Воспоминания Афанасия Михайловича Южакова

Прямо на месте высадки солдаты, не медля, принялись окапываться. Прокладывая окопы, оборудовали гнезда для ручных и станковых пулеметов, минометов, 45-миллиметровых пушек.

Основные силы полка к шести часам утра были на правом берегу Днепра, а на левом остались только тыловые части, а также подразделения тяжелой артиллерии и минометные расчеты. Утром, пока было еще совсем темно, те части, что переправились через реку, окопались и теперь ожидали приказа о наступлении.

Наконец, он был получен, и с того момента по всему плацдарму началось немедленное движение вперед – мы шли брать кручи, что высились на правом берегу Днепра. На них построили свои оборонительные укрепления немцы. Они имели преимущество, защищая свой рубеж с высоты 100–120 метров, откуда закидывали нас ручными гранатами, вели огонь из ротных минометов, ручных и станковых пулеметов, не прекращая в то же время ружейные залпы.

Несмотря на ураганный огонь противника, наступление продолжалось. С пяти часов утра нас поддерживала артиллерия, стрелявшая с левого берега. После захвата немецких плацдармов на правом берегу и продвижения наших частей, артиллерия Красной армии перенесла огонь в глубь обороны противника.

В то время, когда мы овладевали территориями на правом берегу и захватывали участки, только что принадлежавшие противнику, наши подразделения несли значительные потери живой силы и техники. Ожесточенная схватка продолжалась до десяти часов утра, и тогда немцы, не выдержав натиска советских солдат, стали отступать, оставляя траншеи первой и второй линий обороны, уходящие вдаль от берега на 300–400 метров, а по всему фронту – на 800 метров.

Несколько раз немецкие войска пытались перейти в контратаку, но им не удалось потеснить наши подразделения. Захваченный нами плацдарм остался за нами до конца изгнания фашистов с этой священной земли.

Занятый плацдарм требовалось укрепить. Под покровом темноты сапёры моего подразделения приступили к работе. Установили минное поле, мины натяжного действия, сетку МЗП – малозаметное препятствие, через которое невозможно пройти человеку. Таким образом мы подготовили этот участок укреплений к дальнейшим действиям.

Ночь прошла, по фронтовым понятиям, нормально, что означало мало потерь. Утром следующего дня пошли в наступление, и немцы не смогли удержать оборонительный участок, стали отступать, сдавая одну оборонную линию за другой.

Преодолев упорное сопротивление частей Вермахта, нам удалось захватить опорный пункт местечка Ходорово, а затем, не давая противнику передышки, мы погнали его до города Белая Церковь. Этим городом нам удалось овладеть только после упорных и жестоких боев. Но на этом мы не остановились. Подразделения нашего полка преследовали бегущие войска противника, гнали врага с нашей земли до самого города Житомира. А вот там солдаты немецкой армии закрепились и перешли к стабильной обороне, превратив город в крепость. Каждый квартал и каждый дом стали опорными пунктами фашистов, усиленными огневой мощью.

Тем временем наша дивизия получила приказ – оставить город Фастов и следовать маршем на Житомир.

Местность, по которой шли подразделения дивизии, была лесная. Деревья скрывали наши части от наблюдения противника. Саперы и разведрота двигались в голове колонны.

Время подходило к обеду, последовал приказ организовать привал. Расположились мы в удобном месте – кругом сосновый бор, прямо курортная обстановка. Стали отдыхать.

Мы с начальником особого отдела капитаном Костиковым вели непринужденный разговор, а наши ординарцы – Демченко и Воронин – решили угостить нас чайком. Они занялись приготовлениями: организовали небольшой костерок, в выемке для огня заранее забили два колышка, положили перекладину, подвесили два котелка с водой. Вскипятив на костре воду, заложили норму натуральной свежей заварки. Чай получился на славу! Достали сухой паек, настроение у всех сразу поднялось.

Пока ординарцы колдовали над чаем, мы обсуждали события только что прошедших дней, вспоминали переправу через Днепр, раненых и убитых товарищей. Вздыхали и ахали, вспоминая довоенные времена. За беседой и не заметили, как быстро прошло время, а все уже было готово к обеду. Только мы начали есть, как вдруг крики, паника, шум моторов, ржание коней, треск ломающихся оглобель, топот ног бегущих солдат и офицеров!

Оказалось, командование дивизии и командиры подразделений не обеспечили боковую и тыловую охрану колонны. Таким образом они предоставили немецким танкам возможность напасть на тыловые подразделения наших частей. Возможно, танки фашистов просто ехали по лесным дорогам и случайно заметили наших солдат на привале. Они тут же напали на тылы дивизии – принялись давить танками обозы с продовольствием и боеприпасами, повредили часть нашей боевой техники. Вскоре нападение танков было отбито нашей артиллерией, забросано бутылками с горючей жидкостью. Несколько фашистских машин было уничтожено, а оставшиеся скрылись в лесных массивах. После этого неудачного привала подразделениям нашей дивизии пришлось вернуться на свой оборонительный рубеж – к городу Фастову.

А. М. Южаков и лейтенант Александр Смирнов, командир саперного взвода. Враж (Писек), Чехия, 1945 г.

Внезапное нападение немецких танков на колонны нашей дивизии, ее тыловые подразделения, артиллерию и минометы, обозы с боеприпасами и продовольствием заставило нас прекратить продвижение вперед на некоторое время.

Когда танки напали, многие наши бойцы были убиты, так как даже не успели взяться за оружие. Также пострадала и техника. Кроме того, подразделения охватила неразбериха, хоть и на короткое время, на одно лишь мгновение, но все-таки это было. Другим бойцам удалось вовремя сориентироваться. По команде офицеров солдаты приняли боевой порядок, заняли оборону, окопались, привели оружие в боевую готовность, чтобы отражать нападение танков противника.

Сапёрный взвод и рота автоматчиков следовали во главе колонны полка, а в тот период небольшой паники сапёрный взвод разделился. Два отделения под командованием лейтенанта сапёрных войск Смирнова пошли маршем с ротой автоматчиков, а два других отделения сапёров последовали под командой старшины взвода Петрова по другому пути. Он доложил командованию, что место привала тактически выбрано правильно.

Постепенно стали возвращаться и отходившие в лес во время фашистской танковой атаки солдаты-автоматчики, а также другие бойцы из сапёрного взвода. Подходили стрелки с противотанковыми ружьями (ПТР), минометчики и пулеметчики. Мы получили приказ занимать круговую оборону. Каждый солдат занял лучшее для обороны положение, подготовив ячейки для оружия и орудий, вырыв окоп для себя.

Всего около нашего привала собралось примерно 60 или 70 человек – солдат и офицеров всех видов и родов войск. Оборону мы заняли до наступления ночи, а с приходом темноты держали совет – что делать дальше. Решили двигаться по направлению к городу Фастов, туда, где прежде занимали оборону. Шли осторожно, а впереди и по бокам колонны нас сопровождали дозорные. Местность там была пересечена оврагами и густо заросла кустарниками, и мы рассчитывали пройти этот участок без потерь.

Добрались до одного из оврагов, сделали привал и провели разведку местности. Нам удалось установить, что немцы находятся от нас примерно в 100–120 метрах, немного выше места нашего привала, а потому последовал приказ не курить и не разговаривать во время остановки. Обсудив все вопросы, решили послать в разведку трех человек, а оставшимся на привале приказали сохранять боевую готовность, держа оружие наизготовку.

Не прошло и двадцати минут, как вернулись разведчики. Они доложили, что немцы расположились в ста метрах от места нашего привала. Установить, сколько всего немцев находится в данном районе, не удалось. Все, что смогли увидеть ребята из разведки, – три шалаша, сделанные из хвойных веток, которые охраняли трое часовых. Заметить других людей, вооружение или что-то еще не представилось возможным, за исключением разве что запаха бензина.

Выслушав доклад разведчиков, я принял решение, которое и сообщил старшине сапёрного взвода сержанту Петрову:

– Возьмите из числа рядовых саперов троих человек и столько же автоматчиков под свою команду и проведите еще более тщательную разведку.

Также я провел короткий инструктаж с группой разведчиков, дав указание иметь каждому с собой во время разведки по две гранаты, а к автоматам взять с собой по два заправленных патронами диска. Саперам сказал, чтобы прихватили, помимо автоматов и гранат, финки.

– Задание такое, – начал я объяснять, – сапёры «снимают» с помощью ножей, без лишнего шума, немецких часовых. На всякий случай автоматчики должны быть наготове, чтобы в нужный момент, если вдруг немцы начнут отстреливаться, могли поддержать огнем. Итак, вы должны «снять», по-тихому, часовых, а шалаши, где спят немецкие солдаты, закидать гранатами. Самим надо укрыться от осколков взрывающихся гранат на достаточном расстоянии. Все понятно?

Вспоминаю, что ночь была очень темной. Солдаты разделились на группы и украдкой, между кустарников, пробирались в сторону немецких шалашей, держась от группы разведчиков или группы захвата на расстоянии в десять – пятнадцать метров.

Эта операция заняла около часа. Трое немецких часовых были сняты, как и требовалось, совершенно бесшумно, а вскоре раздались звуки взрывов брошенных нашими бойцами гранат. До нас доносились крики немцев, пострадавших во время взрывов и их обреченные стоны.

Пока немцы опомнились, мы были уже далеко от места своей операции, примерно в 400–500 метрах. Залегли на опушке леса и принялись рыть окопы, каждый для себя. В это время сержант Петров доложил, что рядовой Культиков потерял или выронил свой комплект шанцевого инструмента: лопату, ножницы для резки проволоки, поперечную пилу и прочее. Разбираться, по правде говоря, было некогда. Коротко ответил:

– Решим на месте!

Вскоре немцы открыли ураганный огонь, а с нашей стороны последовали ответные залпы. Тогда стало ясно, что наша дивизия заняла оборонные рубежи в районе города Фастова.

Вот так мы оказались между двух огней. Немцы начали стрелять из автоматов, пушек и миномётов, наши тоже не отставали – снаряды и мины летели и с той, и с другой стороны, а мы – в самой середине этого дуэльного огня. А продолжался он минут тридцать или тридцать пять!

За время этой перестрелки наш отряд понес потери: пять человек были убиты, а еще восемь – тяжело ранены. Разобраться, от чьего огня они пострадали, от наших орудий или немецких, оказалось слишком трудно. Вот так мы лишились тринадцати бойцов.

Когда, наконец, огонь прекратился, мы стали продвигаться по нейтральной зоне в сторону того места, где прежде занимали оборону. Нам предстояло преодолеть расстояние от 500 метров до километра. Пока шли по нейтральной территории, потеряли еще пятерых. Двое оказались убиты, а трое тяжело ранены.

До своих частей Красной армии добрались только к четырем утра.

Узнали об этом, услышав окрик:

– Стой! Кто идет?

Ответили:

– Свои!

– Назовите фамилию командира части, которая занимает оборону! – услышали мы команду. – И назовите фамилию командира переходящего подразделения!

Мы назвали те имена, что требовалось, и только тогда нам разрешили отправить двух солдат на переговоры, которые проходили в специально вырытой для этого траншее. Проверка длилась недолго, а затем оставшиеся на нейтральной зоне бойцы получили разрешение переходить на участок, занятый Красной армией.

Соблюдая осторожность и маскируясь, солдаты, сержанты и офицеры заняли траншеи первой линии. Затем снова начались переговоры. Нас спрашивали, где мы были, что делали, сколько из наших людей убиты, сколько ранены. Стоящие в обороне солдаты и их командиры и сами прибыли на эти рубежи незадолго до нашего появления, они так же, как и мы, вышли из леса. В результате всех этих обсуждений мы договорились организовать вынос с поля боя наших раненых солдат, а мёртвых похоронить на месте.

Оборону занимали два стрелковых полка, один из которых находился в резерве командира дивизии. Артиллерия и минометные расчеты заняли оборону в районе города Фастова.

Не все подразделения дивизии были в сборе, а из леса продолжали выходить тыловые части. К шести часам утра подразделение собралось уже полностью и приняло оборону.

Фашисты оставили четыре танка на том месте, где напали на наш привал. Два были подбиты артиллерией Красной армии, а другие два сгорели от бутылок с зажигательной смесью. Немцы также бросили свои оборонительные рубежи на Днепре и в Белой Церкви, а сами ушли в Житомир, сделав его опорным пунктом своей обороны.

Нападение немецких танков еще долго обсуждалось. Фашисты провели танковую разведку именно в тот момент, когда наша дивизия снялась с оборонительного рубежа города Фастова и шла маршем к Житомиру. Все-таки было не ясно, случайное ли это мероприятие или они знали по сообщениям своей разведки, что в направлении города движется колонна солдат Красной армии.

Одно было ясно точно: танки застали нас врасплох, и мы понесли значительный урон – погибло много бойцов, пострадала боевая техника. А главное последствие их нападения заключалось в том, что, пусть даже и на короткий срок, но случившееся ослабило моральный дух наших солдат и офицеров.

В районе Фастова мы занимали оборону более суток, и все это время отставшие группы солдат и офицеров возвращались к своим подразделениям. Не вернулись только убитые и раненые в стычке с врагом. Тех, кого следовало лечить, госпитализировали.

Часть потерянной техники, расход боеприпасов, продовольствия, личный состав пополнили из резерва командира 5-й Гвардейской армии. За это время дивизия получила все необходимое и поэтому теперь была готова выполнять любую боевую задачу. Мы стремились громить врага, гнать непрошеных гадов прочь!

Изложение личного боевого подвига А. М. Южакова, на основании которого он был представлен к награждению орденом Красной Звезды.

С боевыми товарищами

По приказу командира дивизии оборону города Фастов на вторые сутки оставили. Получили следующий приказ – занять город Житомир. Немцы в это время несли большие потери в живой силе и технике, но с ожесточением сопротивлялись наступлению Красной армии. И все-таки им приходилось оставлять занятые прежде опорные пункты.

В конце 1943 года дивизию перебросили на Белорусский фронт, под города Гомель, Мозырь, Калинковичи. На фронт мы прибыли в осенний день, под вечер. Вокруг сплошная грязь, местность болотистая, да еще и холод. Заняли оборону. В первую очередь надо подготовить командный блиндаж для командира части и размещения штаба, организовать наблюдательный пункт, вырыть траншеи и ходы сообщения. Всю эту работу мы должны выполнить за одну неполную ночь.

Сапёрам на передовой – работы невпроворот: строить, укреплять, минировать. Готовить для наступления проходы в минных полях как своей, так и вражеской обороны. В работе всегда отличался сержант Васютинский, парень что надо, смелый и дисциплинированный.

С приходом нашей дивизии части Белорусского фронта взяли город Гомель.

Подразделениям 253 стрелковой дивизии было приказано занять оборону в районе города Калинковичи, впоследствии овладеть городом, а при успешном развитии ситуации продолжить наступление на город Мозырь. Затем, овладев им, преследовать противника, не давая ему передышки, и закрепиться на новом рубеже.

Заняли оборону, укрепили передовую линию имеющимися в наличии средствами. Установили минные поля, препятствующие продвижению танков и пехоты захватчика. Установили фугасы, проволочное заграждение, а также малозаметные препятствия и так далее.

Оборонять линию переднего края пришлось недолго – времени было мало. Бойцы фронта стремились как можно скорее начать наступление. Задача была ясна – взять город!

Овладев городом Калинковичи, части Красной армии стали преследовать противника. Немцы бежали в панике, оставляя оборонительные рубежи, раненых и убитых солдат и офицеров, много боевой техники и снаряды. Под натиском нашей армии немцы отступили. Часть немецкой армии Вермахта откатилась к границе с Польшей.

За взятие города Калинковичи многих моих соратников, а также и меня наградили. (Орден Красной Звезды, врученный Афанасию Михайловичу 25.01.1944 года – прим. ред.)

Приказом Верховного Главнокомандующего была объявлена благодарность всему личному составу частей Красной армии, принимавшему участие в освобождении города Калинковичи 15 января 1944 года. За отличие в боях дивизии было присвоено почётное наименование «Калинковичская».

После взятия города дивизия получила пополнение – боевой состав, технику и боеприпасы, а затем была переброшена с Белорусского фронта. По пути следования к Днепру форсировали реку Припять, протекавшую в 6070 километрах северо-западнее Киева. Далее шли на города Коростень и Житомир.

В составе 5-й Гвардейской армии первого Украинского фронта дивизия с боями заняла города: Житомир, Славута, Ровно, Дубно. Немцы оставляли прежде оккупированные территории, спеша к сильно укрепленному рубежу города Львова. Не позволяя отступающему врагу опомниться, мы с боями заняли город Славута.

Оказывая упорное сопротивление частям Красной армии, немцы продолжали отходить, бросая свои рубежи обороны один за другим. К исходу дня они отошли на линии, более укрепленные в инженерном отношении, расположенные в городе Ровно. Город стоял на разветвленной сети железных дорог, опорных пунктов и узлов сопротивления. Фашистские войска упорно обороняли подступы к городу Львову.

Овладев линиями обороны противника, расположенными перед Ровно, мы продолжали наступление, не позволяя противнику закрепиться в Дубно. К концу дня город удалось очистить от немецкой нечисти и продолжить наступление западнее Львова – на Червоноград. Мы продолжали гнать врага к польской границе.

За города Ровно и Дубно шли упорные бои, немцы обороняли подступы к опорным пунктам, не жалея солдат и свои боевые машины. Они знали, что позади них располагается город Львов, который укреплен инженерными сооружениями. Это была последняя надежда командования Вермахта удержаться на территории СССР. Заняв оборонительный рубеж Львова, они планировали защищать его до последнего солдата фашистской армии.

Командование оккупационных войск рассчитывало на то, что опорные пункты и укрепления города помогут удержать оборону и остановят наступление частей Красной армии. Также фашисты планировали измотать армию освободителей на подступах к городу, а затем произвести контрудар.

Когда начались сражения в этой части фронта, немцы защищали свои укрепления на подступах ко Львову до последнего. Мы знали об их огромных потерях, но все равно они долго не сдавались, хотя это не помогло им остановить натиск частей Красной армии.

Бои, проходившие на участке от Фастова до Львова, заняли почти две недели. За это время наша дивизия теряла бойцов, а также нуждалась в новой технике. Несмотря на упорное сопротивление немцев, мы прошли более трехсот километров, освобождая родную землю от фашистской нечисти, уничтожая большое количество живой силы и техники противника, нанося удар за ударом. В результате враг бежал к польской границе, не успевая закрепляться на промежуточных рубежах.

От города Дубно наступление продолжалось по двум направлениям: сосед слева гнал немецкие полчища на город Львов, а справа, западнее Львова, теснили противника части нашей, 253 стрелковой дивизии, направляясь на Червоноград. Развивая наступление, отбивая контратаки одну за другой, преодолевая стойкое противостояние врага, частям нашего соединения пришлось временно занять оборону в двадцати километрах от этого города.

Заняв ключевые точки на полотне железной дороги, ведущей к городу Львову, мы вырыли траншеи и ходы сообщения, подготовили ячейки для пулеметов и ружей ПТР, позиции для солдат. В местах прохода танков и пехоты сапёры поставили минные заграждения. Артиллерия установила на прямую наводку пушки, гаубицы и минометы, расположив их за насыпью полотна железной дороги.

Помимо того, мы разместили средства защиты, а подразделения заняли участки обороны с указанными заранее секторами обстрелов на случай атаки фашистов, что теперь случалось часто. Не жалея живой силы и техники, немецкое командование бросало своих солдат на кинжальный пулемётный и минометный огонь. За каждую новую атаку немцы расплачивались по сотне человек убитыми, не считая раненых, теряли огромное количество техники.

Когда занимаешь оборону, у сапёров, как говорится, работы по горло! Надо укреплять участки обороны в инженерном плане и проводить разведку обороны противника. Каждая работа этого подразделения необходима на фронте, за каждой работой стоит жизнь человека, сапёры – воины и великие труженики войны!

Командир части приказал разведать обстановку на переднем крае обороны противника. Она проходила в десяти или пятнадцати километрах от Червонограда. Нейтральная зона от наших рубежей до линии защиты противника – 1,5–2 километра. Для проведения разведки боем нашей части дали штрафную роту в количестве трехсот человек, в составе роты были все чины.

В назначенный час по приказу командира рота пошла в разведку. Время было ночное, примерно 22.00. Но во время наступления роты кто-то из штрафников преждевременно обнаружил себя, тем самым вызвав огонь противника. Немцы открыли шквальный огонь из всех видов оружия. За короткое время рота была практически расстреляна фашистами – она потеряла до 80 процентов бойцов.

Как правило, после таких происшествий с большими людскими потерями проводится расследование с целью выяснения причин случившегося. А согласно докладу командира штрафной роты, вести наступление ввиду насыщенности инженерных сооружений было совершенно невозможно. Получалось, что недоработали сапёры. Но на самом деле мин в этом районе не было, проволочного заграждения – тем более. Там были установлены только колья для колючей проволоки.

Для уточнения правильности доклада командира штрафной роты я получил приказ произвести инженерную разведку обороны противника, чтобы установить в ней наличие противопехотных и противотанковых мин, а также наличие проволочного заграждения на переднем плане линии врага.

Разведгруппа состояла из восьми человек: начальник инженерной службы полка, начальник разведки полка, трое сапёров и трое разведчиков. Приступили к выполнению приказа в 22.00, а завершили выполнение задания в 24.00. На обратном пути мы захватили сержанта немецкой армии, который каждую минуту пускал осветительные ракеты, освещая территорию впереди себя, но не заметил подошедших сзади сапёров и оказался с кляпом во рту!

Разведгруппа двигалась по ранее намеченному маршруту. Выбор направления пал на левый фланг обороны противника, где между двух сопок протекала небольшая речка с довольно быстрым течением. Параллельно речке к левому флангу обороны немцев вытянулась лощина, в которой были установлены мины «С» (S-mine или «Springmine», противопехотная прыгающая мина – прим. ред.), а также закрыт доступ с тыловой стороны к блиндажам, где отдыхали солдаты и офицеры, свободные от обороны.

Фронтовая разведка наметила путь следования к немецким рубежам по дну лощины. Главная задача – не демаскировать движение группы сапёров. Велся постоянный обстрел с линии переднего края обороны противника, но лощина прикрывала нас от огня, то есть внутри нее образовалась «мертвая зона», как называли такие участки между собой фронтовики. В таких местах можно укрыться от ружейного и пулеметного огня противника. Группа сапёров и разведчиков спокойно двигалась по лощине, но вдруг мы заметили на поверхности земли неровность. Я осторожно проверил, что это такое, оказалось – минное противопехотное поле, состоящее из установленных в три ряда мин «С».

– Всем лечь на землю! – скомандовал я. – Прижаться плотнее!

– Зачем? – спросил меня кто-то из автоматчиков, не сообразив, что я обнаружил.

– Во избежание ненужных потерь личного состава!

Осмотрев минное поле, я приступил к разминированию. Начал снимать мину в первом ряду. Снял ее осторожно, вывернул взрыватель-усики – мина обезврежена. Приступил к разминированию второго ряда взрывных устройств. И эту мину удачно снял и обезвредил. Взялся за третий по счету ряд мин «С». Осторожно начал снимать усики и тут же сработал вышибной заряд! Мина вылетела на высоту в два метра и упала рядом со мной. Видимо, в темноте я не заметил, что задел все-таки один усик, вот почему сработал вышибной заряд. Повезло, что мина не взорвалась, но все равно пришлось пролежать, прижавшись к земле, добрых пятнадцать минут. Группа разведчиков распласталась в десяти метрах от меня.