скачать книгу бесплатно
распятой на созвездиях свободы.
2017
«Ночные каштаны стучат по земле …»
Погляди-ка, мой болезный,
Колыбель висит над бездной
Лариса Миллер
Ночные каштаны стучат по земле —
два ёжика держат коричневый шарик.
Луны отражение в спящем стекле.
В дремоте висящий бумажный фонарик.
Игра притяженья и крыльев из плеч.
Над пропастью зыбка. Фантазии зыбки.
Дыханье неслышно и шёпотна речь.
Последних комариков хрупкие скрипки.
Как будто на свете ни крови, ни зла.
И Ева хлопочет, на стол накрывает,
бутылку Адам достаёт для стола
и в камушки Каин и Авель играют.
2017
«Из приоткрытого окошка…»
Музыкант в лесу под деревом наигрывает вальс…
Булат Окуджава
Из приоткрытого окошка,
где за стеклом таращит кошка
зелёный глаз на белый свет,
плывёт на улицу лениво
сквозь бормотанье водослива
забытой музыки привет
и тает в грусти листопада,
как тает в темнота лампада,
когда в ней капли масла нет.
Так мать во сне протянет руки
и скроется в слепой разлуке,
где растворится её след.
Откуда песенка на русском
в немецком переулке узком
(похож на питерский, но нет)?
На подоконнике геранька,
облезлый pummel – ванька-встанька,
скучающий в шкафу скелет.
Хозяйка выглянет, зевая.
Она почти что как живая
и даже скажет guten Tag.
А я расслышу Добрый вечер
в колоколов гудящих вече
как призрак прошлого и знак
того, что время обратимо
и память не проходит мимо
теней, встающих во плоти,
и музыкант в тени берёзы
играет тот же вальс, и слёзы,
и слова не произнести.
И растворяюсь в старом фото —
там женщина у поворота,
расплывчаты углы теней,
к Неве спускаются ступени,
на шляпе пляшет отсвет тени,
и зелень глаз из-под полей.
Из приоткрытого окошка
мурлычет по-немецки кошка
и музыка иных времён —
письмо, что носит почтальон
с размытым адресом на русском
в осеннем переулке узком.
2017
леониду латынину
1.
Слева, справа…
Где лево, где право?
Сквозь рассвет прорастает закат.
Сладкой ягодой зреет отрава.
Умный нем, а дурак языкат.
Вертухаево семя сквозь годы
пробивается нежным ростком,
матереет – и призрак свободы
под прицелом бредёт босиком.
Бухнет небо забористым бредом.
Пахнет кровью земная шагрень.
День за днём отправляется следом
в никуда под протяжный трень-брень.
Жизнь за жизнью, судьба за судьбою,
за душою душа. Краток срок.
Ворожбою, молитвой, мольбою,
сновидений глухой говорок.
Вохра пьяная травит о бабах,
делят мир паханы и цари.
В подконвойных дыханиях слабых
пробивается проблеск зари.
И, спасаясь от рая и ада,
потеряв ариаднину нить,
по лучу изумрудному взгляда
к сладкой соли земной восходить.
2.
И медлила из-под закрытых век
слеза скатиться…
Леонид Латынин
Гроза собиралась, да не собралась.
Глаза просыхали, ещё не заплакав.
Осипнут пророки, сквозь время ломясь,
и сон досмотреть не сумеет Иаков.
Из будущего до минувших времён
несётся без кучера лет колесница
и сквозь Ренессанс говорит Вавилон,
и неандертальца пустая глазница
посмотрит в глаза по-собачьи умна,
но сло?ва не скажут пропащие губы.
От жажды умрёшь ты над кровью вина,
налитого в иерихонские трубы.
На ослике в город въезжает рыбак,
его поцелует его Alter Ego
и закувыркается тёртый пятак
над вскрытой ладонью пустого ковчега
«Титаником», лёгшим на космоса дно
всё той же печали, что плачет в начале.
Вращается шарик земной в казино,
рыбак засыпает на сонном причале
и нам из-под дна ещё не постучали.
2016, 2017
евгению витковскому и леониду латынину
Сон Серебряного века
Леонид Латынин
На скрещеньи лет и с?деб
светлячки каких судеб!
Ветерок ночной остудит
лоб и приласкает хлеб.
Мы ещё на этом свете,
с этой стороны травы,
но уже в последней трети
праздность празднуем, увы.
Не свободны от свободы,
не рабы у несвобод,
века острые обводы
повторяет небосвод.
Вёдро, грозы, явь и грёзы,
и на кончике пера
кровь, вино, любовь и слёзы,
как всегда и как вчера.
Соль сладка и сахар горек,
снег то сахар, а то соль,
и летит со снежных горок
счастье, обнимая боль.
Было, будет. Будет, было.
А повыветрится хмель,
тело приютит могила,
душу неба колыбель.
Правы мы или неправы,
но уже назначен срок,
а пока земной отравы
длить томительный глоток,
не канюча об отсрочке
быть с собою в унисон,
