Неотступный преследователь

Ладонь легла на рельефный пресс и медленно двинулась к ширинке, но сильная рука моментально перехватила ее и приложила к левой груди. Учащенное сердцебиение приглушило страсть и наполнило тело нежностью, которую, как мне казалось, я ощущала, когда была рядом с человеком своей мечты. Воздуха становилось все меньше. Его губы переместились на шею, рука придерживала спину, пальцами скользя по извивающемуся позвоночнику. Я желала раствориться, желала остаться в этой чертовой будке навсегда.

– Брайан, – выдавила я с пониманием, что пора уходить, но от звучания собственного имени парень грубовато притянул меня к себе и возобновил поцелуй. Более жестко, более властно и жадно.

Я не заметила, как Маккол избавился от перчаток, а его ладони моментально оказались на моих щеках. Пальцы зарывались в прическе, скользили по щекам, скулам, подбородку, словно желали побывать везде перед следующим разом, отчего я трепетала в его руках и теряла дыхание.

Шум с улицы позволил остановиться. Время пребывания в будке подошло к концу, я спрыгнула со стола и поправила одежду под пристальным взглядом парня, натянувшим маску обратно на лицо.

– Ты очень хорошо держишь образ, но мне бы хотелось услышать твой голос.

Брайан соединил подушечки большого и указательного пальца и горизонтально провел линию у рта. Я рассмеялась и хотела пройти мимо, но его рука притянула меня ближе и снова оказалась на подбородке. Маска скрывала глаза, а мне была приятна мысль, что он изучает мое лицо и так таинственно придерживается образа.

Три дня спустя.

Я очнулась в больнице в состоянии невероятной сонливости и слабости. Левая сторона головы у виска гудела и неприятно влияла на левый слезящийся глаз. С трудом повернув голову, в кресле рядом с койкой я увидела дремлющего отца.

– Пап…

Голос оказался слабым, но достаточно четким, чтобы мужчина проснулся и подсел ближе.

– Все хорошо, малышка, тише.

– Что произошло?..

– Несчастный случай в парке. Ты что-нибудь помнишь?

– Ничего…

Я зажмурилась и сконцентрировалась на минувшем вечере, но головная боль не давала возможности воспроизвести события, что очень беспокоило.

– Позову доктора. – Он поднялся и наклонился к моему лицу, оставив на лбу едва ощутимый поцелуй. – Не волнуйся.

Спустя пару минут мне удалось послушать врача. Он задавал вопросы по поводу моего самочувствия, а затем обратился к отцу:

– Все намного лучше, чем могло быть. Более крупные осколки ее не задели, и это самое настоящее везение.

– Она не помнит, что произошло.

– Намеков на амнезию нет, Мистер Эванс. Думаю, это защитная реакция организма на стресс, поэтому воспоминания постепенно вернуться. Сейчас ей необходимо отдыхать и набираться сил. Ты очень везучая, Адриана.

– Жаль, чувствую себя по-другому…

– Через пару дней пройдет. Ты была без сознания трое суток, и ему сложно возвращаться в привычную живость после такого длительного отсутствия.

– А через какое время я все вспомню?

– Сложно прогнозировать, это индивидуально. Сейчас в первую очередь тебе необходимо восстановиться, а все остальное придет со временем.

Отец хотел остаться на ночь, но я отправила его домой, не желая, чтобы он испытывал спину на выносливость больничным креслом.

Слабость постоянно клонила сознание в сон, поэтому несколько дней в больнице я провела в бесцветных сновидениях, но даже в них не было ни одного воспоминания с тем вечером. Чередуясь, родители приходили ко мне утром и вечером после работы, благодаря чему я перестала грустить в четырех стенах и с трепетным наслаждением общалась с ними, чтобы узнавать, как обстоят дела за пределами больницы. Эти рутинные разговоры возвращали к жизни, были свежим воздухом и влияли на наши отношения, поскольку я начала понимать, что вела себя неправильно и невоспитанно, часто перегибая палку и пренебрегая их доверием.

В день моего семнадцатилетия в дверях появились подруги. Их виноватые лица выглядели комично, но в одиночестве я наконец-то переосмыслила некоторые ситуации и поняла, что не готова продолжать злиться. В тот вечер произошло что-то значимое, то, что могло забрать мою жизнь, и окружение это понимало, хотя не спешило делиться некоторыми подробностями.

– Что хочешь в подарок? – поинтересовалась Моника, усаживаясь на край койки и с трепетом перебирая пальцы на моей руке.

– Подробности вечера, – тут же ответила я и заметила настороженность в их лицах. – Мне необходимо знать больше, чем слышать постоянное: «Несчастный случай». Телефон мне пока нельзя из-за глаз, да и я не увижу, так как от яркости фокус плывет…

– Адри, нам доктор сказал не говорить, – призналась Николь. – Это может усугубить состояние, ведь в идеале, чтобы память вернулась постепенно.

– Это в идеале, но мне плевать на инстукции. Вы же чуть меня не потеряли, верно?

В их глазах появился живой страх, но дело было не только в осознании, благодаря чему до меня дошло.

– Вы лично видели, что произошло?

Они одновременно кивнули.

– Да… Многие видели, как ты отлетела в сторону.

– Что взорвалось, Николь? Где именно это было?

Моника тяжело вздохнула и закрыла глаза, я же с мольбой смотрела на вторую девушку.

– В парке, – наконец-то сдалась она, – на вечеринке в честь Хэллоуина. В палатке, где разместили газовые баллоны, что-то воспламенилось, и произошел взрыв. Трое погибших и несколько пострадавших.

Я попыталась осознать, чтобы воспроизвести, но рассказ прошел мимо воспоминаний. Я не помнила тот вечер даже с пересказа.

– С кем я была на вечере не видели?

– С Брайаном, – сообщила Моника. – Пришла с родителями, а перед взрывом стояла с Макколом.

– С ним все нормально?..

– Да, он находился далеко от взрыва.

– Если я стояла с ним, куда я пошла, раз попала под ударную волну?

– Ты посматривала на нашу компанию, думаю, хотела подойти. Не знаю. Может, Брайан в курсе.

Поцелуй всплыл в памяти с такой ностальгией, что тело вздрогнуло от приятности того момента. Невольно кончик языка прошелся по губам в попытке скрыть улыбку, но было глупо думать, что девчонки не обратят на это внимания.

– Вы что? – широко заулыбалась Моника. – Вы целовались!!!

– О… божечки!

Они кинулись на меня с объятиями и визгами, я рассмеялась, пытаясь оправдаться.

– Перестаньте! Я не помню и половины вечера, поэтому наш поцелуй – это только ваши догадки!

Моника защекотала меня так, что я громко засмеялась и всем телом навалилась на Николь, стараясь сбежать от цепких пальцев подруги.

– Врунишка Адриана! И как он целуется? – подначивала она. – С языком? Кусается?

Моника быстро укусила меня за шею, из-за чего я взвизгнула и переползла через Николь.

Дверь в палату открылась. Родители с интересом осмотрели каждую из нас, пока не попросили девушек выйти, и те с пониманием скрылись за дверью. На прикроватной тумбочке рядом с тортиком от Моники и Николь появились цветы от родителей, но на этом подарки не закончились. Папа с осторожностью взял мою руку и застегнул на ней серебряный браслет с тремя шармами в форме полумесяца, маленького крестика и реберных костей с бордовым сердцем.

– С Днем Рождения, милая, – улыбнулась мама, с любовью осмотрев мое изувеченное покрасневшее лицо.

– Спасибо большое!

Я поцеловала каждого из них и принялась рассматривать долгожданный подарок, о котором просила еще с того года. Взгляд постоянно останавливался на третьем шарме, поэтому восторга я уже не скрывала.

– Он потрясный! Кто его выбрал?

Они многозначительно посмотрели друг на друга, но не ответили, перейдя к более важным новостям.

– Мы забираем тебя домой, – сообщил папа. – Доктор сказал, состояние улучшилось, и ты можешь продолжить восстанавливаться дома.

– Слава богу, – с облегчением выдохнула я. – Я больше не могу торчать в палате. По сравнению с ней даже элитный крысятник кажется пристанищем.

Мама с осуждением произнесла мое имя, и я прикусила язык.

Уже через два дня я решила, что готова приступить к учебе, так как терпения торчать дома уже не оставалось. Покрасневшие белки глаз даже спустя полторы недели после случившегося выглядели жутковато, пара ссадин и синяков на лице напоминали окружению о трагедии, но я так и не могла вспомнить, что именно произошло в парке. Родители оказались против такого раннего возвращения в школу, но мне было необходимо находиться в обществе, даже в таком мерзком, как элитная школа. Убедительности не отнять, поэтому им не оставалось ничего, как принять мое решение.

Если ранее студенты смотрели на меня исключительно с опаской и пренебрежением, теперь эти взгляды принадлежали еще одному чувству – любопытству. Меня продолжали ненавидеть, но им было интересно, как я, находясь так близко ко взрыву, смогла отделаться только ушибами и порезами. Эти взгляды делали меня уверенней, поэтому по школе я передвигалась с неописуемым чувством жизненного опыта, но до того момента, пока не остановилась у мемориала. Шкафчик одноклассницы был усыпан цветами и плакатами, в центре которых находилась фотография.

– Ты была там?..

Я сама удивилась, что произнесла это вслух, но этот вопрос будто бы принадлежал внутреннему голосу, который точно знал ответ и лишь пытался меня наставить.

Мы с ней никогда не общались. Я замечала ее в классе всегда смеющуюся с подружками, но не более, однако в памяти откуда-то всплыл образ более грустный, напуганный.

– Трогательно, верно?

Голос у самого уха вынудил невольно дернуться в сторону, чтобы увидеть парня годом старше. Его противная улыбка растянулась на тонких искусанных губах, явно довольствуясь моей реакцией, пока дружки в открытую смеялись, с пренебрежением осматривая меня с ног до головы. Их компания часто смеялась надо мной, хотя я даже не знала их имен и фамилий.

– Чего вам?

Пришлось сдержаться, чтобы не назвать их идиотами. Кто знает, что у этих недоумков на уме, раз те решили подойти ко мне в пустующем коридоре.

– От тебя? – усмехнулся тот, что стоял ко мне ближе остальных. – Сейчас ты выглядишь подобающе своему сучьему характеру, Эванс, что взять с такой жалкой замарашки?

– Мой внешний вид можно оправдать взрывом полторы недели назад, а что оправдает твой?

Он угрожающе шагнул вперед, я отступила.

В силе мне ему было не противостоять.

– Как тебя вообще земля носит? Жаль, при том взрыве тебе не оторвало твой поганый язык. Всем бы доставило это удовольствие, не смерть, так вечная и заслуженная тишина.

– Ты просто решил докопаться? Мне нет до вас дела, идите, куда собирались.

– Тебе вообще нет ни до кого дела, поэтому ты постоянно гавкаешь, Эванс. Кажется, сейчас наступил шикарный момент проучить тебя, чтобы ты наконец-то поняла, где твое место.

Он обернулся к другу, который с улыбкой вынул из-за спины мою распечатанную черно-белую фотографию, на которой красовались слова: «К сожалению, помним. Ненавидим. Проклинаем».

– С этого момента Адриана Эванс считается покойницей, – продолжил он. – Повесим фотографию на твой шкафчик, но, будь уверена, ни одного цветка, ни одного плаката на твоем мемориале не будет. Проходя мимо, все будут с облегчением вздыхать, наслаждаясь твоим долгожданным отсутствием.

– Вы совсем больные?!

– И все же жаль, что этот призрак умеет говорить.

От нарастающей ярости я зарядила ногой ему между ног и побежала к лестнице второго этажа, но за мою сумку ухватилась рука другого парня и потянула на себя. Размахивая кулаками, я даже не надеялась, что смогу навредить кому-либо из них. Силы были неравны, но все же каким-то великим чудом кулак попал старшекласснику в нос, и он ослабил хватку, позволив мне бежать со всех ног на второй этаж. Минуя лестницу, я часто оглядывалась на погоню. Дыхание перехватило, дыхательные пути обжигало, а в висках появилась сильная пульсация, напоминающая о приобретенной слабости после несчастного случая.

Забегая за угол, я врезалась в Эванса, который уставился на меня так, словно я действительно была призраком. При виде моего испуганного взгляда он с непониманием помотал головой, как бы уточняя, в чем дело, но я понимала, что все стало только хуже. Он кинет меня на растерзание и с удовлетворенным интересом будет наблюдать за происходящим. Только благодаря голосу Джереми я более-менее пришла в чувство.

– Ты только вернулась, а уже сваливаешь с очередного места преступления?

Громкий топот заставил дернуться в сторону, но руки Эванса удержали меня за плечи.

– Охо-хо, – рассмеялся кузен при виде трех амбалов. – Какие нелюди.

– Семейка в сборе, – часто дыша произнес тот, кому пришелся удар в пах. – Твоя сука совсем страх потеряла, Эванс. Не можешь утихомирить, тогда это сделаем мы. Давно пора.

– Моя сука? Гений, она мне кто? Любовница что ли?

Кузен закипал, я же со слабостью стояла на ногах, слегка пошатываясь, но выжидая момента, чтобы сбежать.

– Кто знает. Характер у вас одной породы, и, может, ваши предки хотят вашего размножения.

Джереми за секунду кинулся на противника, что позволило Эвансу отодвинуть меня к себе за спину и влезть в разгар драки. Я ринулась бежать, но в один момент в ушах зашумело, тело бросило в жар, а в глазах потемнело. Опоры не нашлось, я упала на пол и потеряла сознание.

Из медпункта пришлось идти сразу к кабинету директора. Усевшись на свободное место напротив Эванса, я бегло прошлась взглядом по парням и уставилась в одну точку. Родители меня прибьют без суда и следствия, если не решат сжалиться и просто посадить меня на пожизненный домашний арест. Было любопытно, что богатенькие мальчики наговорили про меня директору, в то же время хотелось сбежать.

Секретарь назвал мое имя, и я поднялась, игнорируя ненавистные взгляды в свою сторону. Оказавшись в кабинете, я села рядом с мамой, директор Спенсер снисходительно одарил меня взглядом.

– Я в курсе произошедшего…

– Не знаю, что наговорили парни, но на этот раз я не виновата, – я решила сразу пойти в атаку. – Эти придурки решили сделать мне мемориал при жизни, похоронить заживо!

– Именно об этом я и говорю.

От неожиданности плечи расслабились, я взглянула на маму, чтобы понять, не ослышалась ли.

– Адриана, я лично приношу свои извинения перед тобой и родителями, – продолжил он, а затем обратился к маме. – Все, кто хоть как-то был задействован в этой идее, будут наказаны. Без последствий эта злая шутка не останется, тем более когда дело касается трагедии, в которой погибли люди.

– Спасибо, Мистер Спенсер, – с облегчением произнесла мама. – Мне больно от того, что кто-то потерял ребенка… Я сама до сих пор не могу найти себе места после случившегося, очень переживаю.

– Конечно, Миссис Эванс, я все понимаю. Еще раз извините.

Пришлось подать голос, чтобы разговор не подошел к концу, а я не осталась без ответов:

– Мистер Спенсер, они сами признались?

– Не совсем… Фотография, которую те собирались повесить, оказалась у твоего кузена. Там уже было несложно догадаться, что к чему и по какой именно причине произошла драка. Джереми и Адриан хотели по-своему наказать твоих обидчиков, и я в какой-то степени их понимаю, но правила дисциплины никто не отменял. Кулаки мало что решают, поэтому придется наказать всех.

От услышанного пришлось сдержать смешок. Спенсер поверил в доблестный поступок лучших друзей, но только вот я знала, что именно вывело Джереми из себя, не фотография, а фраза, затронувшая родителей. За меня эти двое никогда бы не заступились, что очевидно всем и каждому, кто варится в студенческом обществе.

Мама возразила:

– И все же я бы попросила наказать только троих. Неизвестно, что могло произойти, если бы рядом не было моего племянника и его друга.

– Вы тоже меня поймите, Миссис Эванс, давать поблажку тем, кто не умеет договариваться словами в этой школе, равносильно подписать указ, что драки в стенах учебного заведения приветствуются. Подростки расценивают многие поступки сверстников по-своему, будь они добродетельны или нет. Без наказания не останется никто.

Последней фразой он дал понять, что мы свободны.

Оказавшись в коридоре, я с осуждающим презрением посмотрела на побитых Эвансов и хотела пройти мимо, но мама начала с трепетом восхищаться ими прямо у меня на глазах, с благодарностью засыпая их комплиментами. На этот раз сдержать усмешку не получилось. Хотелось рассказать историю, как та происходила в действительности, но я не успела.

– Адриана…

От голоса Брайана по позвоночнику пробежали мурашки, но я не подала виду и прошла чуть дальше, сообщив маме, что подожду на парковке.

Маккол нагнал меня в эту же секунду и отвел на пару шагов в сторону.

– Думаешь, я хочу с тобой разговаривать? – тут же поинтересовалась я, не обращая внимания на то, что несколько заинтересованных взглядов, включая маму, направлены именно на нас. – Ты ни разу не проведал меня в больнице.

– Я приходил, но медсестра говорила, что ты часто спишь после случившегося и не пускала.

– Как удобно.

– Это правда. Я просил, чтобы они передавали о моих визитах, хотел прийти на выписку, но когда пришел, медсестра сказала, что тебя уже выписали. Выпытывал домашний адрес, но никто не сказал.

Его карие глаза блестели, а по взволнованному лицу было понятно, что он не врет. Брайан уловил снисхождение, его рука притянула меня за талию ближе, позволяя ощутить аромат парфюма и раствориться в теплых объятиях. Уткнувшись носом в его ключицу, я глубоко вдохнула аромат свежести его одежды и с облегчением закрыла уставшие глаза. Воспоминания напомнили о нашем первом поцелуе, и мне хотелось повторить его в ту же секунду, не обращая внимания на посторонних.

Мы расстались на парковке, так как мама с какой-то явной раздражительностью реагировала на любые наши взаимодействия. Грубое и резкое вождение вынуждало с непониманием посматривать в ее сторону.

– Мам, ты в порядке?

– Нормально.

Конечно, это было не так.

Оказавшись дома, она все с тем же раздражением прошла на кухню, и я последовала за ней, скидывая рюкзак рядом с журнальным столиком и усаживаясь на диван. Снимая серьги, женщина даже не смотрела в мою сторону.

– Ты сердишься на меня из-за этих придурков?

– Нет, Адри, я просто сержусь.

– Но на что?

Она скрестила руки на груди и слегка склонила голову в сторону.

– Что это за парень с тобой разговаривал и обнимал?

– Так дело в Брайане? – Я по-доброму рассмеялась. – Я не успела рассказать, но не потому что не хотела, а из-за навалившегося. На Хэллоуине перед взрывом мы поцеловались, а сегодня впервые встретились, поэтому мое молчание оправдано. Нам только предстоит выяснить, что между нами.

– Между вами, – передразнила она. – А что тогда между тобой и Адрианом Эвансом?

– Боже, мам… Мы терпеть друг друга не можем! Я сто раз говорила, что он самовлюбленный идиот.

– Этот самовлюбленный идиотпонесет наказание за то, что за тебя заступился, а ты даже не поблагодарила его. Кинулась в объятия другого, Адриана Эванс. Так нельзя! Это подло!

– Да никто за меня не заступался! – Я не выдерживала. – Он влез в драку, защищая Джереми, а не меня! Когда я сбежала на вечеринку, я бежала к Монике, а не к Эвансу. Он манипулирует мной, так как кое-что знает, поэтому ответил на звонок папы, отобрав телефон, а вы развесили уши и напридумывали лишнего.

Мама закусила губы и с усталостью закрыла глаза.

Я решила продолжить:

– Они с Джереми задирают меня на протяжении того и этого учебного года, мам. Я не переношу ни одного из них, презираю, понимаешь? Тот старшеклассник не ладит с кузеном, но если бы между ними были нормальные отношения, они бы объединились и растерзали меня на месте, даже не посмотрев на то, что я изувеченная.

Ее глаза прошлись по мне с жалостью. Она подошла ближе и с заботливой нежностью погладила волосы.

– Ты ошибаешься, дорогая.

В такие моменты я всегда оставалась неуслышанной, поэтому в очередной раз прикусила язык, чтобы с ней не поссориться.

– В эту пятницу мы пойдем на семейный ужин к Эвансам.

– Без меня, – мгновенно ответила я.

– Семейный, Адриана, даже Джулия приедет на выходные, и это не обсуждается. Побудешь паинькой всего вечер, я большего не прошу. Этот ужин важен для отца и нашего будущего. Ради нас, Адриана.

Целый вечер с Эвансом можно было сравнить с пыткой.

Я оставила мамины слова без ответа. С желанием завалиться в постель и просто уставиться в потолок, я скинула лишнюю одежду и взяла в руки телефон, убавляя яркость до минимума. Глаза продолжали болеть, но уже не слезились. Николь и Моника в общем чате обзывали старшеклассников всеми возможными ругательствами, благодаря чему было не сложно догадаться, что вся школа уже в курсе произошедшего. Сообщение от Брайана вызвало воспоминание о Хэллоуинском вечере, но я по-прежнему многое упускала. Выяснив номер, я позвонила, чтобы наконец-то узнать, что произошло после будки для поцелуев.

Брайан:Подожди, ты не помнишь тот вечер?

Адриана:Я смутно помню, как приехала, как ты написал, помню поцелуй…

Брайан:Время зря не теряла. Только вот перед взрывом мы обсуждали, что я как раз-таки тебе не писал.

Голова разболелась, меня кинуло в жар.

Адриана:Что значит не писал? Ты же позвал меня в будку для поцелуев! Я это точно помню и знаю!

Брайан:Я позвал в будку? Ты ведь не прикалываешься надо мной, да?.. Такого не было.

Дыхание на секунду сперло, и я сначала обрывками, а потом четкими картинками от голоса Брайана перенеслась в тот самый вечер…

Мы вышли с аттракциона по отдельности.

Душевное состояние переполнилось нежностью от произошедшего, я была счастлива так, что голова шла кругом, а улыбка никак не могла сойти с губ. Любой посторонний взгляд считывался так, словно люди знали, что именно происходило в будке для поцелуев, но это не имело никакого значения. Мой блуждающий счастливый взгляд случайно наткнулся на малознакомую одноклассницу, которую за руку вел за собой достаточно крупный мужчина в искаженной маске, и тогда меня одолела непонятная тревога. Девушка смотрела по сторонам то ли нервно озираясь, то ли кого-то разыскивая, а как только наши глаза встретились, я с дальнего расстояния заметила в ее взгляде тревогу. Я даже не успела об этом как следует подумать, поскольку со спины ко мне подошел Брайан, из-за чего я вздрогнула и слегка отпрянула.

– Ты же вроде не из пугливых, – усмехнулся он, а я застыла, осматривая его с головы до ног. – Чего? Не нравится?

Брайан снял маску, чтобы я оценила вопросительный и непонимающий взгляд.

– Как ты так быстро переоделся? Под мантией же была другая одежда.

– Какая мантия? Я в этом костюме с самого начала вечера.

Классический костюм с галстуком сбивал с толку.

– Издеваешься?

Его взгляд потупился.

– Да не думал даже! Что не так-то, объясни.

С нервозностью я достала телефон и зашла в диалоги, но аккаунта Брайана там уже не было.

– Ты удалил переписку? – Машинально рука протянула ему телефон, Маккол наклонился и прищурился.

– Шутишь? Я не писал.

– Тогда, кто писал?

– Я откуда знаю, Адри? Я вообще ни черта не понимаю! Ты меня начинаешь пугать своими правдоподобными шутками с серьезным лицом. Хватит прикалываться.

Я определенно сходила с ума, уже начала верить, что это действительно так, но вероятность злой шутки и факт, что против меня настроен чуть ли не каждый второй, имели существенное преимущество над первым.

Осознание подкосило. Я резко обернулась назад к толпе, начала тщательно блуждать взглядом по окружающим и тогда увидела его… Хищно, легкой поступью тот, с кем я страстно целовалась пару минут назад, подходил к своей компании, где были мои подруги. Стянув капюшон и сняв маску, он избавился от балаклавы и улыбнулся Монике белоснежным рядом прямых зубов, по которым хотелось с размаху заехать, но я оцепенела, уставившись на Эванса, как на призрака.

– Понял, – отозвался Брайан, пока я продолжала стоять к нему спиной. – Ладно, ты перепутала меня с Эвансом, но что с перепиской? Что тебе писали от моего имени?

– Сукин сын…

Ноги сами понесли к компании с желанием обрушиться на Эванса подобно вспышке. Я пыталась обходить людей, но в какой-то момент обратила внимание на мужскую фигуру, выходящую из шатра, в который пару минут назад он заходил вместе с девушкой. Тревога вновь ощутилась в груди, когда мужчина слегка наклонился, коротко меня поприветствовав и как-то неестественно быстро пройдя вперед. В его действиях все было не так, это ощущалось интуитивно, из-за чего я обратила внимание на шатер, из которого тот вышел. Люди были слишком заняты весельем, чтобы заметить оранжевое свечение внутри, я и сама хотела пройти мимо, если бы полы входа не раздул ветер, лишь на пару секунд показав на земле обездвиженное тело. Сердце дрогнуло. Я сделала пару больших шагов по направлению шатра, но в этот момент раздался мощный взрыв, сила которого откинула меня на несколько метров.