скачать книгу бесплатно
– Нет, там было что-то другое. Не просто сила, а что-то, из-за чего люди болели и умирали без счёта. За это Владык и прокляли. И никто не знал, как лечить эту напасть. Многие сходили с ума и творили страшные вещи. Но это никак не связано с силой огня, храмовники врут.
Дамиан замолчал, глядя на огонь. Это и многое другое рассказал им Дед. Но не всем можно поделиться даже с верными коготками. У Деда тоже были свои тайны, и в одну из них Дамиан случайно проник. Он узнал, с каким камнем сонастроен красный камень наставника.
Давным-давно Дед тоже был молодым, и был у него друг. Они вместе колесили по Лугории, ища всё, что осталось от Владык. Они были как братья и сделали побратимами свои камни. Но потом случилась какая-то история, о которой Дед не любил рассказывать. Его друг чуть не угодил на костёр и еле успел сбежать в Свирт. Там он продолжил свои изыскания и со временем стал известным учёным. Молодой правитель Свирта Златан оценил его старания, приблизил, дал безграничные возможности и требовал только одного: знаний Владык. И теперь старый друг наставника был известен по обе стороны Иликона как великий и ужасный колдун Лирник. И ещё Дамиан знал, что Лирник перекопал уже все развалины и подземелья Свирта и теперь посылает смертников на руины Келе-Агона, и те привозят ему чудесные находки. А когда он распотрошит остатки древней цитадели Владык, его алчный взор устремится дальше, на Лугорию…
Наутро Зимний свет снова наполнился силой огня, и Пардус залечил раны Каримира. Тот проспал ещё сутки, а потом очнулся как ни в чём не бывало.
Как-то во время охоты Ника отстала от остальных и ехала, неторопливо разглядывая весенний лес. На все лады щебетали птицы, солнечные зайчики скакали по свежим блестящим листочкам. Вдруг Ника заметила копошащийся светлый пушистый комок в корнях старого дерева. Она спешилась и осторожно подошла. Комок оказался большим бело-розовым щенком, которого портил небольшой нарост на лбу. Щенок скулил и явно был голоден. Ника посмотрела вокруг, ища его мать. Впереди слышались крики охотников. Из-за кустов выехал рыжий Нил.
– Что это у тебя там? А, химера.
– Кто?
– Так у нас называют порченых зверей. Раньше их полно по лесам бегало. Добей, чтоб не мучился.
Ника мотнула головой и взяла щенка на руки. Он стал лизать её пальцы.
– Всё равно Капитан не разрешит, – покачал головой Нил.
– Посмотрим.
Каримир с сомнением посмотрел на щенка и сказал, что в уставе про животных ничего не написано. Хотя в замок его точно не пустят. На умоляющий взгляд Ники он махнул рукой:
– Ладно. Пока отца нет, пусть живёт. Только во дворе.
Ника радостно подпрыгнула и побежала кормить щенка, потом устроила ему лежанку из старых вещей, выпрошенных у ворчливого Пирона. Она назвала щенка Флам и возилась с ним всё свободное время. Выкупанный и накормленный, он оказался очень милым и симпатичным. И очень быстро стал всеобщим любимцем.
Встреча чистого Отиса и яра Никая произошла в одном из небольших храмов Стоволья.
Отис смотрел из окна, как в ворота въезжает яр с небольшой свитой, и думал о том, как же метко даёт народ прозвища своим правителям. Яр Никай Берин, прозванный Беринкромским Шатуном, был выше среднего роста, широкоплечим и сутулым, словно медведь, вставший на задние лапы. И таким же опасным. Тяжёлая болезнь и смерть близких добавили седых волос в его русую бороду, но не сломили мятежный дух. Соскочив с коня, он цепким взглядом окинул двор и заметил Отиса. Тот, застигнутый врасплох, улыбнулся и сделал приглашающий жест. Тяжёлой размашистой походкой Никай вошёл внутрь.
– Рад нашей встрече, благородный яр.
– Благословите, чистый отец.
Отис вознёс руки и произнёс короткую молитву, после чего они приступили к делу.
– Вы хотели видеть меня, яр Никай.
– Да, чистый отец. Как Вы знаете, Тмень богата рыбой. И речной, из Иликона, и морской. Мы ловим рыбу, потрошим, солим или коптим, а потом отправляем на север, в Лугорию. И мы, как никто, знаем: рыба гниёт с головы. Думаю, чистый отец, эту истину уже никто не отрицает.
– Я не столь сведущ в рыбе, благородный яр…
– Да бросьте. Мы тут одни, и нечего юлить друг перед другом, чистый отец. Вся Лугория уже знает, что наследник порченый. Где же Ваши храмовники с чистым огнём и разящим мечом? Неужто они способны только свиртянских вдовушек очищать?
– Не забывайся, яр Никай. Мы здесь не для того, чтобы вдовушек обсуждать. Имеешь что – говори.
– Имею, чистый отец. Имею. Ты слышал сказ о тменском охотнике?
– Сказ?! Ты приехал рассказывать мне сказки?
– А ты послушай, чистый отец. Пошёл как-то охотник на медведя, да силы не рассчитал. Медведь рогатину сломал, охотника на дерево загнал, сам за ним карабкается. Тут бы сказке и конец, да заметил охотник внизу другого медведя. И стал шишки срывать да в того медведя бросать. Тот морду поднял – первого медведя увидал. Подпрыгнул и снизу вцепился. Слышал, чем сказка-то кончилась? Охотник тот две шкуры домой принёс.
– Занимательные у тебя истории, яр Никай. То рыбы, то медведи…
– В таких историях, чистый отец, главное – самому ни той рыбой, ни тем медведем не оказаться.
– Что же ты предлагаешь?
– Стравить медведей. Были у меня тут недавно человечки с той стороны. Говорят: «Вам ваши порченые не нужны – так отдайте их нам».
– Зачем?
– Для опытов. Их колдун готов хорошую цену дать. И заодно поможет их изловить. На всякого зверя – своя хитрость, чистый отец. На медведя с острогой не ходят. А эти-то посерьёзней медведя будут. Особенно когда вдвоём. Яд их не берёт – небось, пробовал уже? А раны они друг другу залечивают своим колдовским огнём.
– Келеагоново семя…
– Так вот: перво-наперво разлучить их надо. Дикаря улгайского от наследника отдалить.
– Пробовали уже. И не раз. Как с гуся вода…
– Наговорами тут не поможешь – они насквозь видят.
– Что же ты предлагаешь, яр Никай? И что твой колдун предлагает?
– Колдун поможет схватить воронёнка и переправить в Свирт, а взамен просит вот что: узнать, кто и где обучал их с наследником колдовскому искусству. Знаешь?
– Знаю. Антония сказала… Ладно, яр Никай. Поверим пока, что колдуну они нужны для опытов. А твоя цена какая будет?
– Моя цена известна – вольная Тмень.
– Зачем?
– А зачем птице крылья? Мы больше ста лет уже под Лугорией. Шлём и шлём обозы – с деревом, с пушниной, с рыбой, и конца-краю им нет. А что взамен? Где была Лугория, когда Тмень вымирала от хвори? Хоть одну подводу с хлебом прислали? Нет, чистый отец. Моё условие такое: вам – новый наследник Лугории от Лотии до Хвоста, нам – вольная Тмень и мирный договор. А все колдуны пускай в свой Свирт убираются.
Весна сменилась летом. Агема перебралась из города с его постоянными стройками на природу, разбив походный лагерь недалеко от охотничьего домика. После неудачной исповеди Отис затаился, Антонии тоже было не до них. Каримир выделил Нике с Фламом отдельную палатку, чтобы собака не мешала остальным. Никто уже не удивлялся, что Святоша ходит в любимчиках у Капитана.
Она каждый день тренировалась в стрельбе из лука и стала одной из лучших в этом деле. Но ей было далеко до Полоза – лотийского смуглого паренька с чёрными кудрями и серьгой в ухе. Он стрелял, как дышал. Выдох – выстрел. Эта лотийская манера стрельбы совсем не походила на лугорскую, да и лук его был устроен иначе. Ника решила по возвращении в город найти лотийских мастеров и заказать себе такой же, а потом просить Полоза научить её стрелять так же быстро и точно.
Ещё она подружилась с Равианом и Ястином, братьями из Ярских земель. Они так здорово пели на два голоса старинные песни о подвигах, что хотелось тут же схватить меч и броситься в жаркую сечу. А потом они вдруг переходили на скоморошьи прибаутки с небылицами, и коготки заливались от смеха. А иногда, особенно во время нудного моросящего дождя, они затягивали Плач о Ржавых землях, и у слушателей всё внутри сжималось от тоски и безысходности. Почти ни один вечер у костра не обходился без их песен.
За звание первого силача в агеме сражались Коняга и Сом. Когда они дрались на кулаках – остальные бросали тренировку и шли смотреть. Коняга был шумный и весёлый, Сом – молчаливый и сосредоточенный.
Ещё одним развлечением были бои на мешках. На высоких пеньках укрепили гладкое обтёсанное бревно. Противники босиком и с мешками, набитыми листьями, встречались на середине и дубасили друг друга, пока один или оба не падали вниз. Здесь побеждали самые ловкие, чаще всего рыжий Нил, Борей или Жук.
Самым благородным оружием, конечно же, считался меч, и тренировкам на мечах отводилось больше всего времени. Когда Пардус вставал в пару с Капитаном, их боевой танец мог длиться почти бесконечно. Иногда в пылу схватки друзья забывались, и их мечи начинали искрить, а камни – светиться, это ужасало и завораживало.
Накануне прошёл дождь, и на утренней тренировке все перепачкались в грязи. Поэтому послеобеденные часы были отданы стирке, сушке и приведению себя в порядок. Ника, со злостью тыкая иголкой, пыталась зашить порванные штаны и бормотала:
– Келеагоново отродье… свалилось на мою голову… приди только…
– Что это со Святошей? – спросил Борей у Роски.
– Флам с грязными лапами в палатку забежал и всю одежду загваздал, – ответил тот.
– Хм… да уж… – неопределённо сказал Борей и пошёл вешать отстиранную рубаху.
На поляну влетел запыхавшийся Нил и закричал:
– Слыхали? В Приовражье бродячий цирк приехал!
Коготки побросали работу и подбежали к нему с разных сторон.
– Цирк? В эту дыру? Чего они там забыли?
– А топотамы у них есть?
– А волшебники?
– Ну приехал и приехал, – пожал плечами Сом. – Нам-то что?
– А то, – перебивая остальных, ответил ему Нил, – что их Пардус специально для нас позвал!
– Шутишь?!
– Поспорим? Завтра после обеда все идём в Приовражье! Сам слышал!
Поднялся недоверчиво-радостный шум.
Каримир вышел из-за поворота на поляну, и все бросились к нему.
– Капитан! Это правда?
– Или Рыжий опять что-то задумал?
– Смотря что он успел наболтать, – улыбнулся Каримир. – Завтра после обеда все, кроме дозорных, идут в Приовражье.
В ответ послышались возмущённые крики дозорных и радостные – всех остальных.
– Подготовьте туники и плащи, вечером проверю, – добавил Каримир и пошёл к своей палатке.
Ника схватилась за голову. Плащ, заляпанный собачьими лапами, она даже не начинала отчищать. А ночью ещё и дежурить у костра!!!
Она торопилась изо всех сил и чуть не опоздала к вечерней проверке. Если смотреть придирчиво, пятна на плаще ещё были кое-где видны. «Колдунья-Сова, помоги мне! Пусть Капитан не заметит!» – молилась она про себя, стараясь не дёргаться от волнения, когда Каримир начал осмотр. Он подходил всё ближе, ближе, бросил взгляд на её одежду… и прошёл молча. Дариника облегчённо выдохнула, благодаря богиню.
Ночью, сидя у костра, она думала о бродячем цирке. Интересно, а там будут ручные медведи? Или глотатели огня? Или какие-нибудь заморские диковинки? Вот бы ещё раз увидеть маленьких обезьянок, которые так забавно чешутся и ругаются друг на друга!
Ника так живо представила этих обезьянок, что тут же захотела с ними поиграть. Они так весело скакали, потряхивая рыжими хвостами… Ника побежала за одной из них, пытаясь погладить её сверкающую шёрстку…
– Виндар! – вдруг раздался над ухом чей-то голос.
Ника вздрогнула… и очнулась. И в тот же миг поняла, что голос принадлежит Капитану. Волна ужаса захлестнула с головой, унося остатки сна, и Ника попыталась вскочить, но так неуклюже, что чуть не ступила в костёр. Вернее, в тлеющие угли – костёр успел погаснуть, пока она спала.
Ника встала перед Капитаном, виновато опустив голову.
– Три дня в холодной, – сказал он.
Холодная – каморка в подвале охотничьего домика, куда сажали под замок нерадивых агемцев. Нике ещё ни разу не приходилось там сидеть, да ещё и сразу три дня, а ведь завтра…
– А ведь завтра… – проговорила она растерянно, но Каримир жёстко перебил.
– Завтра? Никакого завтра нет. Ты убит. Я убит. Пардус убит. Все убиты. Завтра нас сожгут на этой самой поляне. И хорошо – не придётся отвечать перед Великим яром. Если для тебя всё это игра…
– Нет!
– Не кричи.
– Мне… сейчас идти?
– Утром. Приказ ясен?
– Приказ ясен, Капитан.
Каримир пошёл проверять остальных дозорных, а Дариника стала подбрасывать ветки в затухающий костёр, ругая себя, Капитана и свою несчастную судьбу. Ну подумаешь – уснула на минуточку. Зачем же сразу в холодную? Да ещё и про игру сказал. Не верит, что для неё это серьёзно. Ну и подумаешь… А она ему докажет! Вот просидит все три дня и ни капли не испугается! Даже ночью… А остальные завтра пойдут на обезьянок смотреть… Злые слёзы наворачивались сами собой, и Ника размазывала их по щекам, тяжело вздыхая. Как же несправедливо устроен этот мир!
Растолкав очередного кострового, она ушла в свою палатку, но уснуть смогла только под утро. А утром её разбудил Виль и отвёл в холодную.
Глядя в окошко под самым потолком, она тоскливо слушала весёлый гвалт мальчишеских голосов. Вот они завтракают, вот побежали на тренировку… Мимо окна кто-то прошёл, и Ника отшатнулась, узнав сапоги Пардуса. И очередная волна стыда и ужаса окатила её. «Я убит. Пардус убит. Все убиты». В ушах раздался булькающий звук, а перед глазами снова разливались две реки – кровавая и огненная. Только это уже не Фом лежал перед ней с перерезанным горлом, а Каримир… А рядом… Ника вскрикнула и начала яростно трясти головой, отгоняя видение. Три дня – так три дня. Сама виновата.
Перед самым обедом, когда от костра потянулись ароматные запахи и в животе забурчало, дверь вдруг открылась, и в каморку вошёл Нил. Не успела Ника открыть рот, как дверь захлопнулась, и послышался скрежет замка.
– А ты что натворил? – удивилась она, но не слишком сильно.
– Да ничего такого… Просто наш Капитан шуток не понимает.
После обеда к окну подошёл Роска. Ему было неловко, что он сейчас пойдёт веселиться, а друзья останутся в тёмном холодном подвале.
– Эй! Достанете? – протянул он что-то в окошко.
Это оказались карамельные груши. Ника знала, что груша ей не положена, а положена только вода с куском хлеба, но… Ведь она и так лишится цирка, разве это не достаточно суровое наказание? А Нил вон свою уже умял и ни на миг не замешкался. Ника сглотнула слюну и откусила сочную мякоть…
– А я всё равно пойду, – упрямо сказал Рыжий.
– Как это?
– Вот так… – загадочно ответил он. – Если слово дашь, что не проболтаешься, то и тебя с собой возьму.
– А… приказ?
