Осколки

– Брось, Лия. Тебе будет приятно. – Его ладонь поднялась до моей талии, дотрагиваясь до голого участка кожи. Вторая обхватила затылок, с силой притягивая меня ближе. Я наконец отмерла и уперлась ему в грудь руками, пытаясь оттолкнуть. Чувствовала, как по щекам беззвучно начинают катиться слёзы. Обратив на них внимание, хищный оскал Джейсона расширился ещё больше. – Мне нравится, когда сучки плачут, Эмилия.

Неожиданно его лицо оказалось в миллиметрах от моей щеки, и я почувствовала, как язык проходится по всему пути слезы, оставляя влажный след на коже. Запах алкоголя всё больше обволакивает меня. Дрожь начинает бить всё сильнее, а с губ всё же срываются рыдания. Я продолжаю безуспешно упираться, пытаясь оттолкнуть его. Из всех последних сил. До боли в ладонях. Но всё бесполезно. Джейсон наклоняется к моим губам, и я сжимаю их, пытаясь отодвинуться как можно дальше. Он приближается всё ближе, убирая последние сантиметры между нами. В расширенных зрачках поблёскивает безумие. Я тщетно всё еще пытаюсь оттолкнуть огромное тело Джейсона, надеясь, что его алкогольное опьянение сыграет мне на руку.

– Раз уж всё так далеко зашло, то ты должна стоить того, малышка Клаусен, – неожиданно холодно говорит Джейсон, хватая меня одной ладонью за оба запястья. Я пытаюсь вырвать руки из его захвата, впиться ногтями в его кожу. Джейсон будто не чувствует. Лишь продолжает хищно наблюдать за моими попытками вырваться.

– Хватит, Джейсон. Отпусти меня, – сквозь слёзы удается выдавить мне. Это, кажется, веселит его. Свободной рукой он хватает меня за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза. Время будто замедляется, когда он снова наклоняется ко мне. В тот момент, когда его губы практически касаются моих, его мощное тело буквально отлетает от меня. Чувствуя свободу от его рук, я начинаю судорожно вдыхать воздух, будто и не дышала до этого вовсе.

– Похоже, девушке не нравятся твои ухаживания, тупой ублюдок, – раздался разъярённый голос Стивена. Он появился будто из ниоткуда. Словно в трансе я смотрела как он навис над лежащим на полу Джейсоном, схватил его за шею и, чуть наклонившись, прошептал тому что-то. Глаза Каваны расширились, но он не произнёс в ответ ничего.

Отпустив его, Стивен обернулся и посмотрел на меня. Трудно было прочесть что именно означает его взгляд сейчас. Мысли путались и мне казалось невозможным сосредоточиться даже на нём. Они всё продолжали подкидывать в мою голову сцену, где я была главной героиней меньше двух минут назад. Находясь физически в настоящем момент, мне было не по силам вырваться из этого кошмара морально. Будто Джейсон всё еще стоит рядом. Трогает меня. Не даёт вырваться.

Медленными шагами, будто боится спугнуть дикого зверька, Стивен приблизился ко мне, по пути взяв несколько салфеток с барной стойки. Он молчал. Я с любопытством оглядывала его, гадая что он собирается делать или говорить. Серые глаза внимательно изучали меня, сканируя на предмет повреждений. Пальцы обхватили мой подбородок, и мне пришлось заставить себя не дергаться.

«Успокойся. Это Стивен. Он не причинит тебе зла» – повторяла про себя как мантру.

Стивен стал медленно вытирать мои щеки салфетками, особенно уделяя внимание месту, где язык Джейсона касался меня. Интересно, как много он увидел?

– Ты в порядке? – его голос был практически нежным, и я завороженно наблюдала за выражением его лица. В глазах всё еще была злость, но она постепенно смягчалась. Он аккуратно погладил меня по щеке большим пальцем, после того как закончил. – Эмилия?

– Да, в порядке.

Мои губы изогнула неуверенная улыбка и Стивен удовлетворённо кивнул. Его пальцы обхватили моё запястье, и он потянул меня к выходу из бара. Я шла за ним словно в трансе. Многие с интересом наблюдали за нами и шептались. Это должно было меня потревожить, ведь слухи об этом вечере станут причиной очередного недовольства Жозефины. Тем не менее, было тяжело сосредоточиться хоть на чем-то, кроме крепкой хватки Стивена на моей руке.

– Я провожу тебя, – сказал он уже на улице и, недовольно уставившись на мой топ, неожиданно застегнул молнию на куртке. – Что ты вообще тут делала, Эмилия?

Преследовала тебя.

– Хотела посмотреть на место, в котором большинство одноклассников проводит время, – пожав плечами, солгала я. Одна его бровь приподнялась вверх.

– Действительно?

Стивен не верил мне, но я уверенно кивнула, и первая сделала шаги в сторону дома. Он быстро поравнялся со мной. Наши ладони были в считанных сантиметрах друг от друга, и я чувствовала тепло, исходящее от его руки. Мы шли медленно, потратив на дорогу около часа, разговаривая о, казалось бы, всяких мелочах. Такие как школа, увлечения и предпочитаемые нами блюда.

Стивен рассказывал мне о том, как поживает Снежок, периодически сводя с ума всю семью. Маленький пушистый комок оказался на редкость капризным котом.

Я говорила о своих картинах и дружбе с Присциллой. Это было единственное, что на самом деле имело значения в моей жизни.

И вот, казалось бы, это было тем, из-за чего я вообще оказалась в баре сегодня вечером. Непринуждённый разговор. Небольшое сближение. Но мне было трудно радоваться, когда из-за своей глупости оказалась в такой отвратительной ситуации сегодня.

– Приходить в бар Найджела одной было ужасной глупостью, Эмилия. Не делай так больше, – сказал Стивен, уже подходя к моему дому. В его серых глаза сквозило неодобрение. – Джейсон больше не побеспокоит тебя, но там множество других придурков.

– Если ты думаешь, что он сдастся, то просто не знаешь Джейсона. Теперь всё станет только хуже.

– Поверь, не станет. Просто живи дальше и держись подальше от неприятностей. С остальным я разберусь.

– Спасибо, что защитил меня, – спохватилась я, вспомнив, что так и не поблагодарила его. – Правда спасибо. Мне было ужасно страшно.

– Не мог же я просто пройти мимо.

Он хотел сказать что-то ещё, когда скрипнули ворота. За моей спиной раздался стук каблуков, который я ни при каких обстоятельствах не спутала бы ни с чем.

– Эмилия. Быстро в дом.

Вот же чёрт.

Жозефина была в ярости. Это всегда было заметно по малейшим изменениям в её интонации. Для всех людей вокруг Жозефина Клаусен оставалась холодной в любой ситуации. Она управляла бизнесом рядом с мужем с первого дня их брака и внешне её ничего не могло вывести из равновесия. За закрытыми дверями же это прекрасно удавалось непутёвой младшей дочери. С раннего детства я различала безразлично-холодный тон и яростно-холодный. Сейчас, определённо, был последний.

– Пока, Стивен. Ещё раз спасибо.

Он внимательно следил за выражением моего лица и медленно перевёл взгляд на маму. Светлая бровь вопросительно изогнулась, когда серые глаза вновь столкнулись с моими. Стивен прочитал ту толику страха, которая отразилась на моём лице и молча спрашивал вмешаться ли ему. Я покачала головой. Он неуверенно кивнул, но всё же развернулся и ушёл. Я же направилась ко входу в дом, стараясь выровнять дыхание.

Жозефина молчала весь путь от ворот до холла, двигаясь позади меня словно ангел смерти. Каждый удар каблуков по полу заставлял моё сердце биться быстрее. В голове перебирались одна за другой идеи того, что именно послужило причиной её злости сейчас. С учебой всё было под контролем. Я старалась быть прилежной ученицей, потому что они не позволят мне рисовать, если оценки неожиданно ухудшатся. В остальном мне было достаточно не привлекать к себе лишнее внимание, ходить с семьей на несколько мероприятий в год и всегда сохранять образ высокородной леди на публике. Со всем этим я справлялась неплохо. Но не сегодня.

– Одна из наследниц Клаусенов проводит время в дешёвом борделе Найджела, – прошипела Жозефина, подтверждая мою догадку, стоило нам оказаться в холле. Как она узнала так быстро? – Мало было этого. Ты смеешь появляться с сыном автомеханика?!

– Прости, мама, – мой шёпот донёсся до меня словно со стороны.

Не желая смотреть ей в глаза, прожигающие меня холодной яростью, я впилась взглядом в тёмный паркет на полу. Снова и снова пересчитывая количество деревянных квадратиков в одном ряду, пыталась успокоиться. Их было пятнадцать. Но около дальней стены не помещался один целый, лишь половина. Можно ли тогда сказать, что их шестнадцать? Или начать считать соседний ряд и тогда эти две половинки можно посчитать как один целый?

– …клянусь, я убью тебя! – голос Жозефины донёсся до меня будто сквозь воду. Чёрт, о чем я вообще думала? Она кричала, пока я какого-то черта была сосредоточена на паркете? Как много из её слов я пропустила? Что, если меня наказали? – Если ты ещё раз так опозоришь меня, Эмилия, то я соберу всю твою чёртову мазню в старой конюшне и подожгу её!

Сердце пропустило удар. Вспышка образа как горят мои картины была такой реальной, что я не смогла сдержать всхлипа, срывающегося с моих губ. Уже второй раз за последние два часа слёзы потекли по моим щекам. Во мне не было сил остановить их. Жозефина в несколько шагов сократила расстояние между нами и грубо обхватила мой подбородок. Её губы скривились в презрительной усмешке, когда глаза обратили внимание на слёзы.

– Какое же ты ничтожество.

Всхлип, что я не смогла подавить после её слов, был громче предыдущего. В поле моего зрения попала её поднимающаяся ладонь. Глаза зажмурились. Тело чуть дёрнулось назад, но ничего не могло спасти меня от удара. Ладонь соприкоснулась с моей щекой с дикой силой. Кожу будто обожгло огнём. Я отшатнулась, пытаясь удержаться на ногах.

– Иди в свою комнату и не попадайся мне на глаза, маленькая дрянь.

Жозефина развернулась и, расправив плечи и подняв высоко голову, направилась в противоположную от меня сторону. Стук её каблуков ещё некоторое время отдавался у меня в ушах. Ладонью аккуратно пощупала горящую щеку и тяжело выдохнула, вытирая слёзы. Сердце ныло от мысли, что она действительно сожжёт мои картины. То, что она делает со мной на протяжение последних пятнадцати лет не имело такого значения. И она знала это. Жозефина Клаусен нашла слабое место, которое я никогда не подвергну опасности и будет пользоваться этим, добиваясь нужного от меня поведения.

Лишь спустя пятнадцать минут во мне обнаружились силы, чтоб начать путь наверх по лестнице. Ноги всё ещё немного подрагивали, но в остальном меня накрыло странное опустошение. К плохому отношению быстро привыкаешь. В конце концов, ты просто начинаешь переживать эти моменты и жить дальше.

– Когда ты уже начнёшь нормально себя вести? – раздался равнодушный голос Генри с другого конца коридора, когда я наконец добралась до своей комнаты.

Лицемерный ублюдок. Он не знает, что означает нормальное поведение с тех пор, как родился. У него и нашей старшей сестры Элизы просто было преимущество в виде безоговорочной любви родителей.

– Иди к чёрту, Генри, – прошипела я и забежала в свою комнату. Мольберт с незаконченной картиной немного успокоил мои бушующие мысли. Проделав все ночные приготовления, я села перед ним и с удовлетворением взяла кисти и краски, положив палитру на колени. С холста на меня смотрели серые глаза Стивена. Губы изогнула улыбка.

Замешав краски до нужного оттенка, я начала рисовать.

Глава 4

Стивен

Девять лет назад.

В автомастерской громко играла музыка. Отец энергично двигался, напевая что-то себе под нос, пока находился под капотом чьей-то машины. Это заставило меня усмехнуться, несмотря на внутреннюю нервозность. Эндриксы действительно улучшили свою жизнь после переезда. Мама нашла работу в местной школе и ей больше не приходилось убивать на дорогу больше времени, чем она проводит с учениками. Папа открыл собственную автомастерскую на деньги с продажи нашего дома в родном городе и пустил на запчасти свою старую развалюху. Наконец-то. Мы всё ещё жили в гостевом доме тёти Марго, но она даже слушать не хотела разговоры о съеме жилья с нашей стороны. Говорит, что без нас ей было бы скучно и улыбается. Марго Эндрикс, как я понял позднее, всегда прятала внутреннюю боль за этими улыбками. И да, она вернула свою девичью фамилию.

– Миссис Майерс звучит как уже зрелая и скучная женщина, – ответила она, когда мама спросила зачем ей это, и подмигнула. – Мисс Эндрикс вполне может выйти замуж ещё раз.

Родители очень хотели, чтоб я отправился в колледж или университет сразу после школы. Все разговоры сводились к этому все два года, что мы живём здесь. Особенно ситуация обострилась в выпускном классе. Но мне не хотелось уезжать. Всегда казалось, что это само должно прийти ко мне. Выбор учебного заведения и специальности должен быть важным и осознанным. В свои восемнадцать я не готов был его сделать. Понадобилось время, чтоб родители меня поняли.

Отец боялся, что это потому, что мне взбрело в голову связать свою жизнь с гонками. Какая глупость. Мы никогда откровенно не разговаривали ни о самом участии в них, ни о том, что он знал об этом. Но всегда казалось, что он понимает почему я так тянулся к ним. Безденежье и привкус отчаяния от жизни в том унылом подобие города.

Мама придумала себе ещё более глупое оправдание для меня. Ей в голову вдруг пришло, что я влюбился и остаюсь здесь, чтоб не расставаться с девушкой.

– Это бред, мама, – ответил я, когда услышал это первый раз. – У меня даже отношений нет.

И это было правдой. У меня здесь были хорошие друзья, хотя никто из них так и не смог заменить мне Винса, с которым я созванивался как минимум раз в неделю. Иногда мы собирались компанией и проводили время с девчонками, но именно отношений у меня ни с кем не было. Но не потому, что я не хотел. И это была моя большая проблема. Если бы мама знала, то поняла бы, что я скорее уехал бы от этой девчонки, чем остался бы из-за неё. Особенно в свете последних событий.

Эмилия Аннабет Клаусен.

Девушка, состоящая из солнечного света и помогающая кошкам на деревьях. Когда мы впервые встретились я был очарован её красотой и тому какой мягкой и приветливой она была с незнакомцем. Марго позже рассказала, что Эмилия часто заходила к ней.

– Она хорошая девочка, мы и раньше общались, но после развода она была особенно внимательна ко мне, – с улыбкой рассказывала тётя. – Да и… Мы понимаем друг друга.

В городе все знали о причине разрушившихся отношений, и Эмилия приходила сюда не из пустого любопытства, как другие. Она просто узнавала всё ли в порядке у моей тёти и не нужна ли ей какая-либо помощь.

Я же говорю, очаровательная как маленький кот.

Это зацепило меня. В этом, казалось бы, бездушном городе был человек, который искренне заботился о благополучие другого.

А ещё она была до боли красива. В голове то и дело всплывала картина как я обхватываю её нижнюю губу и чуть оттягиваю, вцепляясь зубами. Как зарываюсь рукой в её чёрные волосы и эти великолепные глаза вспыхивают от наслаждения. А потом пришлось притормозить в своём уже разыгравшемся воображении, потому что, помимо всего прочего, тётя между делом обмолвилась, что ей четырнадцать. На меня будто вылили ушат холодной воды.

С тех пор я пытался быть приветливым, но отстранённым. Эмилия была слишком маленькой для меня. Эти мысли настолько быстро укоренились в голове, что со временем в моих глаза она стала просто ребёнком. Конечно, я замечал её взгляды и нервную дрожь в моём присутствие. Но списывал это всё на временное явление, хотя мне и льстило это внимание. Старался не думать о её голубых глазах или о том, как мило подёргивается её верхняя губа, когда она старается не засмеяться. Проводил время с другими девушками, которые были моими ровесницами и разделяли со мной общую компанию и интересы. Это действительно помогало какое-то время. А потом ситуация с этим чёртовым котом…

Не помню, что вообще делал в парке в тот вечер. Зато в памяти отчетливо отпечатался момент, когда сердце пропустило удар от вида маленькой фигурки Эмилии на дереве. Котёнок орал будто его режут, подруга Лии ругалась отборным матом себе под нос, и атмосфера стояла напряженная. Давно не испытывал такого страха как в тот момент. Сердце неконтролируемо быстро билось в груди, словно собиралось выпрыгнуть. Затем ветка сломалась и это был чистый инстинкт поймать её. Желательно, никуда не отпуская. Тогда я и понял, что попал. Эмилия была хрупкой и дрожащей в моих объятиях, но ощущалось чертовски правильнее всего и всех. Это было неправильно. Это пугало. И это заставило меня взять к себе кота, который стал проклятьем существования моей семьи за считанные дни.

Видеть в ней ребёнка становилось всё сложнее. На тот момент прошло около пары месяцев с тех пор, как мы познакомились. Ничтожно маленькое количество времени. Но, казалось, что она стала ещё красивее. Вечерами я стал выбивать дерьмо из боксёрской груши, чтоб отвлечься. А иногда днём из её ухажеров. Эмилия, правда, не обращала на них никакого внимания. Иногда казалось, что ей даже в голову не может прийти, что кто-то с ней флиртует. Именно поэтому мне и приходилось с ними разбираться. Она слишком наивная и парни могут представлять опасность. Ну или как-то так я оправдывал свою неконтролируемую ревность.

Месяцы шли. Мне удавалось остаться отстранённым по отношению к Эмилии, но себя обманывать становилось всё сложнее. Прикосновения других девушек больше не были приятным отвлекающим фактором. Стало противно ощущать чьи-то руки на себе. Я перестал подпускать к себе кого-либо, но и от неё всё больше пытался оградиться. Эмилия же времени зря не теряла и стала наблюдать за мной издалека. Я бы не заметил, если бы не занимался тем же самым. Вот только у меня лучше получалось не попадаться. Завязывать отношения с ней, несмотря на взаимное притяжение, всё ещё не входило в мои планы. Одно дело, если бы ей было восемнадцать, а мне двадцать один. Эмилия была бы уже повзрослевшая и отбросила немного свою детскую наивность. Надеюсь, перестала бы раздаривать свою улыбку, словно подарки на Рождество.

Моей ошибкой было пустить ситуацию на самотёк. Мне казалось, если не обращать внимание на её маленькие сталкерские наклонности, то рано или поздно она просто остынет. Но я понял, что Эмилия полно решимости привлечь моё внимание, когда увидел её в чёртовом баре Найджела полтора года назад.

Появиться в там было огромной глупостью с её стороны. Меня до сих пор трясет от злости от одной мысли о языке Джейсона Кавана, который несправедливо всё ещё был прикреплен к его телу. Этот ублюдок не нравился мне и до этого, но раньше это не было личным. Как людям не нравятся собаки, что срут под скамейками в парках, на которых они сидят. Джейсон считал, что он невероятно крут, когда трахает девушек и унижает после этого. Или, когда сбивает человека, оставляя его на всю жизнь в инвалидном кресле, и откупается от суда деньгами отца. Про ужасную ситуацию с его бывшей вообще молчу. Собирательный образ мудака, который не будет нравиться ни одному здравомыслящему человеку. Домогательство до Эмилии подняло его до небес в моём списке дерьма.

К счастью для меня, я знал, что подействует лучше, чем сломанный нос. Хотя и его обеспечить ему хотелось до дрожи в руках. Но знал, что не остановлюсь. А там напуганная Эмилия, которую ещё домой надо проводить. Поэтому пришлось прибежать к старым добрым угрозам. Конрад Кавана, отец Джейсона, по-настоящему дорожит лишь двумя вещами – деньги и репутация. Это, думаю, проблема всех богатых людей. Многие в городе знали, что Джейсон редкостная мразь, но вот его злоупотребление веществами оставалось тайной. Богатый папа с десятками условий к трастовому фонду был бы не рад такой новости. У меня, благодаря одной домашней вечеринке и моей трезвости в тот вечер, было видео, уличающее Джейсона. Знал, что пригодится.

– У меня есть интересная видеозапись. Ещё раз подойдешь к Эмилии – твой отец узнает, что у Найджела ты покупаешь не только виски.

Сделав предупреждение, я проводил Эмилию до дома. Она выглядела до ужаса привлекательно в этом маленьком топе и высоких джинсах. Идеальная грудь выглядывала из выреза, привлекая внимание. Захотелось провести по её светлой коже языком. Или пальцами, чтоб узнать так ли она нежна какой кажется. Пришлось застегнуть её куртку, чтоб избавиться от навязчивых картин, что подкидывал мозг.

Разговор с ней давался легко. Эмилия была веселой и хранила внутри своей головы достаточно увлекательных историй. Я узнал, что она рисует ещё до этого, когда в школе случайно проходил мимо художественной мастерской. Тем не менее было приятно слушать как она с некоторой застенчивостью признается, что любит рисовать. Впитывать каждое её слово о том какие картины у неё получались легче, а какие тяжелее. О том как она пару лет назад убила два часа, смешивая розовый и золотой только для того, чтоб получить нужный ей оттенок и нарисовать небольшую шкатулку на заднем плане картины.

– Для меня важно, чтоб идеальной была каждая деталь, понимаешь? – сказала Эмилия тогда о своих картинах, а я шёл и думал, что в ней самой идеальна каждая деталь.

Всё было бы куда проще если бы эта девушка была просто красивой. Не доброй, умной и талантливой. Не ходила бы к моей тёте после развода и не спасала бы котов с деревьев. Было бы намного проще, если бы её голубые глаза не были кусочком неба в солнечный день, и они не смотрели бы на меня так. Будто я был ответом на все её вопросы. По дороге от её дома мне поступило сообщение с номером Джейсона. Я отправил ему видеозапись с сообщением «есть копии» и почувствовал какую-то долю успокоения. Он больше не захочет приближаться к ней.

Все последующие месяцы стали до жути однообразные. Я и Эмилия всё ещё кружили вокруг друг друга, наблюдая издалека. Мне понадобилась вся сила воли, чтоб свести контакты к минимуму. Наши разговоры ограничились короткими приветствиями, после которых я тут же уходил. Да и сама Эмилия какое-то время казалась странно отстранённой. Она, казалось, с головой погрузилась в учебу и всё свободное время проводила с Присциллой.

Полтора года прошло в этом глупом наблюдение издалека. А потом я окончил школу и всё должно было стать проще. Клаусены увезли детей на все летние каникулы в путешествие. Я на пару недель слетал в родной город, чтоб увидеть Винса. Потом вернулся и стал всё больше времени проводить в автомастерской отца. И вот тогда я понял, что проще не стало.

В начале я не понимал, что со мной происходит. Щемящая тоска заполняла моё сердце. Я скучал по нашим маленьким встречам. По изгибу улыбки на её губах. По блеску в глазах, стоило ей увидеть меня. Скучал по Эмилии. Сколько ни пытался убедить себя, что так будет лучше для нас обоих, продолжал скучать. Тем не менее, когда под конец августа они вернулись, встреч я не искал.

Начался первый учебный год в моей жизни, когда мне никуда не надо. Родители всё ещё мрачно смотрели на меня из-за отказа временно продолжать учиться. Эмилия перешла в старшие классы и была сильно загружена на учебе. Об этом я узнал, благодаря её разговорам с тётей Марго. Она ходила в школу и гуляла с Присциллой, очевидно, продолжая спасать случайных животных. Я же пропадал в автомастерской отца, пытаясь работать и понять к чему у меня лежит душа. На заработанные деньги купил поддержанный Форд. Наши жизни неуклонно шли в разные стороны.

И вот, несколько дней назад, я столкнулся с Эмилией впервые за долгое время, когда поехал за покупками для мамы. Она как раз выходила из магазина для художников. Как всегда, улыбалась будто всему миру. Сердце пропустило удар, когда её распущенные волосы потревожил ветер. Они стали короче. Я поймал себя на том, что впитываю каждую черту, пытаясь понять, что ещё изменилось. Черты лица стали более заостренными, что она стала подчеркивать с помощью макияжа. Будто специально пыталась сделать себя взрослее. Только в последнюю очередь заметил, как по её щеке катится слеза.

– Санни, что случилось? – встревоженно спросил я, подходя ближе. Девушка дёрнулась. – Прости, не хотел напугать.

– Санни? – переспросила она, вопросительно подняв бровь. С моих губ чуть было не сорвалось проклятие, которое пришлось подавить. Бесконечные мысли о том насколько солнечной она была сыграли злую шутку с моим языком.

– Ну, ты действительно солнечная девушка, – ответил, пожав плечами, и, прежде чем смог остановить себя, осторожно протянул руку, замечая, как Эмилия едва заметно съеживается, и вытер одинокую слезу на щеке. Её кожа и правда нежная, словно шёлк. Но я не обратил на это внимание, потому им завладело кое-что другое. Мои глаза сузились. – Что это за реакция?

– О чем ты? – между красивых бровей девушки образовалась складка, по которой тоже хотелось провести пальцем. Проблема состояла в том, что шестнадцатилетняя Эмилия всё ещё была под запретом. Хоть и выглядела как моя ожившая мечта. Пришлось подавить непреодолимое желание прикасаться к ней и убрать руки в карманы.

– Ты будто боялась, что я ударю тебя, – немного помедлив, ответил я. Голубые глаза немного расширились.

Эмилия тут же отвела взгляд и тяжело сглотнула. У меня не могло уложиться в голове, что кто-то действительно мог обидеть её. Но я сталкивался с подобной реакцией раньше. У моей тёти Марго, например. И все прекрасно знают причину этого.