Генезис: Код Создания. Книга первая: Боги

– Вашу руку, полковник, – сквозь сжатые зубы сказал Галь.

Закария, ничего не понимая, поднял правую руку, и Галь дернул за край комбинезона, высвобождая ладонь. В руках капитана сверкнул нож – кривой, с широким лезвием – которым он полоснул вначале себя, затем Закарию по обнажённой руке; в глазах Закарии потемнело. Сквозь туман очумевший полковник увидел, как густая кровь Галя капнула на ладони других бойцов – в ту же секунду из-под снега вылетел светящийся шар, внутри которого полыхали белые молнии. Луч осветил их, одновременно и каждого в отдельности, ощупал, словно пронизал насквозь – Закария, который уже пришёл в себя, догадался, что их просканировали; вслед за этим земля дрогнула, а впереди открылся тонель с блестящими стенами, прорубленный сквозь воздух, как сквозь скалу – полыхая, туда умчался шар, и с оружием наготове устремились остальные.

Бежать пришлось не меньше пяти минут – тонель открылся в продолговатую пещеру, стены и потолок которой также светились; здесь стоял адский холод, который Закария успел ощутить на лице, прежде чем очки снова перестроились. Бойцы Галя заняли позиции, прикрывая пещеру со всех сторон и следуя одним им известным инструкциям, а Галь бросился к загадочным предметам, в буквальном смысле висевшим в воздухе – и тогда полковник заметил, что к каждому тянутся едва заметно поблескивающие нити, сливающиеся в незримую паутину там, где скопление предметов было особенно плотным. Паутина вздымалась и опускалась, казалось, она дышит, словно живое существо; Закарию передёрнуло – как знать, чем может обернуться, если угодить в такую паутину.

– Ни к чему не прикасайтесь и постарайтесь не задевать волокно, – подтвердил его мысли Галь, на ходу сунув ему в руку красный шарик. – Они уже знают, что склад открыт. У нас не больше пяти минут, прежде чем нас снова просканируют.

Ладонь Закарии затянулась, не оставив даже шрама, а шарик превратился в пепел, который развеялся – как и в первый раз.

– Я знаю, что вы спросите, поэтому скажу вам, что состав моей крови схож с кровью Охотников, – не очень охотно пояснил Галь, выхватывая из воздуха что-то зеленоватое, длинное и тонкое, похожее на змею, которое, извиваясь, мгновенно обвилось вокруг его запястья; прежде, чем Закария опомнился, Галь сбросил «змею» на раненого Тапу и вернулся, уже без неё. Как он так быстро передвигается? – Смешать кровь остальных с моей было единственным способом попасть на склад – я предполагал, что это может сработать, и оказался прав.

– А если бы не сработало? – скорее машинально спросил Закария.

Галь выдергивал из паутины всё более странные предметы, о назначении которых полковник уже даже не пытался догадываться, и молчал.

– Что вы ему дали? – спросил Закария.

– Вы вряд ли хотите это знать, – коротко ответил Галь, отдирая от паутины нечто бесформенное, похожее на апельсиновое желе; паутина устремилась следом, но он оборвал её руками и, слепив из неё подобие корзины, передал в руки Закарии. – Это укоротит его жизнь года на два, но сейчас это уже не имеет значения.

– Что это? – ошеломлённо спросил Закария, видя, как Галь рвёт желе на куски руками.

– Взрывчатка, – беззаботно отозвался Галь; побросав желе в корзину, он пропал вместе с ней из виду и вернулся с пустыми руками. – У нас останется короткий временной интервал, чтобы выйти отсюда, иначе взлетим на воздух вместе со складом. Поэтому оставьте вопросы на потом.

– 180 секунд, – мгновенно донёсся до них голос Ламы.

Галь тем временем что-то искал, упрямо, настойчиво и методично; он торопился, высматривая это единственное на стенах и в воздухе с поразительным упорством, но всё никак не мог обнаружить. Мимоходом он сгрёб со стены розоватые пластины, росшие на ней гроздьями, как грибы – пластины мгновенно отросли снова. Чуть поодаль в воздухе плавала ёмкость, «дышавшая», как паутина – в ней кувыркались, словно варясь в бульоне, маленькие шарики, похожие на ртуть. Галь выхватил из несуществующей жидкости целую пригоршню шариков, бросив один Закарии.

– Проглотите, хватит на несколько часов.

Закария безропотно проглотил шарик – зрение и слух мгновенно обострились, усталость, казалось, пробравшаяся в костный мозг, то отступавшая, то возвращавшаяся, но не отпускавшая с момента первой стоянки, исчезла бесследно. Теперь он видел, слышал и чувствовал каждой клеточкой своего тела; чувствовал напряжение, исходившее от Галя, слышал, как колеблется паутина, видел, как легкий ветерок – или шёпот – срывается со стен, как-будто глядевших им вслед. Повсюду он ощущал теперь тяжёлое, невидимое присутствие.

– Технологии Департамента… – тревожно и злобно пробурчал он себе под нос.

– 150 секунд.

Начавшийся прилив сил был таким, что он почти задыхался. Галь продолжал поиск, не обращая на полковника никакого внимания.

– 120.

Вдруг капитан кинулся к стене, по которой стекало что-то хлюпающее, густое и отвратительное, из мерзкой слизи то и дело вырывались всполохи огня.

– Наконец-то… Отойдите, полковник, – строго и резко приказал Галь, – вас не должно быть рядом, когда я коснусь этой штуки.

Напряжение, исходившее от него сейчас, было почти электрическим, так что Закария покорился без единого слова. Галь сделал шаг к стене; мелькнули серые лучи, ощупавшие его с головы до пят, и тело капитана сотрясли конвульсии. Со стены стекала теперь уже огненная жижа; Галь сделал ещё один шаг и коснулся её левой рукой – впереди полыхнуло, а капитана отбросило от стены метра на три. Закария, окаменев от ужаса, смотрел на обгоревшую, обугленную до кости руку Галя. Дрожа, тот поднялся на ноги.

«Это болевой шок!» ударило Закарию. «Что он делает!!?»

– 90 секунд.

Лама, застыв, наблюдал за своим командиром расширенными от ужаса глазами – похоже, на миг даже ему изменила выдержка. Галь пятился назад, отдалясь от стены и приближаясь к Закарии, и тот, не выдержав, схватил его за плечо.

– Вам что, жить надоело?

– Не может быть… – бормотал Галь себе под нос, не слыша полковника, – не может быть…

Он метнулся к стене, как одержимый, и упёрся в неё обеими руками, чёрной и здоровой – на него сошла волна жидкого огня, похожего на плазму, плавя одежду, мясо, кости. По воздуху распространился запах горелой пластмассы и плоти. Вопль застрял у Закарии к горле – все ещё живой, но чудовищно обгоревший, Галь вжался в текущую по стене плазму; полковник увидел вспышку, и Галь сгорел, оставив в воздухе после себя облачко гари. Все ещё не веря себе и надеясь, что это один из трюков Департамента, Закария обернулся и увидел серые лица бойцов – и тогда, с трудом осознавая случившееся, понял, что это не трюк. В ту же секунду его горло сжали железные тиски; ноги Закарии оторвались от пола, его развернуло в воздухе, как тряпку – и перед собой он увидел прозрачную голову, как тогда на поляне. Воздух в груди мгновенно закончился – он не успел издать ни стона, ни хрипа, лишь непроизвольно схватился за горло, и почувствовал, что его сжимают пальцы, твёрдые и холодные, как стальные болты; пытаться разжать их было всё равно, что пытаться погнуть железный рельс. Но смертельный капкан так же внезапно раскрылся, и Закария рухнул на пол, хватая ртом воздух и задыхаясь. Охотник уже сражался с кем-то, намного сильнее себя самого – то ли от того, что всё плыло перед глазами Закарии, то ли потому, что противники слишком быстро передвигались, силуэты были размыты, и он мало что мог разглядеть; но через десять секунд боя первый Охотник остался лежать на полу с переломанным хребтом, а перед Закарией явился второй, маленький, на голову ниже первого, в котором полковник с трудом узнал Галя. Сквозь него было видно стену с текущей по ней плазменной жижей.

– Банзай! – заорал Лама, позабыв про устав. – 60 секунд! – опомнившись, добавил он.

Галь бросился к противоположной стене пещеры, ставшей при его приближении такой же прозрачной, как он сам, на ходу показав остальным следовать на ним; за прозрачной стеной виднелся тонель, похожий на первый. Закария проскочил сквозь стену, не задумываясь; тонель оказался короче первого, и после недолгого бега Закария повалился в снег, хрипя и кашляя – впрочем, теперь он поразительно быстро приходил в себя.

– Я видел, как вы сгорели, – просипел Закария, держась за горло рукой.

Галь, выскочивший из тонеля последним, раздал бойцам чёрные полоски, которые прихватил перед самым выходом, и розоватые пластины, которые они теперь лепили на своё оружие.

– Это в три раза повысит эффективность лазера и плазмы, – коротко обьяснил он.

– Я видел, как вы сгорели…

– Не сейчас, полковник, – жёстко сказал Галь. – Они видят нас лучше, чем мы их; они не ждали нас и теперь знают, что допустили оплошность, и от этого станут только злее. Хамелеоны теперь почти бесполезны, вы должны одеть это одновременно с нами.

Он протянул чёрную полоску Закарии. На ощупь она была мягкой и растягивалась, как резиновая.

– Что это?

– Единственный способ вырваться отсюда, – ответил Галь. – Эта вещь установит с вами контакт, – сказал он всем, – для человека он смертелен, но у вас будет минута, после которой произойдёт кровоизлияние в мозг – за это время они поймут, что попали в чужой организм и отключатся сами. Если этого не случится, наступит мгновенная смерть. Я передам координаты, указанные Роханом, ровно через десять секунд – выжившие должны добраться до этого места.

Полоски застегнулись самостоятельно, едва коснувшись запястий – и Закарию пронизала такая боль, что всё, пережитое им до сих пор, в сравнении с нею показалось детской забавой. В кожу взгрызлось и мгновенно пустило щупальца по всему телу нечто неведомое, жуткое, горячее, как расплавленный металл, и холодное, как лёд; вихрем из сотен лезвий оно пронеслось по кровеносным сосудам, раздирая их – пот градом лил с него, сердце собиралось остановится. Но боль прошла, не успел он перевести дух; на ногах, с внешней стороны, сами собой выросли прозрачные пластины-крылышки – они шевелились и вздрагивали. Неизвестно откуда взявшаяся жижа, прозрачная, как желе, стремительно растекалась по коже, обволакивала, проникая под очки и комбинезон Департамента, заливая глаза и нос.

«Я умираю…» подумал Закария, но не только не умер, а почувствовал, что дышит полной грудью, как не дышал ещё никогда в жизни; волна необыкновенной лёгкости распространилась по телу. Что-то отросло на сгибе локтя и спине, но теперь он мог только наблюдать за собой со стороны, словно из кабины управляемого аппарата – это чувство он уже не забудет до конца своих дней. Часть сознания, о существовании которой он до сих пор не догадывался, рвалась навстречу переменам – это был совсем другой человек, которого полковник не знал, и теперь безвольно наблюдал, как тот берёт управление в свои руки, срываясь с места, словно освобождённая от оков птица. В очках на бешеной скорости мелькала информация, но теперь он знал значение каждого символа – такой ясности он не испытывал ещё никогда в жизни; на такой же бешеной скорости он передвигался, и это не вызывало в нём ни изумления, ни трепета, ни страха, хотя ноги его не касались земли. Не делая ни малейших усилий, он обходил препятствия, и дыхание его оставалось ровным, как если бы он прогуливался по парку… В голове помутилось, пластины на ногах пропали, субстанция толщиной в палец, покрывавшая его с головой, разом истончилась и растаяла, а в лёгкие ворвался, разрывая их, кислород, показавшийся ему отравляющим газом – он повалился на снег, мгновенно обессилев и судорожно глотая воздух. Ему показалось, что в голову воткнули нож – только так можно было описать резкую, невыносимую боль, похожую на пытку. Ползая по снегу, он сплёвывал кровь – он понятия не имел, выжил ли кто-то ещё, но не мог ни оглядеться, ни открыть глаза; не знал он и того, сколько прошло времени, прежде чем смог поднять голову – на снегу в метре от него извивался шипящий браслет, от которого тянулись два подёргивающихся окровавленных хвоста, на глазах превратившиеся в кровавый пар. Рядом сидел Галь, вновь обретший свой привычный вид; из носа у него шла кровь. Теряя равновесие, падая, Закария тщетно пытался подняться на ноги.

– Я видел, как вы сгорели, – хрипел он, с трудом выплевывая слова. – Кто вы такой, чёрт возьми?

Наконец ему удалось встать на ноги.

– Не вставайте, полковник, – с трудом просипел Галь, предостерегающе поднимая руку.

– Чёрта с два! – прошипел Закария. – Вы ведь сгорели! Кто вы такой!

– Пять секунд до взрыва, – хрипло сказал Тапа; глаза его были красными от полопавшихся сосудов. – Четыре… Три… Два…

Земля под ногами Закарии вздохнула, словно в её недрах заворочалось неслыханное чудище, потом вздыбилась, охнула и осела, и Закарию, только что с трудом поднявшегося на ноги, снова швырнуло на землю. Промёрзшая почва потрескалась, с ближайших холмов посыпались земля и камни. Далеко позади, над горизонтом, взошло огненное облако, за ним по окрестностям шквалом пронёсся горячий ветер, склонивший редкие деревья до самой земли и поднявший до неба столбы снежной пыли. Как только земля перестала трястить и качаться, Закария сел, враждебно и злобно глядя на Галя. Бойцы поднялись с земли.

– 600 метров до координат.

– Вы сгорели, – снова сказал Закария, и не думая сдаваться. – Вы один из них?

Галь подал ему руку, чтобы помочь подняться, но тот, проигнорировав его, поднялся самостоятельно.

– Послушайте, полковник, – серьёзно сказал Галь, – это ментальная уловка Охотников, их не пугает боль, и если преодолеете этот барьер, система считает вас своим. Я не один из них, хотя моя кровь схожа с Охотниками по составу, но у меня нет времени обьяснять вам детали, именно Охотники идут сейчас по нашему следу, и поверьте, вы не хотите попасть к ним в руки. Вам придётся решить, вы пойдёте с нами или останетесь здесь?

Закария, сознавая, что выбора у него нет, мрачно кивнул, в который раз скрипнув зубами.

Бежали около минуты, растянувшись шеренгой – Закария заподозрил неладное, как только бегущие впереди сделали остальным знак остановиться. Все молча смотрели на истоптанный снег, из которого торчал обуглившийся пень; вокруг была истерзана, взрыта земля, сломаны деревья…

– Департамент опередил нас, – негромко сказал Галь, глядя на тёмные пятна на снегу, похожие на кровь.

Лама молча указал на следы – это были следы чего-то острого и тяжёлого, глубоко вонзавшегося в насквозь промёрзшую почву, которые виднелись повсюду.

– Я заметил такие же по пути сюда, – мрачнея, признался Галь. – Если это пауки…

– И ничего не сказали! – возмутился Закария. – Вы просто…

Очки потемнели; сетка стала гуще и иступленно завибрировала. На экране появилась точка… Вторая… Третья… Десятая… Охотники приближались со всех сторон, Закария потерял им счёт, мёртвой хваткой вцепившись в свой Taylor и мысленно сожалея, что у него нет другого оружия, хотя бы пары обычных ручных гранат – сознавая, что это конец, он не собирался дешёво продавать свою жизнь. Галь замер, как пантера, готовясь к прыжку. В руках у Раны, медленно вращаясь, появился топор.

– Они загнали нас в ловушку, – сказал капрал.

Охотники не нападали, они окружали группу, стоявшую спина к спине, смыкая кольцо и собираясь взять добычу живой – со всех сторон доносились шорохи, мелькали невидимые тени.

– Живыми не сдаваться, – разгадав их намерения, негромко сказал Галь.

С неба упала переливчатая сеть, и сразу же в неё ударило голубое пламя, выпущенное одним из бойцов, сеть раскололась, как стекло. В ту же секунду Закария увидел врага и услышал звериный рев – Охотники пришли в настоящую ярость. В ногу первого же из нападавших воткнулся топор; посещение склада не прошло даром, в нападавших летели стилеты, ножи, стрелы, лезвия и дротики, одновременно работавшие, как детонаторы – загремели взрывы. Звезда, выпущенная Ламой, сверкнула, оторвав Охотнику голову и руку; Гурунг сумел уложить сразу двоих, но теперь трое теснили его – Закария не увидел, что с ним стало. Охотников было намного больше, чем их – он не знал, почему теперь видит их, но они обходили его стороной, и полковник догадался, что для них он бесполезный трофей, балласт, не имеющий значения. Его с головой захлестнула холодная ярость, а рука нащупала предохранитель – пять секунд, о которых говорил ему Галь, за которые нужно пробраться в гущу врагов, не выпустив оружие из рук, став с ним одним целым, что бы не случилось…

Налетевший буран сбил его с ног – он успел увидеть, как Охотники полетели в разные стороны, и снежная буря разметала их, унося свирепых врагов, как бумажные обёртки, разбивая их о лёд и друг о друга. Закария приготовился к смерти, но шквальный ветер не трогал его; чья-то рука помогла ему подняться на ноги – сбившись вместе в кромешном ледяном аду, все шестеро чудом держались на ногах, а вокруг них плясали белые смерчи, подступая все ближе. Один подхватил всю группу – Закарию поволокло и швырнуло о ледяную стену. Сразу же всё стихло; полковник лежал на льду, слегка припорошенном снегом; вокруг него, озадаченно озираясь по сторонам, поднимались и садились бойцы Галя. Удивившись, что он всё ещё жив, Закария тоже сел – и сразу же увидел человека в длинной зимней одежде, стоявшего между ними.

– Мы ждали вас, – сказал тот с лёгкой тревогой, – и у нас не было выбора.

Взглянув на него, полковник обомлел – глаза незнакомца были синими, яркими и бездонными, как тибетское небо. Галь поднялся на ноги, не менее ошеломлённо на него глядя.

– Вы… – он запнулся и не договорил.

Синеглазый незнакомец мягко кивнул.

– И у нас не больше пары минут. Координаты, которые оставил вам Рохан, были чисты, но многое изменилось – вы на озере Забвения, в тридцати километрах от того места, и пока что в безопасности, но это ненадолго. У нас не было другого выхода, этот способ запрещён из-за огромного риска, но мы должны были вытащить вас из их рук, ничего другого нам не оставалось – Департамент уже знает, что портал был открыт, но, возможно, не успеет перехватить его след.

– Какой ещё портал? – не выдержал Закария.

– Узнаете там, куда едете, – коротко ответил незнакомец, поглядывая на небо. – Но мы не можем отправить вас туда обычным способом.

– Обычным способом? Что вообще здесь про…

Закария обернулся, чтобы увидеть, куда смотрят остальные, и слова застряли у него у горле. Высокий юноша, почти мальчик, со светлыми волосами, показавшимися полковнику золотыми под горным солнцем, неслышно приближался к ним – солнечные лучи стелились под его ноги и полковнику померещилось, что он скользит над поверхностью. Одет он был так легко, словно не чувствовал холода, но Закария этого не заметил – стоя с открытым ртом, он глядел, как с ним рядом, неспешно и величественно, ступает гиганский бирюзовый лев, которого тот легко придерживал за гриву. Рядом с первым львом шёл второй, похожий на первого, за ними следовали ещё четверо – белоснежные, они светились на солнце.

– Ни человек, ни Охотник не могут их увидеть, – сказал незнакомец, глядя в их сторону. – Они знают дорогу.

Глава 21

– Ты был в Городе? – сдержанно спросил Доргон. – И чем-то расстроен?

Пятиравный проникал в самые дальние уголки сознания, в самые глубоко сокрытые тайны. Первая Рука был единственным, кого он мог не всегда услышать, учуять до конца, но это никак не беспокоило его – сильнейший Укротитель, когда-либо существовавший среди хиконов, унаследовавший всю цепочку спиральных кодов своей родни, был един