Дракон среди нас

На удалении от места гуляния было звеняще-тихо, посёлок даже казался просторнее без людей. Только во дворах звенели цепями собаки, квохтали куры, где-то хрюкала свинья, да у одного дома в отдалении сидела на поваленном бревне старуха, качала плетёную уличную люльку.

– Ну, – объявил Найло, – пошагали.

Илидор кивнул и первым направился к панской усадьбе.

***

Крепко подозревая, что давешняя бравая четвёрка может следить за ними или подкараулить где-нибудь на пути, Илидор и Йеруш пришли к усадьбе через огороды, пустырь и ещё один каменистый холм по соседству. Получилось, конечно, дольше, зато тише.

А взять с собой фонарь никому в голову не пришло и совершенно напрасно.

В усадьбу попали через сад, не с той стороны, с которой пытались зайти вчера, а с противоположной. Илидор, не мудрствуя, перелез кованую решетку с торчащими поверху пиками, а Йеруш сняв куртку, умудрился просочиться между прутьев, хотя, казалось, на это способна разве что не очень крупная кошка.

– Я думал, хотя бы голова застрянет, – подначил его дракон.

Найло фыркнул и полез обратно в куртку.

Через сад шли едва ли не ощупью: сумерки уже основательно сгустились. Ветки вишен и яблонь цеплялись за волосы мёртвыми сухими пальцами, под ногами хрустели нападавшие ветки и, кажется, ореховая скорлупа. С другой стороны сад тоже оказался огорожен.

Дальше шли, ориентируясь в основном на источник воды, который чувствовал Илидор. Дракон ворчал, что вода будто то и дело пропадает. Йеруш вертел головой, осматривал окрестности. Усадьба оказалась, с одной стороны, совсем небольшой – именно что летний домик, в который знаткий человек мог заезжать разве что по пути куда-нибудь на день-ночь. С другой стороны, места более чем достаточно, чтобы умаяться здесь выискивать то, не знаю что.

С третьей стороны – предельно странно, что усадьба пустует. Как это может быть, чтоб на месте не осталось никого совсем?

Но, судя по всему, никого не осталось. Несколько заброшенных крестьянских домиков, пустые загоны для скота, убранные огороды, закованный в каменную ограду панский дом в три этажа. На узкой стороне прилеплена нелепая, кургузая какая-то башня.

От домиков донёсся шорох. Йеруш дёрнул Илидора за рукав, но тот отмахнулся и ускорил шаг. Дракон заметил какую-то крытую постройку под холмом, где слышался голос странной воды, и шёл к ней, всё ускоряя шаг. Йеруш бросил: «А я там посмотрю» и, тоже ускоряя шаг, пошёл к домикам, подле которых ему почудилось движение.

Не почудилось, понял Найло, когда вошёл во двор. Пустой, покинутый, с давно небеленой мазанкой, следами срубленного вишневого сада и засыпанным колодцем, но…

В середине двора, подле собачьего кубла, стоял зверь. Палево-седая шерсть, вздыбленный загривок, оскаленная морда в шрамах. Янтарные глаза, умные почти по-человечески и полные почти человеческой злобы, смотрели на Йеруша.

Жёлтый взгляд пригвоздил его к месту, ноги словно влились в землю, и только порывистый ветерок панически вздрогнул сухими листьями у башмаков.

Какого лешего это животное делает в пустом селении? Так же не должно быть, он бы не выжил тут без людей, он бы давно ушёл, его не должно тут быть, неужели его кто-то подкармливает, или же он питается непрошенными гостями, или всё это какое-то недоразу…

Зверь гыркнул горлом, показал в оскале злые чёрные дёсны и пошёл на Йеруша, пригнув голову. Их разделяло шагов тридцать, и очень отчётливо, отстранённо Йеруш осознал, что бежать некуда, а орать бессмысленно.

Да, бежать было некуда, а орать бессмысленно, но когда зверь перешёл на рысь, Найло побежал и заорал во всё горло:

– Илидо-о-ор!

Успел потянуть на голову капюшон и вжать шею в плечи за миг до того, как в спину ударили могучие лапы, и под весом разогнавшейся груды мышц Найло срубленным деревцем рухнул в прелую траву. Зверь ахнулся ему на спину, выбив дух, когтистые лапы больно впились через куртку под лопатками, Йеруш брыкнулся, хватанул воздуха вместе с землей и травой, вцепился в капюшон у лица, но даже через плотную стёганую ткань затылок, казалось, обожгло горячим дыханием и тут же обледенило болью. Капюшон вместе с кожей стало рывками сдёргивать с затылка.

А потом время на миг застыло, сделалось тягучим и тяжким, где-то впереди вспыхнул невозможно яркий свет и залил отражённым сиянием янтарные звериные глаза.

За рыком зверя и бубухами собственного сердца Йеруш едва расслышал хлопанье крыльев. Зверь рявкнул, взвизгнул, скатился со спины Найло, а тот никак мог себя заставить открыть зажмуренные глаза, поднять впечатанное в траву лицо, разжать вцепившиеся в капюшон пальцы. Он слышал, как дракон приземлился в нескольких шагах, слышал ещё один грозный рявк зверя и его визг, рычание Илидора и хруст, и влажное хрупанье, и шум крови в ушах, и собственное хриплое дыхание. Лежал лицом в траве, вцепившись в капюшон, и не мог пошевелиться.

Пока наконец его не взяли за руки тёплыми ладонями и силой не разогнули оцепеневшие пальцы.

– Живой?

Илидор сидел перед ним на корточках, одним коленом упираясь в землю. Лицо его было безмятежным, разрумянившимся и даже, пожалуй, весёлым. Как будто здесь произошло нечто удивительно забавное, о чём так приятно будет вспомнить скучным зимним вечером.

Йерушу очень хотелось сейчас повести себя достойно и мужественно, однако руки-ноги тряслись, как в приступе лихорадки. Он попытался придумать какую-нибудь шутку, которая бы показала, что вовсе он не испугался до полусмерти, но все слова куда-то убежали из головы и не желали в неё возвращаться.

Дракон протянул ему руку, помог встать, легко поднялся сам и бодро отметил:

– Кажется, он с тебя сорвал кусок кожи. Есть какая-нибудь тряпка?

Тряпка у Йеруша была – мягкий толстый мешочек для пробирок. Илидор вывернул мешочек наизнанку, прижал к затылку Найло, который тут же прострелила остро-жгущая боль.

«А если придётся шить? – мысль как будто наползла из тумана, вильнула хвостом и тут же уплыла обратно. – А если куртка в кровище, чем я её отстираю?».

Дракон уже тащил его куда-то, блестя золотыми глазами в сумерках:

– Пойдём, пойдём, я тебе сейчас та-акое покажу!

Как во сне, деревянно переставляя ноги, Йеруш дотащился с драконом до холма. В нём оказалась явно рукотворная каменная пещера, а перед ней стояло…

– Охренеть!

Перед пещерой на постаменте стояло чучелизированное существо размером с собаку, только у него не было не шерсти, ни лап, а была гладко-мягкая голова и восемь длинных щупальцев с присосками. Некоторые свисали с постамента, словно изящные пальцы знаткого человека.

– Ох-ре-неть, – повторил Йеруш.

– Знаешь, что это?

– Спрут. Морской хищник. А! Да! Он откладывал яйца?

Не дожидаясь ответа, Йеруш шагнул к пещерке. По её потолку сочилась вода, поблескивала в умирающем дневном свете и гулко капала откуда-то. На дальних стенах Найло углядел что-то вроде развороченных и очень крупных сот, агакнул, довольный своей догадкой.

– Выходит, они где-то здесь!

Голос Йеруша укатился в пещерку гулким эхо: «Есь, есь!».

– Кто? – уточнил дракон, понизив голос.

– Спруты же! – Одной рукой Найло прижимал к затылку тряпицу и взмахнул второй. – Такие же, как эта штука! Как чучело! Тут его дети!

Илидор сделал шаг назад от пещерки.

– То есть таких ещё много и они сейчас с нами, в этой усадьбе?

Поморщившись от резкой пульсации в затылке, Найло указал на пещеру:

– Они там. Прячутся! Их нечего бояться, они мелкие, трусливые и не могут сожрать ничего крупнее карася. Наверное, выходили в реку через подводные течения, я лишь не понимаю, какой кочергени они всё ещё шевелятся в такую холодень! О-о, выходит, знатных дел наворотил тот дегенерат, что резвился здесь летом!

– Владелец усадьбы?

– Ну не конюший же! Зуб даю, привозил сюда магов и… А! Он, наверное, учёный! Может, рыболог или даже гидролог вроде меня, но только ненормальный!

Илидор изогнул бровь, но Йеруш не увидел этого в сумерках и продолжал трещать:

– Или никакой он не учёный, а разводил спрутов на продажу, к примеру! Они же вкусные, да, ты ел спрутов? Нет? Правда? Ну, может, ты хотя бы слыхал, что спруты вкусные, если их не переварить и подавать с уксусом…

Илидор отошёл подальше от пещеры и от Найло, стоял и рассматривал выставленное на постаменте чучело. Оно выглядело каким угодно, но не вкусным. Впрочем, под всеми слоями смолы и таксидермистских составов от него едва заметно пахло рыбой, так что всё могло быть.

– Ну и что нам с этим делать?

Йеруш, сопя, прижал покрепче к затылку тряпицу.

– Вот знаешь, честно говоря, мне уже совершенно наплевать, что именно местный народец будет со всем этим делать. Я предлагаю просто настучать Якари по башке и забрать моё письмо.

– Стучи, – легко согласился дракон.

Пока Йеруш искал подходящие к случаю слова, Илидор шкодно хмыкнул, вскарабкался на постамент и стащил с него чучелизированного спрута.

– Ну что, пойдём?

***

В праздничном коле перепились уже все, включая маленького фокусника, который хохотал, смешно таращил узкие глаза и обещал всех научить своему любимому трюку с платком и арбалетом.

Два амбала, горбоносый и черноусый, тоже очень навеселе, рыскали туда-сюда, натыкаясь на столы, гостей и лавки, в тревоге всматривались в лица и, судя по всему, плохо понимали, кого именно потеряли в толпе.

Когда в коле появился Илидор, волочащий за щупальце чучело спрута, разговоры и хохот быстро стихли. Никто даже не заметил Йеруша, прижимающего к затылку тряпку, пока он не заговорил:

– Мы тут гуляли и случайно узнали, что в поместье какой-то дегенерат порезвился летом не в меру. Устроил котлован с морской водой. Наверняка магов натащил в обход всех разрешений и правил, поскольку грунтовые воды и река ему точно не принадлежат. Хорошая новость в том, что магия постепенно истощится и морская вода перестанет поступать в реку. Плохая новость в том, что он там натворил ещё каких-то дел и перепугался так, что бросил всё и забрал из поместья всех.

Поморщившись, Найло нашёл взглядом четверых очень побледневших людей и добавил язвительно:

– Подробности может знать кто-то из ваших соседей, и я очень советую списаться по этому поводу с владетелем земель. А мы так, мимо проходили.

Силы закончились разом, как это обычно бывает после мощных переживаний и большого умственного напряжения. Йеруш стёк за ближайший стол и стал с отсутствующим видом цедить слабенький фруктовый эль. Поселяне, галдя, клубились вокруг чучела спрута, бравая четвёрка отступала за пределы праздничного кола, Илидор сидел на ближайшем столе, болтал ногами, уминал пирог с рыбой.

К Йерушу подошла черноволосая девица, которая хитро ему улыбалась возле стола ворожеи. Она и теперь улыбалась, только не хитро, а сочувственно, и вела за собой хромого расхристанного мужичка. Мужичок предложил осмотреть рану на голове Йеруша и зашить её, если имеется нужда.

Пастух, понял Найло и после короткого раздумья убрал от головы пропитанную кровью тряпицу. Сразу заболело и захолодило. Пастух просил черноволосую девушку подсветить так и тут, осторожно трогал съехавший с черепа лоскуток кожи и наконец заключил, что шить его не обязательно, требуется лишь срезать волосы и хорошенько заклеить рану смолистым воском. Такового воска у него в достатке, вот: на вишнёвой смоле, на сливовой…

Йеруш дал пастуху две монетки, и у того немедленно нашлась наицелебнейшая мазь на свежайшей облепиховой смоле и с перетертой травой чистотелки. Пастух вился вокруг взволнованно, но без суеты, рану обработал уверенно, велел ближайшие пять дней ей не тревожить и не спать на спине. А девушка прыснула и сказала, что затылок Йеруша теперь выглядит, словно лишайный, «А уши торчат даж мило». Йеруш на это вяло пожал плечами, и девушка ушла вместе с пастухом.

Найло поймал взгляд Илидора. Тот быстренько дожевал очередной рыбный пирог, кивнул и уверенным движением выдернул Якари из толпы поселян, всё шумевших вокруг спрута.

Втроём они быстро шагали в спальному дому и отошли за пределы слышимости кола молча. А потом Илидор остановился и обернулся таким текучим, кошачье-змейским движением, что Якари почудился звук трещотки на змеином хвосте. Хотя он никогда и не видал змей с трещотками на хвостах, а лишь слыхал о них от путников из сам-южных краёв. Якари застыл и ослабел коленями, увидев, как глаза Илидора наливаются недобрым оранжевым светом, точно разгораются в очаге едва теплившие угли.

– Ты, конечно, знал.

Якари сделал полшага назад, но в спину ему тут же упёрлись пальцы Йеруша – пускай Найло и не был сколько-нибудь угрожающей боевой единицей, да такого эльфа Якари мог бы просто пополам переломать, словно сухую ветку, – но когда тебе в спину втыкаются твёрдые, злобные, цепкие пальцы, словно готовые сей миг вырвать твой хребет, поневоле передумаешь совершать резкие движения.

– Ты знал, что ваша лихота лезет из панс-ской усадьбы, – прошипел Илидор.

Голос его тоже сделался змейским, и вечер вдруг перестал быть прохладным, а лоб Якари покрылся испариной. Мелькнула глупая и стыдная мыслишка, что сейчас эти двое чужаков разорвут его пополам, сожрут и остатки закопают, и никто в Большом Душеве не узнает, куда подевался добрый владелец спального дома Якари, никогда никому зла не чини…

Отступать было некуда, в спину втыкались пальцы Йеруша, едва не пробивая насквозь кафтан, рубашку и кожу.

– Ты знал, кто из жителей бывал в этой усадьбе, – Илидор почти навис над скукожившимся Якари, и крылья плаща вдруг захлопали сами собою, чисто колдовские, и лицо Илидора заострилось, сделавшись будто не совсем человечьим, а… – Да вы все знали! Но вам духа не хватало пойти в усадьбу самим – вы что, всем поселком одной псины боялись? Или боялись прижучить этих увальней, хотели чужими руками угли загрести?

– Так ну ж его! – Возопил Якари. – Тут же кажный у кажного на ладони! Всю жизнь плетнями трёмся! Думаешь, можно взять да такой разговор повести с соседями? За такое красного петуха в хату пустят, або ж здороваться бросят, жизни ж не станет, ну! Или земельным владетелям писать? Так они сами с паном усадебным дружкуюся! И чего? От одних и других достанется разом да поочерёдно!

Крылья Илидора чуть опустились, пальцы Йеруша перестали давить в хребет Якари, и мужчина встряхнулся виновато, как пристыжённый пёс. Добавил жалобно:

– Вы люди пришлые. С вас какой спрос? Шли мимо, увидели непотребство да написали кому след! И дальше двинулись по своим делам, и кто вас в чём завиноватит, кто вам чего сделает?

– Кто нам чего сделает? – вскричал Найло, вскинул руку к свежезаклеенной ране на затылке.

Рана пульсировала тянущей болью, холодный воздух пробирался под кожу, сквозь выстриженный клок волос, выстуживал череп до самых мозговых складок.

– Я уже всем сказал, – бормотал примирительно Якари, – уже сказал: ну чего ж, так вот вышло: делишки панские вскрыли пришлые люди, ну не удержалось шило в мешке, чего ж ты делать будешь, коли явились до нас такие любопырные путники, да ещё по воде учёные? Ровно ничего не можна было поделать: всё сами разведали, до всего докопались, все ж это видели! Все видели, как вы ходили по селу бестолково, а вовсе не сразу к усадьбе пошли. А я сказал соседям, дескать, вы уж и владетелю земель послание отправили… От вашего имени я его с циркачам дал ишшо засветло, штоб они вручили в городе поштарю. Уж не серчайте, а тока никак было иначе-то. Тока так и можна, штоб пришлые всё грязищу раскопали и разведали, штоб всё было по-правдашнему. А я чего, с меня спроса никакого, я тока поселил вас в спальном доме, бо где ж ещё вам было жить?

Йеруш взглядом попросил Илидора вколотить Якари в землю по пояс. Какого, спрашивается, жварного шпыня позволяет себе этот захухрый владелец ёрпыльного спального дома в бзырном поселке? Найло даже не понимал, что разозлило его сильнее – та ловкость, с которой его использовали, или что его, гениального Йеруша Найло, привыкшего смотреть на селян вроде Якари очень сильно сверху, этот самый Якари мгновенно и безошибочно раскусил, лишь только увидев на пороге спального дома. Ведь Якари сразу понял: Йеруш не станет болтать лишнего, не расскажет местным, что шатается по посёлку не от скуки, что владелец спального дома скотски не отдаёт ему важное послание…

Тьфу!

– А я говорил: нужно было сразу его треснуть и забрать твоё письмо, – Илидор отвернулся от Якари, хлопнул крыльями. – Не смотри так на меня, Найло, ты хотел изучить аномалию – ты получил ровно то, чего хотел. Теперь давай ты получишь второе что хотел и пойдём дальше. Я хочу покинуть это прекрасное селение, пока держу себя в руках. И пока местные держат себя в руках, а не мчатся сюда передать нам своё спасибо через почесание граблями и тяпками – надо думать, нам такое это в кочергу не упёрлось?

Якари, сообразив, что осерчавшие соседи всё ещё могут сжечь его спальный дом вместе с «любопырными» не в меру пришлыми людьми, засуетился, замахал одной рукой, отёр другую о полу кафтана и первым поспешил к спальному дому.

***

Йеруш заглотил глазами письмо, не прожёвывая смыслов и быстро перелистывая страницы, после чего поскрёб щёку, оставив яркие полосы на тонкой коже, и перечитал снова, внимательнее.

Якари едва слышно сопел и аккуратно тёр тряпкой невидимое пятно на опализированной стойке. Все усиленно делали вид, что между ними никогда не случалось недоразумений, однако друг на друга не смотрели: Якари было неловко, а дракону и эльфу – раздражительно. Потому Якари изучал пятна на стойке, а Илидор – нависшего над письмом Йеруша.

Тот некоторое время смотрел на сшитые листы бумаги остекленевшим взглядом, потом протянул письмо Илидору – так медленно, словно Илидор мог укусить его руку.

Дракон дрогнул бровями в удивлении, но письмо взял и принялся читать, едва заметно шевеля губами.

– Кого это там кутали? – почти сразу спросил он.

– Куталиʾ, – ноздри Найло трепетнули. – Ученик, значит.

– А.

Илидор снова уткнулся в письмо.

«Йерушу Найло, лично в руки, от Ллейнета Элло, декана кафедры гидрологии.

Надеюсь, ты пребываешь в добром здравии, кутали, хотя доходящие до меня вести внушают некоторую тревогу. По правде, я надеялся, что ты, завершив свои дела в Донкернасе, вернёшься в Университет хотя бы временно, но на днях до нас докатились быстроногие слухи о том, что из Донкернаса ты направился на северо-восток, к горам Такарона. Впрочем, быть может, это и к лучшему, что ты не возвращаешься в Университет сейчас, кутали, поскольку маг, способный создать предмет, о котором я хочу тебе поведать, находится ближе к Такарону, чем к Ортагенаю… Хотя, по правде сказать, в любом случае он довольно далеко».

Илидор помотал головой и дважды перечитал абзац.

«…Я написал тебе одиннадцать писем с одинаковым содержанием и планирую разослать их в земли на юге и юго-востоке от Такарона. Насколько я понимаю, кутали, деятельная натура поведёт тебя в края, где ты не бывал прежде, и, значит, есть вероятность, что одно из моих посланий тебя найдёт.

К делу. Недавно в Университет пришло длинное письмо с чертежами – от безумца, как вначале решила канцелярия. Одно из сонмища странных, неумных или раздражающих посланий, которые мы получаем то и дело от душевно тревожных эльфов и людей праздного ума. Однако этот пакет не отправился в корзину, поскольку автор его ссылался на одну из твоих статей в "Омуте мудрости”, а именно – на статью о давлении воды…»

Илидор добросовестно просмотрел следующую часть письма, даже не попытавшись осмыслить написанное: слишком много в ней было слов, которых Илидор не понимал. Нижнюю четверть листа занимали кропотливо сделанные наброски какого-то костюма с натыканными повсюду длинными трубками и пришитым к вороту шлемом. Вместо забрала пучилось нечто, напоминающее аквариум – похожий стоял в саду донкернасского таксидермиста и хранил в своих стеклянных недрах молчаливую бородавчатую жабу.

«Ректор счёл данные измышления не более чем умозрительно забавными. Однако я сумел убедить его выделить бюджет на этот дерзкий эксперимент под твоё имя, кутали, в том случае, если ты сочтёшь проект перспективным. А я полагаю, ты сочтёшь.

Прошу тебя изучить идею устройства. Если оно способно тебя заинтересовать и стать действенным подспорьем для подводных изысканий, то списки с чертежей, доработанные факультетом механики, и чек на своё имя ты найдёшь в ячейке банка Хальо в городе Анун. Я отправил чертежи и чек именно в Анун, поскольку в том городе живёт Фурлон Гамер – один из немногих известных мне магов сживления, достаточно талантливых и в то же время гибких разумом, чтобы взяться за подобный проект.

Конечно, ты понимаешь, кутали, что если решишь создать экспериментальную модель костюма и обналичишь чек, то тем самым возьмёшь на себя обычные изыскательные обязательства перед Университетом. Ректор будет ожидать от тебя заметок касательно испытаний прибора в солёной и пресной воде, а также изучения подводных обитателей там, где это представится возможным. Также Университет будет ожидать, что ты лично прибудешь вместе с костюмом на кафедру не позднее чем спустя год после того, как обналичишь чек.

Верю в твою энергичность и жажду знаний, кутали. Верю, что ты всё сделаешь как нужно и как должно. Верю, что ты в очередной раз оправдаешь и превзойдёшь мои ожидания и подаришь новые смелые гипотезы научному сообществу Маллон-Аррая.

Крепко жму руку и прошу тебя не забывать об осмотрительности в изысканиях. Отпиши мне немедленно после получения письма, где бы оно тебя ни застало, и какое бы решение ты ни принял в отношении этого проекта.

Писано в шестидесятый день сезона восточного ветра».

– В банке, – дракон выделил из всего многословия самое царапучее слово. – Твой учитель оставил тебе какой-то охренительно интересный чертёж… в банке. Он издевается над тобой, правда?

– Вероятно, не счёл правильным оставлять чертежи и чек в дупле какого-нибудь дерева, – ровным голосом проговорил Найло. – Наверное, сомневался, что чертежи хорошо сохранятся в дупле дерева, а, как думаешь? Дожди, ураганы, осенние ветра, бешеные белки… А может, мадори Ллейнет действительно издевается. Слегка. Может, он так даёт понять, что соскучился. И расстроен, что я до сих пор не вернулся в Университет.

– А что такое чек?

По лицу эльфа дракон понял, что не хочет слышать объяснений прямо сейчас, потому задал другой вопрос:

– И что мы будем делать со всем этим?

– Мне надо подумать, – безжизненно ответил Йеруш.

– О-о, ну пожалуйста, только не это, Найло!

Йеруш встряхнулся-содрогнулся всем телом, словно высвобождаясь из чего-то липкого и прицепучего. Сморгнул патину с глаз, клюнул воздух, зашипел и оскалился.

– Доставай карту, давай! – Илидор ногой энергично подвинул к Йерушу его небольшой рюкзак. – Пойдём в этот город, как его – Анун? Нечего тут думать!

Дракон нетерпеливо шелестнул исписанными листами. Найло поморщился.

– Давай! – Илидор хлопнул крыльями. – Ну что с тобой не так, а? Зачем нужно было выпрыгиваешь из шкуры ради этого письма – чтобы теперь делать такое сложное лицо и печально размышлять? Не о чем тут размышлять! Давай, Найло, доставай карту, ну, ну-ну-ну!

Йеруш встряхнулся по-собачьи, всем телом, помотал головой, и волосы упали ему на глаза.

– Найло, если ты не пойдёшь в Анун сам, я тебя пинками погоню, ясно?

Якари, зная, что требуется получить ответ на доставленное Йерушу Найло письмо, выставил на стойку чернильницу, положил стопку поганенькой серой бумаги. Лысина его сильно блестела от пота, что можно счесть признаком как нервного возбуждения, так и чуточку слишком жаркой натопленности привхожего помещения.

Дракон сграбастал Йеруша за плечи и хорошенько тряхнул, отчего в шее у Йеруша хрустнуло, зубы клацнули, а в глазах взбаламутилась обычная йерушевская безуминка и затёрла, закрасила мне-надо-подумательную отрешённость.

– Да, да, хорошо, пойдём в Анун! – эльф вывернулся из драконьей хватки и ногой подвинул рюкзак обратно, к нему. – Только доставай карту сам! Давай, ты сможешь! Ты кого угодно достанешь, Илидор!

Люди дороги и прочие грани безумия

Адденд – мельчайший, неразличимый глазом участник химической реакции, кутали, и он же – важнейшая частица конечного вещества. Фактически, без адденда никакого вещества и не получится.

Мадори Ллейнет Элло, декан кафедры гидрологии в Университете Ортагеная

– Мужики, а чего это вы тут делаете?

Холера его знает, откуда взялись у речки двое путников. То ли свернули с дороги водички попить, то ли…

Шестеро сумрачных бородатых мужиков обманно-медленно, по-медвежьи обернулись на голос.

– Мы-то? – Кумлатий, самый сумрачный и самый бородатый, со значением поднял огромный кулак с зажатым в нём пуком верёвок. – Мы обережь плетём.