Изгнанник. Книга вторая. Проснись, Хранитель Юга.

– Само собой, – во мне взыграло самолюбие самца. Я забрался в уже отплывающую посудину и, расправив плечи, налег на весла. Архана поежилась и накинула на плечи палантин. Я залюбовался ее профилем и непослушными спиралями распущенных волос. Разглядывая ее, я так увлекся, что лодка воткнулась в берег и нас резко бросило в сторону. – Извини.

– Смотри лучше вперед, – она усмехнулась, наигранно закатила глаза и снова отвернула голову, чтобы рассматривать лес.

Обычно спокойное, сегодня взволнованное море шипело и пенилось, омывая песчаный берег. Вестники бури парили над барашками волн, призывно плача над мелкими рыбешками, которых носило по волнам силой стихии, и то и дело срываясь камнем в водную гладь за порцией еды.

На неширокое сухое возвышение, разделяющее мутную реку и море, волны вынесли водоросли и сухие опавшие ветви. Я нахмурился. Примоститься здесь было негде – слишком холодно, грязно и неудобно. Но Архана не отчаивалась: улыбаясь, она вручила мне пару сумок, корзину с припасами и направилась вдоль берега.

Поваленные деревья лежали полукругом длиной в полделема и создавали укрытие от ветра и нанесенного мусора. В центре было выложено кострище из крупных камней. Расстелив на круглых бревнах плед, Архана ждала, пока я разожгу костер. Она расправила полы покрывала, чтобы я сел рядом. Так, схватившись за его края с обеих сторон, мы сидели, плотно прижавшись друг к другу. Неловкость заставила кровь быстрее бежать по моим венам, а тепло мягкого женского тела –задавать мыслям неправильное направление. Или, может быть, правильное?

Я откашлялся, пытаясь найти тему для разговора, но Архана помотала головой и повернула ко мне лицо. Я чувствовал ее частое горячее дыхание. Ее рот приоткрылся в томном призыве, зрачки зеленых глаз расширились и остановились на моем лице. Только качни я головой – и наши губы соприкоснутся, но что-то меня удерживало, не давая сделать решающий шаг.

Это что-то было воспоминанием о разбитом сердце и съедающим меня чувством предательства и горечи.

Я отпустил голову и резко выдохнул.

– Прости… Я…

Но договорить Архана мне не дала: повернув мою голову на себя, она губами припала к моему рту в ожидании: оттолкну я ее или прижму?

Вначале я опешил и готов был броситься бежать – страх сковал меня, и растерянность часто-часто била молотком где-то в висках. Архана смотрела мне в глаза и, кажется, не дышала… Я что-то промямлил ей в рот – вроде бы это было слово «сумасшедшая» – и заключил в объятья, крепко прижав к груди. Плед сполз, но никто из нас не чувствовал холода. Кровь бурлила и разливалась по мне патокой, опаляя кожу изнутри.

Робкие первые поцелуи остались давно позади. Одежда цветными кляксами валялась на песке, а шум моря и вопли неугомонных вестников бури топили наши стоны своей громкостью.

– Ты давно мне понравился, – водила пальцем по моей груди Архана, опустив голову мне на плечо. Наши вспотевшие, разгоряченные тела успокаивались от быстрого напора дикой страсти.

– А почему раньше не говорила? – спросил я. Может, она ждала, что я тоже раскрою свои чувства. Но я не решился.

– Боялась, что ты откажешься быть со мной, – она повела плечом, привлекая мое внимание. Я провел рукой по ее нежной коже, увлекая за поцелуем.

– А сейчас? – снова спросил я после легкого касания наших губ. – Что изменилось сейчас? – Еще поцелуй. – Не боишься?

– Неа, теперь ты мой! – она игриво отпрянула и потянулась за платьем так, что перед моим лицом качнулась ее грудь. Я гулко втянул воздух и закусил губу. Добраться до одежды она не успела: я перехватил ее руку, перевернул на спину и впился в опухшие раскрасневшиеся губы.

– А ты моя, – прорычал я и принялся осыпать ее тело яростными поцелуями. Она выгибалась мне навстречу, запуская пальцы в мои волосы и притягивая меня ближе к себе. Закинув ноги мне на спину, она раскрылась мне навстречу, распаляя мое желание с новой силой.

Домой Архана вернулась под утро.

– Моя дочка – девочка умная, но слишком ветреная, – Бенеста сидел на веранде за столом и раскуривал костяную трубку. Горьковатый дым забивался в нос, щекоча и раздражая. Громкие затяжки говорили о том, что старик не в духе. Хотя это еще мягко сказано – он был в бешенстве. Я чувствовал это, и даже его спокойный тон речи не мог меня обмануть.

Архана прошмыгнула на кухню, оставив меня наедине с отцом. А я не знал, куда себя деть. Если сбегу, это ничего не решит. Да и не мог я оставить их вдвоем.

– Тренировка? – неуверенно предложил я, посматривая по сторонам в поисках пути отхода.

– Однозначно. Ты на веслах, – старик перемахнул через ограждение и ловко приземлился около ступеней на землю. Я замер, озадаченно переводя взгляд с веранды на старика. Что еще скрывает этот чудной рыбак?

Я медленно греб веслами, стараясь смотреть как бы сквозь Бенесту, только вперед. Энергия покидала меня: долгая ночь высосала из меня все силы. Тело требовало сна и покоя.

– Когда я был еще юнцом и совсем немного подрос, то еще не знал, что обладаю неким даром, – начал Бенеста. – Я видел свет и тьму, что вьются в человеческих душах. – Я внимательно слушал его и молчал, продолжая грести. – Ничего особенного: повлиять ни на кого я не мог, и помочь по жизни мне это знание не смогло. Но самое главное: я разумел, что темный – не значит злой, а светлый может стать самым мерзким подлецом. Да, глазами я не вижу, – он усмехнулся и снова пыхнул трубкой, – но я не слеп.

– Бенеста, я хотел…

– Внутри тебя есть свет, вдруг ты не помнишь об этом? – он пожал плечами и сгорбился, облокотившись на колени. – Да, безусловно, ты наделен темной силой, – сказал он, размышляя вслух, – но, лишь уравновешивая эту тьму своими поступками и отношением к своей силе, ты сможешь выжить и идти дальше.

Я запутался окончательно и хотел извиниться, что ослушался. Ведь он все же запретил мне приближаться к дочери? А после такого его монолога извинения неуместны, ведь старик пытается вбить мне в голову, что я смогу существовать со своим темным даром.

– Ты сильнее, чем ты думаешь. Не победишь себя – будешь побежден собой. Нужно почувствовать силу внутри. Хм, труднее бороться с самим собой – силы-то равны, – он затянулся и выпустил сизый дым, затем выпрямил спину, потянулся и мирно закрыл глаза. Все. Он все сказал. А я, погрузившись в свои думы, греб веслами и чувствовал, как приятно жжет мышцы.

Удар.

Предчувствуя приближение посоха, я увернулся, ехидно улыбнулся.

– Не смей трогать мою дочь! – рявкнул Бенеста с закрытыми глазами. Разочарование от промаха отразилось на его старческом лице.

Эх, наставник… Знал бы ты, как опоздал с официальным запретом. Я трогал ее там, где ты даже представить себе не посмел бы.

Лодка причалила к острову. Сложив весла на дне, я выбрался на сушу и стал раздеваться. Бенеста последовал за мной, чем несказанно удивил меня. Сев на кочку, я скрестил ноги и расслабился.

– Ты не станешь сегодня выть? – я попытался задеть старика.

– Не-а. Сегодня ты справишься сам. Твои тени и так рвутся наружу, толкаясь о стены твоего сосуда – тела. Чувствуют твою слабость. Ты истратил слишком много физических сил, и они это чувствуют.

– А ты-то откуда знаешь, сколько… – я осекся и потер лоб.

– Чувствую. Давай, не томи. Выпускай амховых отродий и призывай к послушанию.

– А ты?

– А чего я? А я тут посижу, – от откинулся на землю и запрокинул руки за голову.

Я откашлялся и расправил плечи. Демоны одновременно покинули мое тело, голова закружилась, и я опустился на колени, готовый потерять сознание.

– Если отключишься – меня порвут, – простодушно изрек старик, закинув ногу на ногу. Я поднял потяжелевшую голову. Демоны кружили над нами рваными тряпками, резко дергаясь, когда меняли направление или сталкивались между собой.

Глаза сами собой закрывались. Без теней у меня не было сил. Они подпитывали мое тело и держали в состоянии постоянной готовности к бою. А без них я был просто уставший, разрушенный неудачами человек – только сейчас я это понял.

Несколько темных игл вонзились в мое тело, прошивая его насквозь. Тело дернулось, и я почти упал, упершись рукой в землю.

– Потешаются, негодницы, – Бенеста улыбался: я слышал это в голосе. – Теперь ты понимаешь, что так же беспомощен без них, как и они без тебя? А сейчас покажи, кто здесь хозяин.

– Учитель, я сейчас потеряю сознание, – промямлил я, сам не разобрав собственных слов. – В глазах темно. – Пустота накрывала тяжелой волной, и только голос старика держал меня в реальном мире.

– Так бывает, когда слишком много на себя взвивалишь. А теперь возьми себя в руки и поверь в то, что вы едины.

Легко сказать – поверь. Я упал лицом в землю, вдыхая запах пожухлой прогнившей травы. Тело отказывалось подчиняться. Да я особо и не пытался настаивать. Дикая усталость сковала меня по рукам и ногам, и разум поплыл.

Я услышал вопли моих теней. Они стенали о потерянном теле – якоре, который делал их сильными. Без меня они растворялись в свете солнца, и спрятаться было негде. Барьер темных вод не выпускал их из в недр вожделенного валежника. А солнце тем временем поднималось все выше.

Первая тень вонзилась в мою спину и пропорола нутро с такой силой, что я не сдержал стон. Вторая втекла медленно, заполняя и обволакивая, словно вязкая кислота, обжигая холодом. Я задержал дыхание и, кряхтя, выдохнул. Каждая следующая тень приносила невыносимую боль, смиряясь с воссоединением и показывая, что они это делают без особого желания, но тем не менее добровольно. Последняя ударила меня на скорости, расталкивая подруг, и остановилась у грудины, бешено стуча молотом, как обычно бывало, когда мне становилось жутко страшно.

И только сейчас я понял, что за боль была со мной все это время. Это мои демоны, амхи, бились, недовольные моим страхом. Тьма не боится. Она сильна. И, даже если она прячется ошметками по углам, выжидая, когда иссякнет свет, в итоге соберется воедино и ударит мощнее, чем прежде.

– Направь ее, – услышал я голос наставника, – сомкни края и заполни светом, что таится внутри. Темный не может быть всегда темным. Даже у черной тени есть оттенки.

Теплая рука легла мне на шею, поглаживая воспаленную кожу. Ощущения были неприятными: словно в горячке, рука Бенесты казалась неприятной и жесткой.

– Ты справился, юнец. Идем домой.

Мое тело проплыло над землей и аккуратно опустилось на дно лодки. Укрытый пледом, который пах Арханой, я расслабился и провалился в беспамятство.

Лиэй и Нерей: описание земель. Семейные встречи.

362 год от создания мира Велина

На берегу острова Большой Кей вытянутые ввысь валуны выстроились со стороны Машистого континента высокими столпами, служа волнорезом. Их называли Перстами Велина. Взобравшись на средний, самый высокий из них, Нерей бросил мокрую рубаху на землю и откинулся на камень, умиротворенно устремив свой взгляд вдаль. Лазурь моря плавно переходила в небосвод и мерцающими бликами слепила глаза. Пологая площадка с острыми краями в несколько делем позволяла насладиться тренировкой или размышлениями в одиночестве.

Обычно Нерей просто собирался каплями из воздуха, но сегодня решил взобраться на валун по скользкому обрыву, чтобы почувствовать адреналин и напомнить себе о том, что он все еще жив. Напряженные мышцы подрагивали после крутого подъема и приятно ныли, немного отвлекая от дум.

Муки и страдания терзаемого сердца рвали грудину и разрывали душу на мелкие лоскуты. Вера, бесстрашная воительница, была такой остроумной и одновременно такой недогадливой, когда дело касалось дел сердечных. Столько раз Нерей в порыве признаться в чувствах готов был начать сложный разговор, но девушка обращала все в шутку или делала вид, что не понимает, невинно хлопая ресницами. И весь запал Нерея таял.

После встречи с новым помощником Веры Нерей не мог найти себе места. Хранитель метался по островам, пытаясь принять решение и сделать хоть что-то. Но все валилось из рук. Ощущая себя борющимся с водопадом, который хотелось остановить или поймать, но вода так сильно била по пальцам, что приходилось только одергиваешь руки, Нерей снова и снова возвращался к дверям лаборатории, чтобы услышать смех девушки.

Сверху посыпался желтый искрящийся песок, разлетаясь от ветра.

– О! Лиэй, только не сейчас, – простонал он, закрыв лицо руками и откинув голову.

– Тоскуешь по былым временам, брат? – Лиэй осыпался возле водяного и принялся расправлять складки длинного прямого платья, брезгливо поглядывая на мокрые закрученные на лодыжках штаны брата.

– Что стряслось на этот раз? – раздраженно закатив глаза, осведомился Нерей.

– Почему сразу что-то должно стрястись? Неужели я просто не могу наведаться с приветом к любимому брату?

– С приветом можешь, – скривившись, кивнул он тяжко вздохнул, – ну, говори уже.

– Пришла пора наполнить мои ветви соком, – лучезарно улыбнулся Лиэй и застыл с маской восхищения на лице. Он театрально выставил руку, растопырив пальцы, словно держал на весу тяжелую чашу.

– Хорош дурачиться. Ты хоть понимаешь, насколько это нелепо звучит? И почему ты вообще называешь их ветвями?

– Хм, само как-то в голову пришло. Давай поднимайся, у меня еще куча дел на сегодня.

– Так шел бы да разгребал свою кучу.

– Ага, ясно. Дорогу знаешь. Встретимся на месте?

Не дождавшись ответа, Лиэй снова рассыпался песком и стек с валуна, понесясь к континенту. Нерей еще раз взглянул вдаль и, со вздохом лопнув, последовал за братом.

Нерей стоял возле особняка Лиэя, ежась от ветра в мокрой рубахе и штанах. Входная дверь была заперта.

– Ты чего? – удивленно уставился Лиэй на брата, распахивая ее. – А ну скорее заходи внутрь. Я уже было решил, что ты передумал мне помогать.

– С чего … бы… это? – у брата зуб на зуб не попадал от холода. Нерея трясло мелкой дрожью.

– Ах ты ж. Иди к камину. Каждый раз одно и то же. У тебя что, нет хотя бы тулупа и валенок?

– Зачем они мне на южных островах? А у Суммана – своя комната со шкафом. Сам знаешь, чего я тебе рассказываю?

– Да, заходить несколько раз в год в гости, чтобы забрать одежду… Слишком подозрительно. Я порой чувствую себя предателем или преступником.

– Будто Сумман не знает, что мы сделали, – потер руки Нерей, выставив их перед огнем.

– Знает, конечно, – смиренно произнес Лиэй, – выпить хочешь? Только сегодня пригнали отличное пойло. Не жжется и быстро согревает.

– Дай мне пальто и сапоги, и хватит трепать языком. У меня тоже куча своих дел.

– М-да. С нашими-то кучами, да на стройку…

– Это что еще за новая фраза?

– Идем, брат. По стопочке бахнем и в путь двинемся. Подивимся красоте сестры и разойдемся.

– Скоро очередное Единение сил. Как думаешь Юга придет? Сумман намерен отправить за ним Ирая, – Нерей сидел в кресле возле камина напротив Лиэя, перекатывая между пальцев стакан с густым настоем. Старший брат, в свою очередь, держал свой фужер за тонкую изящную ножку и рассматривал насквозь золотистый искрящийся напиток, лопающийся пузырьками.

Спустя десять лет Юга уже пренебрегал своими обязанностями и мог спокойно пропустить день Единения, прекрасно зная, что таким образом нарушает ритуал и вредит хранителям. Это детское поведение, и обиды могли привести к непоправимым последствиям – из-за его небрежности кто-нибудь мог погибнуть. Тем более по континентам ходили слухи, что появилось некое общество, желающее истребить сильных мира сего, чтобы установить равноправие и равновесие. Глупцы, как они не могли понять, что за равновесием как раз и следят хранители. Но вбивать в головы иноверцев и ополоумевших настоящую правду было бы неразумно. У каждого своя вера.

– Ах, Ирай, – вздохнул Лиэй, переведя хмурый взгляд на брата, – еще неизвестно, кто безрассуднее: Юга, своими поступками нарушающий мироустройство, или Ирай, взрывной и опасный для всех окружающих.

– Ты к нему несправедлив, брат.

– Несправедлив? – взорвался хранитель, не сдержав свою магию и ненароком осыпавшись на пол золотистым песком. – Этот демон портит мои сны! – в мгновение ока он снова сидел в кресле, опуская взгляд на пол, где валялся пустой фужер и вино впитывалось в ковер с длинным ворсом, окрашивая его желтым пятном. Лиэй скривился, – Велин, да он, просто проходя мимо, наполняет их ненавистью и гневом! Перемешивает золото с темнотой!

Хмыкнув, Нерей лукаво улыбнулся и опустил глаза. Он явно что-то знал, но делиться с хранителем снов не смел. Лиэй заметил изменения в настроении брата и, прищурившись, стал пристально рассматривать Нерея.

– Поганая Гума. Да это же ты!

Водяной выставил руки со стаканом перед собой в знак поражения и не смог сдержать смеха.

– Клянусь всеми богами света, ты ошибаешься. Но, каюсь, свою лепту я внес.

– Ты считаешь, что это смешно? Я столько сил приложил, чтобы сплести идеальные чары, а ты…

– Не кипятись, Лиэй. Это была шутка. А про Югу…

– Не смей говорить о нем, этот темный всегда все портит.

– А про Югу, – настырно повторил Нерей, – думаю, стоит пересмотреть наказание и обсудить этот вопрос с Сумманом.

– Это ничего не изменит. Он вырос и изменился. Когда ты видел его в последний раз?

– Давненько. На последнем дне Единения.

– Попытай счастье и посети его земли.

– Земли? Он обуздал свою силу? Она приняла его Дар?

– Пока нет. Но он делает успехи, и даже его тени стали не такие дикие, как раньше.

– Хм, это хорошие новости, брат. Я обязательно загляну к нему в гости.

– Удивительно, что ты не сделал этого раньше.

– Я все еще чувствую свою вину перед ним, – покаялся Нерей и, напряженно сжав губы, опустил голову.

– Я не буду это обсуждать. Что сделано, то сделано. Агр, любитель жевать грязь, – с досадой пробубнил Лиэй, – скажи ты уже ей о своих чувствах. Противно смотреть, как ты сопли на кулак наматываешь.

От такой резкой смены темы Нерей удивленно вскинул брови и открыл было рот, чтобы нахамить брату, но в последний момент передумал и, опрокинув остатки настойки, поднялся на ноги.

– Идем, брат. Твои ветви сами себя не наполнят, – Нерей повторил движение Лиэя, вытянув руку и растопырив пальцы, и заразительно улыбнулся. Лиэй сменил гнев на милость и потрепал брата по волосам, по-дружески притягивая для объятий.

Ирай. Юга. Башня. Синее пламя.

– Юга, отвори эту амхову дверь! – я слышал, как хранитель ломился в мою башню уже несколько минут, но видеть его, как и всех остальных, я не желал. Гулко выдохнув, я пытался сосредоточиться на сортировке книг по размеру, высоте и цвету. – Агр! Гумская тварь!

От очередного хлопка по двери книги, которые я держал, обняв рукой, выпали и рассыпались по полу. Да, что же он там делает? Я разозлился и тьмой просочился через пол, оказавшись у двери. Когда я открыл ее, передо мной стоял столб синего пламени. Жгучий холод обдал меня волной и покрыл мое лицо инеем.

– Ирай! – гаркнул я что есть сил, чтобы перекричать гул его пламени, закрывая лицо локтем от холода. Тут же синяя завеса растворилась, и только дым от стен башни, ближайших опаленных деревьев и пожухлой травы шипел, противясь жаркому солнечному дню.

– Бра-ат! – прямо передо мной из тумана выплыл Ирай, раскинув руки для объятий. Его лицо заметно потемнело, борода была растрепана, а волосы порядком отросли. Я нахмурился. За пару лет хранитель сильно изменился. Обычно чисто выбритый, коротко стриженный и с горящими глазами, сейчас он больше походил на бродягу в обносках и стоптанных башмаках на босу ногу. – Обнимешь родственника?

– Родственников у меня здесь нет, – я развернулся и направился к лестнице, которая вела в библиотеку. Дверь тихо закрылась. Книги так и валялись на полу, ожидая, пока я приведу их в порядок. Подняв каждую и сложив стопкой на высокой тумбе, я повернулся к Ираю. Я точно знал, что он следует за мной, хотя хранитель и не издавал ни звука. Я застал его за рассматриванием стеллажей и витражных окон. Его удивление или даже восторг заставили меня гордиться собой. Я приложил немало сил, чтобы библиотека выглядела именно так: многоярусная, с множеством деревянных винтовых лестниц. Несмотря на большую коллекцию книг и разнообразных шкафов, здесь было много свободного места, и даже массивный стол в центре и пара кожаных кресел не смотрелись такими громоздкими, а создавали некий холостяцкий уют, чего я, собственно, и добивался. Много света, много места, много книг.

– Как самочувствие? – очнулся, наконец, Ирай, открыто улыбнувшись.

– Не жалуюсь. Как сам? – я вдруг дернулся, останавливая его, – Не отвечай, мне все равно.

– Ну да, ага. Ты изменился.

– Так бывает, когда много времени проводишь сам с собой. Ты что-то хотел? Хотя, ты знаешь, это мне тоже не интересно. Я был безрассуден и передумал. Выметайся отсюда.

– Постой. Не гони меня, – Ирай в один миг стал серьезным, – я не стану говорить, что Сумман меня послал, чтобы я настоял на твоем воссоединении с семьей. Не стану говорить, что твое отсутствие влияет на каждого из нас. Не стану рассказывать, что все мы переживаем за тебя и хотим помочь, и еще…

– Достаточно. Я понял, что все, что ты не собираешься мне говорить, напрямую касается твоей семьи…