Во имя долга

Позже появился Мальво – сгорбленный, с лицом тенью. Он докладывал о складах, людях, дисциплине. Варго слушал молча, но в его взгляде было то же холодное недоверие, что всегда.

– Держи людей в узде, – произнёс он в конце. – У Каморры нет права на слабость.

Вечером Варго возвращался домой. За длинным столом уже сидели Элена и Николь. Теоран тоже был здесь – он вёл себя как дома, и Николь его за это терпеть не могла.

– Опоздали, – сказала Николь, глядя на брата. – Обычно ты приходишь раньше.

– Дела, – коротко ответил Варго, садясь во главе стола.

Тео ухмыльнулся, потянулся к вину.

– Ты хоть заметила, Ник, что твой брат всегда говорит одним словом? «Дела», «да», «нет». Всё. Как будто он не человек, а статуя.

Николь прищурилась:

– В отличие от некоторых, он умеет держать рот закрытым.

– Умеет? – Тео рассмеялся. – Нет, он просто боится, что если скажет больше трёх слов, то у него прорежется чувство юмора.

Элена улыбнулась мягко, положив ладонь на руку дочери.

– Дети, – сказала она, – хоть раз поешьте спокойно.

– Мы не дети, мама, – фыркнула Николь, но глаза её смягчились.

Варго слушал молча, откинувшись в кресле. Эти сцены были чужды его новой жизни, но где-то внутри он позволял им существовать – ради матери.

Элена посмотрела на сына.

– Варго, – сказала она мягко, – ты почти ничего не говоришь о будущей жене.

Он поднял взгляд, холодный, прямой:

– И не собираюсь. Это не обсуждается за ужином.

Николь покачала головой, не удержавшись:

– Ты говоришь о ней так, будто она твоя собственность.

– Потому что так и есть, – отрезал он.

Тишина упала, но Теоран усмехнулся, откинулся назад.

– Ну хоть честно, – сказал он. – Хоть не строит из себя романтика.

Николь метнула в него взгляд:

– Ты бы хоть раз подумал, каково женщине слышать такое.

Тео развёл руками, улыбаясь, но без издёвки:

– Ник, я думаю. Просто я знаю правила этого мира. А твой брат – он не делает вид, что их нет.

Элена вздохнула, и на её лице снова зажёгся свет – тихий, но упрямый.

– Пусть правила будут правилами. Но я верю, что у тебя, Варго, всё же осталось сердце.

Он не ответил. Только взял бокал, сделал глоток и отвернулся.

Так прошла почти неделя: днём – кровь, оружие, сделки. Вечером – светлый дом, где мать и сестра пытались напомнить, что он не только босс, но и сын, и брат.

И вот, в ночь накануне свадьбы, Варго стоял у окна своего кабинета. Город горел огнями внизу, отражался в его глазах. Уголки губ дрогнули, превратившись в зловещую улыбку.

– Завтра, Алисия, – сказал он тихо. – Завтра ты будешь моей.

Подготовка к свадьбе оказалась проще, чем Алисия когда-то представляла. Ни толп гостей, ни огромных залов – только свой дом, только близкие. И всё же сердце сжималось сильнее с каждым днём.

Платье она выбрала сама. Простое, но красивое. Белая ткань ложилась мягко, подчёркивала талию и лёгкий изгиб плеч. Без излишеств, но в нём было всё, что любила Алисия: чистота и достоинство.

В один из вечеров отец вошёл к ней в комнату. Он был строг, но в глазах жила забота.

– Я говорил с Варго, – сказал Альфредо тяжело. – После свадьбы вы уедете. Сразу.

Алисия опустила взгляд. В груди сжалось – новая жизнь, новый дом, чужой мужчина. Стало страшно и горько.

– Дочка, – продолжил отец мягче, – если ты не готова… пусть лучше будет война.

Она резко подняла глаза.

– Нет, отец. Это слишком большая цена.

Её пальцы скользнули к кольцу на руке. Бриллиант сверкал, но она чувствовала под ним шипы. Тонкая полоска царапины ещё напоминала о том, как оно оказалось там.

– Дороги обратно нет, – сказала она тихо.

– Что насчёт Ринальдо? – спросила через паузу.

Лицо Альфредо омрачилось.

– Мне жаль, но до свадьбы он уедет. Ты сама понимаешь почему.

Алисия кивнула. Она знала: брат – огонь. И ради неё он сжёг бы всё, даже семью.

Так прошла её неделя. Она поехала к детям в приют, подарила новые книги, обещала приезжать снова. Дети смеялись, обнимали её за шею, и сердце разрывалось: знала, что теперь всё изменится.

– Я буду звонить часто, – сказала она Луизе. Няня держала её за руки, в глазах стояли слёзы.

– Моя девочка… – только и смогла прошептать она.

С братом прощание было самым тяжёлым. Ринальдо смотрел холодно, слова падали, как удары:

– Я не согласен. И не приму этого никогда.

Он развернулся и уехал, не оглянувшись.

И вот настала ночь накануне свадьбы. Алисия стояла у окна своей спальни. Лунный свет ложился на её лицо, отражался в голубых глазах.

– Завтра я стану его женой… – прошептала она.

Сердце билось быстро. Страх и решимость переплетались.

– И мне придётся бороться, – сказала она себе. – Бороться с ним, чтобы он видел во мне человека.

Она прижала ладонь к кольцу и закрыла глаза.

Завтра всё начнётся.

Глава 5

Дом Форте проснулся ещё до рассвета. По коридорам ходили люди, слышались команды охраны, в саду устанавливали арку, расставляли стулья. Казалось, это подготовка к празднику, но в воздухе витала тяжесть сделки.

В комнате Алисии Луиза поправляла её волосы. Пальцы дрожали, глаза блестели.

– Луиза… – Алисия улыбнулась, глядя в зеркало, – если ты не перестанешь плакать, я сама разревусь.

– Не могу… моя девочка… – няня всхлипнула и вытерла глаза. – Сегодня ты уезжаешь.

Алисия мягко коснулась её руки.

– Я обещаю звонить. Каждый день. Ты ведь знаешь, я сдержу слово.

В этот момент дверь открылась, и вошла тётя Розанна с дочками. Десятилетняя Клара с гордостью держала в руках букетик полевых цветов, а семилетняя Изабелла сразу бросилась к Алисии.

– Тётя, мы будем кидать лепестки! – объявила Клара серьёзным тоном.

– А я буду кричать «ура!» громче всех! – засмеялась Изабелла, подпрыгивая.

Алисия рассмеялась, прижимая девочек к себе.

– Только не слишком громко, ладно? Я и так волнуюсь.

Дети захохотали, и хотя бы на несколько минут ей стало легче. В комнате воцарилось тепло, будто это и правда был праздник.

Но тепло исчезло, когда загудели моторы. Алисия подошла к окну. Во двор въехала колонна чёрных машин. Первая остановилась у крыльца, двери распахнулись. Сначала вышли охранники, затем Теоран с ухмылкой, потом сутулый Мальво. И только после – он. Варго.

Чёрный костюм, руки в карманах, шаг уверенный и тяжёлый. Его взгляд поднялся к дому, и на миг Алисия встретила его глаза. Сердце ухнуло вниз. Эти глаза пожирали. Она резко отшатнулась от окна.

Через несколько минут отец встретил её у входа в сад. Все уже расходились по местам.

– Ты уверена? – тихо спросил он, задерживая взгляд на дочери.

– Да, – ответила она и взяла его руку.

Под руку с ним она вошла в сад. Белая арка среди зелени, цветы, люди, но всё будто затихло. Варго стоял там, руки всё ещё в карманах. Он смотрел только на неё. Его взгляд был прямым, хищным, таким наглым, что ей стало трудно дышать. Он смотрел так, будто уже обладал ею.

Алисия шла медленно. Его глаза не отпускали. В них был приговор. В её – упрямство.

Отец подвёл её к нему. Варго кивнул Альфредо, забрал её руку и сжал так крепко, что Алисия почувствовала боль. Это не было прикосновением – это было клеймо.

Регистратор начал говорить, но слова тонули в гуле крови. Она не слышала ничего, кроме собственного дыхания и его взгляда. Она даже не уловила его «да». Только своё имя:

– Алисия Форте, вы согласны?

Мир замер. В голове мелькнули дети, приют, Луиза, брат, отец. И Варго.

– …Да, – выдохнула она.

Регистратор не успел продолжить. Варго резко развернул её к себе. Его глаза сверкнули, хватка была железной. Он прижал её и впился в губы. Поцелуй был жёстким, властным. Алисия не сопротивлялась: она теперь его жена. И, как бы ни было горько, она позволила себе ответить. Этого хватило. Варго тут же углубил поцелуй, подчинив её полностью. Когда он отстранился, в его взгляде блеснуло желание – наглое, откровенное. Он не отпускал её, крепко держал за талию, пока регистратор произнёс последние слова.

После церемонии в доме накрыли стол. Люди говорили, смеялись, создавали видимость праздника. Алисия стояла рядом с отцом в стороне, вдали от шума.

Альфредо наклонился к ней.

– Я должен был защитить тебя от этого.

Она мягко коснулась его руки.

– Нет, отец. Всё будет хорошо. Я справлюсь. Ты научил меня быть сильной.

Он посмотрел в её глаза, хотел что-то сказать, но промолчал. Она улыбнулась ему – устало, но твёрдо.

И именно в этот момент подошёл Варго. Его голос разрезал воздух:

– Алисия. Мы уезжаем.

Она резко повернулась.

– Уже? Так быстро?..

– Сейчас же, – перебил он холодно.

Она подняла глаза на отца. Альфредо сжал челюсти, в его взгляде полыхала ярость, но он лишь крепко обнял дочь. Она прижалась к нему, вдохнула его запах, как будто в последний раз.

Она ещё стояла в объятьях отца, когда в дверях появилась Луиза. Няня подошла тихо, как всегда, но в её глазах было такая любовь, что Алисии захотелось улыбнуться и удержать этот миг как можно дольше. Луиза обняла её крепко, прижимая к себе так, будто хотела передать всё тепло, которое хранит в себе все годы.

– Моя девочка… – прошептала она, и голос дрогнул. – Я желаю тебе счастья. Пусть у тебя будут дни светлые, даже если мир вокруг не даёт пощады. Звони. Я буду ждать.

Алисия ответила слабой улыбкой и прошептала в ответ то, что сама себе повторяла последние дни:

– Я позвоню. Каждый день.

Луиза отстранилась, ещё раз взглянула на невесту, провела ладонью по её щеке и, как обычно, скользнула взглядом по кольцу. Её губы сжались – не от осуждения, а от боли и любви. Потом она отпустила Алисию, сделала шаг назад и тихо отошла, чтобы не мешать.

В этот момент Варго снова оказался рядом. Он не позволил Луизе попрощаться дольше; его рука легла на Алисии ладонь и схватила её, как собственность. Жест был резкий, грубый – и в нём не было ни капли мягкости. Он повёл её к выходу, не спрашивая, не дожидаясь согласия.

Они вышли во двор. Толпа гостей, цветы, пустые улыбки – всё это расплывалось вокруг, как фон. У самой машины Варго остановился, посмотрел на неё и вдруг, почти бережно, дотронулся до её лица. Пальцы проводили по коже, но в прикосновении не было нежности – оно было отметкой, как знак собственника.

– Ночь будет… насыщенной, – сказал он тихо, голос его был хищным и ровным. – Ты узнаешь, что такое быть моей. – Слова выпали жёстко, без ласки, но в них было то, чего боялась и чего тайно ожидала часть её души: желание, которое пульсировало под холодом. Его глаза горели; и тот оттенок в голосе заставил её вздрогнуть так, что сердце ёкнуло.

Он не объяснял и не спрашивал. Просто открыл дверь машины и, не дожидаясь вежливых форм, скомандовал:

– Садись.

Она на мгновение замерла, отвернулась к дому, и в одну секунду совершила то, что сделала тысячу раз в мыслях: посмотрела на родные стены, на окна, где еще минуту назад стояла Луиза, на сад, где только что звучали детские голоса. В глазах промелькнула боль – как прощание с частью себя.

Он заметил этот взгляд. Его лицо, на долю секунды, стало ещё холоднее. Тихо, почти нежно, но при этом с той же железной уверенностью, произнёс он:

– Забудь о доме. Забудь этот город. Теперь ты – моя. Каморра – твой дом. Понимаешь?

Она глубоко вздохнула, словно отпуская часть воздуха своей прошлой жизни, и ответила только одной маленькой, почти бесшумной деталью – кивком головы. Потом аккуратно опустилась на кожаное сиденье. Он сам закрыл дверь с той же бескомпромиссной решительностью, с какой схватил её за руку. Щелчок замка прозвучал как удар молота.

Моя жизнь не закончилась. Она только началась. Но теперь это будет борьба. Борьба с ним. Он мой муж, а в нашем мире разводов не бывает. И я сделаю всё, что в моих силах, чтобы растопить его лёд. Иначе жизнь станет невыносимой.

Он сел рядом, и машина плавно тронулась. Варго положил руку ей на бедро, пальцы властно сомкнулись, и, не спросив, он сдвинул ткань платья выше. Белоснежная материя хрустнула под его ладонью.

Алисия вздрогнула, дёрнулась, но он тут же сильнее вжал её колено в сиденье, не давая отодвинуться.

– Привыкай, – сказал он низко, без эмоций, словно ставил точку.

Она резко повернула к нему голову, голубые глаза вспыхнули.

– К наглости я не собираюсь привыкать.

Уголок его губ дёрнулся в усмешке.

– Наглость? Нет. Это моё право. Ты моя жена.

– Жена, а не собственность, – её голос дрожал, но не от страха, а от злости. – Я не вещь, чтобы хватать и выставлять, когда тебе вздумается.

Он наклонился ближе, сжал её бедро ещё сильнее, так, что она втянула воздух. Его глаза сверкнули холодом.

– Ошибаешься. Теперь ты – моё. Всё. От этих глаз до последнего вздоха.

Она подняла подбородок, не моргнув.

– Тогда готовься, Варго. Я не молчаливая кукла. И я не стану твоим молчаливым трофеем.

Он хрипло усмехнулся, откинулся на спинку, но руку с её бедра не убрал.

– Посмотрим, сколько ты протянешь с таким языком.

– Столько, сколько понадобится, – отрезала она.

Варго бросил на неё взгляд – тяжёлый, прожигающий, с оттенком того желания, которое он не скрывал.

– Тогда держись, ангел. Ты сама выбрала ад.

Часы дороги тянулись, как вечность. Машина неслась по трассе, и Алисия всё время ощущала его руку на своём бедре. Он почти не двигался, не говорил, но одного этого хватало, чтобы держать её в напряжении. Она пыталась смотреть в окно – на горы, на чёрное море вдали, на мелькающие огни заправок, – но каждый раз взгляд возвращался к его отражению в стекле. Варго сидел спокойно, как будто это обычная поездка, но в его молчании чувствовалось больше, чем в любой угрозе.

Через шесть часов колонна свернула на узкую дорогу. Машины медленно поднимались по серпантину, огни фар освещали массивные ворота. Они распахнулись, и впереди открылся дом.

Алисия прижалась к стеклу. Это был не просто особняк – каменная крепость. Тёмные стены, строгие линии, высокие арки. Всё казалось чужим, холодным, враждебным. Ни сада, ни ярких красок – только камень, металл и огонь факелов вдоль дорожки.

Машина остановилась. Варго первым вышел, обошёл и открыл ей дверь. Его фигура заслонила свет фонаря.

– Теперь это твой дом, – произнёс он ровно, без намёка на тепло.

Алисия глубоко вдохнула и вышла. Её сердце сжалось: дом казался клеткой. Но она выпрямила спину и подняла голову.

Вместе они поднялись по широким каменным ступеням. Двери распахнулись, и в холле их уже ждали.

Две женщины.

– Это моя мать, Элена, – коротко сказал Варго.

Женщина лет пятидесяти, стройная, с мягкими глазами. Она сразу шагнула вперёд, улыбнулась и протянула руки, будто хотела обнять Алисию.

– Добро пожаловать, дитя.

– А это моя сестра, Николь, – продолжил он.

Молодая, красивая, с дерзкой улыбкой и искрой в глазах. Она смерила Алисию быстрым взглядом, но в нём не было вражды, скорее любопытство.

– Ну здравствуй, невестка, – сказала она с лёгкой усмешкой.

Алисия уже открыла рот, чтобы ответить, но Варго резко оборвал:

– Завтра. Все разговоры завтра. Сегодня – отдых.

Он схватил её за руку, так резко, что Алисия едва удержалась на ногах, и потащил к лестнице. Элена замерла, глаза её расширились, Николь приподняла бровь, но обе промолчали. Только обменялись быстрым взглядом: шок, который нельзя было скрыть.

Алисия почувствовала, как сердце колотится, когда его шаги гулко отдавались по мрамору. Он не оставлял ей выбора, не давал ни минуты задержаться. И каждая ступень казалась звенящей цепью, которая тянула её всё глубже в новый мир.

Глава 6

Он распахнул дверь и втолкнул её внутрь. Комната была большой и холодной: камень, тёмное дерево, шторы, приглушённый свет над массивной кроватью. За спиной щёлкнул замок.

– Ты ненормальный, – вырвалось у неё; она сделала шаг назад, к стене, сжимая пальцами подол. – Я даже толком не познакомилась с твоей семьёй.

– Я устал, – его голос был низким, ровным. Он шагнул вперёд. – И сегодня у нас есть дела важнее светских реверансов. Знакомства подождут.

Он надвигался, и каждый его шаг отбрасывал на неё тень. Она в ответ подняла подбородок.

– «Дела важнее», – тихо повторила, в глазах сверкнуло холодное. – У тебя всё – «дела». Может, ты просто не умеешь смотреть на людей, не как на собственность?

Его взгляд потемнел. За долю секунды расстояние исчезло: ладонь ударила в стену рядом с её виском, его корпус навис. Другой рукой он прижал её запястье к камню.

– Хватит болтать, – отрезал он.

– Я твоя жена, – ответила она через стиснутые зубы. – Не девка, которой затыкают рот.

Его губы дрогнули, не улыбка – опасная тень.

– Жена? Тогда веди себя как жена. Обслужи мужа.

Она не отвела взгляда.

– Запомни: моё тело ты получишь как муж. Но не меня.

Её пальцы потянулись к молнии на спине – движения аккуратные, твёрдые. Он смотрел, и в глазах вспыхнул голод.

– Мне большего и не нужно, – произнёс он хрипло.

Он рванул, ткань жалобно треснула, и белый шёлк разошёлся под его пальцами. Поцелуй ударил, как выстрел: жёсткий, требовательный. Он поднял её, будто ничего не весила, и бросил на матрас. Сам отступил на полшага, медленно расстёгивая пуговицы рубашки.

Она дрожала, но держалась. И смотрела. Плечи – будто вырезаны из камня, грудь, тонкая линия шрамов, которые говорили о прошлом громче слов. Жесткая сила, собранная в каждом движении. Он заметил её взгляд, коротко хмыкнул.

– Уже смотришь так, будто хочешь меня.

– Это всё… из-за условий, – бросила она. – Не путай желание с неизбежностью.

– Посмотрим, – сказал он.

Она встретила его взгляд.

Он наклонился, схватил её за лодыжку и потянул к себе. Она сорвалась ближе, дыхание сбилось. Его ладони легли на её талию; поцелуй снова разрезал воздух, глубже, дольше – и она затрепетала под этой силой, но не опустила взгляда.

Она старалась держаться – быть той, что не ломается, не показывает слабость. Но где-то под кожей дрогнул страх. Тихий, упрямый, липкий – тот, что сжимает горло, когда слишком близко, слишком реально. Она не позволяла ему вырваться наружу, но он был там – в каждом вздохе, в том, как дрожали пальцы, в том, как сердце било в висках.

Оставшаяся одежда исчезла – всё происходило так быстро, что она не успевала за его поцелуями, за его руками, за этим вихрем, в который он втянул её, не дав ни секунды подумать, ни вдохнуть. Всё смешалось – страх, жар, растерянность. Она пыталась удержать контроль, но реальность расплывалась под его прикосновениями, превращаясь в хаос, где единственным, что она чувствовала, был он.

Его движения стали резче – и вдруг в нём на секунду что-то сжалось: он прочитал в её теле то, чего не ожидал. Тонкое напряжение, непроходимую грань, тишину, где должна была быть память.

– Чёрт… – выдохнул он глухо, удивлённо и зло одновременно.

– В нашей семье чтут традиции, – сказала спокойно, почти шёпотом.

Он задержался, пальцы прошли по её щеке – неожиданно бережно, как будто проверяя реальность. Взгляд снова стал стальным.

– Тогда смотри на меня, – приказал он, наклоняясь. – И запоминай, кому ты принадлежишь.

Его губы снова нашли её. Поцелуй был прежним – жестким, властным, – но под кожей проскользнула едва заметная мягкость, как лезвие, которое на миг охладили водой. Ладони держали крепко, но уже не крушили. Он двигался увереннее, чем должен был, и всё же – внимательнее, чем она ожидала. Команда, в которой прозвучала редкая уступка.

– Дыши, – прошептал он, не отпуская её рта.

Она послушалась – не ему, себе – и дыхание выровнялось, ломкая боль распалась на тёплые всполохи. В комнате не осталось слов: только глухой звук их дыхания, приглушённый скрип кровати, полумрак и их тени на стене. Жестокость сплеталась со страстью, как узел, который нельзя развязать – только пережечь.

Он взял своё – не спрашивая. Она выдержала – не уступая себя. Где-то посередине между льдом и огнём нашлась тонкая черта, на которой оба замолчали, потому что там уже не было победителей.

Когда всё стихло, в воздухе висел жар. Он не сразу отпустил её – держал за талию, будто снова ставил клеймо. Она лежала, глядя в потолок, потом повернулась и встретила его взгляд.

– Тело – да, – сказала тихо. – Но не меня.

– Ночь длинная, ангел, – ответил он так же тихо. – Посмотрим, что останется твоим к утру.

Он встал, забирая тишину с собой, и ушёл в ванную. Дверь щёлкнула. Она осталась одна, прислушиваясь к собственному сердцу. Оно билось быстро, но ровно. Она жива. Она выдержала. И завтра ей снова придётся выдерживать.

За дверью зашумела вода, и Алисия медленно подтянула к груди колени, собирая себя по кусочкам. Лёд в нём был реальным. Но лёд можно треснуть – если не бить лбом, а держаться и ждать, когда камень даст первую, самую тонкую, почти невидимую трещину.

Она вытерла губы тыльной стороной руки и закрыла глаза. Ночь ещё не закончилась. Но она знала: это была не капитуляция. Это был первый бой.

Алисия проснулась от тишины. Рядом место было пусто – ни его тела, ни его взгляда, ни даже следа дыхания. Постель остывшая, как будто он ушёл ещё на рассвете. Она села, прижала ладонь к виску. Воспоминания о ночи вспыхнули остро: его руки, его сила, его властный голос. Это было не похоже на то, что ей когда-то рисовалось в воображении. Это было жёстко, неравноценно – он больше брал, чем отдавал.

И всё же… в этом было что-то, что задело её глубже, чем страх. Ей даже понравилось – не как акт любви, а как искра, которая пробилась сквозь лёд. Но в душе оставался тяжёлый вывод: любовь – это когда двое отдают одинаково. Здесь же он не дал ей ничего, кроме своей силы.

Она поднялась, прошла босиком к ванной. Холодная плитка быстро отрезвила. В душе Алисия долго стояла под водой, смывая остатки ночи. «Я не буду прятаться», – решила она, закутываясь в полотенце. – «Это теперь мой дом. Я должна смотреть всем в глаза».

Одевшись в простое платье, она вышла в коридор. В доме было тихо, только откуда-то доносился запах кофе. Следуя за ним, она оказалась на кухне.

За большим столом сидели две женщины.

Элена первой подняла голову. Улыбка озарила её лицо – тёплая, материнская.

– Доброе утро, дорогая.

– Доброе утро, – отозвалась Алисия и чуть неуверенно остановилась у двери.

Николь тут же махнула рукой:

– Садись уже. Ты теперь часть этого дома, нечего стоять, как гостья.

Алисия прошла ближе и присела на край стула. На столе стояли чашки, свежий хлеб, фрукты. Элена тут же подвинула к ней тарелку.

– Кофе?

– Да, спасибо, – тихо ответила она.

– Как ты? – спросила Элена, всматриваясь в её лицо.

– В порядке, – Алисия ответила мягко, но твёрдо.

Николь усмехнулась, подперев подбородок рукой:

– В порядке после первой ночи с моим братом? Хм… значит, ты крепче, чем кажешься.

Элена бросила на дочь предупреждающий взгляд:

– Николь.

– Что? – пожала плечами та, но глаза её были не злыми, скорее игривыми. – Я просто сказала, что у неё стержень. Это похвала.

Алисия впервые за утро улыбнулась. Тёплый кофе согрел руки. Атмосфера кухни была другой – здесь не чувствовалось того холода и тьмы, которые исходили от Варго. Здесь было место свету, пусть и ненадолго.

Алисия взяла кусочек хлеба, намазала маслом. Кусок дрожал в руках – не от страха, а от непривычки к этой новой реальности. Элена заметила это, мягко коснулась её пальцев.

– Здесь тебе не нужно держать оборону, – сказала она ласково. – Это дом, а не поле боя.

– У вас… тёплый дом, – тихо ответила Алисия. – Совсем не такой, как я ожидала.

– Это потому, что ты видишь его глазами Варго, – вмешалась Николь, откинувшись на спинку стула. – Для него всё – война. Для нас с мамой – это просто жизнь.

Элена кивнула.

– Мой сын потерял слишком много, чтобы быть мягким. Но это не значит, что у всех нас каменные сердца.

Алисия взглянула на неё, чувствуя, как внутри на секунду отпустило. Элена говорила с такой теплотой, что хотелось верить каждому слову.

– Спасибо, – выдохнула она.

– За что? – удивилась Элена.

– За то, что вы есть.

Николь усмехнулась, схватила яблоко, покрутила его в руке.

– Ну, теперь и ты есть. И если ты думаешь, что мы дадим тебе молчать и сидеть тихо в углу – забудь. Ты не игрушка Варго.

Алисия подняла бровь.

– Ты так уверена?

– Более чем, – Николь хищно улыбнулась. – Он может быть зверем для всех остальных, но если ты не будешь гнуться, он начнёт уважать. Хоть и не признается.