Кавалергардский вальс. Книга пятая

Саша, стыдясь того, что они сделали, понял, что не сможет сказать ей правду. И потому, боясь глядеть в лицо девушки, пробормотал:

– Не волнуйся. Давида вызвал к себе император Александр. Он пожелал, чтобы тот со всей семьей жил в Петербурге.

– Что?? И ты хочешь сказать, что всех, кого твой царь приглашает в гости, вывозят ночью тайком?! – прищурив глаз, спросила она. – Ты лжёшь мне, Чернышёв!! Почему ты лжёшь? Раз вы сделали это ночью, значит, боялись бунта. Никакого приглашения не было, Давида вы просто арестовали!! Да? Что ты молчишь? Выгораживаешь своего приятеля??

– Какого приятеля? – не понял Саша.

– Лазарева! – выпалила Тамара. – Его узнали среди солдат, что были ночью у дома Давида! Там, где действует этот негодяй, ничего хорошего быть не может!!

– Ты не справедлива. Иван Петрович он…

– Он бессовестный варвар!! – не дала ему договорить царевна. – Я отлично помню, как он бесцеремонно снял с матушки орден!! Хотя не имел права даже прикасаться к ней! Он плюёт на наши обычаи и попирает наши законы!! И с Давидом он поступил так же!

– Да пойми же! – вклинился в её бурную речь Сашка. – Лазарев всего лишь солдат!! Он обязан был выполнить приказ!

– Что за приказ?

– Вывезти в Россию всех, кто представляет беспокойство для новой власти.

– Давид для вас опасен??! – взъярилась она. – Ну, ещё понятно, если бы дядя Вахтанг или бабушка Дареджан. Но Давид?! Все знают, что Давид никому не угрожал! Он и мухи не обидит!! Выходит, что следующими вы выселите отсюда нас?! Меня, матушку и всех моих братьев и сестру?!

– Причём тут Вы? – оскорбился Чернышёв.

– А почему нет?? – развела руками царевна. – Если у вас будет «приказ»!! Кто вам придумывает такие приказы? Этот кахетинец, позорящий благородный род Цицишвили?!

– Он тоже подчиняется вышестоящему командиру.

– Кому это? А-а… Вашему царю!! – Тамара отпрянула от окна, и глаза её сверкнули недобрым огоньком. – Помнишь, я сказала, что твой царь добрый, но глупый? Так вот! Я ошиблась. Твой царь просто глупый!!

– Тамара! – взмолился тот, пытаясь успокоить царевну.

– Всё!! Не говори со мной больше!! – остановила она его повелительным жестом и, гордо вскинув голову, удалилась.

1803 год март

Санкт-Петербург

Посыльный доставил императору Александру письмо от его брата Константина, с осени пребывающего под охраной в Гатчинском дворце на правах арестанта. В письме Константин любезно просил у царственного братца позволения приехать в Петербург, дабы иметь возможность встретиться с ним и переговорить с глазу на глаз.

Александр, подумав, согласился. Но велел кавалергардам доставить Константина в закрытой карете, опасаясь возобновления сплетен по ещё не забытому при дворе чудовищно-скандальному происшествию в Стрельне, случившемуся пять месяцев назад.

Константин прибыл, сообразно всех предъявленных ему условий; послушно просидел всю дорогу за плотно задёрнутыми шторами в карете, затем позволил себя провести во дворец к императору не с парадного крыльца, а с заднего двора.

И, оставшись с братом наедине, грея руки возле жаркого камина, попросил:

– Прикажи подать горячего чаю. Я ужасно продрог в дороге.

Александр удивился, отметив, что тот попросил для согрева чай, а не водку, как раньше. Он распорядился, чтоб подали чай, а сам не торопился вести общение с Константином. Уселся за стол, деловито склонился над бумагами, изображая занятость и таким образом демонстрируя брату, что он ещё не простил его, и продолжает выражать презрение.

Константин начал разговор сам:

– Ладно, не дуйся. Я знаю, что ты не очень-то рад меня видеть! Поэтому не стану докучать тебе пустыми разговорами. Я приехал выразить просьбу.

– Какую? – холодно осведомился Александр.

– Определи меня, пожалуйста, на государственную службу. Мне всё равно, куда. Можешь выбрать самую сложную миссию – я на всё согласен!

Александр, оторвавшись от дел, изумлённо посмотрел на него. Он ожидал чего угодно! Предполагал, что Константин начнёт стенать и сетовать на скуку, просить позволения выхода в свет и возвращения к столичной жизни, к развлечениям и охоте. И вдруг на -тебе!

– На службу?? – переспросил он, полагая, что ослышался.

– Да. Только пусть это будет подальше от столицы! Мне ни к чему здесь мелькать. Да и тебе часто видеть мою физиономию, я знаю, не доставляет удовольствия! – Константин иронично усмехнулся. – Я со своей стороны обещаю, что буду нести службу исправно. И клянусь – больше никакой пьянки и никаких скверных историй! С этим покончено раз и навсегда. Слово великого князя Романова!

– Ты… это серьёзно?

– Конечно! А что тебя смущает? Я достаточно образован для государственной службы. И, кстати, если ты забыл, я – боевой командир! Я прошёл почти всю войну в Италии и Швейцарии рядом с Суворовым, и не ударил в грязь лицом!! Я могу быть тебе полезен в военных делах для наведения порядка в любой из губерний!

Александр с удовлетворением кивнул:

– Мне сейчас нужны соратники и единомышленники! Знаешь, я бы включил тебя в Императорский Совет. Но… не сейчас.

– Я понимаю.

– Потерпи ещё хотя бы год. Пока всё уляжется и забудется, – попросил он брата. – И ты совершенно прав, тебе надобно удалиться из столицы. Что ты думаешь по поводу западных границ?

– Я же сказал. Согласен на любое предложение, – настойчиво повторил Константин.

– В таком случае, я бы хотел предложить тебе проехаться вдоль западной границы и проинспектировать пограничные войска.

– Отлично.

– В Европе неспокойно, – пояснил Александр. – Англия затевает новую коалицию против Наполеона. По Пруссии с Австрией гуляют волнения. Мне необходимо быть уверенным, что наши границы надёжно защищены и мобилизованы.

– Я понял, – кивнул Константин. – Когда ты хочешь, чтоб я выехал? Сегодня? Завтра?

Александр растерялся:

– Постой. Ты так торопишься?… Я сам составлю для тебя маршрут и подробно опишу все требования. Главное, не спеши! Проверяй всё вдумчиво и основательно.

– Не беспокойся. Проверю всё надлежащим образом!!

Александр улыбнулся и обнял брата:

– Знаешь, я страшно рад, что ты со мной! Ты мне очень нужен!! Ты молодец, что всё переосмыслил. Кого мне благодарить за такую удивительную перемену?

– Варвару Николаевну Репнину, – подсказал ему тот.

Александр неприятно поджал губы; разговоры брата об этой девице уже надоели ему до оскомины. Но Константин, заметив покривившуюся физиономию государя, снисходительно хлопнул Александра по плечу:

– Да полно уже! Не квась мину! Разговоров о моей женитьбе на этой барышне больше не будет!! Тема закрыта.

Через три дня Константин отбыл из Санкт-Петербурга в Смоленск и далее по намеченному для него братом маршруту инспекции пограничных войск.

Император вновь остался в одиночестве, в окружении консервативных министров, которых он в душе и ненавидел и боялся одновременно.

Все душевные терзания Александра Павловича, его пылкие стремления к переустройству государства и облегчению доли крепостного крестьянства, вся его изнурительная борьба с Сенатом и настойчивые проекты Конституции, которые он «выжимал» из своих соратников, в конечном итоге не принесли успеха. Единственным плодом этой мучительной деятельности стал документ, вошедший в историю, как «Указ о вольных хлебопашцах».

Этот Указ, подписанный императором 3 марта 1803 года, предусматривал освобождение крепостных крестьян на волю за выкуп с землей целыми селениями или отдельными семействами по обоюдному согласию крестьян и помещиков.

Александру казалось, что он сделал первый шаг к отмене крепостного права, и даже испытывал чувство гордости за эту крохотную победу, с болью выцарапанную им из закостенелого сознания Русского дворянства! Но в действительности, данный Указ совершенно не повлиял на крепостническую систему, и послужил для потомков лишь поводом обвинить Александра в лицемерии. Причиной этого явилось то, что согласно данному Указу, за выкупленную душу надо было уплатить 400 рублей серебром, что было значительной суммой для крестьян, желающих получить свободу! С момента вступления в силу Указа до конца царствования Александра Павловича было заключено всего 160 сделок, что, разумеется, было каплей в море. Таким образом, благодаря стараниям государя за двадцать два года в «вольные хлебопашцы» вышли 47 тысяч крестьян, что составило бы, по грубым математическим расчётам 0,5% от общего количества всех крепостных Великой Российской империи.

Александру становилось невыносимо скучно. Его соратники, молодые демократы, всё больше разочаровывали несостоятельностью выдвигаемых ими проектов. А всё, что они сочиняли сообща на заседаниях Негласного комитета, затем неуклонно разбивалось под яростным неприятием дворянства, заседающего в Сенате.

В итоге вся деятельность Негласного комитета была лишь императорской забавой. Со стороны это выглядело так, будто взрослые дяди разрешили мальчикам поиграть в соседней комнате во взрослые игры, но строго следили за тем, чтоб те не сделали бы ничего без их ведома, и вовремя осаживали расшалившихся сорванцов. В Сенате все терпеливо ждали, когда уже молодой царь наиграется в демократию…

Александр, в самом деле, как маленький ребёнок, тщетно пытающийся снискать внимание взрослых к своим детским проблемам, слонялся от одного к другому – искал поддержки своим планам. Но никто его будто не слышал и не оказывал помощи! Каждый преследовал свои цели, не считаясь вовсе с мечтой молодого императора об «общем благе».

И Александру снова и снова казалось, что он безнадежно одинок! Что он будто в пустыне, и вокруг него одни миражи и призраки. И тот факт, что он – самодержец всероссийский… да, полно – уж не сон ли это?

Заседания Негласного комитета стали его удручать, и проводились им всё реже. К концу марта 1803 года император окончательно разочаровался в полезности и практичности этого органа. И Негласный комитет прекратил своё существование.

Часть четырнадцатая. Стремления жить, любить и властвовать

1803 год март

Санкт-Петербург

Императрица Елизавета Алексеевна приехала в Александро-Невскую лавру.

На могильной плите её дочери лежала веточка белых лилий. Исполненная трогательных чувств, Лиз присела и погладила ладошкой цветы. И неожиданно разглядела под бутонами сложенный квадратиком листочек бумаги.

Опять записка?! Она испуганно огляделась – нет ли кого поблизости? Развернула и торопливо прочла:

«Понимаю, что любить Вас – безумие. Всё равно, что любить звезду, прекрасную, далёкую и недосягаемую. Но звёзды всё же дарят свет безнадёжно в них влюблённым, взирая на них с высоты. Явите же звёздную благосклонность; позвольте хоть изредка смотреть на Вас! Пленённый любовью, околдованный Вами, я не смогу без этого жить!

Каждый день ровно в три часа после полудня я буду проезжать в дорожной карете мимо Ваших окон. Мне достаточно знать, что Вы в это время находитесь в своих покоях. Если же Вы удостоите меня, хоть иногда, возможности увидеть Ваш прелестный образ в окне, я буду самым счастливым грешником на свете!!

Вечно Ваш А.»

Она захлопнула листок. «Господи, он сумасшедший! Что он себе позволяет?!»

Вернувшись во дворец, Елизавета не могла думать ни о чём, кроме содержания записки. «Неужели этот поручик думает, что я, Российская императрица, буду стоять у окна и смотреть, как он проезжает мимо в карете?! За кого он меня принимает?»

Чтобы избавить себя от унизительных мыслей, она схватилась за вышивание. Но дело не ладилось, нитка рвалась, пальцы не слушались. В итоге Лиз до крови уколола палец и отбросила вышивку в сторону! И, точно заворожённая, стала прогуливаться перед окнами.

Часы пробили три часа. Она осторожно отогнула портьеру… Дорога за парком была пуста. Лиз вздохнула и прильнула лбом к холодному стеклу. «Господи, до чего я себя довела! Первая женщина в государстве, а выглядываю в окна, краснею, прячу записочки. А какой-то кавалергард морочит мне голову…»

Вдруг до её слуха долетел неторопливый цокот копыт, и показалась карета, и в её открытом окне можно было разглядеть седока, черты которого были так узнаваемы!

Елизавета, с бешенным сердцебиением, в панике отпрянула от окна и спряталась за портьеру.

1803 год март-апрель

Мекленбург-Шверин, Людвигслуст

31 марта 1803 года Елена Павловна родила девочку.

Сообразно имени сына, выбранного в честь обоих дедов, девочку назвали Марией-Луизой в честь обеих бабушек.

В апреле герцог Мекленбургский приехал в Людвигслуст. К сожалению, пожилая герцогиня Луиза была нездорова; у неё часто опухали ноги, лишая возможности передвигаться. Фридрих-Франц с болью в душе поведал о том, как она, провожая его, переживала и плакала, что не сможет увидеть маленькую внучку, названную в её честь.

И сердобольная Елена, которая трепетно относилась к свёкру и свекрови, выразила желание самой поехать с девочкой в Шверин и дать возможность бабушке подержать на руках долгожданную внучку!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.