скачать книгу бесплатно
Sinderella
Иви А Р
На Еву Ронан нацепили ярлык прекрасной Золушки еще в семилетнем возрасте. Будучи известной моделью, уже тогда она усвоила важный урок: ее личность неинтересна никому. С принцем ей тоже не повезло: Дилан Клейман, начинающий актер и по совместительству парень, тянет девушку на дно своим токсичным отношением. Однако все меняется, когда модель знакомится с Да Хёном, начинающим фотографом из Кореи, который всячески оказывает знаки внимания. Устав от выходок Дилана, Ева, используя стажера, решает отомстить и сделать Дилану втройне больнее.
Иви Р
Sinderella
Вступление
Sinderella – обычная игра слов: Золушка – Cinderella – только от слова sin – грех.
Пролог
Каждый рождается с определенной целью – полагаю, в привитой обществом фразе есть некая доля правды.
Я была проверочным этапом и несла на себе этот ярлык не только для рано повзрослевшей матери, но и для еще одного человека. Словами не описать, как тяготили цепи. Это как быть прикованной к ржавому якорю: тебя уносит все глубже, глубже, глубже… Достигнув дна, ты понимаешь, что тебе не всплыть никогда. Поначалу винишь в этом других, но, уловив суть ситуации, осознаешь исключительно свою вину.
У каждого есть якорь. Мой, например, известен под именем Дилан. Да, речь о том самом Дилане Клеймане.
Мы с Диланом, к слову, оказались в одной лодке – эта мысль солнечными лучами озарила нас в первый день знакомства: пока сверстники наслаждались детством, мы при себе уже имели какую-никакую карьеру. Манипуляции со стороны матерей, миленькое личико, за которое тетеньки и дяденьки готовы платить деньги, – все это смешивалось в однородную серую кашу, и мы при всем желании не могли узреть, что сбиваемся с пути.
Каждый рождается с определенной целью: для Дилана я лишь проверочный этап. Для Хёна отчасти тоже. Но обо всем по порядку.
Часть первая
1. Дуб и уроборос
Так называемому вступлению этого рассказа суждено слегка растянуться, но если хочешь срубить дерево, то начинай с корня. В данном случае истоки ведут в недра земли, до которых копать очень долго.
Древо Евы Ронан – крепкий, молодой дуб, впившийся в землю небывалой мощью. Его несокрушимость была проблемой девушки на протяжении многих лет. А знаете почему?
Каждый белый день растение подпитывалось со стороны юной Ронан, лелеялось и грелось одной ею куда сильнее, чем солнцем и всем миром. Разве можно так просто искоренить то, что было выращено твоими же усилиями?
То-то же.
Вернемся к корням. Если семена попали в землю случайно, то росток начал прорастать в день, когда Дилан впервые поднял на Еву руку.
Все было по вине самой Евы. Она это не только знала, но и в открытую признавала, пускай неведение, возникшее после инцидента, и не думало ее покидать. Опухшая от удара щека неприятно колола, горячие слезы теснились в глазах. Время прекратило иметь какое-либо значение. Она хныкала, пялилась в одну точку и пыталась воссоздать то, что, казалось, произошло всего несколько секунд назад. Но травмы были настолько глубокими, что воспоминания, словно кадры бестолкового фильма, канули в небытие.
(В небытие кануло и ее самолюбие тоже.)
Через час Дилан вновь возник в комнате. Остудив голову, он склонился над перепуганной Евой, одаривая ее страдальческим взглядом. Некогда кричащий, швыряющий по комнате попадающиеся под руку предметы бывший актер – нет, озверевший от ревности монстр! – заревел в голос. Думалось, он раскаивался; трясся над хрупким девичьим телом, что в свою очередь застыло каменной статуей. Ева смотрела на него, такого до чертиков уязвимого и одновременно сильного парня, а потом тоже заплакала. Ощущая на плечах бремя вины, принялась извиняться, лишь бы ему стало легче. Повторяла его же слова: да, это я виновата в проявлении ревности. Да, я обязана вступать в коллаборации с тобой и только с тобой!..
Ничего страшного. Она будет терпеть до тех пор, пока он не встанет на ноги. Зато вместе. И в горе и в радости.
А росток все глубже пускал корни. Дилан все чаще пользовался слабостью и виной. Ева все реже считала себя человеком.
Нынешняя Ронан со сложностью вспоминает то время – уж слишком сильно задевает собственная наивность. Однако это был хороший опыт. В конце концов, ничто не делает нас сильнее, чем саморазрушение.
Люди частенько полагаются на удачу и неосознанно шагают к ней навстречу, отказываясь от суровых реалий.
(Ключевое слово – неосознанно.)
Надежда – уроборос. Полагаясь на нее, ты начинаешь вредить себе; пожираешь чувство собственного достоинства, словно червь, и делаешь это осознанно. Терпишь, полагая, что вскоре все изменится. Если не сегодня, то завтра, если не завтра, то на следующей неделе. А месяц сменяется другим, и ситуация остается неизменной.
(Ключевое слово – осознанно.)
Ева Ронан терпела, будучи уверенной в скорых метаморфозах парня, служа ему поддержкой и опорой. Дилан не преображался, зато его методы избиений и травли приобретали новые краски. Он знал, с какой силой применить следующий удар, куда его направить и как потом извиняться, – ведь самое важное в абьюзивных отношениях вовремя упасть в ноги.
Дуб возрос так, что, казалось, вскоре пронзит небеса.
***
Суета настигла город постепенно – солнце скрылось за горизонтом, а на его месте расстелилась атласная лента сумрака. Зажглись мириады огней: они возникли как среди звезд, так и на земле – свет быстро расползся по улицам, проникая чуть ли не в каждый дом. Небо было безоблачным, воздух, вопреки множеству автомобилей, чистым.
Но, несмотря на внешнюю освещенность, грязным, серым сумеркам все же удалось вползти как минимум в один дом. Он находился на окраине города и с одной стороны был объят пышным лесом. Этот район люди посещали чрезвычайно редко, так как знали, что здесь проживают богачи. Полагаю, они им даже завидовали.
Только вот завидовать Еве Ронан было незачем.
Сердце, словно сумасшедшее, гулко тарабанило в груди. Вязкое волнение окунало в бездонное море тревоги. Легкие скручивались, сжимались, связывались в узел. Ей отчего-то дурно.
Как понимаете, вместо «Дилан» Ева была готова искать множество альтернатив среди существительных, местоимений, наречий – да чего угодно! Потому что на самом деле ей было дурно как раз таки из-за него. И как бы она ни старалась вытеснить надвигающуюся бурю, слепо полагаясь на понимание с его стороны, реалии били по макушке куда сильнее.
Страх разросся в ней до удушья. Он снова будет бить.
На журнальном столе красовались пестрые тюльпаны. Весенняя пора, наполненная свежестью и красотой, – и кто-то из фанатов решил подарить девушке милый букетик. Он и представить себе не мог, через что Ронан проходила за подобное внимание. Ева улыбнулась в тридцать два зуба, когда поблагодарила его и приняла цветы. Улыбалась, а кошки скребли на душе.
Отказаться от букета? Не дело: общество могло заклеймить ее высокомерной моделькой.
Выбросить? А толку? Фотографии определенно успели распространиться в социальных сетях.
Она чувствовала тревогу, но подавляла ее мнимой любовью к Дилану, представляя, что на сей раз он определенно будет на ее стороне. Если не сегодня, то когда-нибудь точно.
(Бедная глупая Ева.)
Глаза оттенка ясного неба наконец заметили темноту. Девушка заставила себя встать и включить свет в комнате, затем направилась заварить зеленый чай с целью чуточку успокоиться, как за дверью послышались шаги. Ронан нервно прикусила нижнюю губу. Она продвигалась вперед – сердце за это время успевало ударить пять-шесть раз. Колени подгибались, не подчинялись ее воле. В итоге Еве со сложностью, но удалось вернуться. С королевской осанкой, будто в квартиру ломится особый гость, она села на край дивана.
Комната утопала в изнуряющей тиши, а вместе с ней и обеспокоенная хозяйка. Никого за дверью не оказалось. Наверное, померещилось.
Клейман в тот день так и не пришел. Чай, к слову, тоже не был заварен.
***
Следующий день Евы начался с работы. Если конкретнее, ее внезапно позвал к себе Итан Розенберг, главный менеджер агентства “VOMA”. Ронан шла неспешно – от вчерашнего она все еще не отошла, а он интересовался ею лишь в случае каких-то проектов, к которым она не проявляла никакого любопытства. До чего же ненавистным ей казался путь к кабинету!
– Как дела, Розенберг? – спросила она, склонившись за его спиной.
– Ты вовремя. Отбираю лучшие снимки… Как думаешь, подходят для презентации? – откликнулся Итан.
Мужчина откашлялся, звук разнесся по пустому помещению.
– Что за презентация?
– Завтра у нас будут гости. Практиканты из Кореи. – Столкнувшись с недоуменным взором, Розенберг уточнил: – Помнишь, в прошлом году наше агентство подписало договор о сотрудничестве с одним университетом?
– А-а-а, – протянула Ронан, – так это чисто ради галочки, да?
– Ага, прямо в яблочко! Только перед директором этого не говори.
– Как скажешь, босс.
– Завтра к девяти будь на работе.
– Стой, погоди! – вмиг возразила Ева. – Завтра в моих планах нет съемок!
– Чисто ради галочки, Ронан. Мы собираем наши лучшие лица, а ты – одно из них.
«Как экспонат в музее», – подумала модель, но с губ слетело лишь:
– Вот блин! А нельзя…
– Говорю заранее: если есть какие-то дела, то отменяй их прямо сейчас.
Резкий девичий вздох услышал лишь Итан, однако не подал виду. Она прекрасно понимала, что любое сопротивление приказам окончится беспрестанным и кратким «нет». Уж больно хорошо она его знала. Уж слишком черствым был этот мужчина.
Таковым он исключительно казался.
Дело в том, что Итан был жутким семьянином, а от Мари, своей полугодовой дочери, вообще был без ума. Потому, когда он смотрел на свою малышку, то понимал: ему меньше всего хотелось бы видеть ее в роли модели.
Будучи частью этой системы, он знал каждый этап чуть ли не наизусть. Изначально ты каким-то чудом попадаешь в объектив. У каждого это случается по-своему. Например, любительские фотографии, попадающие в руки крупного лица. Ну или коммерческая съемка, на которую тебя приглашают через посредников. Тебя одаривают комплиментами и вниманием, жаждут с тобой работать, впоследствии узнают на улице.
Затем договор с модельным агентством. Именно тогда ты понимаешь, что банальное позирование – тяжелая работа. Ты должна иметь выдержку проходить через множество этапов за небольшое время – от визажистов до стилистов. Быть готовой к позированию час, а то и больше. Терпеть порой несправедливое отношение, игнорировать грубость, зависть. Проходить через отказы, сравнение с другими. За последним следует ненависть к себе, желание что-то изменить и как следствие – низкая самооценка.
Потом – давление. Общество строит вокруг тебя небылицы, прививает всякие россказни. Тебя преследует паника, каждое слово, каждый жест на улице тщательно обрабатываются в голове перед тем, как выпалить угодную публике ложь.
Что в итоге? Шаткое ментальное здоровье. Угасающая жизнь. Заметив твою слабую позицию, в один день от тебя быстро избавляются, ловко найдя годную (если не лучшую) замену. Оборачиваешься, а за спиной непрожитое, фальшивое скитание по бытию.
Жизнь, за которую ты лишился единственного, что действительно умел.
Итан знал, что работает в черной индустрии, пускай она была для него целым миром. И он знал, что в этой полутьме утопала его подопечная Ева Ронан.
Девочка, попавшая в проклятые сети еще в ранние годы. Девочка, которой удавалось прекрасно позировать, но с натяжкой подавлять чувства. Итану тридцать три, и ему с лихвой хватало опыта, дабы понять: Ева на грани срыва. Ронан, как стойкий солдат, держится скалой, однако как много нужно воды, чтобы продырявить даже самый крепкий камень?
По вечерам, попивая горячий чай, Итан посматривал на мило сопящую дочурку. Он изо всей силы не желал видеть рядом с ней такого парня, как у Евы.
У господина Розенберга был острый нюх на отморозков. В Дилане он не разглядел ничего человечного: во всяком случае, именно так он думал, наблюдая за измученным состоянием Евы. Ее глаза частенько опухали, под ними дугой прошивались темные круги. Несвежий вид напрягал визажистов, напрягал и саму оправдывавшуюся сессией Ронан.
Итана же напрягала ее ложь. Может, в какой-нибудь другой жизни он бы вышел вперед, но не оставил Еву наедине со своим выбором. Не в этой. А пока Итан просто отводил подобную судьбу от своей дочери, только и всего. И мечтал, чтобы его совесть наконец замолчала.
Вернемся к нашей истории. Менеджер копался в ноутбуке, разбирая портфолио и относительно свежие снимки моделей. Мельком кидал на Еву косые взгляды. К его удивлению, она была более-менее спокойна и свежа.
Так ему лишь казалось.
Ронан, сглотнув, натянула на лицо улыбку и кивнула. Итан, будучи зрелым человеком, уловил от нее еле доходящие нотки дискомфорта. Опять промолчал, пускай и заметил ее нерасположенность к завтрашнему мероприятию.
А будь он более внимательным, его бы точно зацепило кое-что еще: Ева, несмотря на теплую погоду, стояла в байковой толстовке. Наверное, тогда у Итана возникло бы множество вопросов, под гнетом которых, наперекор его желаниям, у совести все же прорезался бы голос.
***
Ева действительно была перепугана. Казалось, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Она знала график работы Клеймана. И раз Дилан не пришел вчера, то придет завтра утром! Какой же скандал он устроит, увидев, что ее нет! Они ведь расписывают свои дела с обязательным учетом встреч.
Едкая паника подкатила к горлу, и, закусив губу, Ева помчалась в туалет. Оказавшись напротив зеркала, она промыла лицо ледяной водой, напрочь забыв о туши, которая в итоге размазалась, будто растаявшее масло. Но Ронан не помогали ни вода, ни четко сконцентрированные мысли о дальнейших действиях. Тщетно – все переплелось в пестрый клубок.
– Ева, что с тобой?
Ее глаза еле-еле сфокусировались на говорящей. Мраморное лицо Марго исказилось в сочувствии.
– М-месячные… – слетело с губ первое, что пришло на ум.
– Ты пила обезбол?
– Нет… то есть… да!
– Так да или нет? – нахмурилась Марго. – У меня в шкафчике есть. Дать?
– Нет, не стоит, – был ответ.
Знакомая пожала плечами, но не ушла. Уж слишком бледной казалась Ева, а это не могло не напрягать.
Пока девушка помогла Ронан пройти в коридор, последняя думала, как поступить дальше. Если что-то неизбежно, выход только один: идти ва-банк. Если Дилан должен взорваться, то следовало ускорить процесс. Всяко лучше, чем сидеть на пороховой бочке.
Маргарита усадила Еву у окна. Модель нервно теребила пальцы; юная практикантка принесла бутылку воды и небольшую пачку овсяного печенья.
– Подкрепись! Небось опять с утра ничего не ела.
Ронан неловко улыбнулась. Уж кто-кто, а она знала некоторые мелочи намного лучше Дилана.
– Спасибо, я обязательно все верну.
– Да забудь, я ведь от чистого сердца.
Марго, будучи новенькой, присосалась к ней намертво, словно пиявка, однако ее искренность было видно за версту. Также был заметен и весь ее потенциал: харизма девчонки на самом-то деле была непередаваемой. Волнистые черные волосы струились за прямой спиной, темно-карие глаза сияли ярче солнца. Ясно, почему Итан пристроил ее именно к Еве: подобно губке, она впитывала каждое слово, жест, секрет своей наставницы. Ронан же не была глупой и притворяться не желала. Да и в Маргарите потенциальную соперницу не видела.
Порой Ронан подумывала, что ей чего-то не хватает в конечном принятии Марго как друга. Вся суть проблемы состояла в том, что ей было непросто рассказать о сложностях с Диланом девушке, которая так или иначе с ним пересекается. Ронан переживала не потому, что новоиспеченная подопечная могла бы поссориться с Клейманом, а из-за того, что она, посчитав переживания пустяковыми, была бы способна выдать их Дилану.
Он бы никогда ее не простил.
Именно поэтому Ева приняла решение жить с неприятным, но безусловным сокрытием проблем от Марго.
