Полет курицы

– Какие люди, – сурово насупив брови, встречаю гостя.

– Я предупреждал офис-менеджера, – Артем смущенно подходит ко мне и протягивает руку.

Ответив на приветствие, я задаю еще несколько простых вопросов, и на все Воробьев отвечает удовлетворительно. Уважительные причины, серьезные обстоятельства, нытье, нытье, нытье. В сущности, при правильном подходе можно оправдать все, что угодно. Но при правильном же подходе можно не принимать никаких оправданий – тогда прецеденты наказаний будут появляться чаще и будут максимально эффективны.

Драть его сегодня уже нет резона. Да и сил. В общем-то, я мог бы философски относиться к опозданиям эффективных сотрудников, но это в корне неверно. Точно такой же эффективный сотрудник, не опаздывающий на десять минут, лучше и ценнее для компании, чем опаздывающий. Сравнивать слабого менеджера, который приходит вовремя и сильного, который несмотря на пятиминутные опоздания, рвет и мечет каждую минуту из оставшихся семи часов пятидесяти минут, абсолютно неприемлемо. Поэтому и штрафы за отношение ко времени компании должны быть соответствующими. В конце концов, к этим парням на собеседование ни кадровик, ни я не опаздывали.

Отпустив Воробьева и выждав пару минут, я сам выхожу из кабинета, чтобы прогуляться по своим владениям. Влад Шестаков – менеджер направления сетевой розницы, ведущий ряд сетевых клиентов и пишущий мне экстренные письма с утра, – сидит и со смесью шока и отупения смотрит на карту города и прикрепленных к ней разноцветные листочки с записями.

– Что там случилось, Владик? – похлопываю бедолагу по плечу, но он от этого как-то не оживает.

Протянув мне руку с приветствием, Влад тяжело вздыхает и начинает свою печальную историю, которая сводится к тому, что «Призма» не принимает наш новый прайс, который мы вынуждены были приподнять из-за изменений курсов валют и цен на сырье.

– По-моему, это первый тревожный звоночек, – резюмирует все это Влад.

– Ты скинул мне переписку? – спокойно спрашиваю, садясь на край стола Влада.

– Да, все на почте, – быстро кивает Влад. – Не уверен, что что-то выйдет. И это мы еще до других сетей не дошли.

– Мы имели их не один год, – безапелляционно отвечаю я. – Просто попробуем еще разок постучаться несколько иначе. Не откроют – так не откроют. Производство из-за этого не свернется и миру не рухнет.

Влад только молча кивает и спонтанно дергает беспроводную мышь на столе.

– Да не переживай ты так, Владик, – усмехаюсь, встаю со стола и снова – еще более уверенно, – похлопываю «сетевика» по плечу. – Президент сказал, что все будет нормально. Что нашу экономику не сломить. Сечешь?

– Конечно. Безусловно, – нервно сглотнув, отвечает Влад.

– Эдуард Юльевич, у меня тут тоже вопрос, – находится Аня – менеджер по «хореке».

Ну, к ней-то точно стоит подойти. Хотя бы из-за ее третьего размера в деликатном декольте. История у Анютки несколько интереснее, чем у Влада.

– Нам необходимо закупить партию готовых продуктов у официалов, либо дать возможность «Алиди» расширить сотрудничество с нашим клиентом. Мы не справимся с производством, – аккуратно излагает суть грудастая девица в очках – мечта порнопродюсера, если убрать пару сотен лишних килограммов в боках. – Мой выбор очевиден, но Сергей Борисович меня чуть ли не матом покрыл и приказал в ближайшее время не показываться ему на глаза, ждать распоряжений.

– Решу вопрос, – устало отвечаю и на этом предпочитаю закрыть беседу.

Субдилерство. Сергей Борисович привык быть везде первым и лучшим, и субдилерство для него – нечто среднее между минетом конкуренту и предложением собственной жене перепихнуться с соседом. Очень тонкая тема, и ее трудно обсуждать. Тем не менее, иногда мы укомплектовываем заказы по субдилерству – преимущественно, товаром типа «no name», в целях сбережения прогресса по бренд-менеджменту. А что делать? Ни одна компания не может производить все на свете и успешно поставлять все и всем. Таким образом, эта небольшая прогулка принесла мне пару вполне обтекаемых проблем. И их надо кому-то перенаправить.

– Эдик, – слышу чей-то голос с другой стороны офиса и понимаю, что это судьба. Сергей Борисыч, легок на помине, выглянул из кабинета и подзывает меня непринужденным жестом. Предложение, от которого невозможно отказаться.

– Директор пермского завода в больнице, – с места в карьер выдает мой босс.

– Странно. Болеет?

– Переломами лицевой кости и сотрясением, – Сергей Борисович какое-то время тяжело сопит, потом продолжает. – И еще заезжали мои старые приятели.

Бандиты, вот оно что.

Пауза. Мне самому кажется, что Сергей Борисович добавит эту характеристику вслух.

– Предлагают вложиться в расширение компании. Сформировать совет директоров, – голос повышается. – Хотят ни хера не делать, заставить меня работать до гробовой доски и еще бабки с этого иметь.

– Откуда у них вообще возникла идея, – отпускаю в воздух то ли вопрос, то ли утверждение.

– Какая-то крыса сливает информацию по делам в регионах, – уверенно чеканит Сергей Борисович и зачем-то хватается за пустой стакан на столе. – Мне надо будет узнать, кто это. Как хочешь, Эдик. Без рывков, методично рой информацию. Сам понимаешь – финансовому и логисту мне доверять здесь смысла нет. Одна опора – это ты.

– Эсбэшники в курсе?

– В той или иной мере. Понимаешь?

Молча киваю.

Что уж тут непонятного.

Осознание того, что этот день, наконец, закончился, а я еще жив, обрушивается на меня лавиной свежести.

По дороге из офиса к припаркованной абы как у тротуара машине, я вижу огромные круги на небе. Облака или что-то в этом духе. Протираю глаза, но круги только смещаются. Прямо мне в лице дует легкий ветерок, но уже спустя мгновение он превращается в ледяной обжигающий всплеск и вынуждает мня ускорить шаги в сторону машины.

В чем же дело? Он все еще доверяет мне, и это все всерьез? Или просто для отвода глаз? Тогда чья наводка заставила порезать мне колеса? Причем под прицелом видеокамер, запись которых, кстати, мне надо бы просмотреть.

Нет, сейчас мне определенно надо расслабиться. Приехать к Алине и отдохнуть душой и телом.

– И чем вы там занимались с твоим другом? – уже раздевшись до нижнего белья и лежа на застеленной кремовым постельным бельем кровати, интересуется Алина.

Я немного выпил, провел достаточно спокойный ужин – за которым, впрочем, почти ничего не ел, – и сейчас вынужден снова искать верные формулировки, хотя хотел бы, для разнообразия, сказать, как есть.

– Да так, немного выпили, встретились еще с парой знакомых…

… толкаюсь между ее сисек, стараясь не смотреть на ее лицо и на сами сиськи, но стоит заглянуть в ее полные фальшивого экстаза глаза и на скачущую на члене грудь, подступает оргазм…

– …обсудили текущие дела, машины, спорт, политику. В общем, все спокойно прошло. Рано ночью я уже был дома.

– Прям так? – хитро, с прищуром глядя мне в лицо, улыбается Алина. – И прям все?

– Да, знаешь, с возрастом гулянки становятся все спокойнее. Все понемногу остепеняются, уже не до былых загулов, девочек, наркотиков.

– Ой, я прям даже не знаю, верить или нет в такие рассказы. По мне, так ты еще полон сил для всего этого.

– Я полон сил для тебя, – кладу руку на ее немного напряженный живот. – И сейчас мне придется доказать, что я не тратил их больше ни на кого. А ну-ка…

Снимаю зубами плотные белые трусики-стринги с надписью CALVIN KLEIN, повторяющейся по всей резинке и, глядя вперед, в очередной раз замечаю, что сиськи у Алины – пусть и не самые большие (а вообще – совсем не большие), но упругие и аппетитные в положении «лежа». Так что – почему бы и не сделать ей, для разнообразия, куннилингус.

А потом затрахаться так, чтобы не думать ни о чем.

Алина аккуратно проводит салфеткой по левой груди, стирая скромные остатки спермы. В общем-то, второй заход был не очень увлекательным лично для меня, но дама визжала довольно убедительно – так почему бы и нет? Я не знаю, сколько времени на все это ушло, но измотан я довольно круто. Даже выйти в ванную кажется невозможным. А Алина, судя по всему, об этом и не задумывается. Она просто обрушивает свой обнаженный торс на огромную подушку рядом со мной, потягивается и нежится.

– Мои родители интересуются, не планирую ли я замуж, – после томного вздоха заявляет Алина.

Ну, разумеется. Вопрос по адресу и вовремя, категория «Судьбоносные решения на 500», ни больше, ни меньше. А оно мне надо? Как я буду хотя бы изредка приводить домой шлюх, уже состоя в официальном браке? Тратить время на поездки в отели? Или всю жизнь трогать только попсовые сиськи Алины? Нет, она многим неплоха и даже умеет, как я узнал недавно, средненько сосать и как жена вполне может состояться. Наверное. Но это не мой заказ! Унесите это! Я просил холостяцкую жизнь с гарниром из полнейшей безнаказанности!

– Надо подумать на этот счет, – абсолютно бесцветным голосом отвечаю я.

– Угу.

Несколько секунд тишины начинают отбрасывать меня в потустороннее состояние.

– Что у тебя ассоциируется со словами полет курицы? – неожиданно даже для себя самого спрашиваю я.

– Не знаю, – вопрос явно застал Алину врасплох, и она даже немного привстает на кровати. – Деревня. Курицу пинают. Она взлетает.

– Ясно, – печально вздыхаю. – Пора спать.

Алина целует меня в щеку и молча переваливается на другую половину кровати. А мне плевать. Могла бы просто собрать вещи и уйти. Но это ведь ее квартира, действительно.

Ночью мне начинает жутко хотеться пить. Не то, чтобы я просыпаюсь – сна ни в одном глазу, даже попытка слегка задремать оказывается безуспешной.

Только опустив ноги на пол, я слышу шумок на кухне. Шорох и тихий скрип. Дежа вю.

Меня с ног до головы окутывает дикий, животный ужас. Я даже не уверен, чего боюсь больше – того, что увижу или просто наличия этого шума самого по себе. Я теряюсь в последовательности действий, но понимаю, что если на кухне притаилось нечто из того же разряда, что и тогда у меня дома, мне нужно с этим как-то бороться.

У тебя логика, как у попугайчика, Эдик. Это же чудовища, мать их! Натуральные динозавры!

Делаю несколько аккуратных шагов в сторону кухни. Шум учащается, и я осматриваюсь в поиске чего-нибудь подходящего для нанесения удара, а заодно лихорадочно соображаю, как вызвать Таначадо, чтобы хоть он помог мне.

– Ты что?!

Я бессвязно вскрикиваю в ответ на это, причем так, что едва не выпадают стеклопакеты.

– Эдик? – вроде как повторяет свой вопрос Алина.

– Черт, ты меня напугала.

– Да ты что? – протирая лицо ладонью, язвит Алина. – Ах да, это же я крадусь посреди ночи через комнату, словно в доме воры.

– На кухне что-то шумело, – пытаюсь объясниться я и понимаю, как это глупо выглядит, с учетом того, что я стою посреди комнаты с болтающимся членом наголо и стоящими дыбом на всех местах волосами. – Я выйду попить, окей?

– Ну, пожалуйста. А шумел, скорее всего, холодильник – его глючит иногда на цикле разморозки или типа того. Я вызову сервис на днях.

Молча киваю, беру волю в охапку, почесываю яйца и выдвигаюсь на кухню. Там действительно оказывается тихо и пустынно, как обычно.

– Вот это косяк, – шепчу сам себе, массирую голову и ухожу обратно в спальню.

Уже зайдя, я понимаю, что забыл попить, хотя во рту пересохло еще больше прежнего. Но черта с два я вернусь на кухню – вот что. Уверенными движениями я подхожу к кровати, ложусь и поглаживаю теплую задницу своей пассии. Она что-то урчит в ответ на это. Урчание усиливается, когда моя рука проникает между ягодиц и нащупывает все еще влажное место, но дальше я не пойду. Пора убрать руку и попытаться уснуть.

Жажда продолжает меня мучить, но теперь за дело берется вязкая, непреодолимая лень. В какой-то момент мне начинает казаться, что я разучился нормально спать. Я пытаюсь представить себя спящим, спроецировать свою интимную фантазию на реальность, но тут меня снова отвлекает чертов скрип с кухни.

Пора разбить этот долбанный холодильник. Холодильник за сто штук, который шумит?! Вы серьезно?!

Но на этот раз, шум не утихает. Он, черт возьми, приближается и в дверном проеме показывается дергающаяся то влево, то вправо тень. Я вскакиваю с кровати, производя, как мне кажется, массу шума, но Алина уже никак не реагирует и сладко спит, закрутив сиськи в одеяло.

Ignorantia est beatitudo, не иначе.

Я только успеваю сделать пару шагов к двери, как с неестественной быстротой тряся двумя головами, из дверного проема выскакивает «собачка» с двумя зубастыми головами и огромным шипастым воротником, а из приоткрытого шкафа-купе слева понемногу вылезает другое чудище – с шестью мускулистыми ногами и широкой пастью, в которую, мне кажется, может поместиться пара широкоэкранных телевизоров.

Наверняка, на кухне есть что-нибудь острое. С пустыми руками мне точно хана. Ну, держитесь, твари!

Я прыгаю вперед, едва не позволяя одной из челюстей первой «собачки» сомкнуться на моей ноге и быстро перебираю ногами в сторону кухни. Едва не убившись на скорости о стену, я влетаю на кухню, но тут меня накрывает новая волна страха. По всей кухне из единого источника развивается целая сеть змееподобных существ, оккупировавших все висящие снаружи сковородки, ножи и ящики кухонных шкафов.

Мимо моей головы со свистом пролетает нечто бесформенное, и я едва успеваю увернуться и понимаю, что по всей кухне беспорядочно прыгает какое-то лохматое создание, и оно явно метит следующим своим маневром в меня. «Собачки» меня не догоняют, а это значит…

Алина! Вот суки!

Осознав серьезность положения, я бегу обратно в спальню, и навстречу мне вылетает двухголовая «собачка», недовольно рыча в мой адрес. Мне ничего не остается, кроме как перехватить ее рывок, и когтистые передние лапы монстра оказываются у меня в руках, а моего разбега оказывается достаточно, чтобы меня вместе с «собачкой» вынесло кувырком в спальню.

Я вскакиваю, не ослабляя хватки, и чувствую безумное сопротивление «собачки», едва не ломающее ноги. Сжав зубы, я отталкиваю от себя чудовище, и оно отлетает сторону шкафа, но его помощник с титанической пастью уже ждет своей очереди на другой стороне комнаты, и когда оба урода открывают свои пасти, я не вижу иного выхода, кроме как принять огонь на себя.

– Ну же! – шиплю я, стараясь держать в поле зрения обеих мутантов.

Оба чудища одновременно подпрыгивают, стремясь ко мне, и в этот момент я делаю потрясающий по скорости – у страха-то глаза с Колизей каждый, – кувырок в сторону окна. Быстро вскочив на ноги, я вижу, как они прокусывают друг другу шеи, вспыхивает что-то вроде шаровой молнии, и на месте двух образин остается только облако серого тумана, понемногу растворяющееся в ночной тьме. После этого единственным отчетливо слышным звуком в квартире становится мое прерывистое дыхание. Дыхание загнанного зайца.

– Эдик, ну какого хрена? Давай уже спать! – ноет Алина, не поднимая головы.

– Да, я в туалет. Я сейчас, – стараясь не заикаться, выговариваю я.

На негнущихся ногах еще раз прохожу на кухню, будучи готовым к атаке прыгающего шерстяного колобка, но на кухне чисто. Они все исчезли, как только «собачки» отработали свое. Я уделал их. Осматриваю всю квартиру, включая санузел, и только после этого возвращаюсь в постель, хотя о сне уже не может быть и речи.

Но уже в три ночи глазам Алины предстает не менее странная картина. Я вскакиваю почти одновременно с ней, крепко обнимая снятые со стены где-то в течение ночи настенные часы. Быстро, без рассуждений откладываю их в сторону и глупо улыбаюсь.

– Мне кажется, тебе нужно в отпуск. Ты сильно устал. Я слышала, так люди загоняются работой до психушки.

– Не мой случай. Просто… – вздыхаю, потягиваюсь, привстаю на кровати. – Просто очень реалистичный кошмар приснился.

Для нее ничего не случилось. Просто у меня пошли снохождения из-за стресса. Поэтому, вздохнув для приличия, Алина ложится спать дальше. А я пытаюсь успокоить бешено бьющееся сердце и хоть как-то упорядочить мысли.

Надо будет на днях починить кофеварку. Все забываю. Вторая неделя уже. Надо решить вопрос. И еще – позвонить матери. Попозже, конечно. Утром или днем. Да, главное все сделать.

Что же это за существа, чертих дери?

Еще решить все рабочие вопросы и уйти в отпуск. Точно в отпуск. По-тихому схожу к психиатру. Мне кажется, это просто кошмары. Ночные кошмары, которые кажутся настолько реальными, что я не высыпаюсь. Просто…

Я своими руками дрался с этой двухголовой тварью, я их видел, я их слышал, чувствовал их тела…

…не более того – это не повод бить панику. Просто надо успокоиться и…

…я его просто пришью. Я из него фарш сделаю. Нет, лучше я его засужу. Гарантирую, этот депилированный Дэвид Блейн сядет и еще выплатит мне за…

…обязательно выпить успокоительного перед сном. Иначе стресс меня доконает.

Я включаю телевизор без звука, чтобы хоть как-то утрясти моральное состояние. На новостном канале передают сводки с Донбасса. Бегущей строкой дублируются сообщения корреспондентов о числе убитых, раненых, обескровленных. Тонны бетона, стекла и человеческого горя. Все во благо экономической стратегии тех, кто катается на кортежах из дорогих иномарок, ведет неспешные и качественно оплачиваемые переговоры ни о чем и никогда не будет ни стрелять, ни страдать от превращения их детей в инвалидов, ни голодать.

В кадре – разрушенные дома, частично обрушенные крыши, развороченные снарядами фундаменты зданий. Скоро этим ребятам понадобятся множество дизайнеров, я уверен. Просто потому, что жить в том стиле, к которому привела их жилища украинская армия, не представляется возможным. Вот туда-то и надо будет отправить весь Третий сектор. Пущай применят таланты на благо общества.

Алина все также спит. Я все также не знаю, что со мной происходит. Что происходит с миром. Где же этот несчастный лысый кретин Таначадо? Почему он появляется только тогда, когда к нему нет вопросов?

И как он появляется?

В четыре ночи я оставляю короткую записку и уезжаю домой.

По дороге я мельком вижу огромную двухголовую «собачку» с синим шипастым воротником на шее. Меня всего передергивает, когда я вижу, как чудище пролетает прямо сквозь движущуюся машину, раздувая на ходу перепонки на воротнике, и нападает на переходящего дорогу человека, который поскальзывается на ровном месте и падает прямо лицом об асфальт. Я притормаживаю, включаю аварийку, и мне даже кажется, что следует полностью остановиться и помочь несчастному, но потом я понимаю, что это грязный бомж, и когда он поднимает лохматую голову, его глаза словно светятся на фоне черного, без единого белого пятна лица, и, несмотря на огромное расстояние, в деталях одежды, перчатках, выражении безумных светящихся глаз я узнаю того самого бездомного, что указывал мне на небо на прошлой неделе на парковке, и вместо того, чтобы остановиться, я в ужасе давлю на газ, заставляя «ауди» огласить всю улицу жутким дуэтом рева мотора и визга шин.

Я добрался домой. И здесь никого. Здесь только мой метраж и мои охранные системы. Выставляю температуру и влажность, дополнительно блокирую электронным замком входную дверь и ухожу в душ. К черту все. Я в безопасности.

До утра мне снова уснуть. Остаток ночи, посматривая периодически в окно – вниз, с двадцать пятого этажа во двор, – я переписывался с сидящей по ночам на «вконтакте» старой знакомой. Странная героиня моей информационной жизни. Она осталась единственной из тех знакомых, кому я когда-либо уделял время на праздную переписку в социальных сетях. Ее жизнь сложилась странным, хотя и предсказуемым образом. Мужик, на пятнадцать лет старше нее, притянутое за уши счастье, аборт. Такая нехитрая история. Сплошной конфликт с собой и никакого катарсиса. Три месяца назад она разошлась с этим бородатым уродом окончательно, но он все еще звонит ей время от времени. Занятно то, что мне в свое время она после пары встреч дала от ворот поворот, заявив, что мне нужен от нее только секс, и она так не может. С тех пор немало воды утекло, и в ее словах не раз мелькало сожаление о том, что мы, так сказать, остались друзьями. Но во главе угла, конечно, будет стоять один простой тезис. Мы – мужики, – не дружим с бывшими и несостоявшимися. Есть два варианта дальнейших отношений – тайное вожделение и самобичевание сквозь улыбку – для слабаков, а также – использование в качестве средства для снятия стресса – для нормальных людей. Стать игрушкой для отвлечения внимания от однообразия рутины – отличная участь для строптивой сучки.

Тот очкастый паренек в баре недавно – он рассказывал нечто похожее. Но у его истории не было завершения. Может, все у него и сложилось. Может, все рассыпалось, и его симпатичная грудастая девица – одна из последующих попыток, и только. Если бы люди могли сразу найти свой идеал, а не смирялись со стечением обстоятельств, разводов и расставаний не существовало бы. Мы сами разрушаем и строим свою жизнь, никак иначе. Я не верю в случайные факторы воздействия и в то, что кто-то решает что-то за нас. Тотальный волюнтаризм или что-то в этом духе.

Но все же – это забавно, думаю я, намешивая виски с лимонным «швеппсом» один к одному. Мы с ней не могли расстаться. Мы толком и не встречались. У нас – всех, кто едва знаком непосредственно, и больше использует интернет, как средство контакта, – все же, гораздо больше разнообразия связей, чем у тех, у кого такого средства не было вообще. И, в то же время, это чаще выглядит полным дерьмом даже по сравнению с такими фиктивными и холодными отношениями в реальности, как мои с Алиной.

Стакан внутрь залпом. Дракон с семью головами врывается в мое бренное тело.

Но благодаря этому опыту – опыту времен, когда разводки в интернете были легкомысленнее и реже приводили к браку, а интернет-сообщества были молодыми, – я кое-что для себя усвоил. Кое-что, что не так легко понять в реальности, за мишурой стеснительности правильных девочек и излишней развращенностью девиц легкого поведения – в том числе профессиональных шлюх. Что считается домыслом продюсеров порнофильмов и малолетних онанистов и не касается взрослых дядек и теток. Девочки хотят трахаться не меньше, чем мальчики. Даже больше. Вот только избыток предложения порождает избыток самомнения, и заболевшая им девочка становится курицей, как и все ее подруги, не признающие своих очевидных желаний.

Занятно при этом то, что большую часть моего поколения интернет-волна оглушила уже в том возрасте, когда формирование большей части манер обихода и привычек давно закончено. Соответственно, сформировалось к этому времени и откровенно обезглавленное, слабоумное интернет-большинство. И многие вещи – знакомства в интернете, тупые репосты «пацанских» и тому подобных «пабликов», а также доверие к сомнительным источникам агитационных по своей сути новостей ударили по самому больному – самолюбию тех, кто привык черпать знания из более узкого круга. Осознание того, что малолетний отщепенец может знать больше тебя, уже давно совершеннолетнего бычка, только благодаря более гибкому пользованию Сетью, а твои чувства и мнения, высказанные через социальные сети, могут безнаказанно смешать с дерьмом за несколько секунд, ошарашило многих. Оно же отстранило определенную часть контингента, создав элитный клуб «Тех, у Кого Нет Страниц в Социальных Сетях» и шайку фанатов «Реальной Жизни (tm)». Но не меня. Плевать я хотел на эти предрассудки. Если ваша жизнь так проста, что для ее усложнения нужно отбирать у себя средства современной связи, лучше найдите работу. Или вторую. А если не помогает – то еще и третью, в ночную смену. Должно отпустить.

На книжной полке, встроенной в фальш-стенку, – пара книг на венгерском. Когда-то я учил этот язык. Почему венгерский? Все знают английский, кто-то немецкий, кто-то французский. Но мало кто – китайский, польский, венгерский. Конечно, первоочередно меня интересовала деловая лексика моей тематики. Тогда я старательно учил фразы, грамматику, применяемость терминов. Учился вести примитивные переговоры на деловые темы. Тем не менее, спроси меня на венгерском «Как дела» сейчас – и я решу, что ты послал меня в задницу вместе со всей моей родней – настолько затерлись эти знания.

Девица из моего прошлого пишет что-то еще, но она мне уже наскучила. Впервые за несколько последних дней у меня потеплело внутри, и я ощущаю обычную для себя уверенность и хочу просто смаковать это состояние.

Мой старый знакомый Вова Кутьин пишет, что давно про меня ничего не слышал. С той самой статьи в «комсомолке», пожалуй. Я усмехаюсь и пишу в ответ, что зазвездился и теперь с холопами по вечерам не болтаю. Вова отличный парень, один из единиц моих знакомых, кого нельзя назвать прожженным циником, уродом и карьеристом. Но именно из-за этих черт его личности его и поджидал крах. Неудачный брак, жена-алкоголичка, после развода начавшая жить то с одним, то с другим из братьев-чеченцев и параллельно пытавшаяся отобрать у работяги Вовы их общую дочь Лизу. Шлюху следовало бы закатать в бетон, но Вова искренне пытался уладить дело миром до тех пор, пока мразь не отделали, как следует, ее ухажеры. С последующей длительной командировкой в больничку и полнейшим исчезновением страсти к борьбе за родительские права. Я сообщаю Вове, что та девица, с которой у меня так и не срослось, до сих пор мне пишет, а Вова, в свою очередь, напоминает мне, как мы с ним дьявольски гоготали, глядя запись веб-кама, которую я по-тихому сделал, болтая в «скайпе» с этой молочной буренкой, трясшей сиськами на камеру для моего удовольствия – якобы из сожаления, что я остался как-то вечером один. К счастью, моя тогдашняя девушка об этом не узнала, и мы с Вовой здорово повеселились под пиво. А наша порнозвезда, вероятно, искренне считала, что я просто передернул на нее и лег спать. Женщины, все-таки, чертовски переоценивают власть своего тела над мужчинами. Власть над брутальными лохами и подкаблучниками не в счет, конечно.