скачать книгу бесплатно
– Мы взрослые детки, постараемся справиться сами, – не без иронии отозвался Владимир.
– Похвально. Но вы забыли главное: только я могу очистить нового сивера от клейма полукровки.
– Если бы в этом была необходимость, ты бы уже знал.
После завтрака Владимир поманил Ирину за собой и повёл её наверх. Она догадывалась, что её ждёт, и потому двигалась неспешно: всё пыталась придумать какую-нибудь отговорку, чтобы не идти с ним. Как провинившийся ребёнок, она боялась наказания и хотела оттянуть его, надеясь, что о её проступке просто забудут.
– Тебе надо научиться лгать, – на лестнице шепнул ей на ухо муж.
– Может, с тебя пример брать? – защищаясь, атаковала она.
Она понимала, что не стоит обострять, но не могла справиться с внутренним протестом и своей неприязнью.
– Может.
В коридоре второго этажа Ирина упрямо остановилась.
– Зачем я тебе? У меня дела на кухне…
– Никуда твои дела не денутся. Ты мужа три недели не видела, должно быть, соскучилась.
Ирина прикусила язык, чтобы не сказать чего лишнего, и в следующую секунду выдала себя беспомощным восклицанием.
– Я ничего такого не сделала!
Владимир поднял брови, всем своим видом как бы спрашивая: «В самом деле ничего?»
– Я никуда с тобой не пойду! – она скрестила на груди руки.
– Лучше пойти, – требовательным тоном предостерёг её Владимир.
Она решительно поджала губы, однако руки её предательски ослабли. Блуждая взглядом в поиске спасения, Ирина увидела приближающуюся Варвару. Издевательски цокая языком и качая головой, северянка сочувственно похлопала Владимира по плечу и прошла мимо. У лестницы она вдруг остановилась и нравоучительно заметила:
– Не стоит весь дом записывать в свидетели вашего счастья.
Владимир сжал руку Ирины выше локтя и, несмотря на сопротивление, потащил в спальню. Там, усадив жену на диван, он грозно навис над ней.
– Ты больше не ступишь на кухню! Завтраки, обеды, ужины тебе будут готовить те, в чьи обязанности это входит. Поняла?
– И чем я тогда буду заниматься?! Сидеть сиднем и сходить с ума от безделья? – Ирина попыталась встать, но он толкнул её обратно к спинке.
– Сядь, – глаза его потемнели от гнева. – Будешь изучать законы земли, дочерью которой ты стала. Библиотека в твоём распоряжении. Может, там ты узнаешь об обязанностях жены, – он отступил к креслу и тяжело опустился на сиденье; упершись локтями в колени, Владимир сцепил руки в замок и холодно сказал: – Рассказывай, с кем ты проводишь время в деревне.
– Ни с кем!
– С кем ты проводишь время в деревне? – не поднимая глаз на жену, раздельно повторил свой вопрос северянин.
– Ни с кем…
– Ирина, ты понимаешь, что будет с Петровыми, если ты не начнёшь говорить правду?
– Да что такого я сделала?! Я просто стараюсь себя чем-то занять, Гриша просто мне помогает… Он ничего не нарушает, ничего такого не говорит… Мы лепим снеговиков, катаемся на коньках, выслеживаем куропаток… Боже! – она в отчаянии закрыла лицо руками и заплакала.
– Фёдор?
Ирина смолкла и удивлённо воззрилась на мужа.
– Какой Фёдор? – непонимающе пролепетала она.
– Тот, с которым ты завела дружбу, – Владимир пристально посмотрел ей в глаза.
– Ни с каким Фёдором я ничего не заводила! Я с Гришей подружилась! Федя только один раз сходил с нами на озеро – и всё, – Ирина вытерла слёзы. – Не веришь, спроси у кого хочешь, спроси у Гриши.
– Я-то спрошу, ты об этом не беспокойся.
Сердце Ирины оборвалось.
– Пожалуйста, они тут ни при чём! Ну правда, я ничего плохого не сделала. Просто выходила гулять с Гришей, ты же сам сказал – следи за здоровьем. А что хорошего сидеть в четырёх стенах? Петровы очень хорошие, они отнеслись ко мне с добром, даже свадебный подарок хотят сделать, и о вас они всегда говорят только с уважением… Они ни о чём никогда меня не просили, я сама им надоедала… Гришу я обманула! Я сказала, что ты разрешаешь мне…
– Хорошо, Ирина, – устало оборвал её Владимир. – Я верю тебе, – он откинулся на спинку, – можешь видеться с Гришей. Но кухонные дела брось.
– Я ничего такого… Я брала просто с собой на прогулку немного продуктов, а потом не обедала тут…
– Меня это не волнует – брала и брала. Я достаточно зарабатываю, чтобы не считать крошки, которые роняет моя жена.
– Тогда я не понимаю…
– Ты распустила работниц!
– У них и без меня хватает работы. Подумаешь, на одного человека обслуживать меньше…
Набираясь терпения, Владимир глубоко, всей грудью вздохнул.
– Они стали красть продукты, которые я заказываю для тебя с Юга – он поднялся и прошёл к окошку, – такого в этом доме ещё не было! – обхватив ладонью свою шею, Владимир помассировал её и повернулся к Ирине лицом. – Работницы воруют, но говорят, что это ты уносишь целые мешки в деревню. Как ты думаешь, кто виноват в этом и кто понесёт наказание?
Ирина опустила плечи и голову.
– Ты дала им возможность хитрить и изворачиваться. Позволила не уважать себя. Виновата ты. А понесут наказание они и Петровы.
– Но они ничего не просили и отказывались брать! Я сама… пожалуйста! Пожалуйста, никого не наказывай, я больше не буду!
– В следующий раз думай о последствиях, Ирина. Чтобы не лить слёзы, думай о последствиях своих поступков. Готовить ты больше не будешь – это ясно? Ты не позволишь им смотреть на мою жену свысока! Петровых не тронут. С кухарками я разберусь сам.
– Не наказывай их… Это несправедливо! Они живут здесь, как рабы.
– Рабам не платят.
– У них нет выбора. Они даже уехать отсюда не могут!
– У тебя был выбор, Ирина. Ты могла сказать «нет».
Лицо Ирины побелело и пошло красными пятнами.
– Причём тут это?
– При том, что ты говоришь о себе, а не о них.
– Нет! Я говорю о них! Они живут тут, как рабы. Они не знают другой жизни, не знают, что есть другой мир…
– Какой мир? Твой? Или южан? Многим они отличаются от этого?
– Там люди свободны!
– Свободны? – Владимир рассмеялся и вернулся в кресло. – О, моя наивная глупая девочка, много ты знаешь о несвободе?
Ирина растерялась, но глаз с него не свела.
– Много! – запальчиво воскликнула она. – Люди живут тут, как домашняя скотина, которую разводят на убой! Это жестоко и… нечестно.
С любопытством разглядывая лицо жены, Владимир остановился на её выразительно блестящих глазах и рассудительно заметил:
– Это Север. Они люди, мы вампиры.
– И что?
– Ты хочешь, чтобы они были свободными?
Почувствовав в этом подвох, Ирина нахмурилась и принялась разглаживать морщинку на платье.
– Тогда, может, мне обратить их? Их всех. И они будут свободны.
– Нет! Не надо. Пожалуйста!
– Неужели бессмертие не кажется тебе лучшим исходом?
– Нет.
– Тогда, может, у тебя есть другое предложение? Ты высказала своё недовольство, помоги мне его решить, – Владимир испытующе посмотрел на Ирину, и ей показалось, что он загоняет её в угол.
– Отпусти их на Юг, – вырвалось у неё.
– Отпустить на Юг, – задумчиво повторил Владимир, сводя вместе кончики пальцев. – Отпустить на Юг…
Ирина не понимала, что значит эта реакция: всерьёз он думает о том, что она сказала или издевается.
– И тебя отпустить? – Владимир исподлобья поглядел на неё. – На Юг.
Она не ответила. Он расстегнул верхнюю пуговицу на стоячем украшенном узорами вороте.
– Могу предложить твою инициативу Мстиславу. Только ты всё равно останешься тут – это уже поле моей власти. Скажи, моя огненная жена, какую цену заплатят люди за свободу?
– Это базовая ценность человечества! А не товар на рынке, чтобы покупать и продавать её.
– Не товар… и всё же? Нельзя вот так просто повязать красный бантик и вручить свободу человеку. Если он не выстрадал её, не пролил кровь за неё, сам не заложил первый кирпич, он снова легко потеряет эту свою базовую ценность.
– Как красиво и легко ты рассуждаешь! Хорошо говорить, когда тебя это не касается, когда ты не прислуга и не раб.
Владимир усмехнулся и перевёл взгляд на пол.
– Ирина, ты поймёшь… со временем ты всё поймёшь, – словно самого себя убеждая, произнёс северянин. – Мир совсем не такой, каким ты видишь его сейчас. Юг или Та сторона – это не банковская ячейка, где лежит счастье. Ты поймёшь, что только тот, кто готов жертвовать многим, способен обрести свободу. И только тот, кто осознал, что это такое, сумеет ею воспользоваться.
Глава 5. Омут
Ирина понимала, что Владимир не так страшен и омерзителен, как она хочет его видеть. Не привяжи он её к себе, она, может, даже уважала бы его. Недаром Гриша и Рада отзывались о нём с искренним почтением. Но этот северянин обходился с ней как с вещью – она ненавидела его манеру хватать её за руку и тащить за собой. Она не выносила споров с ним, потому что не могла отстоять себя и доказать свою правоту. После разговоров с ним в ней подымалась едкая муть. Эта муть сдавливала дыхание и отравляла ум. Ирине казалось, что Владимир не видит в ней равного собеседника, он говорил всегда с какой-то высоты, как бы подчёркивая своё превосходство. Александр никогда себе такого не позволял, он не толкал её в какую-то топь, с ним она легко находила ответы. Ирина много размышляла об этом, но в дневнике писала мало, боялась, что Владимир увидит.
В деревню она перестала ходить: ей было стыдно перед друзьями, которым она умудрилась навредить. Гриша через слуг передал для неё рюкзак и первую крепкую пару ботинок. Вышитый на полотняном мешочке хрупкий подснежник, словно знак примирения, согрел душу и немного утешил. Ирина надеялась, что Петровы не сердятся за то, что она обратила на них внимание хозяев, и что Владимир сдержал своё слово и не тронул их. Избегая его общества, большую часть времени она теперь проводила в библиотеке.
Ирине нравилось бывать тут одной. В ясной солнечной тишине она распахивала створки окон и впускала в комнату весенний ветер или свешивалась с подоконника и подставляла ладонь талым каплям. Здесь она разглядывала полки, вдыхала запах остановившегося времени, листала книги, написанные сиверами и мировыми классиками (здесь были и такие). Иногда украдкой она делала новые записи в своём дневнике. Пряча листочки в какой-нибудь томик, она приносила их в спальню и тайком перекладывала в ящик.
Засидевшись как-то в библиотеке, Ирина настрочила заметку об Анисье и бабушке. Когда она поставила точку, пальцы её болели от сильного нажима на ручку, а глаза отяжелели от слёз. Вытерев лицо, она глубоко вздохнула и вложила исписанные листы в «Аберрацию сознания» Ангелины Волковой. Эту книжку Ирина нашла на полках ещё утром. Она просто наугад вытянула самую неприметную, не подозревая, что наткнулась на редкое издание.
Напечатанный в начале двухтысячных дневник неизвестной северянки сразу захватил её. Он открывал Ирине внутренний мир новообращённого сивера. Почти не касаясь событий личной жизни, Волкова рассказывала о своих чувствах и мыслях. Проводя эксперименты над собой, она изучала своё новое тело и новое сознание и стремилась понять, как близко может приблизиться к смерти. Описывая и исследуя всевозможные хвори сиверов, она старалась определить норму и всякие отклонения от неё. Волкова переводила свои наблюдения в полезные с точки зрения медицины факты. Но при этом всегда заканчивала заметки одной и той же идеей: это лишь то, что видят её глаза, а значит, всё иллюзия истины.
Ирине не хотелось в таком разбитом состоянии возвращаться в спальню. Её зарёванное лицо мог увидеть Владимир, тогда ненужных вопросов не избежать. Поэтому девушка открыла страницу, на которой остановилась днём, и погрузилась в чтение. Под заголовком «Периоды эмоционального помешательства» Волкова писала:
«Время неизбежно меняет, подчиняет и уравнивает. Старость и смерть – вот что оно обещает человеку и сиверу. Пусть и в разных формах. Этими дарами время никого не обделит. Все мы отрастим металлическое брюшко. Цинизм и чёрствость станут нормальным проявлением здорового организма. Это биология ума, с ней невозможно бороться. Это запущенный механизм, его не остановить. Я борюсь с этим. Повторяю, как мантру одно: лишь бы остаться человеком. Как будто человека не ждёт омертвение.
Мы теряем способность чувствовать. Жизнь в бессмертии становится пресной и серой. Наше племя приняло эту плату и возвело её в абсолют. Мы воспеваем своё омертвение. Гордимся, бахвалимся им. Выпячиваем напоказ. А между тем, каждый из нас страшится его. Мы поклоняемся ему, как маленькому жестокому божку, втайне надеясь на пощаду. Мы ослеплены этой верой. И потому не видим, что сами вырезаем в себе живое.
Да, время одни чувства выедает из нас, а другие надкусывает. Но, если посмотреть на человека, в пятнадцать, тридцать и пятьдесят лет он ощущает жизнь по-разному. С годами многое в нём закономерно перестраивается. У нас происходит то же самое. Но из-за страха перед созданным нами же божком мы обрекаем себя на раннее омертвение. Мы застываем в состоянии амбивалентности: добровольно отказываемся от чувств и хватаемся за всё, что с избытком даст нам их ощутить. Мы теряем грани, теряем баланс и – умираем.
В связи с этим мне не даёт покоя ещё один феномен. Я назвала его «эмоциональное помешательство». Как бы мы ни отрицали, хаотичные вспышки эмоционального безумия характерны нашему роду. Они проистекают из сущности нашего бытия и имеют разные формы. Речь не о зависимости одержимых живой кровью. Здесь причинно-следственные связи очевидны. Меня интересует другое – природа вспышек, не обусловленных ни питанием, ни возрастом, ни каким-либо другим внешним фактором.
Я заметила, что даже после многих лет стабильного угасания у некоторых сиверов наступает период эмоционального всплеска. Внезапно (?) просыпается нечто, что заставляет сердце биться иначе. Сивера захлёстывают чувства, он не может их контролировать, становится безрассудным, несдержанным. Он переживает всё обострённо, как впервые, и потому неуправляем. В своём стремлении наслаждаться этими ощущениями он готов отказаться от всего, что было значимо прежде. Как одержимые зависимы от живой крови, так и «пробуждённые» сиверы нуждаются в проводнике или источнике. Это может быть какое-то дело, увлечение, другое живое существо и т.д. Как долго может продолжаться этот период? Не знаю. Значит ли он, что полная атрофия чувств невозможна? Не знаю. Вопросов очень много.
Сейчас мне сложно дать этому явлению внятное описание и объяснение. Порой этот всплеск превращается в состояние, близкое к маниакальному. Порой перестаёт в настоящее (?) глубокое чувство привязанности. Можно ли назвать их страстью и любовью – я не знаю. Для меня самой это совершенно неожиданное открытие. Нужно время, чтобы собрать и систематизировать материал. Я пыталась поговорить об этом с Игорем. Я уверена, мы должны изучить эти отклонения, понять их биологическую природу. Но он не верит мне, он уверен, что мы всё контролируем: имитируем чувства…
– Ирина Анатольевна? Ирина Анатольевна! – громкий шёпот выдернул Ирину из книги.
Возвращаясь в пространство библиотеки, но мысленно оставаясь ещё в тексте, она потерянно огляделась. И только когда шёпот повторился, Ирина заметила голову Дары в проёме приотворённой двери.
– Владимир Вячеславович вас искал, – с улыбкой сообщила служанка. – Я так и думала, что вы здесь. Вот заглянула предупредить.
– Хорошо, Дара! Спасибо большое. Я иду.
Наведя порядок на столе, Ирина потушила свет и отправилась в спальню. Уже в коридоре, приблизившись к повороту в своё крыло, Ирина услышала в сумраке знакомый женский голос и остановилась.
– Твоя жена ненавидит тебя. Ты счастлив? – спрашивала кого-то Варвара.
