Несостоявшийся отпуск

– Что только не сделаешь по пьяни, – выяснять подробности Лизе не хотелось, еще услышишь что-нибудь нелицеприятное, потом доказывай, что ты не верблюд.

– Мудро замечено, – Глеб подошел к Лизе, – Давай я помогу тебе приподняться и подложу под спину подушки. Удобнее будет пить.

Возражать и сопротивляться не было ни сил, ни желания. Только когда, полулежа, она маленькими глотками пила приготовленный Глебом спасительный напиток, Лиза смогла оценить силу и нежность его рук. Без его помощи вряд ли смогла бы она так плавно и почти безболезненно сменить положение своего, остро реагирующего на все изменения, тела. Никогда она еще с таким наслаждением не пила кофе. Руки чуть тряслись, но это было не важно. Важно было только то, что кофе действительно чудодейственным образом возвращал силы и прояснял мысли. Исподлобья Лиза наблюдала за Глебом. Глеб же, в свою очередь, сидя на краю дивана, смотрел на Лизу. Со вчерашнего дня он не мог разгадать ребус, почему его тянет к этой женщине. Понятно, что она старше его, может не на много, но старше. По всей видимости самостоятельная и ни от кого независимая. Но все же ранимая. Иначе как объяснить все случившееся? Мысли путались, ясно было одно, даже сейчас, когда она в достаточно разобранном состоянии, Глебу хотелось прикоснуться к ней и, может даже, защитить от чего-то неведомого. Увидев, что Лиза протягивает ему пустую чашку, спросил:

– Может еще? – но тут же поправился, – Нет, лучше немного попозже.

– И откуда ты все знаешь? – с долей раздражения начала Лиза, – Ты что, брат милосердия?

Глеб засмеялся. Лиза, не поняв причину его смеха, пожала плечами и положила голову на подушки. Глеб, все еще смеясь, пояснил:

– За эти сутки меня уже дважды обозвали братом милосердия.

– Значит, до меня ты успел еще кого-то спасти? И тоже женщину, конечно же. И когда только успел?! – хмыкнув, добавила, – Шустрый мальчик.

– Лиза, – перестал смеяться Глеб, – Со вчерашнего дня я кроме тебя никого не видел и, не буду скрывать, мне это пока что нравится, – увидев расширившиеся глаза Лизы, Глеб быстро попытался объяснить, – Нравится не то, что ты сейчас в таком «болезненном» состоянии, а то, что я вижу именно тебя, разговариваю именно с тобой. Конечно, мне было бы приятней, если бы ты разговаривала со мной, ну если не ласково, то, хотя бы, несколько спокойно…

– И больше ничего? – перебила его Лиза, – Откуда ты вообще взялся? Ты случайно здесь еще не поселился?

От чрезмерного волнения зашумело в голове. Пришлось успокоиться. Потирая виски, Лиза сползла с подушек и приняла горизонтальное положение. Так было полегче. Глеб встал, поправил под головой Лизы подушку и отошел к окну. Лиза сквозь ресницы видела его атлетическую фигуру, мощные плечи и выпирающие из под коротких рукавов мускулы. "Просто Аполлон какой-то, – все еще с раздражением думала Лиза, – Ну и что тебе не нравится? Да ты спасибо должна сказать, что он в очередной раз не оставил тебя в одиночестве со своими проблемами. А ты что делаешь? Да ты просто боишься сознаться самой себе, что он тебе нравится…"

– Глеб, – прервав свои мысли, заговорила Лиза, – А в честь кого тебя так назвали? Уж не в честь ли Шарапова?

Теперь глаза на лоб полезли у Глеба. Соображая, не ослышался ли он, и не веря собственным ушам, мгновение наблюдал за Лизой. Но Лиза продолжала спокойно лежать и смотреть на Глеба умными глазами. Так и не поняв, смеется она над ним или у нее окончательно «заклинило», стал думать, как бы получше ответить.

– Что касается Шарапова, то точно нет, а вот на счет Жеглова…, – при его словах по лицу Лизы промелькнула гамма чувств, глаза закрылись, а щеки чуть заметно покраснели. Догадавшись о ее смятении, Глеб продолжал, – Хотя и в честь Жеглова не могли назвать, я родился немного раньше, чем фильм вышел на экраны. Ну, а если серьезно, дед у меня был Глебом. А тебе не нравится это имя?

– Да нет, – придя в себя от сморозившей глупости, ответила Лиза, – Просто редкое, – чуть помолчав, добавила, – Короткое, но звучное.

Зазвонил телефон.

– Наверное, твоя подруга. Она уже дважды сегодня звонила. Что сказать? Чтоб позвонила позже? Или подойдешь?

– Нет, нет, позже.

Глеб ушел в кухню. "Долго он еще надо мной издеваться будет? Ну ты, мадам, хороша… нечего сказать. Говорила мама, пей только молоко, так нет… Лучше уж вообще молчать."

Вернулся Глеб, принеся еще чашечку кофе.

– Выпей еще.

В полном молчании смакуя божественный напиток, ее взгляд упал на свешивающееся со спинки дивана полотенце. Потрогав сначала его, а затем пошарив по голове, стараясь поймать что-то неуловимое в мыслях, воскликнула:

– Так это ты пытался меня утопить сегодня ночью? Хорошенькое дело. А я думала, мне приснилось.

Глеб улыбнулся:

– Я только хотел улучшить твое самочувствие.

– Ты меня полностью полоскал или как?

– Или как. Намочил только голову. Можешь не беспокоиться, на честь твою не посягал.

– Хам, – спокойно, словно были сказаны слова благодарности, выговорила Лиза, – И, вообще, я устала, – с этими словами она осторожно повернулась на бок лицом к стене и закрыла глаза.

– Отдыхай, – Глеб тихонько вышел из комнаты.

Лиза, лежа с закрытыми глазами, пыталась представить, что сейчас делает Глеб. Незаметно более тесно сомкнулись веки и, несколько раз глубоко вздохнув, Лиза вновь уснула.

* * *

Дико надрывался телефон. Еще не проснувшись окончательно, Лиза села. Звонки не прекращались. "А где же этот?.. Надо встать. Так настойчиво может звонить только Зойка". Помотав тихонько головой, она должна была признаться, что похмельный синдром хоть еще и не совсем, но отступил. "Нет, любой нормальный человек уже давно бы бросил трубку." Лиза встала. Проходя мимо зеркала в прихожей, заглянула в него.

– Боже праведный! Такое приснится – мало не покажется. Что он с моей головой делал? Да иду, иду! – сняла трубку, – Алло!

– Лизка! Ну наконец…

– Подожди минутку, – перебила подругу Лиза, – Я сяду. Интересно, сколько бы ты еще звонила, не подойди я к телефону?

– Пока бы ты не подошла. Ты как? Умираешь, наверное, да? Слушай, а что это за друг?

– Так, знакомый, – Лиза сунула руку в карман штанов и вытащила оттуда ключ от входной двери, – Разве он тебе не сказал? – смотря на этот ключ как на что-то необычное, и еще полностью не поняв ход своих мыслей, быстро сказала в трубку, – Зойка, подожди, не ложи трубку, мне надо кое-что проверить… – и бросив трубку на стол, быстро подошла к двери. Дернула. Дверь оказалась закрытой. Еще раз посмотрев на ключ в руке и на дверь, вернулась к телефону, – Зойка, ты меня слышишь?

– Да, да, что случилось?

– Слушай, я встала, а его нет.

– Кого нет?

– Ну его, знакомого, что дурочкой прикидываешься!

– Ну и что?

– А то, что дверь закрыта.

– Ничего не понимаю.

– Зойка, я точно помню, что дверь за ним не закрывала, а ключ у меня на месте. Не пальцем же он запер меня! – в трубке раздался хохот.

– Да, подруга, – сквозь смех проговорила Зоя, – Как ты дошла до такой жизни, спрашивать не буду, а вот секрет небольшой открою. Дверь он закрыл ключом, который был у меня. Когда ты вчера заерепенилась и собралась домой, у тебя я ключа не нашла, взяла у себя, потом отдала его твоему телохранителю.

– Ну правильно, – немного успокоилась Лиза, – Мало того, что бросила меня на первого попавшегося мужика, отдала ключ от квартиры, сказала бы уж сразу и где деньги лежат…

– Это у тебя-то? – опять засмеялась Зоя, – Да у тебя же кошелек вечно в голодном обмороке.

– Вообще-то я отпускные получила…

– Лиза, а у тебя там правда все в порядке?

– Что, совесть заговорила? Да вроде все на месте, – и немного помолчав, продолжала, – Ты вот мне лучше скажи что делать?

– В смысле?

– С замком что делать? Менять что ли? Вот ты отдала, ты и новый будешь вставлять. Подожди ка, кажется дверь открывают. Все. Позвоню позже. Пока.

Лиза положила трубку и стала ждать появления того, кто тихо, стараясь не шуметь, сначала открыл дверь, а потом, также осторожно ее прикрыл. Через мгновение в кухне с полиэтиленовой сумкой в руке, появился Глеб.

– О, рад видеть в здравии.

Лиза молча наблюдала, как он по хозяйски прошел мимо нее к столу и водрузил на него чем-то доверху наполненную сумку.

– Что за причина заставила нас подняться? – внимательно посмотрев на молчащую Лизу, Глеб спросил, – Что-то случилось?

– Нет, ничего. Я думала, ты уже подъезжаешь к… Качканару, кажется?

– Не попрощавшись? – Глеб стал выкладывать на стол содержимое сумки, – ты уж меня совсем за какого-то монстра принимаешь.

Лиза с интересом наблюдала за выраставшей на глазах кучей продуктов и занимала ее не совсем подходящая в эту минуту мысль "Как все это богатство уместилось в одном пакете", затем, словно очнувшись, спросила:

– А это что? – и кивнула в сторону стола.

– Как что? Продукты.

– Я вижу, что не дрова. Я спросила зачем?

Глеб пожал плечами и подошел к холодильнику:

– Я считаю, что холодильник не должен работать впустую, дорогая.

– А у меня он работает впустую? – в Лизе стала закипать ярость от хладнокровного спокойствия этого, внезапно ворвавшегося в ее жизнь человека. Прищурив глаза, как она всегда делала, когда злилась, Лиза стала потирать мочку уха, как она делала, чтобы успокоиться.

– Ну мне кажется холодильник великоват для пачки молока и пары яиц. Вообще, ты чем питаешься? Святым духом что ли?

– Чем бог пошлет, – съязвила Лиза.

– Вот, можешь считать, что это тебе бог послал.

– А ты значит у него на посылках, – Лиза с вызовом, чувствуя, что скоро нарвется если не на оплеуху, то на хороший матюг, смотрела на Глеба. Она видела, как он медленно стал подходить к ней. как его огромная фигура нависла над ней, словно туча.

– Слушайте, Елизавета Дмитриевна… Зачем Вы пытаетесь казаться хуже, чем есть? Что ты хочешь скрыть за своей бравадой? Я ведь не лезу к тебе в душу, не пристаю. Я обыкновенный, нормальный мужик. Сначала я просто хотел тебе помочь, а потом хотел увидеть тебя снова. И все! – выпрямившись, Глеб, не привыкший так много говорить, выдохнул и тут же продолжил, – Я не виноват в том, что случилось с тобой и что произошло все именно так. Ты хочешь, чтобы я исчез? – и смотря на Лизу, не проронившую за это время ни слова, в запальчивости, покачав головой, выдавил, – Знаешь, ты мне надоела.

Лиза аж подпрыгнула в кресле:

– А уж как ты мне надоел!..

– Вот и прекрасно.

Глеб направился к входной двери и, когда уже открыл ее, услышал вдогонку:

– Ключ оставь!

Вернувшись, молча пальцем ткнул в сторону холодильника. Ключ лежал там. Стало тихо и, как казалось Лизе, тишина эта была гнетущей. Она продолжала сидеть и смотрела то на пространство, поглотившее Глеба, то на груду продуктов, как напонимание о нем. Все произошло так быстро, что Лиза теперь уже и сама не понимала, чего она добивалась. Смертельно захотелось курить. Лиза быстро встала, прошла в комнату к журнальному столику, где стояла хрустальная пепельница и сигареты. Взяв пачку, Лиза обнаружила, что осталась всего одна сигарета. "Ну вот, еще и это. Лучше бы он мне курева купил". Закурив и глубоко затянувшись, Лиза вернулась на кухню. Курила и смотрела на стол. Курила и смотрела. В мыслях был полный бардак. Из этого состояния ее вывел телефонный звонок.

– Алло.

– Лизка, это я. Слушай, я сейчас тут в спальне подоконник протирала и случайно увидела, как твой Дон Жуан вылетел из подъезда и бешено умчался. Вы что, поцапались?

– Нет. Просто ему срочно понадобилось уехать.

– В субботу, – дополнила Зоя подругу.

– Ну и что? В субботу у людей что, дел не бывает? К тому же он, кажется, то ли бизнесмен, то ли еще кто-то в этом роде.

– Угу. Ладно, сделаю вид, что поверила тебе. И что ты сейчас делаешь?

– Пировать собираюсь! – Лиза вновь смотрела на стол, усыпанный продуктами, – Давай ка, бросай свою тряпку и приходи ко мне. У меня тут та-а-ки-е деликате-е-сы…

– Ты что, спустила свои отпускные? – недоверчиво спросила Зоя.

– Не угадала. Просто, товарищ тут один, который, как ты говоришь вылетел отсюда как бешеный, заглянул в мой холодильник… ну и ко всему прочему решил спасти меня еще и от голодной смерти, сделать очередной, так сказать, благородный поступок…

– За что ты его и выгнала. Сейчас приду и…

– Зойка, Зойка, – быстро перебила ее Лиза, – По дороге загляни в наш киоск, купи мне сигарет, хорошо?

– Хорошо, сейчас приду, готовь стол.

Услышав гудки, Лиза повесила трубку и, подойдя к столу, стала перебирать свертки, упаковки и банки, читая названия и удивляясь, что некоторые она видит впервые. Нет, она, конечно, в силу своей профессии, слышала, что существуют такие, но вот попробует впервые. "А может все это выбросить к чертовой матери? Не едали и не стоит привыкать. Вдруг потом еще захочется, а Рокфеллер сбежал. Шейка свиная, Буженина Московская, Ломтики осетрины, ну и ну. Так, что там дальше? Сыр, колбаса копченая, горошек зеленый, майонез и, даже, сливочное масло. У меня на это богатство всех отпускных бы не хватило. Значит что? Значит пусть мне будет хуже, но я это все сожру. Вот сейчас придет Зойка… А вот, кажется, и она" – услышала знакомый стук и пошла открывать.

– Ну привет, подруга. На свои соски, когда только бросишь эту дрянь. Ну и видок у тебя, – и зайдя на кухню, – Вот это да!

Теперь уже Зоя, как пять минут назад Лиза, рассматривала "гуманитарную помощь".

– А вот пить только молоко, – сказала Лиза, открывая холодильник; и засмеялась: внутри лежали два яйца и пакет молока, – Правда, есть еще кофе и чай. Ты что будешь?

– Я буду осетрину.

– Прекрасно. Ты тут распаковывай, а я пойду приготовлю столик в комнате. Не в кухне же нам поедать все это.

Спустя пятнадцать минут две подруги мирно сидели в креслах напротив телевизора. Перед ними стоял сервированный столик. Неторопливо, смакуя каждый, тонко нарезанный кусочек «заморских» угощений, Лиза с Зоей перекидывались ничего не значащими фразами, делились впечатлениями от съеденного и смотрели очередной выпуск "Песни-96".

– Лиз, а что завтра делаешь?

Лиза пожала плечами.

– Поехали со мной в лагерь к Юрке. Хотела сегодня съездить, но не получилось. А он уже звонил, просил привезти чипсов.

– Ладно, съездим.

– Да, ты не забыла, что в следующие выходные День города? Пойдем? Днем ярмарка будет, а вечером на стадионе концерт.

– И кто же нынче нас посетит?

– Да говорят, она, – Зоя качнула головой в сторону телевизора. Там выступала со своим коллективом Надежда Кадышева. С экрана лилось "Напилася я пьяна, не дойду я до дому…"

– Ты серьезно? – Лиза посмотрела на подругу.

– На работе вчера говорили. У кого-то программа была по проведению праздника. Так что…

Краем глаза Зоя видела, что, не смотря на их спокойный разговор, Лиза напряжена и в душе у нее далеко не спокойно. Она знала, что Лиза очень редко, даже с ней, откровенничала о своих личных проблемах, стараясь оградить своих близких от лишних волнений. Но знала она и то, что любому человеку становится легче, если он расскажет кому-нибудь о тяжести в душе. Необходимо было вывести подругу из этого состояния, но как?

– Лиза, – очень тихо заговорила Зоя, – Ты знаешь, я не могу ходить вокруг и около. Я ведь вижу, тебя что-то мучает и не дает покоя, – Зоя сделала паузу и внимательно посмотрела в глаза подруге, – Может ты все-таки расскажешь, что произошло.

– Зой…

– Я буду очень благодарным слушателем, – прервала сорвавшееся было возражение Лизы Зоя, – И обещаю, что никаких лишних вопросов не будет. Но ты должна выговориться.

– Да, наверное… – Лиза взяла сигарету.

* * *

Автобус, до отказа наполненный пассажирами, фыркал и пыхтел, словно возмущаясь передозировкой, но все таки тащился по знакомому маршруту в направлении Детских дач и оздоровительного лагеря. В салоне было душно, люди, плотно прижимавшиеся друг к другу, даже дышать старались через раз. В ногах мешались авоськи, кошелки, сумки. Вся эта тара наполнена продуктами, в основном, конфетами, печеньем, фруктами, бутылками с газированной водой или соком и всякими другими вкусностями. Отправив своих чад, якобы для плодотворного отдыха и набирания сил для нового учебного года, родители по выходным атаковали любые средства передвижения, если те шли в нужную им сторону.

– И надо было попасть именно на этот рейс, – чуть ли не в ухо подруге проговорила Зоя. Она никак не могла найти опору для правой ноги, видимо чей-то багаж прочно занял это место, – Хотела рано утром ехать, да ведь тебя же нельзя кантовать раньше одиннадцати.

– Нашла крайнего, – с усмешкой ответила Лиза, – Можно подумать, что ты с шести утра на ногах. До сих пор, по-моему, спишь.

– Что я, конь, стоя спать? Господи, кто же это так на меня навалился!? Нет, обратно пойдем пешком.

Автобус то набирал скорость, то переключался на спортивную ходьбу, причем, покачивало его в это время точно так же, как покачиваются бедра у спортсмена, занимающегося этим видом спорта. Последний подъем перед поворотом к месту назначения преодолевали с затаенным дыханием, казалось, даже двигатель начал подпевать "Эй, ухнем". Наконец все благополучно завершилось и, когда двери автобуса не без помощи пассажиров были открыты, по салону пронесся вздох облегчения.

– Ну что, тетки, выходите, или сразу обратно?

Зоя повернулась, чтобы ответить «по-своему», но Лиза дернула ее за блузку и, покачиванием головы, дала понять, чтобы подруга не встревала в перебранку. Вывалившись из автобуса, обе с наслаждением размяли свои стиснутые суставы, глубоко вдыхая свежий воздух, пошли по направлению к лагерю.

– Что ты меня одернула? Я бы сейчас ответила этому лысому.

– Мы что, ругаться сюда приехали? Вон уже корпуса видны. Он у тебя в каком отряде?

– В пятом, кажется.

– Кажется или в пятом?

– Найдем, что ты переживаешь.

Искать не пришлось, так как толпа ребят уже стояла у центральных ворот и высматривала в идущих к ним своих близких. Юрка был там же. Его черная, коротко остриженная головка, как из под земли выросла перед Зоей и Лизой.

– Юрка! – в один голос крикнули подруги. Зоя обняла и поцеловала сына. Лиза потрепала его по макушке и поздоровалась за руку.

– Ух, а загорел-то как! Юр, мать-то по сравнению с тобой – снегурочка, – Лиза улыбалась, глядя, как Зоя воркует над сыном, – Пойдемте ка куда-нибудь в тенечек, под дерево, посидим спокойно.

Лагерь был построен в сосновом бору, место очень красивое, с чистым воздухом и приятными лесными запахами. Найдя подходящее место, Зоя достала из сумки небольшое одеяльце, постелила его на траву и все трое разом на него плюхнулись.

– Мам, ты мне чипсы привезла?

– Ну конечно, и не только чипсы, вот, давай ка ешь, – она стала выкладывать на одеяло бананы, яблоки и мандарины.

– Зоя, если он сейчас все это съест, его ж пронесет. Юра, все сразу не ешь, у нее в сумке еще столько же. Лучше возьми с собой, а там с друзьями схаваете. Чем тут занимаетесь? Не скучно?

– Неа, не скучно. Тетя Лиза, а Павлик еще не приехал?

– Нет. Скоро я сама к нему поеду.

Юра уминал за обе щеки банан, а Зоя укладывала привезенное богатство в пакеты, чтобы Юрке было удобнее это богатство унести.

– Мам, сколько времени?

– Полпервого, а что?

– Да в час у нас соревнования между отрядами, я участвую.

– Ну вот, – Зоя обняла сына за плечи, – мы к тебе едем, торопимся, а ты раз-два и убегаешь.

– Да ладно тебе, парень за честь отряда будет бороться, понимать надо, – Лиза пихнула подругу под ребро, – Юра, а вы в тихий час спите?

Юрка отрицательно покачал головой.

– А что делаете? И вас не заставляют?

– Сидим в корпусе. Спать не заставляют, не разрешают только по лагерю бегать.

– Вот это да… – Лиза была действительно удивлена. Сама она еще ребенком в лагере была один-единственный раз, и то сбежала раньше времени. В то время порядки, конечно, были совершенно другие. Было очень много «нельзя», почти столько же «надо», и совсем чуть-чуть «можно». И самое ненавистное – обязательный дневной сон. Не хочешь спать, лежи с закрытыми глазами. От таких воспоминаний Лизу передернуло, как от зубной боли.

Полчаса прошли быстро и Юрка стал собираться. Лиза достала из своей сумки три упаковочки сока по 200 грамм и протянула Юре.

– На. Как раз после соревнований пить захочется. Зоя, как он все это понесет? – Лиза смотрела на Юрку с пакетами, – Отдай ему свою сумку, а одеяло я в свою положу.

Так они и сделали. Юра, довольный гостинцами, помахал им на прощание рукой и умчался с друзьями. Лиза с Зоей остались сидеть на разостланном одеяле и смотрели вслед этому шустрому, доставляющему не мало хлопот, мальчику.

– До чего же быстро растут чужие дети. Вроде совсем недавно встречала тебя из роддома с таким маленьким свертком, – продолжая смотреть в направлении ушедшего Юры, промолвила Лиза, – А сегодня этому маленькому свертку уже десять лет.

– Теперь еще скажи какими мы стали старыми, ворчливыми…

Оглядев друг друга критическими взглядами, Лиза с Зоей рассмеялись, повалились на спину и стали смотреть на бездонное голубое небо с редкими перистыми облаками. Шум листвы успокаивал и заставлял думать только о хорошем.

– Интересно, сколько можно так пролежать? Временами даже голова кружится, ощущение, что ты в космосе, – Лиза села, притянула к себе колени и обхватила их руками, – Ты завтра на работу?

– Не напоминай лучше. Скорей бы в отпуск. А ты чем заниматься будешь?

– Буду валять дурака. Буду спать, читать, сто лет не читала, смотреть все подряд по телевизору, – от предвкушения удовольствия Лиза потянулась.

– Короче, полная Обломовщина. Самое время, еды тебе как раз еще на неделю хватит. Осетринка была хороша…

– А мне больше понравились кусочки ананаса в собственном соку. Слушай, кончай о еде, а то я начну торопиться к своему холодильнику.

– Ладно, спи, читай, только не очнь страдай, – Зоя села рядом с Лизой и тихонько толкнула ее в плечо.

– С чего ради? – Лиза вопросительно посмотрела на Зою, – Это ты по поводу недавних событий?

Зоя утвердительно кивнула. Немного помолчав, Лиза проговорила:

– Знаешь, хорошо, что ты заставила меня выговориться. Мне действительно стало гораздо легче.

– Может ты позволишь выговориться сегодня мне? У меня просто зуд на языке, так хочется сказать все, что я думаю по этому поводу.

Лиза лукаво, сощурив глаза, смотрела на Зою.

– Да уж, до сих пор не понимаю, как этого не случилось еще вчера.

– Ну я же обещала. Хотя, признаюсь, сдержаться было очень трудно.

– Ладно, давай свои комментарии.

Поудобнее устроившись, Лиза, зная «острый» язык своей подруги, была готова, как ей казалось, ко всяким неожиданностям.

– Лизка, – достаточно строго начала Зоя, – ты ведь знаешь, я всегда была противницей твоих встреч с этим хлыщом, курицей интеллигентной, – посмотрев на Лизу и, не увидев оскорбленного лица, поняла, что можно продолжать. – Я всегда тебе говорила, что у него на лбу написано «Кобелино». Сколько лет он тебе мозги пудрил? Вот… Все время удивлялась твоему терпению. Понимаю, любовь зла, как говорится, но…как бы тебе это помягче сказать…

– А ты говори, как есть, с каких это пор ты слова подбирать стала.

– Хорошо. Так вот, я довольна, что все так случилось и что ты, наконец, увидела его гнилое нутро. Только вот знаешь… сейчас-то меня волнует совсем другое, больше тебе скажу, меня просто распирает от любопытства, – Зоя с немым вопросом в глазах уставилась на Лизу.

– Интересно… ну и что?

– Да молодой человек, свалившийся, как снег на голову. Признайся, ведь сейчас ты больше думаешь о нем, чем о своем прохвосте?

– Ты сошла с ума, – неуверенно возразила Лиза.

– Ты просто боишься себе в этом признаться.

– Не., все не так. Понимаешь, когда человек чем-то серьезно отравился, ему что делают? Я не медик, в отличии от тебя, но думаю, что ему дают противоядие. Так?

– Ну, допустим.

– Так вот, Глеб, как ни странно, стал именно тем противоядием, какое мне было необходимо в тот момент. Не уверена, что ты понимаешь меня, но с его появлением и каким-то настырным вмешательством в мою жизнь, он отодвинул на задний план и боль от происшедшего и, даже, воспоминания о прошлом…

– Что и требовалось доказать, – перебила ее Зоя. – Я же говорю, что ты о нем думаешь, а вот это мне уже нравится.

– Господи, Зойка, ты же сама назвала его молодым человеком. Мо-ло-дым.

– Ну и что? Да, я назвала его молодым, но не «зеленым». А это две разные вещи. А ты что, себя в старухи записала?

Лиза смотрела на Зою и удрученно качала головой.

– В старухи, конечно, нет, но… И, вообще, это пустой разговор. Глеб уехал с чувством выполненного долга, ты видела это собственными глазами. Так что и говорить об этом не стоит.