накрасила губы.

Девочки продолжали дружить по инерции, хоть общего между ними было уже мало. Ева жила в мире книг и нафантазированных историй. Подруга же интересовалась дискотеками и мальчиками. Ульяне было выгодно дружить с отличницей Евой. К тому же на фоне невзрачной худенькой подруги привлекательность юной красавицы Ульяны вспыхивала особо ярко. Ева же, в глубине души догадываясь, что на самом деле дружит бескорыстно в одни ворота, не торопилась рвать эти отношения. Других подруг у нее и не было.

Ульяна мечтала завязать отношения с парнем старше себя. Поэтому вопрос про привлекательность Бориса не удивил Еву, но поставил в тупик. Общаясь с соседом, девочка никогда не обращала на него внимания как на парня. Борис был для нее старшим другом, разделявшим с нею книжные интересы. Был ли он симпатичным? Наверное, да – когда с увлечением делился с Евой впечатлениями о последней прочитанной книге. Тогда его светлые глаза будто впитывали в себя небо, становясь насыщенного цвета, а бледные щеки окрашивались румянцем. Да, в такие моменты Борис становился даже красивым. Ева так и попыталась объяснить Ульяне. Но подруга рассмеялась:

– Поня-ятно. Ботаник. Он, может, и очки носит?

– Ну… Когда читает, – стушевалась Ева.

– Да уж! – скривила накрашенные губы Ульяна. – Наверняка на его вечеринках скука смертная. Нет уж, не пойду я к этим чудикам-эльфам!

Идти одной в незнакомую компанию, к тому же мужскую, Еве было страшно. С ней редко заговаривали мальчики. Чаще всего это были одноклассники, которые просили списать домашку. Поэтому оказаться в компании незнакомых парней для Евы было сродни выходу на арену с молодыми львами. Она уже собиралась позвонить соседу и отказаться от приглашения, но Борис лично зашел за ней. Чтобы приободрить девочку, он сказал, что купил в кондитерской пирожные и свежие шоколадные конфеты. И пообещал не дать ее в обиду.

В комнате, в которую ее ввел Борис, уже собралось около десяти подростков.

– Это наша Ева, – представил ее Борис, местоимением «наша» подчеркнув то, что девочка не просто случайная гостья. – Прошу любить и уважать.

Кто-то хмыкнул в ответ на слово «любить». Кто-то усмехнулся. Кто-то, скользнув по лицу и фигуре гостьи взглядом, со скучающим видом отвернулся. Кто-то, желая угодить хозяину, улыбнулся Еве быстрой вежливой улыбкой. Худшие опасения оправдались: в этой компании ей не были рады. От волнения у Евы туманилось в глазах, лица мальчишек, сидевших за столом, расплывались и казались похожими. Имен она и вовсе не запомнила. Но хуже всего стало, когда Борис вышел в коридор ответить на телефонный звонок и Ева осталась под прицелом недружелюбных взглядов.

– Девушка, а вы к нам на роль принцессы пришли? – насмешливо спросил парень лет шестнадцати с широким ухмыляющимся ртом и нахальными темными глазами. – Увы, осталась только роль хоббита!

Кто-то захихикал. Ева вконец растерялась и даже чуть попятилась.

– Впрочем, с вашим именем не хоббитов играть, – продолжил задира после театральной паузы. – Мужики, представляю вам новую игру «Изгнание из рая»! Роль Евы уже занята. Кто будет Адамом? Я чур играю змея! Буду нашу Еву соблазнять.

Парень снова сделал эффектную паузу, в которую раздались уже смешки. А затем, стрельнув в сторону девочки взглядом, насмешливо закончил:

– Яблоком, а не тем, чем вы могли подумать!

Грохнул смех. На глаза Евы навернулись слезы. Зачем она послушала Бориса и пришла?!

– Уймись, остряк! – кто-то вдруг резко осадил обидчика.

Смешки разом, будто по приказу, смолкли. Ева подняла взгляд и увидела стоявшего у окна парня. Может, Борис и представил его среди остальных, но Ева этого не помнила. Видимо, слишком была взволнована, потому что не заметить парня было сложно из-за ярко-алой толстовки и высокого роста. Он стоял, небрежно привалившись к подоконнику, и смотрел на Еву спокойно, без любопытства, с сочувствием, словно понимал, что она ощущала в этот момент. Его поза – скрещенные на груди руки, одна поверх другой, повелительные нотки в голосе и то, что его сразу послушались, выдало в нем лидера. Ева невольно задержала на парне взгляд, со смущением отметив, что он довольно симпатичный, и в качестве благодарности кивнула.

– Ева, не обращай внимания на Вовку. Он такой – языкастый. А на самом деле добрый.

– Добрый, добрый, – торопливо закивал обидчик и широко ухмыльнулся. – Только, Иван, я люблю, когда девушки на меня внимание обращают.