Магическая вспышка

– Что-то мне помнится, Вы, Эндан, его обратно к нам тоже не доставили, – отметил главный тюремщик, звавшийся Эксык, судя по надписи на столе.

– Ну, это уже от меня не зависело, – сказал Эндан. – Я его поймал и привёз, как было приказано в Магград то, что его там не смогли удержать не мои проблемы, господин Чендэгидо.

Эксык замолчал, он знал, что выбора у него особого нет. Терять должность за свой промах, о котором он всё старался забыть, он не собирался, а значит, теперь он обязан подчиняться человеку, давшему ему второй шанс. Однако Эндана он терпеть не мог за то, что тому удалось развеять миф о всесилии старого Назурукта, просидевшего в камере больше двухсот лет.

– Что ж я проведу вас, но Вы, Эндан, должны будете подписать документы, подтверждающие, что Ваше присутствие на территории Первого гномьего царства не будет иметь цели переворота или массового убийства, или других незаконных действий. Я же подготовлю пока все документы.

– И сколько это займёт времени? – спросил Эндан.

– Пару-тройку часов.

– А если Вам поможет наш человек? – на эти слова Эндана, Пэйбл сделал шаг вперёд. – Он охотно поможет Вам.

– Тогда управимся часа за полтора, а вы пока сидите у кабинета, – отозвался Экдык.

Все вышли за дверь, оставив внутри лишь Главу тюрьмы и Пэйбла, что действительно находил счастье в своей душе, перебирая бумажки.

Так, сидя молча на лавках у двери в кабинет, от которой доносились звуки перебирания бумаги и стука печати, они провели ближайшие десять минут, пока Атикин, который как-то нервно копался в своих мыслях всё время с момента выхода из портала, не решился задать вопрос. Он постучался в кабинет, зашёл и обратился к Экдыку:

– Позвольте осмотреть тюрьму.

– А, что? Конечно, идите… идите… – проговорил, не поворачивая голову и даже не понимая, на какой вопрос отвечает, сказал начальник тюрьмы.

Атикин двинулся к двери, а за ним пошли, уставший от ожидания, Люк и Фалкон, которому было очень любопытно осмотреть тюрьму, остальные решили остаться, чтобы если что помочь тюремщику. За дверью из коридора их ждал воин, может тот же, а может, и нет, в этих шлемах их не отличить друг от друга, готовый сопровождать группу по тюрьме, дабы они не навредили сложившемуся порядку. Атикин достал найденную в библиотеке газетную вырезку, которую он унёс с собой, прочитал её ещё раз и попросил стражника проводить до нужной камеры. Фалкон посматривая эльфу через плечо, тоже прочёл текст, но так и не понял, почему принц решил, что надо идти именно туда.

– Атикин, в заметке же не указан точный номер камеры, – сказал Фалкон, – Почему же ты решил, что нам нужна именно 888 камера?

– Ты не там смотришь, – ответил Атикин, – Я, конечно, бываю очень забывчивым, но эту заметку я прочёл раз сто и выудил из неё всю возможную информацию. Видишб тут на картинке, – Атикин указал пальцем, – указан номер камеры, однако он приблизительный, а зная любовь в таких местах к символизму, рождающуюся из-за скуки, я могу быть почти уверенным, что его поместили в камеру с номером, прозванным числом Дьябло.

– Понятно, это понятно и даже неважно, – раздражённо сказал Люк. – Мне куда интереснее, кто тот эльф, к которому мы идём?

– Скажем так, не самая приятная личность в эльфийской истории, – ответил принц.

– И не только в эльфийской, – добавил Фалкон, рассматривая картинку. – Я если честно, считал его мифом.

– Я тоже пока не наткнулся в библиотеке Эндория на эту запись.

И они начали шествие по тюрьме. Фалкон давно хотел пройтись по какой-нибудь тюрьме и посмотреть на её обитателей, что было скорее любопытством, основанным на абсолютном неведении, нежели желанием впоследствии смягчить или утяжелить условия пребывания здесь. И сподвигнутый своим любопытством кудесник старался заглянуть в каждую камеру. В основном они были однообразны, но ведь его больше интересовали не сами камеры и их интерьер, а жильцы, преступники. Зачастую люди, как и другие расы, представляют преступников суровыми, злыми и обладателями неудержимой силы. Но как оказалась не все они такие, среди них попадаются приветливые и интересные люди, редко, но попадаются, а те кто хоть и являются суровыми могут быть и тонкими высокими ни разу не мускулистыми гениями.

Количество людей в тюрьме удивляло, их было так много, что складывалось ощущение, что преступников со всей планеты отправляли сюда. По сути, так и было, большую часть действительно опасных воров и убийц старались присылать в эту темницу, чтобы не занимать городские помещения и не тратить денег на перевозку в Загорье. Что самое интересное число преступников каждый год увеличивается здесь, как и население планеты, а место в тюрьме не заканчивается. Человек мог всю жизнь проработать здесь и не обойти всё помещение целиком, поэтому было принято решение разделить на отсеки, в зависимости от степени преступления. Сейчас они шли в отсеке воров по направлению к лестнице, ведшей к отсеку убийц.

И всё было бы хорошо, они бы спокойно прошли путь до лестницы, если бы не столовая мимо которой они проходили. Обычная столовая, где сначала питаются преступники, потом персонал. Если бы столовая была закрыта, на неё бы никто не обратил внимания, но там обедали преступники…

Оказалось со времени разговора с Фалконом аппетита у Люка прибавилось в разы. Вору очень не повезло оказаться между клонизатор и куском мяса. Вор очень не хотел расставаться со своим обедом, так как мясо им выдавали раз в две недели. Люк в конце не выдержал и нанёс удар такой силы, что не каждый боец его выдержит.

– Что это с Люком? – спросил Аткин.

– Мне кажется, что он верит в своё превращение в оборотня, – смеясь, ответил Фалкон.

Атикин непонимающим взглядом посмотрел на кудесника. Пришлось рассказывать Аткину всю суть их разговора с Люком. Когда Фалкон закончил, эльф еле держался на ногах от истерического смеха.

– Жалко, конечно… Ха-ха… человека, но шутка хорошая… Ха-ха-ха, – сказал Атикин пытаясь отдышаться. – Разубеждать его не будем. Ему такое поведение очень идёт. Но только человек на самом деле после прохода через портал может стать оборотнем. Ты уверен, что он им не станет.

– Точно. Если бы он им стал Эндан, Фиона или я почувствовали лёгкую магическую вспышку. А сейчас просто сработала ловушка разума, я рассказал ему симптомы, а он их начал в себе искать, а после поверил, отсюда и изменения в поведении. Всё равно, что прочитать книгу о болезнях.

Подождав Люка, который старательно доедал кусок мяса, они двинулись в путь. Лестница оказалась изумительной, с подобной магией ни одному представителю группы не приходилось видеть. Ты вставал на ступеньку, а она летела вверх или вниз в зависимости от твоего желания. Эти ступени отнесли их на самый верх, в отсек наиопаснейших существ.

В отсеке наиопаснейших существ, в одиночных камерах сидели те, кто творили ужасные дела во имя своей великой цели. Кто-то религиозный фанатик, кто-то руководитель восстания, кто-то безумный учёный-кудесник. Именно в одной из таких камер некоторое время назад жил Назурукт. Но их целью не был организатор заурядного восстания или помешенный экспериментатор, нет, они искали самого опасного эльфа за всю историю Яузы.

Они шли по мрачным и сырым коридорам, которые совсем недавно были прибраны местной уборщицей. Сбоку от них были деревянные дубовые двери, за которыми закованными в колодки сидели преступники. Фалкон уже не рвался посмотреть на каждого из них, ведь здесь заключённые были куда более разношёрстными, чем в тех. Вид некоторых был настолько ужасен, что начинаешь думать, что ты попал в кошмарный сон.

Вот они подошли к нужной двери. Это была такая же дверь, как и в остальных камерах с таким же окошком и такой же решёткой, в которое заглянул Люк, будучи первым подошедшим к камере. В тёмном помещении висел закованный в цепи эльф, он висел, не подавая ни малейших признаков жизни.

– Кто это? – спросил Люк, пропуская вперёд остальных.

– Это Китекин, – сказал Атикин, – Величайшая катастрофа эльфов, перворождённый. По легендам он был первым эльфом, которого создали боги. Кто же знал, что он окажется ещё и величайшей ошибкой…

Легенда гласит, что Люм Гирриро, бог сотворивший Яузу, решил создать на ней разумную жизнь. Он долго думал, каким должен быть первый житель, но в итоге понял, что идеального варианта нет. Тогда он создал трёх живых существ, для опробования своих сил.

Первый был зелёный королевский дракон. Это было гигантское создание с безумно большим размахом крыльев, с зубами способными раздробить алмаз и с разумом, превосходящим эльфийский в сто раз.

Вторым был золотой гном. Он настоящий прародитель всех гномов, вся гномья натура отражалось в нём, будто в спокойной воде. У него была такая же тяга к золоту, такое же стремление уединиться в горах и превосходный талант кузнеца. В общем, в последующих своих экспериментах с этим народом Люм Гирриро ничего не изменил.

Третьим был Китекин, бессмертный эльф и великий кудесник, обладающий безудержной силой. Сначала Люму понравился, созданный эльф, и он даже создал других по его образу и подобию. Но Китекин не оценил эти творения и перебил их всех. Он хотел быть единственным и неповторимым абсолютно бессмертным эльфом.

Люм был в ярости, ещё никогда не встречал он того, кто осмелился бы пойти против его воли и убивать его творения. Тогда он понял, что либо Китекин будет истреблять всех эльфов, либо будет стремиться стать их королём. Но Люм не мог убить созданный им ужас, слишком привязался к нему. И придумал он план, как, не причиняя вред эльфу, дать шанс на жизнь остальным.

Люм Гиррири позвал трёх перворождённых на ужин, чтобы обсудить последующие планы. Все трое сидели в ожидании еды, но вместо блюд одного из них ждала клетка. Когда Китекин попал в ловушку, Люм лишил его безудержной магической силы. Так Китекин стал равным обычным эльфам, но сохранил своё бессмертие, которое Люм уже отказался давать остальным.

– К сожалению Китекин не успокоился и продолжил убивать и подчинять остальных эльфов, – досказал Атикин. – Иногда он даже становился королём, но потом в одной из легенд его поймали, а кто-то даже говорит, что убили и после уже больше двух тысяч лет его никто не видел.

Да, Атикин бывал иногда забывчивым и не особо внимательным, но есть вещи, которые у него не отнять. Например, его память бывает даже очень хорошей, это ведь нечто потрясающее! Прослушав легенду пару раз за жизнь, он сразу мог её рассказать почти наизусть, и в отличие от остальных, он даже спустя год сможет её рассказать, почти ничего не поменяв.

– Ты сказал, что Китекина стало отличать только бессмертие, – сказал Фалкон. – Но мне казалось, что все эльфы живут вечно? Кроме тех случаев, когда их убивают или смерть наступает из-за болезни.

– Это не совсем так, – ответил Атикин. – Да мы можем прожить несколько тысячелетий, но это не делает нас бессмертными. Просто остальные живут слишком мало, чтобы увидеть нашу старость.

Люк не вникал в их разговор, его больше интересовал Китекин. Очень тощий эльф в старой ветхой одежде весел в цепях, закрыв глаза. Создавалось ощущение, что пленник уже мёртв несколько дней, только запаха не источал.

Вдруг в тёмной камере загорелись зелёные глаза. Они смотрели прямо на Люка, он чувствовал, как этот взгляд копался в нём, будто что-то искал. Затем Китекин посмотрел клонизатору в глаза и сказал нечто, ни кем не услышанное.

Люк потянулся к скважине и вставил спицу в неё, которая появилась в его руке из неоткуда. Потом он решил повернуть ручку двери…

– Люк, что ты делаешь? – спросил Фалкон.

Люк очнулся, будто спящий на которого колодезную воду из ведра выплеснули. Он помнил, как смотрел в глаза Китекина, а потом его будто вышвырнули из собственного тела, на этом воспоминания обрываются.

– Я же только что говорил, насколько он опасен! Не трогайте дверь! – кричал Атикин, – Ты мог сейчас нарушить хрупкое равновесие, баланс, между тюрьмой и Китекином! Если ты его нарушил, он сможет выбраться!

Атикин посмотрел в окошко. Китекин висел, как висел, ничего не поменялось, даже глаза были закрыты. Принц спокойно выдохнул.

– Но, кажется, пронесло… – тихо и более-менее спокойно сказал принц, – Ну, зачем ты это делал?

Люк недолго подумал. Ему очень не хотелось рассказывать, как он смотрел в глаза Китекину, а потом оказался будто в трансе, поэтому…

– Да ладно, он же висит там уже несколько сотен лет с момента постройки тюрьмы, что он может! К тому же мы не можем быть до конца быть уверенными, что это он.

Фалкон ещё раз взглянул на картинку с вырезки Атикина и на висящее тело.

– Ну, это точно тот эльф, который изображён на картинке, даже не постарел ни на день, – сказал Фалкон. – До сих пор не могу поверить, что он реален.

– Да, мне тоже не вериться, – произнёс Атикин.

Лишь Люк, который лишь тут впервые услышал легенду о Китекине, не видел здесь какую-то странность, он и так уже не верил в то, что этот день не сон. Он с самого утра в этом сомневался, но после взбодряющего отключения от бытия, его сомнения лишь усилились.

Эндан стоял, прислонившись к стене, и ждал. Ждал он, конечно, трёх первопроходцев тюрьмы Лориэль, которые явно потеряли счёт времени, так как их полтора часа были уже на исходе, а сам архимаг даже успел подписать все необходимые документы, теперь их оставалось только зафиксировать, чем Экдык пожелал заняться самостоятельно. Когда они появились в поле его зрения, Эндан облегчённо вздохнул.

– Где вы ходите? – спросил Эндан. – С документацией почти покончено, нас скоро отправят в Первое гномье царство.

– Так ходили осматривать тюрьму. Интересно же посмотреть на уголовников отбывающих срок, – сказал Фалкон, первым прошедший в тот коридор, где они ожидали отправления.

– А не хочешь ли ты посмотреть на других отъявленных преступников, – говорил Эндан. – Мы сейчас отправимся в горы Лариона, тебе надо будет их только пересечь и вот ты уже в Загорье. Знаешь сколько там таких?! Целые тысячи, ещё с королевских времён и Второго царства вампиров.

Но Фалкон уже его не слышал, он был погружён в поиски. Вроде бы с момента когда они ушли ничего не изменилось, но это было обманчивое впечатление, ведь одного члена команды не хватало.

– А где Ква? – спросил Фалкон.

– Откуда я знаю?! – рассержено ответил архимаг, – Она, как и вы ушла, ничего не сказала, просто взяла и ушла

Вдруг в нескольких коридорах от этого места раздался крик Ква, но не радостный, а призывающий на помощь. Фалкон быстро достал палочку и побежал на звук, вслед за ним кинулись и остальные. Только начальник тюрьмы не обратил на возглас никакого внимания, он как сидел, работал с документацией, так и продолжил.

Добежав до места, Фалкон увидел то, что не смогло бы вырисовать его воображение даже в кошмарном сне. Прижав к горлу Ква её же кинжал, в коридоре стоял Китекин. Он улыбался. Давно эльф хотел сбежать из тюрьмы, но ни разу не было возможности это сделать.

– Ты?! – сказал Атикин, – Но как?

Китекин всмотрелся в лицо спрашивающего, и уже не только рот его улыбался, но и глаза.

– О, представитель древнейших эльфийский семей, чьи предки имеют своё высокое положение ещё с времён меня, – произнёс Китекин, попытавшись слегка поклониться, но так, чтобы Ква не смогла выбраться из его захвата. – Я должен за свободу поблагодарить вас, вас троих, – он указал кинжалом на Атикина, Фалкона и Люка, – Если бы вы ко мне не заглянули, неизвестно, сколько бы я ещё провёл в этой камере.

– Как ты выбрался? – спросил Пэйбл, который вдруг на подсознательном уровне понял, кто стоит перед ним. – Ни один из них не выпустил бы тебя, заключённого на вечное пребывание в тюрьме.

– Молчи, плебей, когда говорят господа! – прикрикнул Китекин. – Этим ничтожеством только что был задан вопрос, на который я и без него бы ответил. Конечно, никто бы не выпустил меня добровольно, но под действием магии…

– Тебя ведь лишили магической силы тысячи лет назад, – сказал оскорблённый Норкус, жаждавший отыграться. – Если, конечно, ты это действительно Он.

– Никто меня не лишал магии и никогда!!! – крикнул эльф, – Люм лишь отнял их безграничность! Он дал вам глупцам шанс на победу, но сейчас всё по другому, вы лишь отблеск эльфийского величия. Вы скорее люди, чем эльфы. А раздавить людей крайне простое занятее, – он провёл кинжалом по шее Ква. – Откройте портал на Яузу в любой уголок, но только если попытаетесь мне помешать уйти… – он повёл плечами. – Вы не совсем глупы, сами понимаете.

Эндан толком не слышал речь Китекина, его очень сильно поразило само существование эльфа, зацикленного на превосходстве своей личности и всей расы, пусть он и выстраивал его лишь на убийстве не верных. Ведь Китекин, как и Палава-Киви, был всего лишь мифом, но если существование каменных колоссов, он ещё мог хоть как-то оспаривать, то Китекина здесь видели все.

Фиона подошла к столу стража, труп которого уже лежал на полу, и пролистала какую-то книгу. Потом она встала рядом с порталом и приложила одну из металлических карт. Она была уже готова выводить код, как начал говорить Эндан.

– Нет, ты не уйдёшь отсюда, – твёрдо сказал он.

Китекин слегка надавил на горло Ква кинжалом. Несколько капель жёлтой крови потекли по кинжалу. Китекин продолжал улыбаться

– Эндан, но ведь он не блефует, он её на самом деле убьёт, – испугано сказала Фиона.

– А сколько погибнет, если мы его отпустим, – ответил Эндан, – Лучше смерть одного товарища, чем тысячи мёртвых. Нет, я уже всё обдумал ещё несколько лет назад.

– Но мы не будем знакомы с теми тысячами, а её мы знаем. Её доверили тебе! – продолжала Фиона, стараясь переубедить своего учителя.

– И тем не менее они будут. И среди них могут быть те, у кого будут дети! Или даже сами дети! Сколько жизней будет загублено, если мы его отпустим?!

Никому нечего было сказать, все знали, что Эндан говорит правду, но согласиться отправить на смерть человека, к которому ты уже прикипел, невозможно. Такой является истинная натура человека. Он готов пожертвовать миллионами незнакомцев, ради своего спокойствия, ради того, чтобы беда не затронула его. И он не будет сожалеть об этом, по крайней мере до того, как не встретиться с близкими погибших лично. Лишь очень редкие люди сделают другой выбор, мало кто готов пожертвовать кем-то из близких ради спасения незнакомцев.

Вдруг Фалкон изменил направление своей палочки и установил её на Эндана.

– Я не дам тебе поступить так. Я готов пожертвовать тем миллионом, и мне кажется, что не я один, – сказал Фалкон и тихо добавил, – Я прошу тебя, одумайся.

– А если бы на месте Ква был кто-то другой, ты бы сказал то же самое? – спросил Эндан, смотря прямо в глаза юноши. – Фалкон, нужно принимать всегда лишь то решение, которое правильно.

– К чёрту правильность, если ради неё мы должны жертвовать близкими, – сказал Фалкон и качнул Фионе головой.

После этого юный кудесник открыл магией одну из колб, что хранил во внутренних карманах и направил газ в сторону Эндана, который даже не успел понять, как оказался на полу без сознания. Тем временем Фиона открыла портал.

– Можешь идти, – сказал Фалкон. – Только отпусти Ква.

– Как же мне нравится иметь дело со столь чуткой молодёжью, – ответил Китекин.

На удивление Китекин сказал правду и отпустил Ква, даже оставив ей её кинжал. Глаза древнего эльфа горели сейчас таким же цветом, что и портал, и в них виднелось то безумство свободы так долго манившее Китекина. Он подошёл к самому краю портала и, сделав шаг вперёд, растворился в оранжевом свете. И портал закрылся.

Ква, брошенная Китекином на пол, отдышалась, не каждый день тебе угрожают собственным кинжалом мифические эльфы. Фалкон кинулся к ней и сильно обнял, он был безумно счастлив, что всё окончилось хорошо. Но был ещё один вопрос, на который Ква хотела получить ответ.

– То, что ты говорил Эндан о близких людях, которыми ты не готов жертвовать, это действительно правда? Ты уже считаешь меня близким человеком? – всё так же искренне спрашивала Ква.

Фалкон лишь улыбнулся со смехом, глядя в лицо юной девушки, и снова обнял её.

Тут Атикин обратился к Фионе:

– А куда ты собственно отправила Китекина?

– К вулкану в южной части гор Лариона, где проживают южные орки. Думаю, от туда он ещё долго не выберется, – ответила Фиона.

– Не слишком ли близко? – спросил Спайк.

– Первое более-менее подходящее из того, что там лежало.

В это время Бен и Люк постарались усадить Эндана на одну из скамеек и разбудить. Сонное зелье, которым Фалкон угостил Эндана, явно было лучше по качеству чем то, которым пользовались тогда у храма. Чтобы разбудить Эндана потребовалось просить Фалкона ещё и вывести из архимага остатки того газа, лишь после этого Эндан пришёл в себя.

– Прости, но иначе я поступить не мог, – сказал Фалкон.

– Всё равно глупое решение, даже очень, – не до конца разборчиво отвечал Эндан. – Ни одна жизнь не может стоять тысяч. Не равнозначный обмен… К тому же теперь побег Китекина повесят на нас и нас не пропустят к гномам.

– Так давайте уйдём сами, – предложила Фиона, перебирая металлические карточки.

Когда все документы были собраны и подписаны, Экдыкы Чендэгидо сообщили о побеге Китекина, смерти нескольких стражей и исчезновнии путников. За последние три года это уже второй побег, могущественного заключённого. Это ещё куча хлопот и бумажной волокиты и, возможно, даже отстранение его от должности начальника тюрьмы. Нет, этого он допустить не мог.

– Как же ему удалось освободиться? – спросил Экдык у докладывавшего стража.

– Насколько я могу судить, – сказал охранник, – ему открыли дверь снаружи вот этой спицей.

Охранник положил на стол спицу, вытащенную им из замка около получаса назад. Она легонько отражала свет лампы и сосредотачивала на себе внимание окружающих.

– У меня есть предположение, как он сбежал…

– А мне не нужны предположения! – закричал Экдык. – Как он смог выбраться из темницы с изолированным потоком магии в подызмерении! Это противоречит всем законами уже второй раз! Но ничего, я знаю на кого повесить это преступление, если Китекин объявится. А пока всё держать в строжайшем секрете, понял меня Хэнк.

Воин качнул головой и удалился, оставив Экдыка писать новый рапорт о побеге, если в итоге информация о нём всплывёт.

Глава 13

Когда путники вышли из портала они оказались не в каком-нибудь населённом пункте, а в горах, где вокруг были лишь скалы да камни, ни одной души. Портал, из которого они вышли, был очень старым, возведённый на небольшой посёлок располагавшийся здесь до очередного наплыва гоблинов из Тарзских гор.

– Повтори ещё раз, почему мы не отправились ближе к какому-нибудь городу гномов? – спросил Люк.

– О-о-о! – проговорила Фиона.

– Люк, гномы просто не любят другие расы, из-за чего если бы мы сразу оказались в одном из их городов о нас сразу же все узнали, – сказал Эндан.

– Теперь, всё ясно, – ответил Люк.

– Ура! Чудо свершилось! С десятого объяснения он понял! – достаточно громко для гор сказала Фиона.

Люк посмотрел на неё нетипичным для него взглядом. В нём всё так же присутствовала обида и желание нанести ответный удар, но к этим чувством прибавилось ещё одно, голод – нескончаемое желание перегрызть вампиру горло и обглодать косточки. Однако мясо бы её он не тронул, что связано с воспоминаниями из повестей об оборотнях, которые ради интереса опробовали мясо кровососов. И надо сказать, отзывы о нём в хрониках были не лучшими. Многие описывали их мясо, как сухую жёсткую и слегка подтухшую свиную кожу. Поэтому часто поедая вампиров, мясо оставляют на какое-нибудь более интересное блюдо.

Обычно деревни гномов, особенно рядом с шахтами, были маленькими и преимущественно сельскохозяйственной направленности. Но только не здесь. Этот город был своеобразной столицей всего государства гномов. Стоял он у подножья Царской горы, главной сокровищницы, всего гномьего народа.

Фантси-Комхлаба, гномья столица, был крупнейшим и наиболее развитым городом. Он обеспечивал двадцать ближайших гор продовольствиями, жильём и представителями самых разных, в том числе совсем не гномьих профессий. Мало кто может себе представить, например, гномов учителей, купцов, лучников? Так вот, здесь они были. Так же здесь располагалось единственное высшее учебное заведение гор, давшее образование всем приблизительным экономистам этого мира.

*Приблизительный экономист – это человек, чаще гном, который посмотрев на груду каких-либо вещей, способен сказать, сколько в ней тех или иных предметов. Например, взглянув на груду золота, гном с красным дипломом скажет, что в ней несколько сотен золотых монет и около десятка серебренных. В то время как делетант ответит, что там тысяча золотых монет.

Но чего в Фантси-Комхлаба не было, так это представителей других народов. Многие гномы считали, что встреча с чужестранцем, обязательно приведёт к неудаче и краху всего их денежного состояния, поэтому купцы считались грязчалами (демонами). Именно из-за такого мышления гномов у путников были не лучшие впечатления о городе.