Мой хороший муж

Шестёрка Стефана, которого Белинда когда-то считала угнетённым, с азартом сбрасывал листы с крыши, и сам ветер, казалось, благоволил этой шалости, подхватывая бумагу и создавая удивительное зрелище, полное радости и свободы.

–Вот вы где! Я уж думал, что вы пропустите такое шоу. Меня наконец выписали. Давайте сюда! – махая двумя руками, подзывал их полностью выздоровевший блондин.

Белинда, наблюдая за его восторгом, невольно усмехнулась:

– Ему знатно попадёт.

–Придётся всё убирать, – констатировал Киллиан.

Оба сняли с плеч рюкзаки и побежали в эпицентр событий, подбирая бумагу и кидая её в поток ветра.

Учебный год подошёл к концу.

Экстра 1.1

Асель точно знала дату, время и место, когда её идеальный мир рухнул. Ей было всего 11 лет, когда отец умер у неё на глазах. В обычный дождливый день, который не вызывал ничего кроме тоски.

–Ты уже уходишь? А у меня ещё один урок. Почему мы не в одном классе?– прочитала маленькая блондинка с ярко-синими глазами.

Её руки висели на шее пухленькой девочки с длинными прямыми волосами.

–Лис, со следующего семестра меня переведут к тебе в класс, а пока нужно немного потерпеть.

Блондинка хоть и была маленькой для своего возраста, но обладала не дюжей силой и обнимала свою подругу так сильно, что той казалось, она попала в капкан.

–Не хочу! Не хочу! Не хочу! Почему тебя сразу ко мне не распределили.– глаза Лис наполнились слезами.

Асель с усилием повернулась, желая увидеть лицо подруги, и протянула к нему руки, смахивая слезинки.

–Мы видимся с тобой каждый день в школе и через день ходим друг к другу в гости. Давай не будем печалиться из-за пустяка.

–Неет.—слёзы на лице девочки стали ещё крупнее.

–Я испеку тебе печень на завтра.

Услышав заветное предложение, Лис выпустила подругу из ловушки, улыбнулась, и её печаль моментально испарилась. Два сердечка ярко сияли в её зрачках. Она до безумия любила сладости, а тем более сделанные Асель, поэтому частенько клянчила их, используя различные манипуляции. Асель, конечно же, знала обо всех уловках, но ей само́й было это в радость, она не сопротивлялась и подыгрывала маленьким концертам. Юноша, который стоял в дверном проёме и наблюдал за этой картиной, вздохнул, поднёс ладонь ко лбу и сказал:

–Если опоздаешь на занятия, миссис Мэри опять выгонит тебя из класса.

Это был крепкий рыжеволосый мальчик, выше на голову своих сверстников.

–А ты, Асель, опять поддаёшься на чары Лис?—произнося это, две брови мальчика задрались вверх.

–Мне кажется, я из-под них и не выходи́ла.—смех девочки разлетелся на весь кабинет, а затем к нему присоединилось ещё два.

–Берн, тебе ли мне такое говорить? Ты запутался в её сетях поболее моего. Если и дальше будешь делать за неё задания, она не сможет сдать экзамены и останется на второй год. Что мы тогда будем делать?

Бедный мальчик залился румянцем и не смог оспорить такое замечание. Перебирая мысли, как это парировать, он только становился ещё краснее, пока цвет его лица, не сравнялся с огненным цветом волос.

–Ну чего вы? Я вас просто очень сильно люблю, вот и обращаюсь за помощью.—голос Лис звучал слишком заискивающе, а ресницы хлопали в два раза быстрее. Когда этот метод не сработал, она скорчила обиженную гримасу, которая моментально дала трещину, отчего её лицо стало выглядеть слишком комично. Это вызвало в подростках такой бурный смех, что учительнице пришлось зайти в класс и сделать им замечание.

Сегодня Асель из школы забирали оба родителя. Обычно её отец в такое время был на работе, но сегодня он остался. В их квартире происходила странная суета. Больше того, мать не дала ей даже позавтракать, а сразу отвезла её в школу, что было крайне ей не свойственно. Её матушка, была довольно мнительной женщиной и тщательно следила за питанием дочери. Конечно, она не заставляла её питаться только полезной едой, но режим питания был под полным контролем.

Увидев родительскую у входа, она ощутила прилив радости, ведь они очень давно не катались вместе. Отец постоянно задерживался на работе из-за новых законопроектов, которые проходили с большой шумихой. Она забралась на заднее сиденье, пристегнулась и стала быстро тараторить про то, что произошло за день, но с каждой секундой её энтузиазм становился всё меньше, пока поток слов совсем не иссяк. Атмосфера в железной коробочке была гнетущая, а на лица родителей легла не просто тень, а огромная туча. Отец, который всё делал чётко и выверено, вёл машину довольно резко, постоянно стукая больши́м пальцем правой руки по рулю.

Тук, тук.

–Дорогая, мы отправляемся в путешествие. Все твои вещи я собрала, если чего-то нет, то купим потом. Если вдруг тебе что-то крайне необходимо, заберёшь сейчас из квартиры, но не переусердствуй.—повернувшись к дочери, с натянутой улыбкой говорила Кэйла.

Её всегда прекрасное всегда лицо в данный момент было очень пугающим.

–С чего вдруг?! Почему вы не сказали об этом заранее? А как же школа? Я никуда не поеду. Я обещала Лис принести завтра печенье.—зло произнесла Асель.

–Сладенькая моя, я знаю, что это неожиданно, но сейчас так надо.—сладким голосом упрашивала женщина.

Тук. Тук.

–Папа, почему ты молчишь? Скажите хотя бы насколько и куда мы едем?

–Настолько, на сколько будет нужно.—сказал как отрезал отец. Его голос не подразумевал возражений.

Асель хоть и была спокойным ребёнком, такие неожиданные новости вывели её из себя. Она надула щёки и начала разглядывать капли, уныло скатывающиеся по стеклу.

Тук. Тук.

–Делаете, как вам удобно, а меня даже не изволили спросить. Я не вещь, которую можно тягать из одного места в другое.—выплеснула она свой яд на родителей, но те ничего не ответили ей в ответ. От такого явного игнорирования она злилась ещё сильнее.

Доехав до дома, она вышла из машины и сильно хлопнула дверью, а затем всё происходящее происходило, как в замедленной съёмке, хотя и длилось всего 5 минут.

–Ложитесь!—громко скомандовал отец и побежал к ним, ведь находился с другой стороны машины.

Кэйла незамедлительно повернулась в сторону дочери, взяла её в охапку и повалила на землю, полностью закрыл ту собой. Послышался выстрел!

Отец получил пулю в ногу, и из неё потекла кровь. Хоть бо́льшая часть взора у Асель была перекрыта телом матери, она всё равно смогла это увидеть. Мужчина выдохнул воздух так резко, как будто ему ударили в грудь, но ни единого звука из него не вырвалось. Он стал ещё быстрее приближаться к семье.

–Нет! Нет! Нет!—повторяла Кэйла. Все её тело тряслось, и дрожь передавалась дочери, а затем она повернула голову и увидела стрелявшего, который целился прямо в них. Это был их новый сосед, который заехал в подъезд неделю назад. Он показался ей хорошим человеком и даже один раз помог ей донести продукты. Сейчас его лицо виделось ей лицом демона. Раздался ещё один выстрел, и лицо Кэйлы оказалось забрызгано кровью мужа. Мужчина закрыл их собственным телом и навалился на них.

–Простите меня, девочки. Любимая, ты была права. Нужно было завязать с этой работы. Ещё два выстрела и мужское тело полностью обмякло.

Раздался душераздирающий крик матери. Асель казалось, что она лежит под телом родителей вечность, а её барабанные перепонки лопнули. Выстрелов больше не было, зато послышались крики прохожих, а затем звук скорой и полиции, только спасать уже было не кого. Убийца, поняв, что его миссия выполнена, моментально скрылся с места преступления. Его целью был чиновник, который костью поперёк горла стоял у начальства, мешая торговле на чёрном рынке. Жена и ребёнок не были в заказе, просто захотелось добавить ситуации больше перчинки. Бесили такие праведные семьи. Так было намного веселее. Жаль, что у него не хватило времени довести задумку до конца. Свобода была важнее мимолётных удовольствий.

С происшествия прошла неделя, потом вторая, а затем выпал снег. Асель целыми днями сидела в своей комнате и мастерила браслеты, заколки и кукол. Кропотливая работа её успокаивала. Она плакала только в первый день, когда пришло осознание, что отца больше нет, но после, не могла себе этого позволить. Её мать рыдала каждый день и успокаивалась, только когда врачи кололи ей успокоительное. Асель не могла быть слабой, когда её мать так страдала. Её дорогая мама всегда была слишком чувствительно и переживающей, а теперь её кошмары превратились в реальность. Ещё с малого детства она вбивала ей в голову, что нужно сторониться незнакомцев, которые могут улыбаться в лицо и строить козни за спиной. Муж часто отчитывал жену по этому поводу, прося не взращивать в их дочке боязнь к людям.

–Любимая, я сделаю этот мир абсолютно безопасным для нашего ребёнка. Прошу тебя так не переживать. Посмотри, какие хорошие люди нас окружают.– говорил он в такие моменты.-Дай шанс хотя бы нашим соседям. Когда истерики у Кэйлы закончились, она стала заливать своё горе и страхи вином, сутками не выходя из спальни. Заботу о них взял на себя дедушка, который в срочном порядке приехал из деревни на подмогу. Только благодаря ему, они не умерли от голода и не заросли грязью.

В какой-то момент Кэйла стала выходи́ть из спальни и наведоваться вечерами к дочери. Она крепко её обнимала и нашёптывала о несправедливости и опасности мира.

–Твой отец помог стольким людям, и смотри, к чему привела его слепая доброта́. Разве хоть кто-то из этих людей, спас его от такой глупой смерти? Наш мир совсем прогнил от зла.

Когда мания стала совсем необузданной, врачи выписали таблетки, которые справлялись лишь частично. Приступы становились все дольше, и каждый раз она бежала в комнату Асель, чтоб проверить её безопасность. Каждый сантиметр комнаты подвергался тщательной проверке, а затем Кэйла начинала переносить свой бред в мягкий разум девочки.

–Я узнала этого мужчину. Видимо, он целенаправленно поселился рядом с нами. Я должна была почувствовать, его дьявольскую натуру. Никому нет веры, Асель. Ты можешь полагаться только на семью.

Экстра 1.2

Лис сходила с ума практически год. Когда её драгоценная не пришла в школу, она сразу поняла, что что-то не так, а потом в новостной ленте она увидела некролог.

«‎С глубоким прискорбием мы сообщаем о кончине выдающегося политика, который стал символом борьбы с наркотиками и защитником правопорядка. Его решительные шаги по ужесточению законов об обороте наркотических веществ, сделали нашу страну безопаснее, а его честность и амбициозность, вдохновляли многих.

Он ушёл из жизни, проявив исключительное мужество, закрыв своим телом жену и ребёнка в момент опасности. Этот акт мужественности навсегда останется в нашей памяти как символ истинной любви и преданности.

Государство глубоко скорбит о потере такого человека. Его наследие будет жить в сердцах всех, кто ценит справедливость и безопасность. Пусть его душа покоится с миром».

Слёзы градом полились по маленькому личику Лис. От ударивших по ней эмоций, она вскрикнула, а затем повалила парту и выбежала из класса. Берн, который сидел рядом и тоже видел статью, сразу всё понял, схватил два рюкзака и побежал следом. Он не был знаком с родителями Асель лично, в отличие от Лис и не мог понять ту волну боли, которая её накрыла, но он её ощущал и был готов оказать любую поддержку. Выбравшись через окно мужского туалета на первом этаже, они направились в подруге. Подходя к дому, они увидели опечатанный кусок парковки. Несмотря на дождь, въевшаяся в асфальт кровь, ярко бросалась в глаза. Одежда подростков уже промокла от дождя, их стал пронизывать не только душевный холод, но и физический.

Берн взял Лиз за руку и затянул в подъезд, пока та как прикованная не могла оторвать свой взгляд от места убийства. Дядя был очень хорошим человеком. Он всегда баловал её и Асель вкусняшками, которые покупал после работы и смотрел с ними мультфильмы, бывшие ему не по возрасту. Каким бы идиотским ни было происходящее на экране, если смеялись девочки, он громко смеялся вместе с ними, а теперь его больше нет.

Руки у Лис были совсем ледяными, и рыжеволосый мальчик поочерёдно их растирал. Позвонив в дверной звонок, дверь им открыл пожилой человек тонкий и сухой, как умирающее дерево.

–Вам что-то надо.—проскрипел старик.

–Здравствуйте. Мы друзья Асель, узнали о произошедшем и очень вам соболезнуем. Не могли бы мы её увидеть.—взялся за переговоры Берн.

–Сейчас неподходящее время. Пообщаетесь, когда она вернётся в школу.—вздохнул старик.

–Мы её очень близкие друзья и сильно переживаем. Если вы спросите у Асель, уверен, что она захочет нас увидеть. Мы сможем ей помочь.

–Дедушка, прошу вас, а то мы сойдём с ума.– слезливо проговорила Лис.

–Простите детки, сейчас не до вас.

Дверь была захлопнута перед лицом подростков. Лицо Лис стало абсолютно бескровным. Она пнула стенку и выплюнула:

–Глупый дед.

–Не переживай. Давай ей позвоним.

Они позвонили раз, два, три, но ответа не последовало ни сегодня, ни в последующие дни. Все, что они слышали: «‎аппарат находится вне зоны действия сети». Асель не видели почти год. Как бы они ни старались, обратной связи не было, а старик продолжал гнать их с порога. Они знали о подруге, что та перешла на домашнее обучение.

Перед началом нового учебного года, Лис получила сообщение: «‎ Я снова буду ходить в школу. Прости, что так долго не было вестей. Увидимся в понедельник». От этого сообщения девочка ощутила небывалый прилив радости, а затем необузданную злость на подругу и спрятавших её взрослых. Целый год не объявлялась, а теперь пишет как ни в чём не бывало. Вот нахалка. Год без любимой Асель длился неимоверно долго. Всё вокруг было таким пресным и скучным, что она за это время ни разу не ввязалась в драку. Только Берн временами помогал ей забыться и добавить в окружение красок.

–Всё будет хорошо. Ты справишься. Тебя ждут.

Мотивационная речь была несколько раз повторена Асель перед зеркалом. Год прошёл как в тумане. Чтоб оградить её от новостей, мать забрала её телефон, а точнее, она разбила его о кухонную плитку. Девочке было стыдно перед друзьями, что она не выходила на связь, но провоцировать мать, она не хотела. Та так и не пережила смерти мужа. Дедушка заботился о них изо всех сил, но залечить душу, которая была расстреляна до решета, не мог. Неделю назад Кэйла совсем обезумела и накинулась с ножом на курьера, обвиняя его в слежке. Это было последней каплей, и дедушка положил её в психиатрическую больницу на лечение. Он решил, что раз не может спасти дочь, то хотя бы должен не дать сгинуть внучке. Им и так была совершена огромная ошибка, поддаться влиянию дочери и содействовать их изоляции. Его старые устои говорили не выносить семейные дела на всеобщее обозрение. Если бы он знал, к каким последствиям это приведёт, то в первый же свободный от похорон день, отвёз дочь и внучку к психологу. Теперь же его дочери нужен был психиатр. Внучку же он решил возвращать в социум и записать на сеансы психотерапии. Его устаревшие взгляды не справлялись со сложившейся ситуацией.

Выйдя из машины, Асель улыбнулась и помахала дедушке рукой на прощание.

–Если будет тяжело, сразу мне звони.—скомандовал дедушка.

Чем дальше девочка отходила от машины, тем сильнее билось её сердце. Материнское внушение не прошло даром. С каждым проходящим мимо человеком, подростковое тело обдавалось холодной водой. Голоса смешивались и били громкими барабанами. Подойдя к классу, ей было настолько плохо, что перед глазами плыли чёрные пятна. Срочно бежать, – единственное, что крутилось в мыслях.

–Асель!

Лис бежала к подруге со всех ног и, увидев её состояние, обняла так сильно, что у одной заболела грудь, а у второй руки. Это ощущение заставило Асель поднять голову, и глаза подруг встретились.

–Прости, что не принесла тебе печенье.– выдохнула Асель и залилась слезами.

–Дура! Ты знаешь, как я переживала. Могла бы хотя бы сообщение написать.—по лицу Лис уже стекали не только слёзы, но и сопли.

Берн стоял поодаль и смотрел за происходящей сценой. Два огромных камня упали с его души. Во-первых, хоть его отношение с Асель не были так глубоки, как у Лис, он всё равно сильно за неё переживал, хоть и старался держать себя в руках из-за присутствующей рядом паникёрши. Во-вторых, он сильно переживал за эмоциональное состояние блондинки. Весь год она выглядела как свеча, горящая под маленьким дождём. Затухнуть, не затухнет, но колыхаться будет. Иногда ему удавалось закрыть её зонтом, но порывы ветра временами были слишком сильны, особенно когда печатались все новые и новые статьи по делу отца Асель.

–Теперь всё будет в порядке.—выдохнул он с облегчением.

В этом году в классе новым учеником была не только Асель, но и мальчик с русыми волосами и зелёными глазами. Из его представления перед классом, они выяснили, что тот перешёл в их школу из-за переезда из другого района. Его рассказ о себе был настолько сухой, что Лис быстро потеряла интерес. Берн всегда был открыт к новым знакомствам, так что слушал внимательно. Асель была рада, что она не единственная новенькая и с радостью изучала мальчика, тем более он отвлекал от неё внимание. На первый вид он казался довольно суровым, но девочка с первого взгляда поняла, что он просто очень стесняется, вот и говорит, как компьютер, по красным кончикам ушей. Асель разрешили не выступать, так как все и так её знали. Отношения между её бывшим классом и этим, были хорошими. Мальчика посадили за соседнюю от девочек парту к Берну, его звали Илан.

Начался второй семестр. Асель постепенно восстанавливалась. Посещала она только школу, всегда была окружена друзьями, и больницу, где реабилитировалась мать. Эти визиты плохо на неё влияли, но она не могла её не навещать. Даже если она сошла с ума, она всё равно оставалась её единственной самой любимой мамочкой. Девочка верила, время всё вылечит, так что её и мамино состояние вернётся к норме.

Илан за это время так и не завёл себе друзей. Он хорошо общался с Берном, так как сидел с ним за одной партой и тот мог расположить к себе любого человека. На переменах он выходил и класса, садился на подоконник, делая зарисовки города. В будущем он хотел стать архитектором, поэтому часто практиковался.

Сидя на подоконнике спиной к классу, он постоянно оборачивался, но из кабинета никто не выходил. Карандаш стал подёргиваться в его руке. Он сам не понимал, какие чувства выросли в его сердце. Маленькая девочка с круглым лицом и длинными чёрными волосами вызывала не просто неподдельный интерес, а непреодолимое желание находится с ней рядом постоянно. Помехой этому были её друзья, от которых она практически не отходила, а вне школы её было невозможно встретить, так как та постоянно уезжала с дедушкой. Особенно его раздражала блондинистая заноза, которая при его приближении к Асель, сверлила его взглядом так, как будто он предлагал её подруге все пороки мира. Погрузившись в раздумья, как привлечь внимание, он не заметил, как она уже оказалась рядом с ним и заглядывала в его набросок через плечо.

–Что на этот раз рисуешь?

От неожиданного звука голоса, который он так хотел услышать, мальчик вздрогнул и ударился рукой о стекло, а его очки скатились по переносице.

–А, это ты?—голос звучал немного раздражённо так, как будто истинного творца вытащили из глубочайшего творческого потока. Эта станция метро является уникальным архитектурным произведением, спроектированным…

Илан выдал всю базу знаний, которая была загружена в его подкорку об этой станции за 10 минут. Любой другой, давно бы сбежал, но Асель с горящими глазами, внимательно его слушала и кивала. Она восхищалась тем, как Илан был талантлив, мало того, что он знал кучу вещей и ничего не забывал, так он ещё и делал красивые скетчи. С каждым кивком и заинтересованным вздохи маленькой девочки, уши мальчика краснели, а сердце стучало сильнее, но лицо при этом оставалось абсолютно каменным.

–Как здорово! Я никогда не была в метро. Мама боится скопления людей.

–Не удивительно. Как же ты там побываешь, если тебя постоянно возят в школу. В твоём возрасте нужно уже быть более самостоятельной. Я, конечно, знал, что многие даже чихнуть без родителей не могут, но так можно и всю свою идентичность потерять. Ты определённо многое теряешь. Если хочешь, я покажу тебе метро.—произнося последнее предложение, Илан уже растерял весь энтузиазм, и его голос практически перешёл на шёпот, так как в чёрных ониксовых глазах, которые смотрели на него минут назад с восторгом, отразилась глубокая печаль, а потом обида.

Мальчик выпалил это не подумав. Он так сильно хотел подчеркнуть свою самостоятельность, что неосознанно решил сыграть на контрасте и не подумал о чувствах другого человека.

–Я много где была, раньше.—серьёзно ответила Асель.

Илан всё ещё не осознавший полностью, на какую тропу встал, продолжил закапывать себя дальше:

–Правда, а то мне казалось, ты фарфоровая кукла, которая ничего кроме школы не видела.—внутренне мальчик похвалил себя за то, что он придумал отличный комплимент, ведь маленькая мягкая Асель, была красивее любой куклы.-Что ты последнее видела? Ничего кроме школы со своими друзьями не обсуждаешь?

–Ты подслушиваешь наши разговоры?

–Вас нет нужды подслушивать. Вы довольно громкие, да и сижу я рядом с вами.

–Ясно. Спасибо за наставление, но тебя не учили не давать непрошеные советы?—зло произнесла девочка, развернулась и зашагала в класс огромными шагами.

Ощущение, что он нёс какой-то бред, настигло Илана ещё в середине диалога, а полное осознание, когда последний локон чёрных волос скрылся за дверным проёмом. Его разум был словно запечатан, когда он уловил на мягком лице, обиженные черты. Он снял свои очки и ударил себя ладонью по щеке.

–Нужно извиниться.

Во время урока, Асель ни разу к нему не повернулась, как делала обычно, скорее она всем видом показывала, что он пустое место. Это карательная стрела ударила прямо в сердце мальчика. В какой-то момент Берн не выдержал витающего в атмосфере раздора, толкнул Илана в бок и спросил:

–Что ты сделал такого, что добродушная Асель на тебя обиделась?

–Не твоё дело.—пробурчал Илан и отвернулся, чтоб буравить взглядом пустую стену.

Вернувшись домой, он не мог найти себе места, вышагивая по комнате и размышляя, как принести извинения. Честно признаться, он не совсем понял, что сказал не так. В целом всё было по фактам, но ему явно нужно было быть мягче. Всё, чего он хотел добиться подобным разговором, выбить Асель из её окружения, дабы у него появилась возможность провести с ней больше времени, чем 15 минут на перемене, но вместо того, чтоб просто пригласить её погулять, его гениальный разум предложить упрекнуть её в зависимости от окружения. В действительности он ничего такого не думал. Он просто завидовал Лис и Берну.

Следующий день начинался как обычно. Дедушка довёз Асель до школы, она нежно ему улыбнулась и помахала на прощание. Когда его машины скрылась за углом, девочка повернулась спиной к школе и зашагала в обратном направлении.

Когда прозвенел звонок на урок, Асель так и не зашла в класс. Лис и Берн хотели выйти из класса на её поиски, но учитель им запретил, сказав, что сам свяжется с её семьёй. Он раздал детям задания, а сам вышел разбираться с ситуацией. Ему хватило пяти минут видеть бледные лица трёх бедовых подростков, чтоб понять, что спокойно провести урок ему не дадут.

–А вдруг она заболела? Хотя она тогда бы мне написала. К тому же девочки сказали, что видела, как дедушка привёз её в школу. Куда же она тогда подевалась?– Лис не находила себе места и вслух прорабатывала варианты.

–Я уже несколько раз ей позвонил, но телефон не отвечает. Давай после уроков поспрашиваем ребят.—предлагал Берн.

–Она вчера была сама не своя. Хотела знать, нормально ли то, что она никуда не ходит одна?

От услышанного, и так переживающий Илан, ощутил накатывание новой волны.

–Мне кажется, это я виноват.—прошептал он.

–Что ты сказал?—моментально уставилась на него блондинка.

–Это я виноват. Я вчера сказал Асель, что она должна быть менее зависимой от родителей.

Реакция на его признание, не заставила себя ждать. Лис покраснела, откинула стул и набросилась на Илана. Ему прилетела смачная пощёчина, от которой он упал на пол. Когда Лис уже собиралась сесть на него сверху, Берн обхватил её руками и крепко прижал к себе.

–Спокойствие Лис, мы со всем разберёмся. Не переживай.—успокаивал Берн.

–Да кто ты такой, чтоб давать ей советы? Ты хоть знаешь, через что она прошла и что с её родителями? Точно не знаешь, а то бы не сморозил такую дурость.—зло выкрикнула девочка.

В класс вернулся учитель, и им пришлось сесть на свои места. Урок прошёл в мрачном молчании. Берн пересел на место Асель и весь урок держал Лис за руку. На перемене Илан подошёл к Берну и попросил его объяснить слова Лис. К ней он не рискнул подойти. Когда Берн закончил рассказ, всё встало на свои места. Он давно заметил, что с Асель что-то не так, но она всегда так мило с ним общалась, что у него не было возможности раскопать эту тему, ведь рядом с ним она всегда улыбалась, до последнего дня.