В Одессу на майские. Некурортный роман

– Можно подумать, Янукович позволил бы народу переизбрать себя, – скептически заметил Банкир. – Он бы весь свой админресурс задействовал, пошёл бы на любые подтасовки, но пост свой не отдал. Пришлось гнать его силой.

– С той системой контроля за выборами, которая сейчас существует на Украине, при такой тотальной слежке разных партий друг за другом, вряд ли ему бы это удалось. Вы же говорите, что на борьбу с его властью поднялся весь народ, так что можно было бы его всем миром прокатить на выборах, подготовив за год компромат и нового лидера. Вы же выбрали кровавый путь смены власти. Майдан выпустил из бутылки загнанного туда в послевоенные годы органами безопасности бандеровскго джинна, теперь жди большой крови и гражданской войны.

– В Украине весь народ против Януковича, поэтому нет противоборствующих сторон, которые могли бы встать в гражданское противостояние, – заявил Банкир, и на его жёстком, широкоскулом лице проступила абсолютная уверенность в собственной правоте.

– Я бы так не сказала, – ответила ему дама, – эти две силы есть – это Восток и Запад страны, которые никогда друг друга не поймут и не объединятся. Западная часть, как вы сами сказали, столетия не входила в состав России, а восточная – это часть России, оторванная и присоединённая к Украине большевиками. Они это сделали, чтобы обеспечить промышленный потенциал созданной ими Украинской республике. Пока была стабильность в стране, идея работала. Теперь, когда страна находится в экономическом кризисе, Запад Украины с надеждой смотрит в сторону Европы, а Восток страны – на Россию. Объединить эти взгляды невозможно, их можно примирить, разделив по разные стороны границы. Есть у вас и две другие противоборствующие силы, способные взорвать страну – это донецкие и днепропетровские олигархи. Они сражаются друг с другом все двадцать три года независимости страны. Победить в этой схватке без президентской поддержки невозможно, вот они и бьются за властное кресло. Пока счёт два-один в пользу днепропетровских. Порошенко изображает независимого игрока. Возможно, это и так, но у него не внутренние кураторы, а внешние.

– Опять вы выступаете от лица российской пропаганды, – бросил раздражённо Сатир, – во всём вам видится рука Белого дома.

– В России многие считают, что Порошенко встроен в линию мирового господства иудейского мира Рокфеллеров, Морганов, Дюпонов и так далее.

– По-моему, вы сгущаете краски, – заметил Банкир. – Во-первых, Порошенко настроен на мир и процветание своей Родины. Он не позволит разорвать Украину на части. Когда он станет президентом, все постепенно успокоится, детвора ещё походит с флагами по улицам и угомонится. Уровень национализма в Украине не больше, чем в России или другой стране, тем более сам факт нашего стремления в Европу предполагает подавление этих настроений, и никто у нас не позволит здоровому национализму переродиться в нацизм. Тем более что Ассоциация с Европой обеспечит подъём экономики, а следовательно, уничтожение самой почвы, на которой произрастают негативные социальные явления.

– Посмотрим-посмотрим, – многозначительно произнесла учёная дама и добавила: – Пора спать, впереди Одесса.

Устав от споров, предложение приняли, купе затихло, пытаясь заснуть под грохот колёс старого разбитого состава, раскачивающегося во все стороны под оглушительный стук чего-то железного, бьющего по днищу вагона.

– Ну и состав! Того и гляди, эта железяка пробьёт днище вагона, и покатимся под откос, – вздохнул Сатир. – А вы говорите…

На его слова никто не откликнулся. Старшие думали о том, как повлияют события в Киеве на их дальнейшую жизнь. Молодёжь, прижавшись друг к другу, мечтала о том, что скоро они окажутся практически одни в большом доме Петькиной родни, и никто не будет мешать им любить друг друга.

– Пускай это будет наша медовая одесская неделя, – шепнул подружке, уже засыпая, Петя.

– Да, – прошелестела в ответ счастливая Ириска.

В тревожной Одессе

Утром поезд, тарахтя и погромыхивая, подошёл к одесскому железнодорожному вокзалу. На перроне среди толпы встречающих Пётр сразу заметил своего двоюродного брата Сашку и отчаянно замахал ему руками. Саша не столько увидел его, сколько заметил беснующуюся у окна фигуру и, опознав брата, энергично замахал руками в ответ.

– Вот мой брателло! Пришёл, а я думал, что поленится, обормот, – обрадовался Петька и, легко подхватив большущий чемодан подружки, двинулся на выход из вагона.

Одного взгляда на Сашку было достаточно, чтобы понять, что они с Петром родственники. Тот же овал лица, та же единственная ямочка на щеке, и те же светлые волосы, и широкая простодушная улыбка. Правда, Саша, как и положено младшему брату, появившемуся на свет спустя три года, был немного ниже ростом и по-юношески уже в плечах. Однако вид он имел весьма современный. Узкие джинсы, едва доходящие до щиколоток, обтягивали его крепкие ноги, обутые в яркие жёлтые кроссовки, волосы на висках были выбриты, а на голове возвышался красивый кок пшеничных волос, по-детски округлые щеки покрывала ни разу не бритая светлая поросль, которую ни щетиной, ни бородой назвать ещё было нельзя.

– Привет, Санька, рад тебя видеть! Пришёл всё-таки, совсем взрослый стал, скоро меня обгонишь! – приветствовал Петька брата обычными для этого случая фразами.