Охота к перемене мест

Новозеландская эпопея

С институтом нормальная связь давно закончилась. То есть все мы числились в нём, получали даже зарплату и отпускные. Но если раньше научный сотрудник отчитывался ежегодно о проделанной работе, публикациях, конференциях, руководстве студентами и аспирантами – в лаборатории и перед Ученым Советом, то теперь раз в году в президиум Академии Наук подавались сведения о тематике работ, которые никто никогда не проверял. Я работал дома за компьютером, а в институт захаживал проверить электронную почту, получить зарплату и поболтать с оставшимися в живых научными сотрудниками. Когда-то из лесяти сотрудников нашей лаборатории лишь один был кандидатом, все остальные – доктора наук. Половина из них уже жила и работала за рубежом – в Турции, Норвегии, Германии, остальные искали пути, чтобы уехать туда. Молодежь ушла вся в бизнес зарабатывать на жизнь, осталась лишь одна аспирантка. И тут жена познакомилась с одной дамой в больничной очереди. Та дама рассказала ей, что они уезжают в Новую Зеландию через пару месяцев, когда продадут квартиру. Оказывается, это совсем несложно и недорого. В Москве есть небольшая частная фирма Global Migration, организованная новозеландцем, которая помогает оформить документы. За принятие документов к рассмотрению следует заплатить шестьдесят долларов, в процессе оформления документов в посольстве – тысячу долларов тремя порциями, а после получения документов на въезд – ещё две тысячи долларов. Всё оформляется по закону контрактом. Этот новозеландский друг привлекает надёжных партнёров в крупных городах, которые заполняют формы и отсылают ему в Москву, после чего он оформляет контракт. Как правило, в качестве таких партнеров работают за комиссионные люди, которым документы на выезд уже почти оформлены.

Мы решили попробовать. Для того, чтобы сводить концы с концами в России, деньги были серьезными, так как моя зарплата в институте составляла менее сорока баксов и имела тенденции к понижению по мере роста курса доллара. Однако, за получение возможности «изменить свою жизнь к лучшему», как это советовала реклама фирмы Панасоник, сумма казалась разумной. Мы взяли бутылочку сухого вина, конфет и пошли в гости к новым знакомым, которые жили в сотне метров от нашего дома. Володя, высокий крупный парень, работает инженером-электронщиком в институте. Жена его, Тамара шьёт на дому дамское платье. В квартире почти пусто. Мебель продали, спят на полу. В общем, ждут получения выездных документов, на квартиру уже нашли покупателя. Хозяин объяснил нам ситуацию. Нужно было вначале заполнить анкету и заплатить шестьдесят долларов. Затем он вышлет эту анкету, вместе с анкетами других соискателей, в Москву. Володя показал нам сертификат, из которого следовало, что он является официальным дилером фирмы Global Migration Services Ltd. Никаких адресов, фамилий и телефонов в Москве дилер нам не раскрывал, поскольку он имел с каждой анкеты свои комиссионные и не был заинтересован в том, чтобы потенциальные клиенты выходили на фирму напрямую, минуя его.

Для того, чтобы иметь шансы на выезд, нужно набрать определенное число баллов. Для нашей семьи из четырех человек эта пороговая сумма составляла тридцать два балла. Здесь учитывается образование, стаж работы по специальности, возраст и много чего другого. По нашим прикидкам, мы набрали тридцать четыре балла. Вначале мы оформили меня главным заявителем, так как у меня лучше показатели образования, квалификации и стажа, но затем, по рекомендации фирмы, переписали заявителем жену, поскольку у неё возраст меньше, а это дает дополнительные баллы.

Недели через три мы получили сообщение о том, что наше дело принято к рассмотрению и вариант контракта. Из контракта следовало, что выплачиваемая нами частями сумма покрывает стоимость медицинского обследования, заполнение форм в посольстве и нотариально заверенные переводы необходимых документов, а по прибытии в Новую Зеландию представители фирмы должны нас встретить и помочь обустроиться. Далее потянулись месяцы ожидания. Летом, поскольку дети закончили учиться, мы все вместе съездили в Москву, встретились с хозяином фирмы господином Парвезом, который оказался выходцем из Камбоджи, переехавшим в Новую Зеландию и получившим там гражданство. Секретарша у него была русская. Она дала нам направления в поликлинику, где мы прошли обследование и сдали все необходимые анализы. Парвез также посоветовал нам найти в Новой Зеландии спонсора, что даст нам еще один дополнительный балл. Для русских таким спонсором обычно выступает православная община в Окленде. Мы заплатили еще сто долларов в качестве вступительного взноса в эту общину. Больше в Москве делать было нечего, поскольку летом все чиновники в отпусках, и в посольстве тоже.

Прошло ещё полгода, и вдруг мы получаем из посольства письмо с отказом, мотивированным тем, что мы не набрали необходимого числа баллов. Мы, естественно, обращаемся за разъяснениями. Оказывается, написанная в анкете у жены профессия «инженер-программист» отнесена к категории «инженер», и эти годы не вошли в стаж, а учтены были только годы преподавания программирования в школе. Кроме того, наша бумага о спонсорстве в пакете документов отсутствовала. Мы предъявили претензии Парвезу. По нашим представлениям это был чистый брак его работы, так как он отвечал за формирование пакета документов по контракту. Мы потребовали вернуть деньги, но Парвез пообещал нам бесплатно переоформить пакет документов, в котором на этот раз основным заявителем буду я. Переоформили. Но тут всплыли новые и весьма неприятные детали. За время нашего ожидания в Новой Зеландии изменилось иммиграционное законодательство. Естественно, в сторону ужесточения. Во-первых, введена обязательная сдача теста IELTS в Британском Совете в Москве для всех взрослых членов семьи, тогда как раньше достаточно было пройти элементарное собеседование в консульстве. Сдать тест означает набрать не менее пяти баллов по восьмибалльной шкале оценок. Причем, главный заявитель должен представить сертификат о сдаче теста до рассмотрения дела в иммиграционном отделе, находящемся в Лондоне. Если остальные взрослые члены семьи не представят сертификатов, то право на въезд семья получает лишь в том случае, если за каждого будет внесён залог в тринадцать тысяч долларов. Залог поступает на специальный счет, и, если эмигрант не сдаст теста в течение года, со счета снимаются 10%, а если не сдаст в течение трех лет, деньги отходят государству. Легко представить, как на самом деле будет непросто вынуть эти свои денежки у государства, которое считает их почти своими. Приходишь, скажем, сдавать экзамен в назначенный день, на дверях амбарный замок и надпись «Все ушли на овощебазу», а назавтра на твоем счету уже на 10% денежек меньше, поскольку снимают их компьютеры автоматически по истечении указанной даты. Кроме того, тесты, естесс-но, не бесплатные, да плюс поездка всем в Москву, питание, проживание – неплохой заработок огромной куче людей. Второе изменение заключалось в том, что спонсорство теперь не дает никаких баллов, а, значит, наши денежки, время и хлопоты были потрачены напрасно.

Но это всё ягодки, по сравнению с третьим нововведением. Теперь нужно представить бумаги о том, что семья владеет валютой и собственностью на сумму в сто тысяч долларов, к счастью, новозеландских, что эквивалентно шестидесяти шести тысячам американских баксов. Первая мысль, которая посещает при чтении этого маленького шедевра чиновников: «Будь у меня сто тысяч, я, может, никуда бы и не поехал, а жил бы здесь, не работая, до самой смерти». Вторая мысль заключается в том, что сей документ означает практически закрытие эмиграции. Однако, уже потраченные деньги внушали упрямство довести дело до конца или, по крайней мере, до той точки, когда дело становится полным абсурдом. В который раз уже начинаешь понимать, что люди, обладающие властью, очень любят играть в грязные игры с остальными, устанавливая правила игры каждый раз заново, по своему произволу. Знай мы об этих ста тысячах в начале игры, мы бы в эту позорную лавочку даже не заглянули. А теперь… Ну что ж, давай поиграем ещё немного.

Какая собственность есть у бывшего простого советского гражданина эпохи перестройки? В первую очередь, в голову приходит – дача, машина. К сожалению, ни того, ни другого у меня никогда не было. Жили, большей частью, от зарплаты до аванса, перехватывая у соседей десятку до следующей зарплаты. Зато наступили времена, когда появилась возможность приватизации квартир. Вот это и была самая большая ценность для населения. Итак, у меня трёхкомнатная квартира, у жены двухкомнатная да еще капитальный погреб – уже что-то. Теперь нужно получить справки об оценке недвижимости от какой-нибудь риэлтерской фирмы. С этим проблем нет, заплати только денежки. К тому же, фирма смотрит лишь твои приватизационные бумаги и сразу выдаёт тебе справку о рыночной стоимости собственности. Эту стоимость можно и завысить в разумных пределах, поскольку фирму это ни к чему особенно не обязывает. Тем более, она надеется, что в случае отъезда ты будешь продавать недвижимость через эту фирму, и она будет иметь свой навар. Мы сразу объяснили, на какую сумму нам нужно натянуть оценки стоимости, и нам выдали соответствующие справки, согласно которым трёхкомнатную оценили в тридцать пять тысяч, двухкомнатную – в двадцать семь, а погреб на бумаге превратился в гараж стоимостью в пять тысяч долларов.

Собрав бумаги о недвижимости, мы записались по телефону на сдачу теста, и в мае поехали сдавать. Предварительно мы достали кассету с тестом за предыдущий год и руководство по сдаче теста. К нашей компании присоединился Саша. Он когда-то закончил авиационный институт и работал инженером-конструктором на заводе им. Чкалова. Когда бюджетникам стали платить нищенские зарплаты, он ушел в коммерцию, организовал свою фирму по выращиванию шампиньонов. При этом он успел закончить какие-то американские бизнес курсы, да настолько успешно, что получил часы марки Ролекс в качестве приза. Однако, живя в этой уже полностью бандитизированной стране, он понимал, насколько не защищён его капитал, как от простых рэкетиров, так и от главного бандита в лице государства, которое может задушить любой бизнес, издав соответствующее налоговое постановление или указ, что оно уже много раз с успехом демонстрировало. Саша мечтал получить любое западное гражданство и затем въехать обратно в Россию для ведения бизнеса в знакомой области, но уже будучи защищённым правами западного гражданина. О, боже! Какими наивными мы были тогда, полагая, что в России эпохи грабительского капитализма может быть какая-то защита для кого бы то ни было.

Итак, двое суток поездом «Сибиряк», и мы в Москве. Сразу в посольство. Раннее утро, очередь небольшая, до открытия ещё полчаса. В очереди знакомимся с капитаном дальнего плавания. Он бывал в Новой Зеландии несколько раз и собирается провести остаток жизни в этой благословенной стране. Как и всякий моряк, он умеет красочно передать свои впечатления. Фантастическая природа, тихие гавани, приятные люди. Большей частью белые. Аборигенов (маори) 12%, и они имеют массу привилегий, главная из которых заключается в регулярно выплачиваемом пособии. Мужики маори – это высокие плотные ребята с бронзовыми лицами, которые целыми днями сидят в пивных, просаживая пособие и обсуждая достоинства местных красоток. Женщины маори, как известно из справочников, самые красивые женщины в мире. Но затралить такую красотку не просто, так как на ней чуть ли не печать стоит «охраняется государством», да и мужики маори бдят, поскольку делать им больше все равно нечего. В порту ютится масса мелких частных суденышек, которые занимаются рыболовством или катают туристов. Капитанов этих лайб знают во всех пивных, дружно приветствуют и угощают. За угощением же и заключают трудовые соглашения:

– Эй, Билл, что-то надоело мне сидеть на одном месте. Да и жена ворчит, что от пива брюхо растёт. Не сходить ли мне на твоём крейсере на настоящее мужское дело?

– О-кей, – отвечает кэп, – приходи завтра на пирс к девяти.

Вот так, сходишь на один день на лов, и сиди потом ещё неделю в пивной. Слушатели нашего капитана проникаются ещё большим обожанием этой поистине райской страны. Потом открывается посольство, мы ждём своей очереди и узнаём, что наших бумаг в посольстве нет. Чертыхаемся, что потеряли напрасно столько времени и добираемся до офиса Парвеза. Там жена устраивает ему хорошую головомойку, напоминает, что в первый раз мы получили отказ из-за его халтурной работы, и вот теперь он снова ничего не сделал. Поэтому она требует деньги назад, поскольку далее мы намерены оформлять свои дела сами. Парвез пыхтит, отдувается и огрызается. Видно, что расставаться с деньгами ему очень не хочется, но устоять под напором женщины у него кишка тонка, и он возвращает чуть больше половины из уплаченной нами тысячи, вычтя расходы на оформление медицины и перевод документов.

На следующий день мы идем в Британский Совет. Волнуемся. Все двое суток в поезде мы до одури слушали кассеты с тестами и проверяли друг у друга наши корявые сочинения. Тест состоит из четырёх частей. Reading – требуется прочесть три странички текста и ответить на вопросы. В принципе, это не сложно, но иногда требует знания специфических терминов или понятий, отсутствующих в нашей российской жизни. Главное, на все это отводится столь малое время, что вчитываться в текст нет никакой возможности, его нужно бегло пробежать глазами, иначе не успеешь ответить на вопросы. Writing – нужно написать сочинение на заданную тему. Тут самое важное – сочинение должно быть объёмом не меньше, чем восемьсот-тысячу слов и написать его нужно в считанные секунды. Я сразу уловил, что, безотносительно темы сочинения, следует как можно больше употреблять домашних заготовок типа «на первый взгляд может показаться, что… однако, как это ни парадоксально, мое личное мнение состоит в том, что…». Speaking – тут у тебя должен быть достаточный словарный запас, сносное произношение, и главное – умение трепаться языком. И наконец – Listening – самое для меня сложное. Здесь с кассеты будет звучать отрывок беседы в очень быстром темпе, нужно ухватить её смысл и ответить на вопросы. А вопросы непростые, ответы на них не всегда содержатся в самом тексте и требуют некоторых размышлений или подсчётов. Ясно одно, если человек медлителен, он такой тест не сдаст даже при блестящем знании языка.

Заходим в аудиторию. Группа восемь-десять человек. На столах карандаши, резинки, бумага для черновиков. Невысокий, кругленький англичанин в очках раздаёт бланки, которые до включения секундомера нужно положить чистой стороной вверх. Матерь божья! Я-то думал, что все свои экзамены сдал много лет назад, и считал, что защита докторской была последним экзаменом. Забытые ощущения школяра, холодок в животе. Наконец включён секундомер, отключены внешние рецепторы, и мы врубились в гонку. Во время переписи результатов на чистовик англичанин куда-то выходит, и я лихорадочно диктую Саше с женой свои варианты ответов. Ну вот, три письменных теста сданы. Идем на разговорный тест. Его принимает миниатюрная доброжелательная дамочка, наш разговор записывается на плёнку. Какие-то стандартные фразы о подготовке свадьбы, подарках, потом рассказываем о себе – всё это занимает минут десять. После экзаменов пьём пиво и двое суток едем домой на «Сибиряке». Недели через три оригиналы наших тестов поступили в посольство, а мы получили дубликаты. Я сдал Listening – 4.0, Reading – 5.5, Writing 5.0, Speaking – 6.0. Средний балл – 5.0, жена получила 4.3, Саша – 3.5. Уфф! Кажется я прошёл. Всё более или менее объективно, только пять баллов за Writing кажется весьма заниженной оценкой, поскольку я уже с десяток докладов на конференции написал на английском. Ну да ладно, это не существенно. Звоним в посольство, Марина Игоревна сообщает, что никто из нас экзамены не сдал.

– Как так?

– Вы должны были сдать каждый из тестов не менее, чем на пять.

– Что же Вы раньше это не сказали?

– А Вы не спрашивали.

Такие вот дела. Британский Совет заработал на нас неплохие денежки. Следующий раз можно сдавать не ранее, чем через три месяца. Всё это время идут переговоры, что комиссия Совета может приехать принимать экзамены в Новосибирск, если наберется группа в двадцать человек. Чтобы не терять времени, запрашиваю миграционную службу в Лондоне, нельзя ли, мол, семье сдавать экзамены по языку после того, как мы получим гарантии, что наше дело решено положительно, а то, ведь, это очень дорого, да и времени отнимает тьму. Отвечают:

– Нет. Таков порядок.

– О-кей – говорю – а нельзя ли сдать какой-нибудь другой тест прямо в Новосибирске или даже в нашем университете? У нас тут тоже сертификаты по TOЕFL-тесту выдают.

Отвечают:

– Нет. Только IELTS, только в Москве и только в Британском Совете.

Жду. Время проходит, никто не приезжает, мы усердно готовимся и через полгода едем сдавать повторно, на этот раз взяв с собой и дочь Женю. Перед экзаменом побеседовали с миссис Imogen Rogers, которая там за главную. Она посмотрела результаты наших прежних тестов и сказала, что одна из главных наших ошибок состоит в том, что если мы сомневаемся, который из вариантов ответа правильный, мы оставляем строку пустой, в то время, как нужно заполнить его любым правдоподобным вариантом, тогда по простой статистике, часть таких ответов окажется правильной, и балл будет выше. Новая неожиданность для нас состоит в том, что за эти полгода плата за экзамен поднялась в пять с половиной раз. Вот это бизнес! Я бы тоже не прочь иметь такой.

Сдаём, двое суток едем домой, ждём ответа. На этот раз я получил по 5—6 баллов за каждый тест, средний – 5.5, жена получила 5.5 за Reading и по 5 баллов за остальные, средний балл 5.0 (!), у Жени – 3.5. У меня уже не было сил что-либо выяснять, я понял, что все эти лавочки имеют единственную цель – освобождать от «лишней» валюты граждан, желающих выехать за границу любой ценой. Главное в том, что мы с женой прошли этот этап, а Жене можно досдать и попозже. Но для оформления дел в посольстве других препятствий и задержек нет.

Однако, месяца через два мне приходит запрос, в котором требуют представить справку о том, что я не брал отпуска для подготовки и защиты диссертации. Казалось бы, в чем проблемы? Это не так трудно сделать. Но как мне объяснить в отделе кадров института, зачем мне эта справка в посольство Новой Зеландии? Адрес электронной почты консулат не даёт, приходится звонить по телефону или отправлять факс. Что такое дозвониться в консулат, это тоже каждый житель России хорошо себе представляет. Приходится выбирать факс. Запрашиваю, зачем нужна такая справка, которой не было ранее в списке необходимых документов. Мне отвечают – чтобы более точно вычислить стаж работы по специальности. Запрашиваю: зачем вам знать стаж с точностью до дня, если мой стаж более чем вдвое перекрывает тот, который нужно иметь, чтобы набрать максимальное число баллов за стаж? Мне отвечают: «Порядок превыше всего!» Знакомая фраза, хорошо хоть не «Deuchland über alles».

Плюнул и пошел в отдел кадров, придумав на ходу, что справка нужна, поскольку я подал документы на должность профессора в новозеландский университет. Справку дали, а уж что подумали – могу только гадать. Проходит ещё полгода. Из посольства – ни гу-гу. Звоню, забрасываю факсами. Мне отвечают: «Вы представили из бумаги на владение собственностью на сумму в шестьдесят семь тысяч американских долларов, а нужно – на шестьдесят восемь тысяч». Я возопил: «Как же так, позвольте, вот Ваша бумага, где сказано – на сто тысяч новозеландских или шестьдесят шесть тысяч американских!». Они отвечают: «То была лишь ориентировочная сумма, да и курс доллара за этот год изменился».

Итак, нужно предъявить бумагу еще на тысячу долларов. Со стороны может показаться: ну что за вопрос? Какая-то там тысяча. А если подумать, вопрос не такой и простой. Во-первых, это зарплата доктора наук за два с половиной года беспорочной службы. Во-вторых, собственности у меня другой нет и не будет, раз уж настроился уезжать. Библиотека моя, конечно, стоит в сто раз больше, но ведь никакой банк на неё справку не даст. Держать тысячу на счету в банке – спасибо, мы это уже проходили. Вон Эдик положил в Сибакадембанк свой грант Сороса, и тю-тю. Он уже и рукой махнул. «Забыл, – говорит, – так и жить спокойнее». Да и у меня самого все денежки в павловской реформе сгорели. Можно, конечно, попросить справку из Нью-Йоркского банка, где лежат мои деньги, перечисляемые по американскому контракту, но, ведь, если про эту справку узнают крутые ребята, утюгами всю семью разглаживать будут. Что делать? Решил рискнуть и попросил своего доверенного из Нью-Йорка прислать такую справку. Он прислал мне её по электронной почте, как электронный документ. «Нет, – думаю, – у нас такую не возьмут, это вам не Америка».

Пошел в Токобанк, куда я обычно переводил мелочь, чтобы купить билеты на очередную конференцию. Там сын одной нашей знакомой работал завотделом валютных операций. Договорился с ним, чтобы он выдал мне на фирменном бланке фиктивную справку о том, что на моём счету якобы лежат деньги. Теперь вопрос – какие? Выдать справку на тысячу баксов – не проблема. А если они через три месяца потребуют справку еще на тысячу? Словом, оформил справку на двадцать тысяч – так солиднее. Справка получилась добрая, на бланке, подписи и печать – всё на месте. Отправил её факсом в московское посольство и в миграционную службу в Лондоне, некоей Дороти Адамс, которая ведёт моё дело. В сопроводиловке слёзно умоляю подтвердить получение этой бумаги. Упираю на то, что бумаги по моему спонсорству уже были утеряны. Жду. Долго жду, три месяца или четыре. Никаких подтверждений. Потом приходит письмо из Лондона, в котором некая мисс Гриффин меня строго так спрашивает: «Что же Вы, уважаемый, тянете. Все бумаги у Вас готовы, а бумага на недостающую тысячу долларов всё ещё отсутствует. Не передумали ли Вы с отъездом?»

Я засуетился, опять отправил в два адреса факсом эту злосчастную бумагу, сопроводив текстом о дате прежней отправки. А мольбу о том, чтобы подтвердили получение, даже обвёл рамочкой. Подтверждения, конечно, не получил, но месяца через два пришло письмо (они так видно экономят на посылке факсов): «К сожалению, установить, почему Ваша прежняя бумага отсутствует в деле, сложно, так как мисс Адамс уволилась. Однако, это не важно, поскольку наши правила предписывают иметь в деле оригиналы бумаг, а не их факс-копии. Высылайте, ждём. Мисс Гриффин». Долго ещё мне хотелось топать ногами и посылать всех этих мисс по матушке. Но, прикинув, что за эти два года мы на все эти хлопоты потратили больше трёх тысяч долларов, решил ститнуть зубы и довести это дело до конца. Послал свою бумагу заказным письмом.

Еше через пару месяцев звонят мне из Токобанка:

– С Вами говорит начальник службы безопасности. Зайдите, пожалуйста, в банк.

Я тогда только что перенес операцию по поводу опухоли на груди, ходил, спеленутый, как мумия – не вздохнуть. Удивился, конечно: что этой службе от меня может понадобиться? Прихожу. Сидит мордастый мужик лет пятидесяти, не иначе как в милиции раньше работал. Когда он заговорил, я убедился – точно работал. У них у всех манера такая разговаривать с любым, жёстко и немного брезгливо, как будто перед ними не человек, а дерьмо собачье сидит.

– Куда Вы там собираетесь уезжать, – говорит он, – это не наше дело. Но мне тут позвонили из новозеландского посольства с просьбой подтвердить наличие на Вашем счету двадцати тысяч долларов. Я проверил, а там лежит полтинник. Что будем с Вами делать?.

– Как я Вас понял, – отвечаю, – Вам позвонили из какой-то сторонней организации, спросили состояние счета Вашего клиента, и Вы ответили, хотя эта организация не является судом или прокуратурой Российской Федерации. Как же быть с тайной вкладов? А также с тем, что эту информацию дал не сопливый клерк, а начальник службы безопасности, основная работа которого заключается в том, чтобы обеспечивать безопасность банка и его клиентов, а не новозеландского посольства, которое принадлежит к другому государству?

Тут мой мордастый собеседник прикусил язык, поняв, какую хрень он сморозил. За этот сбой можно и работы лишиться. Но потом собрался с мыслями:

– Нет-нет, я не сообщал им, какие суммы лежат у Вас на счету. Они прислали нам факсом копию бумаги, выданной Вам нашим банком и попросили подтвердить её подлинность. А я ответил, что бумага не действительна, поскольку она должна быть завизирована директором банка или его первым заместителем, в то время., как на этой стоит подпись завотделом, который сейчас у нас не работает. Надо просто как-то отреагировать на их запрос. Я что предлагаю. Вы занимаете у кого-либо или переводите откуда-то эти двадцать тысяч, мы выдаем Вам настоящую бумагу, а через неделю Вы можете забрать эти деньги назад.

Я обещал подумать. Иду домой и думаю. Хотя что тут думать. Во-первых, неясно, что именно этот дурак успел сообщить в посольство. Во-вторых, очевидно, что положить деньги в банк, где работают такие «профессионалы» легко, а вот взять из обратно будет трудно, а, может быть, даже и невозможно. Так что мысль о переводе денег я отмёл сразу. Через неделю звонит мне из посольства Марина Владимировна и сразу в карьер: