скачать книгу бесплатно
А слишком наглым способна в морду
Или в промежность влепить с размаху.
Она упряма. Она свободна.
Неподцензурна. Неподконтрольна.
Круг посторонних считает: «Вот он —
Блестящий образ из жизни вольной!
Шальные мысли в красивом теле.
Не остановишь – летит как птица!
Вот нам бы так же…». А что на деле?
Ну, а на деле она боится.
Она боится всего и всюду:
Не только сплетен и насекомых —
Шагов в подъезде, адептов вуду,
Коллег с работы, друзей, знакомых,
Раскатов грома, затменья солнца…
И в тёмном доме ей очень страшно,
Что он исчезнет. Что он вернётся.
И что не будет, как было раньше.
Вот он – напротив сидит… В стаканы
Вино налито. В тарелке – пицца.
Похлеще СПИДа и тараканов
Она боится в него влюбиться.
Душа поэта
Когда поэт кричит: «Пишу душой!»,
То в переводе
Звучит: «Я не способен хорошо
Писать – увы, умелец небольшой…
Однако ж, вроде,
Мы все здесь невеликого ума,
Со вкусом низким…
Что, вами не написано дерьма?
Так будьте ж снисходительны весьма
К моим запискам!
Пусть я не понимаю ни шиша
В хореях ваших,
Но оцените! Это же – Душа!
Она, стихи пися (или пиша?),
Поёт и пляшет!».
Поэт трясёт душой едва живой
Ретиво, страстно.
Но от его стихов хоть волком вой —
Он явно сочинял не головой,
А чем, неясно.
Душа поэту очень дорога —
Чиста, красива.
Но если не выходит ни фига,
То ни душа, ни левая нога
Помочь не в силах.
Конъюнктура
В подвальном магазине тётя Шура,
За кассу встав, рассказывала мне:
«Такая нынче рынка конъюнктура,
Что святость и порок в одной цене.
На дальней полке совесть залежалась —
Нет спроса. Предложения полно.
Увы, до донца вычерпана жалость,
И нет уже доверия давно,
А если завезут, толкну едва ли…
Зато корысть берут, как калачи.
Вчера по скидкам мудрость продавали,
Но мудрость не пошла – на вкус горчит…
В достатке лицемерия и лести,
А искренность опять не завезли.
Осталось на развес немного чести —
Который год валяется в пыли…
Распроданы наивные надежды —
Кому они вообще ещё нужны?
А вера в дефиците, как и прежде,
Но я тебе отдам за полцены…
Нет на сегодня новых поступлений —
На той неделе заходи, милок.
Зато мешками с завистью и ленью
Завален склад под самый потолок.
И к ненависти можешь приобщиться —
Уходит споро! Взвесить полкило?».
Но я ответил доброй продавщице:
«Боюсь, тебе со мной не повезло.
Продуктов в магазине много нужных,
Но денег нет на роскошь – се ля ви…
Пожалуй, обойдусь кусочком дружбы
И запотевшей рюмочкой любви».
Отлучение
Ты сетуешь горько – всесильный Бог
Не внемлет горячей твоей молитве
И знака в ответ не даёт. А мог
Тебя поддержать в справедливой битве
Святого добра с неуёмным злом,
Мог силы придать на пути к победе,
Предателей подлых связать узлом,
Склонить и заставить за всё ответить.
Увы, не карает его рука
Обидчиков лютых мечом булатным —
Никто не посмел помешать врагам
Тебя сапогами топтать злорадно.
Ты яростно шепчешь: «Господь, порви
Неистовых недругов, коих много!».
И мир захлебнётся в своей крови,
Как только молитва дойдёт до Бога.
И вряд ли кто выживет в той войне,
Которую ты призываешь свыше.
Но живы пока. И я рад вполне,
Что Бог отлучился и нас не слышит.
Памятка
Готовишься к раю? На входе с собой имей
Jim Beam, Harley-Davidson, Durex… Но всё ж поверь:
Во всяком эдеме есть тайно стучащий змей
И тот, кто однажды укажет тебе на дверь.
Готовишься вечно дымиться в огне печи?
Готовься, но помни, лелея свою печаль:
Во всяком аду есть подсобка, бушлат, ключи,
Ночные беседы и с сахаром чёрный чай.
Болотная сага
Жаба сидела на рельсах. Жаба грустила о прошлом.
Влажные губы жевали мелкий фрагмент стрекозы.
Выйти из жёсткого стресса и размышлять о хорошем
Жабе в ночи не давали всполохи дальней грозы.
Таяли звёзды на небе, пухли чернильные тучи,
Шпалы пестрели от капель, ветры вселяли хандру.
Жаба страдала: «Ах, мне бы жить хоть немножечко лучше —
Мне бы болото без цапель и пожирней мошкару.
Мне бы без лишней печали помнить про юности годы…
Грустную дарит картину памяти горькая сласть —
Как мужика повстречала, как позабыла про гордость,
И на перине из тины с жаром ему отдалась…».
Билось полночи в экстазе жабье упругое тело…
Утром он молвил устало: «Ну, прощевай до поры».
После порочащей связи разом она залетела
И по весне наметала полкилограмма икры.
В рельсах на миг отразилось молнии белое жало,
И, облака разрывая, грянула в небе гроза.
Жаба вздохнула бессильно, и по щеке побежала
То ли вода дождевая, то ли скупая слеза.
Только вот плакать не надо – хуже есть беды на свете…
Плюнь на житейские драмы, прыгай по жизни, любя.
Главная в мире отрада – это, конечно же, дети.
Ты же счастливая мама – их сотни штук у тебя.
Будешь погожей порою с ними на солнышке греться,
Будешь от быта простого радость труда получать.
Это – во-первых. Второе: ты б не сидела на рельсах —
Роль героини Толстого грех принимать сгоряча.
Радуйся, жизни внимая: мух со стрекозами лопай,
Смену расти молодую – вскоре отступит беда.
А мужика мы поймаем, вставим соломинку в попу
И хорошенько надуем, чтоб не шалил никогда.
Антракт
Что это значит – после сорока?
Ну, как бы это объяснить по-русски
(Давай возьмем бутылку коньяка
И что-нибудь попроще из закуски)…
Конечно, это повод для тоски
(Порежь лимон, да только в глаз не брызни) —
Живот мешает завязать шнурки,
А личный опыт – радоваться жизни.
Но есть и плюсы (кушай колбасу) —
Жилье, авто, манто, коньяк в бутылке.
В конце концов, есть волосы в носу —
Они уже длинней, чем на затылке.
