Пенсионерка

На следующий день, придя с работы, он повез Ирину в огромный садовый центр. Все, на что она показывала, он ставил в продуктовую тележку. Ирина даже не пыталась скрыть своего восторга. Ее глаза излучали неподдельную радость. Природа этого счастья пока для Мишеля была неведома. Но то, что он попал в точку, радовало и его.

Теперь, когда он уходил на работу, она кружилась по дому, готовя обед, и по саду, организовывая цветник. Она не знала усталости, так как с детства была приучена к земле. Небольшой, но уютный садик под окном, в Севастополе, где прошли ее первые четырнадцать лет, был предметом ее гордости. С наступлением весны он благоухал гиацинтами, нарциссами и тюльпанами. Цветение двух абрикосовых деревьев и одной вишни наполняло комнату весенней свежестью. Ребенком, ей ничего не стоило выпрыгнуть из окна в сад и провести там целый день, пока не позовет мама. Она знала все кустики клубники, что сама высаживала на маленькой грядочке. Места было не так много, поэтому надо было следить за усами и вовремя их обрезать. Время цветения роз самое долгожданное. В палисаднике было всего три куста, но какие же они были разные! Королевой сада выступала роза сорта Глория. Ее цветок не помещался в ладошках, когда Ирина, бережно обхватив его, опускала в него лицо и, закрывая глаза, вдыхала чарующий аромат. Золотисто-желтая его сердцевина постепенно переходила в кремовый ореол с розовым акцентом на кончиках нежных лепестков. Цветение продолжалось все лето. Ирина аккуратно обламывала только совсем увядший цветок, закапывая под стеклышко, делая секреты в углу садика.

Фаворитом выступал высокий куст с бокаловидной формой цветов. Бордово-винный, с бархатным черным оттенком, цветок внушал уважение и трепет. Ирина считала этих красавцев парой и никогда не срезала, так как они смотрелись только на расстоянии.

Под срезку шел третий, довольно распространенный в Крыму, обильноцветущий сорт майских чайных роз. Говорили, что этот сорт выращивают для изготовления розового масла. Ирина составляла букеты и ставила в вазы. Когда розы напивались водой и окончательно раскрывались, она делала из них варенье. Оно получалось душистым и прозрачным.Дождливой зимой такое лакомство приносило радость и облегчение, если кто-то простужался.

По периметру участка сами собой росли ирисы, которых все называли почему-то Петушками. Они были неприхотливы и росли повсеместно, радуя своим нежным запахом и небесным цветом.

Над всем этим царством возвышалась беседка. Старая виноградная лоза устремлялась вверх и, достигнув двухметровой высоты, расползалась по тонким деревянным рейкам, образующим крупную клеть. Виноград назывался Лидия. Ирина всегда думала, что имя ему дали в честь мамы. Темно розовые костистые ягоды с сиреневым восковым налетом созревали осенью и шли на сок. Их вкус напоминал землянику. А вот аромат был не сравним ни с чем. Ирина его обожала.

В Безье, земля, долго спящая под плотной пленкой и толстым слоем щебня, требовала реанимации. Освободив ее небольшой отрезок из-под многолетнего гнета, Ирина с трудом перекопала ее. Огородив участок камнями, оставшимися от строительства, она поняла, что потребуется мешков десять садовой земли для улучшения ее качества. Мишель не сопротивлялся, помогал и делал все, что она просила.

В любви, заботах и трудах пролетело два месяца. Мишель познакомил Ирину со своими коллегами. Несколько раз они ездили по вечерам посидеть в кафе и погулять у моря в районе благоустроенного пляжа Сантрал в очаровательном городке Аржелес-сюр-Мер. С набережной открывался красивый вид на Пиренейские горы, погружающиеся в Средиземное море. Были приглашены на юбилей его пациента, где Ирину научили делать паэлью. До Испании из этих мест рукой подать, поэтому влияние на кухню и культуру местности это соседство оказало сильное. Была возможность сходить на корриду, но Мишель с Ириной отказались по гуманитарным соображениям.

– Я хочу, чтоб ты осталась со мной навсегда, – однажды серьезно произнес Мишель, глядя Ирине в глаза, – я просто не смогу жить без тебя.

– Я тоже, Мишель, но по закону могу оставаться на территории Франции только три месяца в полгода.

– Не может быть, что нельзя ничего придумать.

– Может, таковы правила, если только мы не женаты.

– Но я еще не разведен, а многоженство у нас не разрешено.

– Значит я вернусь в конце лета, если ты не против, – улыбаясь успокоила его Ирина.

Она знала историю с разводом, затянувшуюся на пять лет. Во Франции законодательство в таких случаях всегда на стороне женщин, даже если она явилась причиной расставания. Он подал на развод, потому, что узнал о многочисленных неблаговидных поступках супруги, прожив пятнадцать лет в браке. К тому же выяснилось, что ее отношение к нему всегда носило меркантильный характер, в чем она созналась сама. Не заметить этого мог только такой романтичный и сентиментальный человек, как Мишель. Теперь, пока он не выплатит ей немалую сумму, развода ему не видать.

Ирину мало интересовала эта история. Все, что у них было в жизни до их встречи, совсем не имело никакого значения. И, если бы он не рассказал, то она бы и не спросила. Как не спрашивал Мишель о ее прошлом. Однажды, глядя на то, как она причесывала свои послушные волосы, восхищаясь ее красотой, он произнес:

– Ты можешь смеяться, но я благодарен тем мужчинам, что по каким- то своим причинам отпустили тебя. Иначе бы ты не нашла меня.

– А я благодарна судьбе, что ты решился и позвонил, чтоб узнать настоящая ли я. Когда люди остаются в одиночестве, не каждый имеет силы помочь себе. Мы с тобой решились и сделали это. У нас есть поговорка “Под лежачий камень вода не течет”. Мне ее еще бабушка говорила.

– А чему тебя еще бабушка научила, любовь моя?

– А еще : ”ноги надо протягивать по длине своего одеяла”. Народ у нас мудрый, плохому не научит. Поэтому тебе нечего бояться меня. Я не ношу брендовую одежду, не страдаю от отсутствия бриллиантов, жилье у меня свое есть, на минуточку, в Москве. Так что успокойся. Тебе повезло, у меня нет никаких меркантильных мыслей. Но я тебя прошу только об одном, о верности.

– Ах, вот оно что?! Тогда понятно. У каждого своя рана?

– Да, причем глубокая, доктор Мишель. Помоги мне ее залечить.

– Тебе, девочка, тоже повезло со мной. Мне восьмой десяток, и я тебя люблю.

Наступил май. До ее отъезда оставался месяц.

Глава 10. МАЙ

Глава10

Май

Последний месяц весны всегда ассоциировался у нее с праздником. Но тут, во Франции, карантин и прививочная кампания диктовали свои права. Все сидели по квартирам. Первомайская демонстрация была отменена. На душе было холодно от таких перемен.

В подобном состоянии Ирину всегда выручали детские воспоминания. Папа, в редкие майские праздничные выходные, сажал ее на плечи, брал старшую сестру за руку и, обнимая за талию маму, отправлялся через весь город в колонне первомайских демонстрантов. Родители молодые и веселые, Ирина с сестрой в ярких цветных платьях на выход и белыми капроновыми бантиками в косичках. Сладкий запах цветущих акаций, ласкающие звуки военного оркестра, исполняющего “Севастопольский вальс” на Приморском бульваре. Сколько радости таят те воспоминания! После демонстрации обязательное посещение аттракционов в городском парке и фотографирование с белыми статуями пионеров в центре фонтана. Смешные папины стихи, сочиненные экспромтом прямо в катере на обратном пути: “Так красивы я и ты, подросли и поумнели, что от нашей красоты мальчики окаменели”. Первого мая у папы выходной, поэтому одет он по гражданке, и такой веселый и родной. А уже девятого, во время парада, серьезный и, как будто, чужой, в белоснежном кителе с золочеными пуговицами и блестящим кортиком на поясе.

День Победы для всех – ни с чем не сравнимая радость. Ведь не было ни одной семьи, которой бы не коснулась та война. Вот и родителей Ирины не стало бы, если бы семилетнего папу с его мамой и бабушкой не удалось в последний момент эвакуировать из осаждаемого фашистами Харькова. А трехлетнюю маму, после нескольких месяцев нахождения в блокадном Ленинграде, вывезти в открытом грузовике по тонкому Онежскому льду. Их отцы с первых дней войны служили на разных фронтах. Мамин – пропал без вести, а папин – вернулся, хоть и раненый. Поэтому праздник был со слезами и обязательными портретами родных и близких, завоевавших победу.

Оказаться в такой День вдали от дома Ирине раньше не приходилось. Оставалось радоваться маленьким ежедневным заботам. У Ирины это был ее новый сад, и возникшее удовольствие от общения с Мишелем.

Бугенвиллея своим роскошным розовым облаком, достигнув вершин забора и крепко зацепившись, спадала с него тонкими нежными струйками ветвей. Эта теплолюбивая красавица, укоренившись, быстро освоила уголок сада с пустой каменной стеной. Аптекарский огород опьянял запахом шалфея, мяты, кориандра и базилика. Соцветия черной смородины превратились в плотные гроздья ягод. Мишель заказал через интернет несколько саженцев роскошных роз, которые буйно цвели в специально подобранных больших керамических кашпо, расставленных по всему саду. Темно-лавандовая красавица сорта Шарль де Голль восхищала ароматом вербены.

Ирина, в свободном легком ситцевом сарафане в мелкий цветочек, была похожа на фею из волшебного царства. Она удивляла Мишеля умением преображать вокруг себя пространство. Он как будто растаял рядом с ней. Почувствовав прелесть каждого мгновения жизни, всякий раз открывал для себя такие простые вещи, как солнечные лучи сквозь трепещущую зелень листвы, голос горлицы в тишине вечерних сумерек, запах моря и свежей зелени прованских трав на заре.

Девятого числа Ирина накрыла стол. Салат Оливье и Мимозу разложила в готовые корзиночки из слоеного теста. На горячее запекла в духовке мясо “по-французски”. Овощи, с добавлением зелени с грядки, приправила оливковым маслом с лимоном. Стол сервировала посудой, случайно обнаруженной в большом комоде, разделявшем кухню от гостиной. Это был красивый, хорошо сохранившийся старинный сервиз из керамики с клеймом на донышке “Villeroy &Boch”. Бело-красные мотивы деревенской жизни на глянцевом прохладном фарфоре можно было рассматривать бесконечно и находить в сюжетах все новые детали. Она не сразу решилась употребить находку по назначению. Но Мишель спал и она, желая сделать ему сюрприз, отобрала несколько тарелок и чашек. В понравившееся ей одно из овальных блюд выложила мясо, а глубокую тарелку наполнила салатом. Все красиво расставила на накрытом белой скатертью столе.

– Что празднуем? – раздался вопрос из-за спины.

– Победу! – обернувшись, и уверенно ответила Ирина.

– Красиво! – облокотившись о косяк двери, Мишель взглядом окинул стол, – я знал, что этот винтажный немецкий сервиз придется по душе еще кому-то, кроме меня. Когда-нибудь я поведаю тебе историю его появления.

Затем он подошел к шкафу, где хранилась коллекция компакт-дисков его любимых исполнителей. Спокойно и уверенно достал коробку с фотографией Дмитрия Хворостовского и вставил один из них в аудиосистему.

– Надеюсь, ты мне объяснишь, о чем поет этот красивый и талантливый русский человек. У меня есть полное собрание его песен. И я, когда мне одиноко, могу часами их слушать и плакать.

Он подошел к Ирине, заглянул в ее широко раскрытые от удивления глаза, кивком головы пригласил на танец. Она слегка присела в реверансе, и они на «раз-два-три» сделали несколько поворотов под музыку “Случайного вальса”.

Весь вечер они слушали военные песни, Ирина переводила, когда Мишель ее об этом просил. Поднимая бокалы шампанского Dom Perignon “За Победу”, он проговорился, что родился в сорок пятом. Оказалось, что ему на пять лет больше, чем он указал в анкете. Но Ирине было уже все равно. Его любовь к ней была важнее всего. А любовь к Дмитрию Хворостовскому явилась еще одной тоненькой, но прочной нитью доверия.

Ирина смотрела на Мишеля и не могла понять, как так случилось, что такой чуткий, нежный, романтичный и сентиментальный мужчина оказался совершенно одиноким. Что за тайна кроется в этом дорогом и старинном сервизе на двенадцать персон? Будет ли продолжение их романа, ведь она через три недели уедет.

Она и не подозревала, какие испытания ждут ее впереди.

Глава 11 ПРОЩАНИЕ

Пришло время расставания. За время, проведенное с Мишелем, Ирина вновь обрела спокойствие и уверенность в себе. Мишель стал больше бывать дома. Его сюрпризы и шутки вернули ей способность смеяться и глаза излучали неподдельный оптимизм и искреннюю благодарность. С утра до вечера она крутилась по дому и саду. К приходу Мишеля всегда был готов обед и играла классическая музыка, которую она раньше слушала только если посещала фила