Инферно

– День рождения, – повторил Мэттью.

– И ты молчал?

– Не такое это уж и событие.

Как раз вовремя принесли еду. Воспользовавшись моментов, чтобы уйти от неловкой темы, Мэттью сказал: «ешь», и сам принялся за свое блюдо.

Неспешно прогуливаясь вдоль пляжа в обратном направлении к машине, Тиффани никак не могла перестать думать о том, что среди всех людей, Мэттью выбрал именно ее для компании в такой день. Хотя, было похоже, что не придает особое значение собственному дню рождения, и Тиффани могла его понять. С тех пор как умер отец, Тиффани больше никогда не праздновала этот праздник.

Девушка остановилась возле самой кромки воды. В следующий прилив ее ноги могли полностью промокнуть. Мэттью взял ее за плечи и оттащил чуть подальше.

– Эй!

– Промокнешь и будешь еще и простуду лечить.

– Говорит человек, у которого кофта промокла.

Кстати, как она могла промокнуть, если Мэттью приехал к Тиффани на машине. Дождь ведь был не на столько сильным, чтобы за такое короткое расстояние промочить парня до нитки.

Мэттью встал рядом. Тоже посмотрел на волнующуюся воду.

– Мэттью, – позвала его Тиффани. Он вопросительно промычал в ответ. – Мы раскрыли вместе дело.

– Ага.

– Гуляем по пляжу.

– Да.

– И мы праздновали твой день рождения вместе.

Мэттью наклонил голову на бок, покосившись на девушку.

– Теперь мы друзья? – закончила она мысль.

После столкновения с Полом Беннером, Тиффани поняла, что в этой сфере ее жизни зияла огромная брешь. Не было никого, кто приехал бы поддержать ее, выслушать, и помочь, когда это было необходимо. Она была так одинока, и безропотно принимала это. И впервые за такое долгое время Тиффани так сильно хотела назвать кого-то другом. Того, кто однажды бросился спасать ее.

Мэттью повернулся и едва ощутимо провел пальцем по кончику носа Тиффани. Щекотно. Девушка фыркнула, а Мэттью, который хотел что-то сказать, рассмеялся. Тиффани хотела возмутиться, но вместо этого молча смотрела на то, как изменилось лицо Мэттью. Всегда серьезный, он вдруг превратился в самого мягкого и приятного человека. Кроличьи зубы делали улыбку необычной. Тиффани вдруг поймала себя на мысли, что любуется им, что почти никто в полицейском участке не видел как самый грозный детектив со сложным характером улыбается.

– Зачем ты это сделал? – с притворной обидой спросила Тиффани, схватившись за край его кофты.

– Просто так.

– Не знала, что ты умеешь улыбаться и смеяться, – она и сама начала улыбаться против воли. Улыбка Мэттью была настолько заразительна. – Думала, что только хмуриться и ругаться умеешь.

Он наклонился к ней, заговорил шепотом.

– На работе тебя ждет куча бумаг.

Так он мстил ей. Только вот искренне улыбаться при этом не переставал.

– Можно, – сказал он, так и не отстранившись.

Тиффани даже потерялась, на сразу вспомнив собственный вопрос. Она посмотрела себе под ноги, надеясь, что так Мэттью не заметит ее красных щек. Значит теперь они и правда друзья.

Мэттью приобнял Тиффани за плечи и пошел дальше по набережной.

– Раз уж мы теперь друзья, то я скажу, что тебе стоит походить к психологу. У нас в отделении есть свой, как раз для таких случаев, – он замялся, поджал губы. Тиффани пришлось поднять голову, чтобы увидеть его лицо. – То, что ты теперь боишься всех вокруг, это не нормально. Я могу прийти за тобой завтра. Со мной тебе точно никто не тронет, да? Когда вернешься на работу, никого не будешь бояться. Хорошо? – спросил он. В его голосе Тиффани услышала знакомую стальную ноту. Это был приказ.

– Ладно, – тихо ответила Тиффани.

Даже несмотря на то, как говорил Мэттью, Тиффани не обижалась. Она знала, что он прав. Если один раз с ней случилось что-то плохое, это ведь не значит, что теперь каждый день будет таким. Она даже испугалась человека, который спас ее. Правда этот же человек спас ее и во второй раз.

Тиффани приобняла Мэттью в ответ, несильно прижалась к его боку. Было приятно ощущать его поддержку. Пальцы Мэттью на ее плече немного дрогнули.

– Уже поздно. Ты много думала сегодня. Боюсь, что если я не увезу тебя домой прямо сейчас, то врач оставит тебя дома еще на неделю дольше. Тогда боюсь, что мне некуда будет складывать бумаги.