В когтях безумия

Из описания крепости. Огромная, вычерненная, непонятно, то ли было так задумано, то ли это последствия последней осады. Тяжелые, метровые в толщину ворота, утопленные за линию стен так, что использование тарана становилось бесполезным, а армия, решившая взять крепость через главные ворота была обречена стать подушкой для стрел лучников, стоявших по обе стороны выпирающих вперед зубьев. Стены крепости были выпуклы. Выпуклость стен сводила на ноль все попытки нападающих использовать осадные лестницы или башни, невозможно было зацепиться крюками за зубцы стен. Однако из-за этого уникального строения, их толщина варьировалась, а в купе со старостью и выветриванием варьировалась везде по-разному. Поэтому удар тараном в каменную стену или залп из осадных требушетов мог стать летальным для Сет-Хема. У крепости было пять башен, которые предназначались для дозора, а в самые худшие времена туда устанавливалась маленькая катапульта, которая поражала градом огненных шаров всех в радиусе ста пятидесяти шагов от стен в зависимости от силы натяжения. Также в стенах были бойницы. И те, из которых вели огонь по нападавшим лучники, и те, что предназначались для слива горящей смолы на головы захватчиков.

Без преувеличения можно сказать, что эта крепость без слабых мест. Да, время и песчаные бури не обходят крепость стороной, но, если рассматривать ее в период рассвета, равных ей не было. Держать в ней оборону приятно примерно настолько, как и оказаться лицом в пышной груди надушенной придворной красавицы. Но всему есть свое время и свой срок. Удивительно, как за такое количество времени, можно сказать – за всю историю мира, крепость смогла сохраниться, не стала жертвой контрабандистов и воров, сохранив свой гордый нрав и облик. Но все же время берет свое, крепость, словно придворная красавица, стареет, теряет свои пышные формы и облик. Да и цели, которым теперь она служит, остаются весьма туманными и, далеко не факт, что благородными.

Могильные земли, к сожалению, идеальное место для того, чтобы набирать военную силу, оставаясь незамеченным. Все уже давно вычеркнули эти земли со своих карт, оставив просто белое пятно и убедив себя, что так правильно и нужно. Но грядёт время больших перемен, вскоре Могильные земли снова заставят вспомнить о себе, но в каком контексте пока что неизвестно, неизвестно так же, как и то, какая будет завтра погода. Чтобы не происходило в крепости, мир изменчив: и то, что сегодня кажется злом во плоти, завтра может оказаться божьей благодатью. Ровно как и наоборот. Никогда ни в чем нельзя быть уверенным, но нужно надеяться на лучшее. Человек, как и все живое, создан для счастливой жизни, а живя в страхе или ненависти, нарушает замысел богов и дает толчок для краеугольных событий истории – пришествия отшельника к старейшинам баториан.

Глава 36

Уроки магии

Давно Ребой не спал на таких мягких матрацах, честно сказать, он вообще не мог вспомнить, чтобы спал. Да, спал в Глокте в куче мусора, спал на корабле, на пропитанных морской солью досках, а потом не спал, потом был червь, и он оказался вдруг здесь. Однако сон дал дрозда, еще сильнее запутав Ребого в его мыслях. Так или иначе, он ничуть не жалел, что оказался здесь, имеется ввиду здесь – в этой кровати. Как действовать в сложившейся ситуации он не знал. Да, он архимагистр, нужно вести себя подобающе, быть мудрее всех, знать больше всех, еще и эта магия, которую он только начинал познавать и знал только одно заклинание перемещения. Еще и этот послушник прилип, как банный лист к заднице. Что с ним делать, чему учить? Он ведь все воспримет за чистую монету, чтобы ни сказал Ребой, ведь все вокруг, и он сам, считают, что мальчишке повезло стать учеником самого архимагистра, а на деле-то… Как бы не загубить молодое дарование своим незнанием.

«Белый танец! А что, неплохо, может сработать!» – подумал про себя Ребой, открыл глаза и сел на кровать.

Встал, потянулся и вздрогнул от неожиданности.

– Что ты тут делаешь? – спросил архимагистр, оправившись после испуга.

– С пробуждением, учитель, – сказал послушник и поклонился.

– И тебе доброго утра. Напомни, как тебя зовут?

– Аален, – сказал послушник.

– И давно я тебя обучаю?

– Пол лета, – смутился послушник.

– Верно. Да. Значит, – Ребой состроил задумчивую мину. – Да, однозначно. Уже пора, – послушник с нетерпением ждал, что же там уже пора. – Пора применить мою методику «Белый танец».

– В чем она заключается? – возбужденно спросил послушник, ему не терпелось приступить к занятиям.

– Ты меня разочаровываешь, – сказал архимагистр, послушник сразу напрягся. – Неужели ты никогда не видел, как танцуют белый танец? – послушник помотал головой.

«Откуда тогда это знаю я», – подумал про себя Ребой.

– Значит, слушай, суть методики заключается в том, что мы с тобой меняемся местами, и ты учишь меня всему, что знаешь сам, это могут быть не обязательно заклинания, ведь магия она вокруг нас, она во всем, ты меня понял?

– Да, – задумчиво сказал послушник, – но, учитель, чему я могу вас научить?

– А ты и не узнаешь пока не попробуешь, тем более объясняя что-то другому, ты лишний раз объясняешь это себе, пробелы в знаниях заполняются, ведь в обсуждении рождается истина. Важно, чтобы ты понял, какой это тяжелый труд, и не пытался схалтурить на занятиях, и следил, чтобы не халтурил я.

– Выходит, я – архимагистр? – спросил послушник.

– Ага. Размечтался. Свободен. В полдень встречаемся в саду для первого занятия.

Послушник еще раз поклонился и вышел из покоев архимагистра. Ребой оделся в уличную рясу, посмотрел в окно, пытаясь найти какую-нибудь поляну, которую он якобы имел ввиду. Чуть поодаль от храма, через висячий мост, стояла, по-видимому, Академия Магических Искусств, на таком же плоскогорье. Там и была поляна, которая вполне могла сойти для тренировок.

«Перекусить и на учебу».

Архимагистр вышел, оставив в спальне свой посох. Спустился в столовую, покушал в полном одиночестве, после чего вышел во двор и оглядел окрестности. Прекрасное зрелище. Плоскогорье. На каждой такой плоской горе, будто взбитые сливки, лежали облака, в долине текла речка. Урожайные золотые поля, красно-кровельный город у предгорья, в холмах. Красота. Утопия. Так не бывает, но так было. Только, где так было, где территориально это находится? Кажется, солнце уже достигло зенита, пора на урок.

Архимагистр неуверенно прошел по шатающемуся висячему мосту, вышел на плоскогорье и двинулся к поляне, где каким-то образом рос древний дуб. А под самим дубом уже ходил и нервничал послушник.

– Можем начинать? – спросил Ребой.

– Да, начнем, архимагистр, присаживайтесь – Ребой сел, а послушник начал свою лекцию об основах магии и вкратце об ее истории.

Он рассказывал, что раньше магия была недоступной, и владел ей лишь один народ, который взвалил на себя бремя хранителей мира и удерживал его в равновесии, гармонии, а другие шесть народов-хранителей поклялись защищать хранителей магии и жизненной силы, во что бы то ни было. Но выполнить свои клятвы им не удалось. Гармония была нарушена, и, благодаря отшельнику, из Таллесая магия попала в наш мир, темная магия. Он извратил ее, пропустив через свое черное сердце. Хранители магии вступили в открытое столкновение с отшельником и сокрушили его, но были вынуждены покинуть этот мир, сделав магию общедоступной, нарушив гармонию и равновесие мира, дав ему волю и возможность жить и развиваться по своему неповторимому сценарию. Но общие принципы магии остались неизменными, хоть и уменьшился масштаб. Чтобы постичь магию, нужно сначала постичь себя, найти в себе тот баланс, равновесие, гармонию. Нужно отказаться от страстей и переживаний. Магия должна служить только для защиты, не для нападения. Иначе каждого, использовавшего магию, ожидает та же участь, что и постигла этот мир. Мир начнет разрушаться, его начнет штормить. Откроются врата темной стороны, откуда вышли все недостойные люди, которые совратили многих людей достойных, откуда в идеальный мир попали порождения тьмы, несущие только смерть, боль и страдания. Так и человек, использовавший хоть раз темную магию, откроет дверь к темным сущностям, которые будут убивать и развращать его изнутри. Послушник рассказал, что наиболее опасная магия – магия песков, она больше всех наполнена ненавистью и предназначена только для убийства. В противовес магии песков была магия искусства. Она была направленна на созидание, но при необходимости могла стать и боевой. Именно такой универсальной магии обучают в академии, в саду которой послушник читал лекцию для архимагистра. Есть мнение, что именно этой магией владели баториане, народ-хранитель магии. Оно, конечно же, имеет право на жизнь, но все же, чтобы поддерживать гармонию нужно владеть и темной магией, умея в себе это уравновесить, не дав темной магии поглотить тебя, а светлой – вмешиваться в судьбы людей, пытаясь превратить всех крыс в тигров и львов. Послушник говорил, что кроме боевой магии песков и созидательной магией искусств, были и еще, но все они были производными от этих основных и по числу своих пользователей сильно уступали им.

На удивление Ребому нравилось, что и как рассказывает послушник, он с интересом слушал краткий экскурс по истории мира и магии, однако, как и любой ученик, он хотел побыстрее перейти от теории к практике. Однако выдать себя он не имел права, он же архимагистр, а методика «Белый танец» не более, чем упражнение, поэтому Ребому приходилось сдерживать свое любопытство и играть по своим же придуманным правилам. Послушник рассказал, что у любого человека существует весьма определенный предел познания магии, и чтобы познать ее глубже великие маги использую посохи. Посох – своего рода проводник, усилитель способностей своего хозяина, однако без необходимого магического потенциала человека, они становятся просто безделушками, но если юный адепт обладает огромным потенциалом, то он непременно станет магистром, это вопрос времени. Еще послушник рассказал, что за всю историю академии магических искусств было всего пять архимагистров. Звание архимагистра оставалось для подавляющего большинства недосягаемым. Только избранные могли достичь высшей ступени развития и стать из подражателей творцами и художниками, тем самым, став богами на земле.

Тем временем, с юга к Корвиде приближалась странная туча, скорее облако пыли. Оно висело ниже всех облаков и двигалось против ветра, укрыв в своей тени город, близлежащий храм и академию. На крышу храма с облака упала тень чего-то живого, нечеловеческого. Тень ловко побежала по стене храма, нырнула в окно покоев архимагистра, за мгновение осмотрела помещение, нашла нужную вещь и покинула спальню тем же путем, что и пришла. После чего туча поднялась выше и незаметно стала сдуваться ветром на юго-восток.

На сегодня лекция послушника для архимагистра была закончена. Архимагистр поднимался по лестнице храма в свою комнату, размышляя о том, что узнал. Особенно его интересовал посох, и то, что он всего лишь пятый архимагистр за всю историю.

«Открывает безграничные дали и делает меня творцом и художником, богом на земле», – повторял про себя Ребой.

«Нужно попробовать. Попробовать сконцентрироваться. Я должен что-то почувствовать, посох должен как-то влиять на мое состояние. Я должен это почувствовать».

Архимагистр зашел в покои, но взять посох в руки и попытаться что-то почувствовать ему было не суждено.

Глава 37

Из Варлы в Коммен

Поиграв со смертью в кошки-мышки, Костик, Рен, Рези и Шарли решили все же попасть в Варлу. Нужно было время, чтобы прийти в себя, возможность просыпаться не в холодном поту, среди отвесных скал и гаснувшего пламени костра, тусклый свет которого превращает тени деревьев в ужасных монстров, не оставляющих следов. Им нужна была пауза. Они потеряли половину отряда за столь короткий период. Шансов добраться до места назначения оставалось все меньше.

Проходя по предместью, они затылком чувствовали, что люди недобро смотрят им вслед, памятуя недавнее пришествие незнакомцев, но в несколько иной компании. Однако стражники у ворот пропустили четверку без каких-либо проблем, не обратив на них никакого внимания. Но к сожалению, это никак не означало, что они в безопасности, все в мире людей сейчас не стабильно. Вчера ты был другом, и вы вместе пили вино из одного бокала, а завтра – вы злейшие враги и собачитесь на мечах до последней капли крови.

Четверка вышла на главную площадь. Увиденное подтвердило слова Рена и частично искупило все его ошибки за последние несколько дней. Большую часть площади занимали, так сказать, использованные пыточные: виселица, гильотина, дыба… В петле монотонно раскачивался человек с ужасной гримасой боли и страдания, на голове которого сидел ворон, старательно выклевывавший глаза несчастному… трупу. Справа стояла опущенная гильотина. В медном тазу под ней валялась голова с застывшей физиономией. На растянутой дыбе крестом лежал порванный человек, под ним – лужа крови. Еще чуть правее лучники из городской стражи практиковались в стрельбе. Стреляя по провинившимся, делая из них подушечку для булавок. Они еще были живы, но урок продолжался, а капитан стражи раз за разом подходил к мишеням и доставал из них зазубренные стрелы. Море крови, ужасный запах. От увиденного Рези стало плохо, она прижалась к Рену. А ведь она была хорошим воином, прошедшим через множество схваток. Возможно, ее сразил не запах крови или стоны приговоренных, а то насилие и несправедливость, коим полнился город. Четверка ускорила шаг, чтобы скорее пройти эту ужасную площадь, попутно отгоняя от себя навязчивые мысли с печальным концом.

Люди. Единство противоположностей. Только в людских городах на соседних лавках могут торговать смертью и жизнью. Сразу за площадью был цветущий сад, который успешно справлялся с задачей перебивать запах разлагающихся трупов. Отряд не упустил возможность насладиться запахом цветущих яблонь.

– Нужно бежать из этого города, – с отвращением сказала Рези.

– И куда? Во всем Моссадоре происходит такое, – парировал Рен.

– Значит, прочь из Моссадора – это невозможно, почему люди так жестоки, – Рези снова прижалась к груди Рена. Костик кивнул, ловя ответное согласие в глазах спутников.

– Если вы помните, – Костик обратился к Рези и Шарли, – нам нужно сами знаете куда.

– Куда? – спросил Рен, – я пойду с вами!

– Дело в том, что мы сами не знаем, куда и что нас там ждет.

– Мне не важно, я согласен. Больше жить в горах и стрелять клыкачей я не хочу.

– Тогда нам с тобой по пути, – улыбнулся Костик. Никто больше, вроде бы, не возражал, так что Рен теперь официально присоединился к их отряду. – Мы держим путь в Дикие Северные земли.

– Оттуда никто не возвращался, это суровый край, который не прощает ошибок. Даже если вы доберетесь до тех земель, вы не сможете вернуться…

– Мы пойдем туда все равно, – спокойно ответил Костик, – у нас нет выбора. Но все еще есть у тебя.

– Идти горами опасно, – сразу решил внести свой вклад Рен, тем самым доказывая свое согласие на такой поход, – сами понимаете, чем это грозит. Может, Вальдау и более гуманны и не настолько жестоки, но нашему появлению они, однозначно, рады не будут. Предлагаю двигаться по побережью в Коммен. Небольшой город. Не думаю, что там будет опаснее, чем здесь. И точно будет меньше трупов и оружия пыток.

Ни возражений, ни комментариев не последовало, а это значит, что решение было принято. Осталось выйти через западные ворота Варлы и горным трактом направиться в Коммен.

– Сегодня мы переночуем здесь, а завтра, с первыми лучами, отправляемся в Коммен, – подвел черту Костик.

– Именем его величества, короля Доля, вы арестованы, – раздалось за спиной Шарли. А уже через минуту их окружило плотное кольцо стражников.

«Из огня да в полымя. Ну уж нет», – подумал про себя Костик, выдохнул и следующим движением резко вынул меч из ножен и ударом снизу-вверх рассек одному из стражников лицо, попутно разрубив забрало.

– Встретимся за городом! – крикнул Костик и плечом толкнул стражника, прорывая кольцо окружения.

Шарли достала свои быстрые и короткие клинки и пошла в прорыв вслед за Костиком. Рен и Рези рванули в другую сторону, деля преследовавших их стражников пополам. Кровопролития уже было не избежать, поэтому, отступая, Рен стрелял наугад в стражников, неизменно попадая прямо в цель. Рези бежала впереди и была некой направляющей для Рена, который на ходу отстреливал стражников, словно уток. Они бежали в доки за крепостную стену, оттуда было гораздо легче уйти. Слишком нынче много народу в порту. Однако стражники по необъяснимым причинам отстали и отпустили их, не особо преследуя. Быть может, они подсчитали свои потери и решили, что слишком дорого будут стоить эти новые подушки для стрел. Даже не удосужились "отдать команду, чтобы закрыть ворота". Совсем по другому сюжету складывались дела у Костика с Шарли. Они в одиночку противостояли гарнизону ленивых и разжиревших стражников, но все-таки гарнизону. Костик шел впереди и в буквальном смысле слова, прорубал дорогу среди толпы стражников, нападавших со всех сторон. Быстрая маленькая Шарли прикрывала спину Костика, ловко орудуя маленькими смертоносными кинжалами. Лук болтался у нее на спине, она могла бы забраться повыше и отстреливать стражников одного за другим, но кто бы тогда прикрывал спину Костика, он непременно получил бы удар. Молниеносные удары поражали исключительно либо шею, либо диафрагму. Костик, напротив же, рубил как придется, амплитудно размахивая мечом направо и налево, отрубая конечности и уродуя на всю жизнь. Кровь под ногами уже хлюпала, валялись отрубленные части тела. Костик с Шарли медленно, но верно пробирались к западному выходу. На стене лениво показались лучники, ставшие так же лениво готовиться к выстрелам. Боже мой, даже ребенок стрелял лучше. Он хотя бы смог выстрелить. У этих же стрелы падали прямо под ноги, слетая со стрелы, а те, что все-таки летели, летели настолько мимо, что можно было даже не беспокоиться.

– Опустите западные ворота! – наконец раздалось откуда-то со стены.

Смотровой небрежно побрел к рубильнику, чтобы опустить решетку ворот. Костик видел это. Надо ускорится. Они побежали. Смотровой уже дошел до ворот и опустил рубильник. Старая решетка опускалась. Им не успеть. Но вдруг одна цепь порвалась, решетка полетела боком и вонзилась в землю углом. Костик и Шарли прыгнули под решетку и побежали прочь от Варлы через предместье, направляясь к лесу. Лучники со стены продолжили поливать окрестности Варлы косыми выстрелами. Но даже палка раз в год стреляет, и ленивый жирный стражник с засаленными пальцами и грязной от жирной курицы робой может попасть в бегущую цель. Стрела попала в спину Шарли и прошла насквозь. Шарли упала на колени, рана не кровоточила, древко стрелы удерживало кровь внутри. Стрела пробила правое легкое.

– Я тебя не брошу, – сказал Костик и взял Шарли на руки. Шарли уже ничего не говорила. Легкое постепенно заполнялось кровью, ей было тяжело дышать.

Они добрались до леса.

– Оставь меня в корнях дерева, – едва слышно, задыхаясь, сказала Шарли. Рот был в крови, она сплевывала ее, но та вновь подступала к горлу.

– Мы тебя выходим, – возразил Костик.

– Не тупи! Они уже выехали на лошадях, они идут за тобой, ты зачем-то им нужен, только ты. Оставь меня в корнях, лес меня не бросит. Беги! – возмущенно и агрессивно, из последних сил проговорила Шарли, но потом заговорила спокойно и тихо. – Ты же не волшебник, такие раны не лечатся, – она улыбнулась. – Спасибо, что вытащил нас с того острова, – она схватила его за грудки двумя руками и толкнула от себя, кашляя и выплевывая кровь. – Беги!

Костик больше ничего не возразил, сделал так, как ему сказали, и побежал лесом к холму, на котором они успели за миг до установить место встречи. Всадники неуклюже подпрыгивали в седлах и направлялись к лесу, делая скорее иллюзию погони, нежели правда стремясь поймать беглецов. Это больше походило на пьяный дворцовый променад кухарок.

– Где Шарли? – спросила Рези.

– Она не придет. Идем!

Шарли облокотилась на дерево, сложила руки на груди. Сердце еще билось. Билось усиленно, выбрасывая все больше и больше крови. Она закрыла глаза. Руки, лицо, зеленоватый обтягивающий кардиган, свободная белая рубаха под ним – все было в крови. Стражники приближались, топот коней становился более отчетливым. Подул сильный ветер. Кроны деревьев зашевелились. Лес заскрипел. Заскрипел в унисон, испугавшиеся лошади вставали на дыбы, тормозили, скидывая неуклюжих стражников во все стороны. Корни деревьев показались из-под земли, нежно обвивая тело Шарли, и потихонечку втягивали его в мох.

Глава 38

Из огня да в полымя

– Как ты мог ее оставить?! – кричала Рези на Костика, спустя пол дня после того, как они встретились на холме.

– Рана была смертельной, она захлебывалась собственной кровью. Было бы глупо погибать вместе с ней, – Костик отвечал, как можно более сухо, пытаясь привести бесспорные доводы, но в памяти все равно возникала ее предсмертная улыбка и «спасибо».

Рези махнула рукой на Костика, ускорила шаг, пиная на своем пути камни и кочки.

– Не переживай, она успокоится, ты же ее знаешь, – сказал Рен.

– Да, знаю, но сейчас она привлекает слишком много внимания своими криками.

Не то, чтобы они скрывались от чужих глаз, идя по безлесью, прямо по центру тракта, но крики истеричной женщины привлекали, действительно, слишком много внимания. Откуда знать, от чего она орет и причитает? Может, что-нибудь серьезное, а может наоборот, ей просто сказали, что она некрасивая. Хотя второе невозможно, ведь был Рен, который, может быть, и не сказал вслух все, что думает, но однозначно считал Рези первой красавицей. А загадочные воспоминания из детства, которые Рези, конечно же, не помнила, придавали этому безмолвному восхищению Рена какой-то шарм и романтику. Костик же в этом плане был безразличен и беспристрастен. Единственное, что его интересовало, возможно, больше чем кого-либо еще из спутников – это тот мужчина, который явился им на Глокте и рассказал про Дикие Северные земли, тем самым задав вектор их последующих передвижений. Все, кроме Костика, из того первоначального состава, так или иначе нашли свое место в этом непонятном мире, хотя мир и не может быть другим. Яр остался со своим народом и теперь готовится к войне, чтобы вернуться на земли отцов и дедов. Рези полюбила Рена, хоть и старается всячески это скрыть или доказать обратное, но выходит скверно и лишь больше укрепляет веру в обратное. Линд обрел вечный покой. Ребой – тоже. Шарли. Шарли. Костик остался единственным, кто еще помнит первоначальную цель похода, он единственный, кто считает себя ответственным за результат, однако это может оказаться лишь комплексом мессии. Костик был уверен, что вскоре будет продолжать путь в гордом одиночестве. Впервые эта мысль его посетила после кораблекрушения, когда он лежал на пляже и думал, что больше никто не выжил. Но тогда с ним остались Яр, Рези и Шарли, а потом присоединился еще и Рен. Но долго братия вместе быть не смогла. Сначала ушел Яр, потом Шарли – и все это почти одновременно. Теперь Костик не сомневался, что рано или поздно Рен и Рези найдут на пути какое-нибудь тепленькое местечко и, извиняясь, решат остаться в нем.

Тем временем, Рези уже успокоилась, высказав все, что думает редким хилым деревьям, отвесным скалам и разбегающимся по своим норкам горным зверькам. Они шли колонной, синхронно делая шаги. Заходящие солнце светило им в глаза, заставляя щуриться и отбрасывать длинные тени за спиной. Они решили идти всю ночь, спать было все равно проблематично, есть было нечего, даже костер было не развести. Все свои вещмешки они оставили в том прекрасном, благоухающем саду в Варле, успев схватить только оружие и сразу броситься прочь из города. Теперь оставалось только идти, и идти как можно скорее, ведь, к несчастью, нельзя наесться или выспаться впрок. Тракт часто петлял и пересекал горный ручей, что несколько облегчало голодный переход из Варлы в Коммен. Вода – источник жизни, а в данном случае – гарант того, что троица не сойдет с пути. Фляжек или каких-то других емкостей для того, чтобы взять воды с собой, не было, поэтому частые пересечения тракта и ручья были на руку.

Ночь выдалась ясной и звездной, оттого и дико холодной, одеяло из облаков не укутывало землю, и она стремительно охлаждалась. Так или иначе, а решение идти всю ночь оправдало себя, в такую холодную ночь вещмешки бы не спасли их от неминуемого стука зубов под утро, рядом с сырым от росы кострищем. Уж лучше идти и идти, как можно быстрее, чтобы не замерзнуть. Вероятно, все северные звери живут именно по такому же принципу. Стоишь – холодно, бежишь – не холодно, поэтому нужно бежать как можно быстрее и больше. Так же и сейчас – шаг шире и энергичнее.