Посольская школа. Невеста Сокола

Мне хотелось довериться жениху и сделать вид, будто ничего подозрительного не происходило. Но лин Ведари неплохо разбирался в магии и точно имел за плечами внушительный багаж знаний. Если все его изыскания – фальшивка, то я ничего не смыслю в науке. Кроме того, мне не давали покоя слова Лары. Вдруг у Марко и впрямь есть такой же дар, как у Пруста? Разве не смог бы он обмануть Домуса Визариса?

– Я должна кое-что тебе сказать, – я отошла от Сокола на полшага. – Возможно, узнав это, ты захочешь расторгнуть помолвку. И я пойму тебя. Но молчать не могу.

Я сглотнула комок в горле и сделала несколько глубоких вдохов. Лучший убийца клана смотрел на меня, терпеливо ожидая продолжения, а я не могла подобрать слов.

“Милый, я целовалась с другим. Только ты его не убивай, потому что он может быть важным информатором. И меня не убивай. Я вообще не виновата!”

– Мне кажется… Нет, я почти уверена, что Марко умеет насылать мороки, – произнесла я. – Очень правдоподобные мороки, запутывающие сознание до такой степени, что ты становишься другим человеком. Буквально. Я стояла у источника, но была уверена, что танцую на балу и зовут меня Фелиция. – Еще мгновение тишины и я собралась с духом. Посмотрела в небесно голубые глаза и, прощаясь с счастливой семейной жизнью, продолжила: – А потом я, будучи Фелицией, позволила Марко поцеловать себя. Прости.

“Не простит, – билась в голове паническая мысль. – Мужчины клана не прощают измен”.

Даже если женщину насиловали, она становилась испорченной. Нет, муж, жених или отец, конечно, наказывали виновника. Убивали его в честном поединке или просто забивали камнями на смерть. Но легче несчастной от их мести не было. Позор навсегда ложился на неё несмываемым пятном. Украденный поцелуй – не надругательство, однако его хватило бы, чтобы Сокол потребовал вернуть браслет.

Время шло, я боялась дышать, даже взгляд поднять не смогла. А потом почувствовала, что жених гладит мои мокрые волосы подушечками пальцев.

– Ты ни в чём не виновата, – прошептал он. – Под мороком себя невозможно контролировать. Ты действительно становишься другим человеком. И даже если тебе понравился поцелуй, я не стану ревновать. Понравился?

Сложный был вопрос. Врать жениху не хотелось, но и сказать правду после “помилования” казалось кощунством. Сокол плевал на то, как должен был отреагировать на признание по мнению наших соклановцев. Любой другой мужчина немедленно прекратил бы отношения, обвинив меня в неверности. А он спросил, понравилось ли мне целовать другого мужчину.

Я осторожно принюхалась, до дрожи боясь узнать запах чёрного перца. Но нет. Мята была с тонкими нотками жасмина.

“Любовь, – привычно расшифровала я. – И надежда”.

Только непонятно, его ли эмоции я уловила. Раньше, кроме злости, похоти и преданности главе клана, ничего не было. Любовь и надежда вполне могли исходить от меня. Хоть Магнус и настаивал на другом объяснении странностей Сокола, я ещё не отказалась от своей теории.

– Фелиции понравился, – наконец, ответила я. – Но я не она. Я твоя. Обещаю, что впредь буду очень осторожной. Не позволю такому повториться. Ты мне веришь?

– Верю, – выдохнул он и обнял меня. Аромат мяты окутал плотным облаком. Не единого шанса жжёному сахару не оставил. – И знаю, что любое воспоминание перебивается новым. Почти любое. Амелия, поцелуй меня.

Голова всё-таки закружилась. От хрипотцы в голосе Сокола, от пронзительного взгляда любимых голубых глаз, от тяжести его рук на талии. Я улыбнулась, чувствуя, как мята пьянит и будоражит кровь, обвила руками его шею и послушно потянулась к губам.

Где-то в глубине школы будто музыка заиграла, тихая, напевная. Я снова проваливалась в бездну и не ждала спасения. Нежность Сокола обернулась настойчивостью. Он прервал поцелуй и потянул за полы халата, открывая мои плечи, обнажая грудь. Жарко стало в комнате, стыд окрасил алым мои щёки.

– Нельзя, – задыхаясь от непривычных ощущений, простонала я. Чувствовала, что сегодня он не сможет остановиться сам. – Ты обещал. Помнишь?

Лучший убийца глухо зарычал. В облаке мяты только сейчас прорезались нотки похоти и тут же исчезли. Зато расцвело разочарование пополам с сильной душевной мукой. Святые боги! Да я за всю жизнь больше эмоций от него не чувствовала!

– Ты права, не стоит до свадьбы. – Жених отпустил меня, неловко пытаясь вернуть халат на место. Руки его не слушались. – Я позволил себе лишнего. И лучше мне сейчас уйти. До завтра, Амелия.

– До завтра, – эхом отозвалась я уже ему в спину.

Лучший убийца клана исчез из моей спальни. Тяжёлыми будут полгода от официальной помолвки до свадьбы. Очень непростыми для нас обоих. Но иначе нельзя. Традиции клана не позволят по-другому.

***

Соколу не нравилось промедление с лже-студентом. Он ходил по комнате, ругая себя за дурную привычку метаться от стены до стены, брал книги с полки и снова их ставил. Дважды порывался сбежать на полигон и выпустить злость, но что-то останавливало.

– Сирая.

Почему призрачная ведьма не отзывалась? Воины из отряда с ног сбились, разыскивая её на территории, за артефакты взялись. Опрос работников ничего не дал. “Утром была, но к обеду уже сгинула”. Растворилась в небытие, ага. Вернулась в бездну, где ей самое место. Но не сейчас же. Не добровольно разрушив магическую клятву, привязавшую её к источнику. Духу-хранителю просто не хватило бы сил. А кому-то другому знаний, как именно её привязали. Заклинания-ключа, развязывающего узлы плетения. Слово там было нужно.

– Сирая! – крикнул Сокол. – Я понимаю, что совесть у тебя такая же призрачная, как тело, но и моё терпение отнюдь не твердокаменное. Сирая!

В дверь постучали.

Убийца снял со спинки стула клановый мундир, а потом раздражённо фыркнул и бросил его обратно. Не голый ведь. А кому не понравится, пусть проваливает из его спальни.

– Кто там?

– Простите, лин Сокол, у меня вопрос.

От звонкого и такого родного голоса стало теплее. Убийца беззвучно рассмеялся. Намеренно расстегнул две верхние пуговицы рубашки и пошёл открывать.

– Хоть десять, прекрасная лина, проходите.

Амелия озорно сморщила носик и убрала руки за спину. Платье надела снова белое. Продолжала смущать соклановцев нарушением традиций, а заодно прятать помолвочный браслет под длинными рукавами.

– Хочу порадовать вас завтра чем-нибудь вкусным, – смущённо призналась она, когда закрылась дверь. – Но не знаю, что вы больше любите. Пирожки с мясной начинкой или баранину запечь?

Сокол чуть дара речи не лишился. Амелия росла без матери, дома у Витта готовила исключительно прислуга. А кухаркам было по статусу не положено учить юную лину кулинарным премудростям. Бездна, да они ни разу к тесту не прикасалась. И уж точно не смогла бы сама испечь пирог.

“Научилась, – пришла в голову очевидная мысль. – Ради тебя, чурбан бесчувственный и тупень недогадливый”.

– Баранину, – неуверенно брякнул он. – Я могу помочь с мясом…

– Ну что вы? – звонко рассмеялась директриса. – У вас и так много дел. Устаёте на службе. Что же я, баранину сама не запеку? Тем более для вас готовить будет легче и приятнее вдвойне.

– У меня от обращения на “вы” скоро глаз будет дёргаться, – шутливо попенял он. – Прекрати, пожалуйста, к чему церемонии? Я верю, что твоя баранина будет самой лучшей. Лишь бы мне аппетит не испортили. Завтра должна разрешиться загадка Марко Ведари. Глава клана приедет в школу, чтобы поговорить с тем, кто прячется под его личиной. Не волнуйся, мы оцепим трактир, ни одного ребёнка близко к ним не подпустим. Я бы рад совсем увести их в другое место. Но кто знает, какие у Франко договорённости с Дартмундом? Не следят ли за ним его шпионы, не поднимут ли тревогу, если он появится на пороге соседнего трактира в компании Кеннета Делири.

Амелия выглядела удивлённой. Смотрела широко раскрытыми глазами и беззвучно шевелила губами. Не ожидала, что глава будет лично командовать операцией? Или переживала за безопасность детей?

– Оу, – выдохнула она. – Нет-нет, конечно, я не волнуюсь. Уверена, вы… ты знаешь, что делаешь. У нашего врага нет шансов уйти от лучшего воина Клана Смерти. Но сможешь ли ты уделить мне внимание вечером? Ты ведь устанешь, да? Я могу принести ужин в комнату. И обязательно вино. После тяжёлого дня вино будет кстати. Красное фитолийское или сливовое?

Невеста подошла ближе и теперь смотрела на Сокола снизу вверх, положив ладони на обтянутую рубашкой грудь. Поглаживала пальчиками ткань, покусывая пухлые губы.

– Баранина, вино и ужин в приятной компании, – хотелось мурлыкать от удовольствия, но приходилось говорить ровно. – Что может быть лучше? Я предложил бы порепетировать сегодня, но мясо, наверное, ещё маринуется? Вот что. Бездна с ним. – Сокол взял Амелию за руку и потянул к кровати. – Пусть завтра всё будет идеально, а сейчас как хочется.

– С тобой может быть только идеально, – прошептала она в ответ и слегка надавила на плечи жениха, намекая, чтобы сел на кровать. – Я весь день мечтала об этом моменте.

Амелия приподняла подол платья и, забыв о скромности, оседлала жениха. Вся кровь ушла от головы в пах. Никакого морока не нужно, чтобы перестать себя контролировать. В голове ещё билась мысль “нельзя так, обещал ведь”, но руки уже гладили округлые бёдра.

“Бельё надеть забыла”, – чуть не сорвалось с языка и Сокол тихо застонал.

От того, что она была так близко, возбуждение за два мгновения стало каменным.

“Почему бы не поиграть, – подзуживал демонёнок в голове, – раз она сама хочет. Ты опытный мужик, всегда сможешь остановиться. А она потом в первую ночь будет меньше бояться”.

– Сокол, – невеста почти пропела его имя, расстёгивая рубашку до завязок штанов.

Зелья какого-то ведьминского хлебнула, не иначе. Куда делась его скромница и начитанная умница? Тонкие пальцы пробрались сначала под брюки, а потом и под бельё. Сознание отключилось, уступая место инстинктам. Вытерпеть ласку и не повалить потом Амелию с тихим рыком на кровать было невозможно. Белое платье взлетело облаком, открывая голый живот.

“Хороший мальчик, – прозвучало в мыслях. – Не разочаруй меня”.

И Сокол провалился в темноту.

Глава 32. Утро, полное боли

Громкий стук грозил перебудить всю школу, но я отчаянно не хотела открывать глаза. Во сне мы с Соколом сидели на берегу реки и говорили о грядущей свадьбе, дурачились, спорили, кого разместить в дальнем шатре.

– Ведьму тебе в тёщи, – прошипела я, когда стук усилился. – Иду!

Дурное предчувствие спазмом скрутило живот. Марко сбежал ночью? Кто-то из детей пострадал? Или всё дело в загадочной пропаже духа-хранителя?

Я накинула халат поверх ночной сорочки и распахнула дверь.

– Лин Ведари, – я запахнула полы халата поплотнее. – Вы с ума сошли? Зачем так шуметь ещё до подъёма?

“С маскировкой точно нужно что-то делать, – отметила я про себя. – Прав был Сокол, никуда не годится, что ко мне в секретную комнату кто угодно может вломиться. Нужно попросить его лично исправить мой недосмотр, лучше никто не справится. Заодно пусть защитные чары повесит. От всяких рыжих и голубоглазых с особым даром”.

– Простите, лина Амелия, но мне срочно понадобились мои артефакты, – выпалил студент, на ходу застёгивая синий камзол. – Ночью пришла гениальная идея, как можно исследовать потоки силы внутри источника, а нужного инструмента нет. Лин Сокол обещал их вернуть, когда пройдёт проверка. Забыл, наверное. Знаю, что вы единственный человек, способный повлиять на сурового убийцу Клана Смерти. Спасайте, умоляю. Сегодня к вечеру я обязан отправить в Академию отчёт об успехах. Что я напишу наставнику? Чем я тут занимался, проедая выданное на срочные расходы серебро? Ох, влетит мне, ох, влетит!

“Целовал чужих невест и доводил до белого каления ранней побудкой”, – ехидно подсказал внутренний голос.

Но я шикнула на него. Во-первых, Марко не знал, что я помолвлена. Во-вторых, даже раннее утро не повод забывать о вежливости и своих прямых обязанностях. Да, я сомневалась, что на Сокола мог бы повлиять хоть кто-нибудь. Однако попробовать уговорить жениха стоило. А то рыжему бессалийцу будет крайне трудно писать отчёт отрубленными пальцами.

– Хорошо, – выдохнула я. – Дайте мне пару минут привести себя в порядок.

– Разумеется, – ответил он и продолжал тараторить, пока я не захлопнула дверь. – Но я заклинаю вас поторопиться. Когда охраня меняется, я же не знаю. Уйдёт командир посты проверять, ищи его потом. Время, время, ценнейшее время утекает водой сквозь песок!

Я умылась, надела свежее платье и причесалась. Скорости сборов позавидовали бы инструктора в академии. Ни один воин-выпускник не смог бы так быстро справиться с мелкими пуговицами на лифе.

– Не переживайте, – попыталась я успокоить студента, – даже командир нашей охраны ещё спит в такое раннее время.

“Только вы с какой-то стати проснулись ни свет ни заря!” – добавила я в мыслях, но снова не озвучила колкость.

Коридоры школы пустовали, по двору не носились дети. Все действительно досматривали сладкие сны в тёплых постелях. А я нет! Шла к зданию бывшего приюта, кутаясь в тёплую шаль и молясь всем богам о терпении.

Будить жениха отчаянно не хотелось. Наверняка он уснул после вечернего свидания так же поздно как и я. Ворочался, задыхаясь от переизбытка чувств.

– Скорей же, – поторопил меня Марко в очередной раз.

Я нахмурилась, разглядывая щель между створкой и дверью. Тонкий луч света пробивался в коридор. Конечно, Сокол мог бы не вешать десять замков, но совсем уж не закрываться было странно. Сердце замерло. Холодок пробежался по спине.

“Только бы он был в порядке!” – билась в голове единственная мысль.

Я вошла без стука. Сил на него не хватило и смелости. До дрожи боялась, что никто не ответит. Придумала за мгновение сотню вариантов, что могло произойти с женихом ночью. А самый простой на ум не пришёл.

Он был не один. Пока я во сне грезила, куда поставлю на поляне перед домом отца свадебные шатры, Сокол развлекался с женщиной. Она оторвала голову от подушки и сощурилась на меня.

– Стучаться нужно, лина Амелия, – проворчала посудомойка Малия, даже не пытаясь прикрыть голую грудь. – Вас сюда никто не звал.

***

Сон был вязким, неприятным. Не похмелье, но тоже болото, и из него не вынырнуть. Женские голоса звучали в комнате. Что-то важное происходило, катастрофическое, а Сокол никак не мог открыть глаза. Почему рядом чужой запах? Почему он всей кожей ощущает присутствие женщины? Что вчера было?

– Извините, – холодно сказала Амелия. – Я действительно пришла не вовремя.

Лучшего убийцу Клана Смерти дёрнуло судорогой. Он, наконец-то, сел в кровати. Простынь касалась обнажённого тела. Под боком куталась в покрывало посудомойка со школьной кухни. Сокол с трудом вспомнил её имя. Малия. Да, точно, он пообещал ей возможность учиться вместе с племянником. Погасил скандал на пороге дома, когда Амелия забирала мальчика. Бездна, как она здесь оказалась? Как?!

– Рабочий день ещё не начался, – продолжала возмущаться Малия. – Я имею право отдыхать с кем хочу и как захочу. Пойдите вон.

– Ваш рабочий день и не начнётся, – ответила директриса. – Вы уволены. Гулящих девок в своей школе я не потерплю.

– Не имеете права! – взвизгнула она. – Я буду жаловаться старейшинам!

– Полномочия мне давал глава клана, а не старейшины, – напомнила Амелия. – Выбирать работников, увольнять их за нарушение дисциплины и возможный риск для морального облика воспитанников.

– Я ничего не нарушила! Я ночевала не в школе, а в спальне жениха. А вы, если завидуете чёрной завистью, так попросите отца сосватать вас за кого-нибудь. Рябого, косого, хромого или лысого – любой подойдёт. Хватит в девках сидеть и другим жизнь портить!

– Замолчи, – оборвал её Сокол. – Не знаю, что ты себе придумала, но я помолвлен.

Лицо Малии прекрасно выражало крайнюю степень шока. Она с трудом захлопнула рот и, не снижая градуса истерики, поинтересовалась:

– То есть как помолвлен? Мы вчера переспали, ты мне пел, как сильно любишь, а утром в кусты? Нет, дорогой, не выйдет. Где твой помолвочный браслет? Нет его! А на словах в Клане Смерти ни одна помолвка силы не имеет. Обесчестил меня? Женись теперь!

Желание задушить её было настолько сильным, что Сокол тисками сжал горло посудомойки. Она пискнула от ужаса, но больше ни звука не произнесла.

– Между нами ничего не было, дрянь ты вероломная. Кто научил тебя дешёвым трюкам? Кто вдолбил в твою пустую голову, что меня можно вот так подставлять? Пришла утром, разделась, легла в кровать и кричишь о свадьбе.

– О боги, Сокол, прекрати, – застонала Амелия. – Ты оскорбил меня изменой, так не унижай хотя бы враньём!

Он обернулся к ней. Успел увидеть, как блестят слёзы в глазах, как рот кривится от едва сдерживаемой боли, а потом его невеста закрыла лицо руками.

“Подстава, – стучало в голове, – подстава”.

Сокол хорошо помнил, кто пришёл к нему вчера, кого он целовал. Трезвый был, здоровый, всё понимающий. Амелия вырвалась из объятий и ушла, а затем появилась Малия? Или как всё было?

– Я ни в чём не виноват перед тобой, – сказал, он, не отпуская горло посудомойки. И плевать, что она хрипела и царапала его руки ногтями. – Клянусь, Амелия!

– Потрясающе. Ты даже не считаешь себя виноватым! – невеста закатала рукав платья и сняла браслет. – Хочу вернуть тебе одну безделушку, подаришь новой невесте. Очевидно, она и обноскам будет рада, раз чужих мужчин готова соблазнять. Забери браслет, Сокол. Забери его!

Хуже пощёчины. Вот так просто и вот так быстро. Пары дней не прошло, как свадьбу обсуждали, спорили, где жить будут. А теперь звон упавшего на пол браслета. Короткий злой выдох Амелии:

– К сигналу “подъем” твоей новой девки не должно быть в школе. Считайте завистью, местью, чем угодно. Но если я увижу её, лично вышвырну в портал.

Сокол отпустил Малию. Она тут же закашлялась, из горла вырвались свистящие хрипы.

– Амелия, – прошептал лучший убийца клана в спину своей невесте.

Бывшей невесте.

Дверь захлопнулась.

***

“Я ни в чём не виноват перед тобой”, – звучал в голове голос Сокола, будто сквозь пелену пробивался.

“Мужчинам нужно прощать маленькие слабости”, – вторила ему Малия.

Я шла по коридору учительского общежития, считала удары сердца и пыталась прийти в себя. Искала тихое место, но все двери оказались запертыми. Всё верно, я сама распорядилась. Меньше головной боли с уборкой.

“Клянусь, Амелия!”

Гори ты синим пламенем, Сокол! Ненавижу лживые клятвы, ненавижу!

И сколько же в его спальне было чёрного перца вперемешку с ароматом жженого сахара. Свежая злость и остатки ночной похоти. Как он смел врать мне в глаза? Как у него язык повернулся?

“Без труда, – подсказал внутренний голос. – Потому что без чувств легко говорить неправду. Потому что он первый бабник клана и по-другому не может”.

Я с ума сошла, раз поверила в теорию Магнуса. Надо же, тяжёлое детство, заблокированная память. Потенциал сильнейшего мага, так и не поддавшийся лучшим лекарям. “Ах, бедный Сокол лишился большей части своих чувств! Но твоя любовь, Амелия, способна спасти его. Вернуть к жизни”. Святые предки, какая же я дура! Бояне написала, в исцеляющее зелье Доротеи мёртвой хваткой вцепилась. А жених всего лишь оказался тем, кем он был всегда. Подонком, подлецом и мерзавцем!

– Боги, – я прислонилась спиной к стене, едва замечая тень Марко Ведари. Студент шёл за мной от самой спальни. – Как хорошо, что официального объявления о помолвке не было. Представить страшно, какой скандал вспыхнул бы в клане. Как страдал от позора отец.

Наши с ним имена не трепал бы языком только ленивый. Дочь Витта не сумела удержать жениха. Директрису школы променяли на посудомойку.

“Потому что она отреклась от традиций, – злорадствовали бы клановые сплетницы. – Любой нормальный мужчина на его месте поступил бы так же”.

Да-да, потому что я не прощаю маленькие слабости, а Малия ещё и готовить умеет.

– Лина Амелия, – позвал Марко и несмело коснулся моего плеча. – Простите, пожалуйста, мне так стыдно. Я не знал, что за сцена разыграется в спальне, даже представить не мог. Примите мои соболезнования. Ох, проклятье, что я несу? Какие соболезнования? Будто кто-то умер. Всё правильно закончилось. Всё так, как должно быть. Возьмите платок, у вас слёзы текут по щекам.

– Что-то в глаз попало, – отмахнулась я. – И да, вы правы, всё правильно. Лучше сейчас, чем после свадьбы.

Я надавила на ручку ближайшей двери, но и она оказалась заперта.

“Бездна!”

– Что вы ищете? – снова догнал меня студент. – Может, я помогу?

– Не знаю. Наверное, укрытие. Меньше всего на свете мне хочется продолжения безобразной сцены. Так и слышу, как Малия бежит за мной, чтобы оскорбить.

– Пойдёмте в трактир, – предложил он. – Постояльцы ещё спят, нас никто не потревожит. Я тихо проведу вас в свою комнату.

“Да, никто не станет искать меня у Ведари, – подумала я. – Что там делать директрисе школы? Предоставила доступ к источнику, узнала у главы охраны, что студент не опасен и хватит”.

А он действительно не опасен? Я закрыла глаза и принюхалась, давая волю дару. Позволяя ему развернуться во всю мощь. И едва не задохнулась от плотного облака сочувствия. Никогда ещё не ощущала такой яркий аромат земляники. Словно съела целую корзинку и теперь была готова лопнуть.

Нет, Марко не хотел мне навредить. Он видел, что мне больно и искренне желал помочь.

– Спасибо, – прошептала я. – Мне нужно всего несколько минут тишины.

“И кружка горячего ромашкового чая”, – добавила я мысленно.

– Хоть весь день, – пообещал он. – Моя комната в вашем распоряжении. Горячий чай, тёплый плед. Книги! Вы помните, я обещал вам показать свои книги? Пойдёмьте скорей.

Он деликатно взял меня под локоть и повёл к выходу из здания бывшего приюта. Ноги не слушались, я спотыкалась и чуть не падала. На третий раз уже сама опиралась на руку Марко. Как же всё-таки хорошо, что он рядом. Нет, целый день мне читать, завернувшись в плед, никто не позволит, но пара часов передышки есть.

Глава 33. Признания

Посудомойка отползла от Сокола к изголовью кровати и держалась за горло. Зыркала исподлобья, сопела.

“Дура”, – вертелось на языке вместе с ещё десятком оскорблений, но нужно было вцепиться в неё уже по-другому. На допрос тащить в подвал кланового дома, пытать, если потребуется. Кому выгодно, чтобы свадьба лучшего убийцы клана не состоялась? Кому вообще есть дело до его личной жизни?

– Замуж за меня собралась? – тихо спросил Сокол, склонив голову на бок. – Такая смелая? А ничего, что я тебя только что душил?

– Ты был расстроен, – осипшим голосом ответила Малия. Глаза от ужаса оставались большими-пребольшими. – И я не знала, что у директрисы на тебя какие-то планы. Извини. Но ведь уже ничего не поделать, да? Моя девственная кровь пролилась на простынь. Ты должен жениться.

Огня в ней поубавилось. Боялась. Вспышки гнева Сокол старательно прятал. Женщины не знали, каким он становился, когда выходил из себя. Можно сказать, что вторая ошибка с репутацией. Знала бы Малия, не полезла. Или ей заплатили?

Убийца сбросил покрывало на пол, осматривая простынь. Кровавое пятно нашлось без труда.

– Где порез? – сухо спросил он. – Под коленом? За ухом? Ты вчера так на мне скакала, будто уже не одного жеребца объездила.

У бывшей девственницы румянец должен был вспыхнуть на щеках, взгляд уйти в пол, голос задрожать. Но Малия всего лишь выше подняла подбородок.

– Можешь осмотреть меня, если хочешь. Порезов нет. И кровь моя. Невинной тебе досталась, как положено невесте.

На второй порыв придушить её Сокол уже не обратил внимания. Продолжил, аккуратно и медленно складывая буквы в слова:

– Я отнесу простынь клановому магу, он скажет, когда пролилась кровь и чья она. Скажет на совете старейшин. Перед всем кланом. И если ты солгала, то позор – лучшее, что тебя ждёт. Я не прощаю подстав. Заберу тебя с совета и отдам своим воинам. Они пустят тебя по кругу, как продажную девку. Будут долбить во все дыры, пока сознание от боли не потеряешь. Нравится перспектива?

Конечно, нет. Малия побледнела и скручивала в кулаках простынь. Но боевой характер толкал защищаться, а не просить пощады.

– Ты не посмеешь! Мужчины так не поступают! Тебя никто не поймёт! Да я же пришла, потому что ты сам позвал. Сам! Зажал меня в коридоре и на ухо шептал, что сильно понравился лимонад на полигоне. Хочешь ещё. Я и спросила – может, чего посущественнее? Да. Ты сказал “да”! Я и постучала в дверь…

– Когда? – перебил Сокол поток её слов. – Когда я к тебе подходил?

– Вечером! – крикнула Малия. Её трясло. – Рабочий день кончился, я кухню закрыла и в общежитие наше пошла. Неужели не помнишь?

Нет, он не помнил, потому что этого не было. Кто-то внушил посудомойке ложь и ему наслал видение.