Магическая вспышка

Гуреон глубоко вздохнул. Как бы сильно он не хотел навредить сейчас Астралу и Айне, у него ничего бы не вышло, и в итоге желание выспаться взяло верх.

– Ладно, идите, – сказал Гуреон и оставил отряд Астрала одних в подземелье.

От самого дома Ванамиса Эндан мчался не давая никакого продыху белому коню Астрала. Он гнал его во всю прыть, лишь бы скорее добраться до храма.

Конь Эндана нёсся бы как бешеный до самого храма, если бы архимаг не заметил сокола, что очень сильно напомнил ту птицу, что сопровождала их до дома старого Ванамиса. Сокол ходил по земле и махал крыльями, но взлететь ему не удавалось. Его правое крыло было исцарапано и истекало кровью, складывалось чувство, что какой-то кот поймал птицу и пытался её съесть. Эндан слез с коня и огляделся по сторонам, вокруг никого не было.

– Это кто же поступил так с тобой, – говорил Эндан, подходя к птице, – вроде бы в этом лесу не живёт ни одно животное, способное нанести такой вред. Я, конечно, знаю правила, что вмешиваться в природный порядок вещей неправильно, на это способны лишь члены совета и кудесники природы, которым позволил совет, но всё же…

Однако когда он уже снова повернулся к соколу, птицы уже не было, там стоял лишь Фалкон, вооружённый волшебной палочкой. Эндан, что пока слезал с коня, держал посох в левой руке, перекинул его в правую.

– Лучше не сопротивляйся, Эндан, – произнёс Фалкон. – Ты окружён.

– Бывало и хуже. В конце концов не все из них кудесники и уж тем более зверовраты57. Да и бой с тобой меня только разогреет.

– Как бы то не было, Эндан, думаю, в этот раз всех тебе не одолеть, – раздался знакомый старческий голос Назурукта, что показался из-за дерева. – В конце концов, у Убийцы есть к тебе предложение, и мне кажется, его ты готов будешь выслушать.

Эндан быстро взглянул на Назурукта. Его всегда раздражала мысль, что кудесник, проливший столько волшебной крови, сколько не снилось даже Надемаху58, оказался на свободе по халатности стражей. Он год потратил на его поимку, а он всё равно сбежал снова и растворился в мире. Конечно, Эндан догадывался, что мир тесен, и им придётся ещё встретиться, но видеть его сейчас у юного графа Миценгейта не было никакого желания. Однако его присутствие здесь объясняло некоторые неувязки в голове Эндана. Например, столь превосходные навыки зельеварения у Фалкона.

– Что мне мешает разобраться с твоей лживой собачонкой и остальными, кто сидит в засаде, а уже потом отправиться к Убийце для переговоров? – спросил Эндан.

– Ты, конечно, можешь попытаться. Возможно, даже то обстоятельство, что они всю ночь провели в ожидании тебя, сыграет тебе на руку, однако Сегреда явно будет не очень довольна итогом.

И сказав эти слова, Назурукт кинул Эндану то ожерелье, что подарил ей на Пуна-Вэймар Лонгресс. Эндан внимательно всмотрелся в изумрудные глаза золотой змейки, а потом с яростью в глазах повернулся к древнему некроманту.

– Что вы с ней сделали?

– Ещё ничего, – произнёс Назурукт. – Она сейчас в порядке, сидит в шатре у Убийцы. Поверь, ей ничто не угрожает пока ты ведёшь себя без глупостей. В противном случае… – Назурукт провёл пальцем по шее.

Эндан задумался, но посох не опустил. Он понимал, что, несмотря на змейку это могло оказаться простым разводом, но и рисковать жизнью Сегреды, а, возможно, и Загрота, он не мог.

– Я пойду за тобой, но посох останется при мне, – произнёс Эндан.

– Повелитель не против. Он, как мне кажется, полностью уверен, что ты всё же подчинишься, – отвечал Назурукт.

Старый кудесник направился в сторону храма, а вместе с ним и все те воины, что сидели в засаде. За ними же двинулись и Фалкон с Энданом, не сводя друг с друга оружия. Когда они проходили мимо клетки, его окликал голос Спайка, однако архимаг не реагировал, хотя Назурукт даже замедлил шаг, чтобы проверить не задумал ли чего Эндан, но, увидев лишь смиренно идущего архимага, он вновь ускорил шаг.

В шатёр Эндан вошёл не сразу, сначала туда прошёл Назурукт и лишь после того, как он дал сигнал стражам, графа Миценгейта пропустили вперёд, а вместе с ним и Фалкона.

Внутреннее устройство шатра было типичным, почти таким же, как в палатке у Эндана, но вот атмосфера там стояла совсем не дружественная. На столе сидел Убийца, приставивший клинок прямо к шее Сегреды, которую он усадил за свой стол с фруктами. Позади них стоял демон Ригл, выполнявший функции личного охранника Убийцы, а напротив них за столом сидел Дрорг, записывающий в свою небольшую книжку, всё интересное, что привлекало его внимание.

– А, Эндан, проходи, – сказал Убийца. – Мы с Сегредой тебя уж заждались.

Сегреда сидела в оцепенении. На её лице читался ужас, однако чем именно он был вызван, понять было невозможно.

– Знаешь, сколько оказывается хлопот с ней? Чего мне стоило только прогнать отсюда Айдена, ведь он настаивал на её казне, уверяя, что человек, идущий против воли Дьябло (то есть кто-то вроде тебя) не имеет право на счастье. Однако я решил дать тебе возможность самому решить её судьбу… Я бы, конечно, мог опять предложить тебе откушать со мной, но ты бы ведь опять отказался… Так что мне пришлось действовать грубее, – продолжал говорить Убийца.

Я предлагаю тебе честный обмен: медальон от Ванамиса, что лежит у тебя в кармане на милую Сегреду, которую ты как обычно не навестил будучи в Магграде. Наш общий друг Фалкон, – Убийца указал свободной рукой на звероврата, – пытался меня переубедить, говоря, что ты обязательно выберешь медальон, ведь это последний артефакт, которого нам не хватает, но всё же я решил проверить. Так что? Девушка или медальон? Кстати, я должен отметить, что у тебя необыкновенной красоты ребёнок. Мне кажется, он даже чем-то похож на меня, так что очень бы не хотелось ему вредить…

Фалкон был прав, Эндан бы обязательно выбрал медальон, если бы это не касалось его родных, тем более Сегреды. Он смотрел в её испуганные глаза и на самом деле не мог понять, кого конкретно она так боится. Убийцу, что приставил к её горлу нож? Или же его, что может выбрать миссию вместо любимых? Да и мог ли он на самом деле променять близкого человека на то, что считал благом для общества. Раньше, ему всегда думалось, что да, он не задумываясь бы пожертвовал ради лучшего для мира, всё что угодно. Однако вот он теперь стоит не знает, правильно ли поступать правильно? Может ли стоить какая-то цель или чей-то идеал стоить больше человеческой жизни? Тем более жизни жены и сына…

– Бери медальон, оставь только Сегреду.

– Конечно, я ведь не какой-то мошенник, я всегда держу слово.

Эндан протянул руку с медальоном Убийце, но схватил артефакт Ригл, что мигом телепортироваться к протянутой руке. Он посмотрел с улыбкой на Убийцу и вышел из шатра.

– Вот видишь, Фалкон, он не такой уж и чёрствый каким он тебе показался. Готов даже второй раз пожертвовать миром ради жизни одного человека.

Убийца убрал лезвие клинка с горла Сегреды и взмахом руки повелел ей идти к Эндану. Однако граф Миценгейт всё ещё не был удовлетворён.

– А где Загрот?

– Его здесь нет, – произнёс Убийца, не буду же я угрожать ребёнку. Это как-то безнравствено. Одно дело угрожать женщине, а другое ребёнку. Дитё же не виновато, что его родители поступают неправильно, так что я решил пусть временно поживёт у бабушки с дедушкой, хотя мне думается,эти воспитают ещё хуже.

Пока Убийца говорил, Эндан, обнимая Сегреду, был уже готов использовать ряд заклинаний, чтобы обезвредить присутствующих, однако внимательный Назурукт оказался быстрее. Одним взмахом пальцев правой руки Назурукт уронил Эндана и лишил его оружия.

– Что ж, – вздохнул Убийца, – видно разговора у нас опять не получится. А жаль, ведь ты провалил последнюю данную мной попытку присоединиться ко мне. Похоже ты сам выбрал свою судьбу.

– Дрорг, – повернув голову сказал Убийца, – попроси Айдена и Энейна поднять всех, сейчас будем выдвигаться. А ты, Назурукт, запрет их пожалуйста где-нибудь в подземелье храма. Уверен там есть магиянепроницаемые комнаты. Что ж, а тебе, Фалкон, достаётся самое почётное дело: наполни рог-чародейства кровью душегуба. Если, конечно, ты не стал испытывать к нему какую-то симпатию, – ехидно улыбаясь произнёс Убийца.

Фалкон, стараясь не показать своё колебание схватил нож судьбы и рог-чародейства, и направился к клетке с пленными. Все были очень встревожены, когда он спокойно вошёл в клетку, где его могли бы просто растерзать путники, однако они ничего не сделали и приняли его как будто предательства и не было.

– Давай, покажи наконец свою истинную натуру, – сказал Спайк, снимая белейшую рубашку эльфийского кроя.

Все замерли. Фалкон посмотрел в глаза душегуба, что буквально добровольно подпустил кудесника к себе. В них не было ничего кроме спокойствия. Спайк вёл себя словно был готов к смерти, хотя не прожил ещё и двух сотен лет. Потом Фалкон посмотрел на Бена и увидел в его глазах надежду, а затем вспомнил лицо Ква в ту ночь у костра и нанёс удар ножом Спайку под лёгкое. Кровь полилась так сильно, как никогда ещё не текла у душегуба, только и собирай. Спайк посмотрел на Фиону, что уже была готова бросится на Фалкона, и отрицательно покачал головой, а после уселся на сырую землю.

Наполнив рог-чародейства доверху, Фалкон приподнёс его Убийце.

– Что ж, превосходно, Фалкон, превосходно, – произнёс Убийца. – Поди, поторопи Назурукта и мы двинемся к месту проведения обряда.

Поклонившись, Фалкон пошёл в коридоры древнего храма.

Назурукт вёл Эндана и Сегреду, как ему и было приказано в одно из изолированных от магии помещений, где он их и собирался оставить. Он старался всё делать молча, так как за почти триста лет, которые он провёл в одиночной камере, Назурукт потерял почти всякое желание разговаривать с кем-либо. Однако Эндану в этот раз удалось его разговорить.

– Не понимаю, как непокорный исследователь, экспериментатор, мог скатиться до простой службе какому-то революционеру? – говорил Эндан. – Ты же всегда был далёк от политики, тебя ведь сильнее интересовало время, его природа, а не вопросы собственности. Почему ты здесь?

– Пфффф, ты думаешь, здесь дело в политике, Эндан? – отреагировал Назурукт. – Может, ты и могущественный кудесник, но аналитических качеств твоего предка, Андара Миценгейта, тебе явно не хватает. Нельзя изменить систему, не меняя при этом людей. Хочешь получить общество, в котором людей будет волновать не только прибыль, но и окружающие, тебе мало просто перераспределить богатства и заставить людей работать исключительно на государство, тебе надо ещё сподвигнуть их к бескорыстной помощи другим. Без этого ничего не получится. Так что можно сказать, что идея Убийцы сводится к возвращению людям их человечности.

Тут в коридоре показался Фалкон, трудно было утверждать, сколько из сказанного он слышал, но скрывать Назурукту было нечего.

– А ещё здесь есть он, – добавил Назурукт и повернулся к Фалкону. – Что там?

– Убийца ждёт Вашего возвращения, учитель, – произнёс Фалкон. – Он говорит, что нам пора выдвигаться.

Назурукт даже не повернулся на прощание к Эндану, а просто последовал за юным учеником, оставя архимага и Сегреду одних в темнице.

Сегреда села на деревянную койку приделанную к стене.

– Сколько ещё у нас будет проблем из-за твоей работы… Неужели так сложно найти что-то более мирное, чтобы нас просто больше не трогали?.. или хотя бы просто примкнуть к этому Убийце, чтобы было меньше волнений?

– Да, ведь это единственный такой раз, – ответил, не оборачиваясь Эндан. – Да и присоединение к нему ничего бы не исправило, охотились бы за нами тогда стражи Совета, а не культисты.

– Стражи хотя бы нас с Загротом не тронули, в отличие от культистов, – продолжала настаивать Сегреда. – Так что я тебе точно говорю, это было бы спокойнее.

– Сдалось тебе это спокойствие! – вспылил Эндан. – Я бы ведь также жил битвами, и спокойнее тебе бы не было!

– Но к этому я то уже привыкла, не первую же беременность так провела бы. А вот чтобы меня похищали во время беременности, такого ещё не было.

Сегреда посмотрела на ещё не до конца понимающее лицо Эндана и улыбнулась так, как это делала лишь в те моменты, когда была по-настоящему счастлива.

Глава 22

Предательство человеком, которого ты считал другом, всегда является тяжёлым ударом, хочется не просто забыть обо всём, что тебя с ним связывало, но и забиться от всех в какой-то уголок, чтобы умереть, не показывая никому своих чувств. Говорят, что все беды человеку легче переживать в кругу семьи или друзей, людей которым он доверяет, в большинстве случаев это действительно так, но предательство является исключением, потому что нельзя предать одного человека, не предав других, ведь все в группе связаны и, подставляя под удар одного, предатель задевает и всех остальных. Человек может предать либо всю группу, либо никого. А если предана целая группа людей то кто же будет пытаться утешить или помочь, всем же одинаково плохо? А групповое страдание приносит ещё больше боли, чем поодиночке, поэтому все и расползаются по своим углам, чтобы пережить обиду, не мучая остальных.

Так случилось и сейчас, каждый сел в своей части клетки и начал копаться в себе, ища способ избавиться от боли. В компании был лишь один человек (вернее дракон) не занимающийся самокопанием, а просто старающийся стерпеть боль. Спайку было не до предательства, его рана, кое-как перевязанная Фионой, ещё кровоточила, а залечить её сейчас никто не мог, так как ни Эндана, ни Фалкона рядом не было.

Но стоит отметить, что всегда есть способ избавиться от душевной боли или хотя бы её притушить, даже если она групповая. Самым действенным способом всегда было переключение внимания, погружение в какое-нибудь дело с головой. Этим и занялись Фиона с Беном, решившие найти способы помочь Спайку. Для Бена данный способ вообще был привычным, он не любил делиться с кем-то своими проблемами, поэтому всегда всё переживал в себе, как и многие воины.

– Эндан мог бы использовать свои навыки в магии жизни, чтобы исцелить его рану, – начал было Бен. – Хотя для этого, ведь нужен доступ к лучам магии, от которых клетку изолировали.

– Ну, а у тебя в запасе нет какого-нибудь существа, чтобы хотя бы просто промыть ему рану? – спросила Фиона.

– Какого? По-твоему орк или эльф способен промыть рану без воды? К тому же при превращении в кого-то мне передаются лишь физические облик и некоторые свойства, а способности не появляются. Так если я приму облик вампира, я смогу пить чужую кровь, но обратиться в летучую мышь не смогу. Да и какая разница для превращения тоже нужен доступ к лучам…

Однако иногда групповую боль можно заглушить тем же способом, что и обычную, однако для этого кто-то один должен принести себя в жертву. Этот кто-то должен перешагнуть через свою боль, показать всем, что жизнь продолжается, а то, что случилось лишь урок для всех, дарящий опыт для более спокойного будущего. Он должен вобрать в себя всю боль друзей, выслушивая их, чтобы не страдать всем вместе. Это трудно и не каждый решится на это, но если такой человек найдётся, он сделает одолжение всем окружающим, кроме себя, поскольку боль, что он вобрал в себя, не сделает его сильнее, а скорее наоборот ослабит и лишит должной внимательности, она может вызвать чувство вины. Но существ готовых прибегнуть к этому способу почти никогда не интересует, их собственное здоровье. К счастью или наоборот к сожалению, Спайк относился именно к таким существам. Его редко интересовало собственное состояние душевное состояние, в этом плане он не отличался от всех остальных драконов, для которых материальная сторона жизни была определяющей, но при этом душевное состояние близких друзей он всегда отслеживал, и когда чувствовал, что что-то не так, старался как-то помочь. Так, видя, что всем было плохо, Спайк, не вставая с пола, переместился поближе к Люку.

– Вы же с Фалконом за время пути успели стать друзьями, – буквально прошептал дракон, – даже ближе чем с Атикином.

– Да, мне тоже так казалось, но видимо это было лишь его игрой, его целью как двойного агента, не более. Самое удивительное, что большинство из нас были людьми, которые никогда не доверяться первому встречному, мы и друг другу то не доверяли толком, пока не пережили бой с Убийцей, а тут все дружно поверили парнишке, историю которого никто даже не удосужился проверить. Не знаю, толи он умеет говорить, так что невольно начинаешь верить ему, толи у него лицо человека, которому доверяешь, а может и то и другое.

И в словах Люка сейчас действительно была заключена истина, и Фалкон относился именно к таким людям, которым невольно доверяешь все свои секреты и саму жизнь, хотя знаешь их всего пару дней, но колонизатор не смог бы до конца объяснить чем это вызвано, ведь чаще всего это работает с конкретным человеком, а не со всей группой сразу. Так люди никогда не видят опасности в человеке, который напоминает им кого-то из детства, кого-то близкого и доброго, однако этого в Фалконе не было, ведь он был просто юным кудесником. Иногда чувство влюблённости мешает разглядеть истинный облик человека, однако и это нельзя было отнести к данному случаю. Ещё один вариант Люк просто проигнорировал, так как в его голове особо не увязывалось как такое возможно, он просто не мог представить, что Фалкон на самом деле им просто не лгал и чаще всего говорил именно правду, в которую верил сам.

– Люк, я понимаю, что за случившееся ты видишь себя, но пойми, ему удалось одурачить нас всех, и даже если бы кто-то один не доверял бы ему, то остальные бы всё равно убедили этого одного в том, что Фалкон хороший человек.

Люку нечем было возразить, он чувствовал свою вину, но мозг никак не мог сказать, в чём конкретно он виноват. К тому же ему так и не удавалось понять, как все те, кто работали на Убийцу, могли сражаться друг против друга так, словно по-настоящему хотели убить.

Помимо чувства вины в Люке кипело сожаление о том, что он послушался Бена и Спайка и не убил Фалкона в клетке, когда была возможность. Из-за чего он считал, что они просто упустили своё преимущество, ведь в клетке у них было оружие, которое после этого стало бесполезным.

– А, может, ты его укусишь? – раздался голос Бена. – Я, конечно, знаю, что вампиры уже давно не прибегают к старому способу размножения, или это всё же способ распространения вируса, но ведь если правильно укусить, он может стать вампиром, а там, я думаю, и рана затянется.

– Как ты не можешь понять, драконья кровь в больших количествах губительна для любого организма, в ней содержаться вредные вещества серебра и других металлов, это яд тем более для вампира.

– Мне казалось серебряная кровь у единорогов, – произнёс Пэйбл, что всё это время тихо обречённо сидел в углу, – а у Спайка, как я вижу, она красная, как и у любого из нас.

– Да у единорогов кровь имеет серебряный окрас, так как в ней повышен уровень серебра, – настаивала Фиона, – а у драконов в крови помимо серебра содержится золото, мелкие частицы рубина, и ещё несколько компонентов, меняющихся от вида к виду. Так что я не буду его кусать.

– А я и не знал, что я могу жить засчёт продажи собственной, – решил разрядить обстановку Спайк.

Люк улыбнулся. Спайк знал, что это облегчит внутреннее состояние друзей, ведь если больной пытается шутить, то ему явно не так уж и плохо. И Спайк на самом деле не чувствовал себя совсем уж плохо, да была рана, но бывало и хуже.

– Кстати, Люк, – снова перешёл на шёпот Спайк. – у меня есть чувство…

Однако договорить Спайк не успел, так как из-за деревьев показались два огнестража с эмблемой воинов Совета, вооруженных металлическими посохами. Они внимательно всё оглядел всё вокруг и подали какой-то знак, после чего из тех же деревьев показались другие воины, среди которых оказались и князь Астрал, и графиня Айна, ведущая под руку Ква, что уже валилась с ног от усталости, и Сандро с Джарвисом.

Князь лёгким жестом руки направил заклинателя, чьё обмундирование отличалось от облика огнестража лишь заменой посоха на палочку, к клетке с пленниками. Кудесник обошёл вокруг клетки стуча своей палочкой по металлу, а после достал из-за пазухи небольшой пузырёк и вылил его содержимое на замок. Лишь когда заклинатель выполнил свою задачу, Астрал позволил всем открыть клетку.

– Джарвис, ты даже не представляешь как мы рады вас видеть, – сказала Фиона, буквально повисшая на шее у лучника.

– Это правда, у нас тут такое, – произнёс Бен, здороваясь с Сандро, но вдруг неуверенно посмотрел на Ква. – У нас тут к тому же ещё и раненный есть, может вы…

– Айна, займись, пожалуйста, драконом, – сказал Астрал, что продолжал молчаливо стоять там, откуда совсем недавно взирал Убийца на своих пленников.

Айна покорно оставила Ква у Фионы и спустилась вниз к лежащему на сырой земле Спайку.

– А где Эндан? – спросила Айна, присаживаясь у дракона.

– Его с Сегредой увёл какой-то старик внутрь храма, – произнёс Пэйбл.

– Я схожу за ним, а вы продолжайте помогать пленным. Сандро, руководи, – молвил князь Офрейн и быстро направился к храму.

Хоть Сандро и не любил Астрала, ему всегда князь казался излишне напыщенным и холодным, но уважал и боялся его также как и магистра Шуалтыша. Однако эта причина его нелюбви была лишь внешней, для окружающих, на самом же деле это было связано с тем, что князь мог позволить себе то, о чём Сандро пока лишь мечтал, и это работать с Айной. Сандро злило то, что Астрал назначил её своей помощницей, хотя она была паладином и могла полностью отказаться от работы. Однако страх и уважение перед Астралом заставляли Сандро подчинятся.

В храме Астрал не встретил никакого сопротивления, место поклонения было также пусто как и подход к клетке. Князь спускался вниз по тёмным неосвещённым лестницам, пока не увидел огонёк в конце одного из коридоров. Там и сидели Эндан с Сегредой. Однако их радостный настрой явно не отражал по мнению Астрала реального положения дел.

– Так вот значит что такое разумный тактический подход от Эндана, – сказал Астрал. – Медальон ещё у Вас, граф?

– Нет, – отпуская руку супруги, ответил Эндан. – Убийца предложил сделку, от которой я не мог отказаться.

Астрал взглянул на Сегреду с чьего лица улыбка потихоньку уходила.

– Могли бы это предусмотреть, если бы отбросили свои эмоции и желание в очередной раз показать свой магической потенциал. Должен напомнить Вам, что потенциал это ещё не всё, часто именно тактические способности позволяют победить, – говорил Астрал. – Настоятельно всё же рекомендую Вам задуматься о смене деятельности. Карьера главного агента Совета не даст Вам возможности полностью реализоваться. А вот участие в политике страны поможет Вам добиться минимум положения Вашего деда, – он ещё раз взглянул на Сегреду, – да и их жизнь будет спокойнее.

– Я подумаю об этом, – сказал Эндан. – А сейчас я думаю нам следует отправиться в погоню за Убийцей.

– Вы знаете, куда он отправился?

– Он в точности следует всем правилам из Каматьона, так что думаю, сейчас он движется в сторону Клазейского полуострова, если мы сейчас двинемся, то к обеду сможем добраться.

– Тогда не будем терять времени.

Астрал взял единственный горящий факел и повёл Эндана с Сегредой.

Тем временем, сидя у клетки, Ква старалась добиться правды о том, где сейчас Фалкон, однако все говорили одно и то же, что Фалкон оказался соратником Убийцы. Даже Фиона, которая последние дни лишь завидовала подруге, от чего иногда желала, чтобы это счастье рухнуло, не могла спокойно сказать Ква правду, слишком ей стало сложно ругать эту идиллию. Поэтому Фиона усадила Ква и, выдохнув, сказала ей три слова: "он предал нас". Однако Ква всё продолжала это отрицать и лишь, после того, как Эндан вышел из храма и сказал ей, что это на самом деле случилось, она сползла вниз на землю и тихо заплакала. Фиона села рядом и обняла подругу.

Лишь Айна со Спайком не следили за происходящим, так как залечиваение ран требовало полной концентрации. Однако Айна ожидала худшего от раны. Зная строение драконов, она полагала, что сейчас ей придётся залечивать органы, но ни один из них не пострадал. Айна даже удивлённо посмотрела на Спайка, а тот лишь с улыбкой поднёс палец к своему, призывая кудесника жизни молчать.

– Ну, что, Айна? Как там наш Спайк? – спросил Эндан.

– К вечеру будет как новенький, – произнесла Айна.

– Хорошо. Жаль только проследить до конца за его восстановлением ты не сможешь…

– Это ещё почему?

– Айна, вы с Сегредой сейчас отправитесь обратно в Магград, – сказал Астрал. – Остальные же двинутся дальше за Убийцей.

– Ква и Атикину я тоже рекомендую отправиться обратно в Магград, – произнёс Эндан. – Я больше не могу обеспечить вашу безопасность.

Ква тут же оживилась. Она, конечно, была расстроена, даже буквально разбита, но отправиться сейчас, когда ещё есть шанс увидеть Фалкона, она не могла. Да и Атикин не был готов отступать сейчас.