скачать книгу бесплатно
Ущербная луна хоть и слабо, но всё же освещала задний двор. Корзина с деревянными мечами стояла неподалёку, укрытая на ночь дерюгой. Ника наощупь ухватила первый попавшийся меч и вернулась на задний двор. Так… Верхняя стойка. Враг справа… разворот…
Ника изо всех сил махнула мечом, разрубая мнимого врага, и набухшая влагой деревянная палка едва не выскользнула из руки, потянув её за собой.
– Ты так руку вывихнешь, – раздалось из темноты, и Ника подскочила на месте.
Из тени вышла фигура, и Ника с ужасом узнала наследника.
– Только не реви опять – терпеть не могу, – предупредил он. – Возьми за рукоять у самого перекрестья. Разверни. Нет, не так…
Дамиан подошёл, взял её руку с мечом и показал замах.
– Колени больше согни. Носок отведи. Ещё раз.
Каждый раз он делал новые замечания, и вот, наконец, у неё получилось. Руки и ноги двигались куда нужно, спина не горбилась, меч замер ровно на уровне лица противника…
– На сегодня хватит, – кивнул Дамиан. – Спать, Беринкром.
– Я ещё…
– Нет. Надо выкладываться днём, а ночью отсыпаться. Завтра и так всё тело болеть будет. И прекращай эти ночные вылазки.
– Да… наследник…
– Надо говорить «приказ ясен».
– Приказ ясен, – вздохнула Ника.
Она шла обратно вслед за Дамианом, а мысли в голове скакали галопом, обгоняя друг друга. Сам наследник тренировал её! Значит, он не собирается выгонять её? Обидно, что нужно было прерваться именно в тот миг, когда у неё наконец-то начало получаться. Как бы не забыть до завтра все эти движения…
На следующее утро она еле заставила себя проснуться и встать с постели. Нестерпимо хотелось лечь обратно и проспать весь день. Всё тело ныло, глаза слипались, мысли путались… Ника уже начала сомневаться, была ли ночная тренировка на самом деле или просто приснилась ей. На пробежке выступающие из земли корни и камни будто сами бросались под ноги, и Ника несколько раз упала, заработав ещё пару синяков. И, конечно, снова пришла последней. Но зато вчерашние движения не забылись, да и плакать она сегодня не собиралась, пропуская мимо ушей все насмешки злых мальчишек.
Очень быстро выяснилось, что Ника хоть как-то могла соревноваться с остальными только в верховой езде и стрельбе из лука, в остальном безнадёжно проигрывала. Даже на занятиях с учёными наставниками поначалу она молчала и растерянно хлопала глазами, сдерживая слёзы. Ведь никто в Беринкроме и не думал обучать её истории, грамматике, географии и прочим премудростям. Только научили худо-бедно читать и писать, вышивать и играть на лютне.
По ночам она иногда всё-таки плакала в подушку от усталости и бессилия, но так, чтобы никто не слышал. Мальчишки над ней посмеивались и сторонились. Долгими осенними вечерами вместо застолий и буйных игрищ она открывала книгу за книгой и продиралась сквозь непонятные заумные слова, пытаясь вникнуть в их смысл. Иногда она, не выдержав, со злостью бросала книгу и горестно восклицала:
– Это шарпынья лопотень какая-то!
Но судьба и тут преподнесла ей утешительный дар в виде добродушного увальня по имени Роска. В доме его отца, стовольского яра, было много книг, и Роска прочёл их все. Как самых слабых воинов, этих двоих часто ставили в пару на занятиях. Насмешки коготков и тяга к знаниям быстро сблизили их. Роска объяснял трудные места, помогал с заданиями и рассказывал много такого, чего не было в её книгах. А однажды вдруг спросил:
– А что такое «шарпынья лопотень»?
– Ну это… Шарпынь – это такой лесной народец, очень вредный, у нас в тменских лесах обитает. Их говор похож на… лопотень. Это когда младенцы говорить не умеют, а лопочут что-то по-своему. И когда в лес по грибы пойдёшь и вдруг такую лопотень услышишь – нужно бежать со всех ног, не оглядываясь. Иначе уснёшь – и всё, никогда никто тебя больше не увидит.
Поначалу между мальчишками нередко вспыхивали ссоры. Мерились силой, ловкостью, знатностью, богатством. Но капитан и наследник как-то очень быстро разбирались, кто же на самом деле виноват. Драчунов и задир сажали в холодную, чтобы остыли. Или ставили в пару и велели биться до первой крови, а потом мириться. Или бежать лишний круг на тренировках. Или наизусть пересказывать устав агемы… Три раза. Или лучше пять.
Зарядили осенние дожди, тренировки всё чаще проводились в большой пристройке, которую коготки прозвали ристалищем. Вообще, по части прозвищ мастаком оказался рыжий Нил. С его лёгкой руки Грон стал зваться Конь-Спотыкач, а потом это как-то незаметно переделалось в Конягу. Дамиана все, конечно же, звали Пардусом. К Каримиру насмешливые клички не клеились, он так и остался Капитаном.
Нику поначалу прозвали Совой, но потом она стала Святошей за то, что так тщательно соблюдала все правила устава. Она втайне радовалась и даже подыгрывала, притворяясь набожным чистианином.
Роску прозвали Звездочётом за то, что он знал все созвездия и все предания, с ними связанные. Во время тренировок мальчишки всё чаще пошучивали, что Звездочёт и Святоша никак не годятся в Когти Пардуса, зато им самая дорога в учёные мужи.
Но усилия не проходили даром. На месте кровавых волдырей появились мозоли, рука всё увереннее держала деревянный, а потом и настоящий меч, да и в беге Ника стала уже обгонять некоторых коготков. А в науках она быстро выбилась в первые ученики, схватывая всё на лету. Постепенно к её причудам привыкли, и даже рыжий Нил всё реже насмешничал и всё чаще просил помочь разобрать какую-нибудь битву из прошлого. Это было одним из заданий: изучить план местности, расположение войск, решения командиров, а потом обдумать и высказать свои мысли: в чём ошибки проигравших? Что можно было сделать? Как переломить ход битвы? Ника любила такие задания и старалась придумать самое лучшее решение. Капитан всё чаще хвалил её за острый ум, и даже Пардус иногда бросал одобрительный взгляд.
Глава 5
Звон тупых детских мечей разлетался в морозном воздухе, отражаясь от холодных каменных стен ристалища. Коготки привычно отрабатывали удары. Роска старался сделать выпад с разворотом таким же быстрым и чётким, как у Капитана. Он в сотый раз ринулся в воображаемую атаку, поскользнулся и, размахивая руками, грохнулся наземь. И не один. За пару секунд до этого Дамиан решил перевести дух, отошёл на край площадки и снял шлем. И тут же получил сзади удар мечом по голове. Он без сознания рухнул на землю, кровь лилась из раны. Все коготки подбежали и в ужасе уставились на него.
Каримир подлетел и склонился над Дамианом, обхватив его голову руками. Потом чиркнул взглядом по обступившим их мальчишкам и скомандовал:
– Закройте нас. Заприте дверь. Никто не должен видеть.
Привыкшие исполнять приказы своего капитана, коготки захлопнули тяжёлую дверь и сомкнулись тесным кругом. Ни слуг, ни посторонних поблизости не было.
Каримир дёрнул цепочку на шее и достал из-под рубахи белый камень. Мальчишки знали, что у наследника такой же, только золотой. Ещё раз быстро посмотрев по сторонам, капитан правой рукой коснулся камня, а левую положил на висок Дамиана. И закрыл глаза.
Кто-то ахнул, кто-то еле сдержал вопль. Внутри камня словно взорвалась маленькая радуга, он запульсировал всеми цветами, и не камень это уже был, а… как будто крошечное солнце сверкало в руке Каримира. А вокруг головы Дамиана воздух задрожал, сгустился и засиял. Запахло летом, грозой и степными травами…
Дамиан шевельнулся, и волшебный огонь исчез. Каримир вздохнул, возвращаясь откуда-то из неведомых далей, и открыл глаза. Все молчали. Дамиан сел и потрогал место ушиба. Волосы были в засохшей крови, но свежая уже не текла. Он посмотрел на друга. Каримир дёрнул плечом, словно говоря: «Что сделано, то сделано», и помог ему подняться.
– Что ж, теперь вы знаете нашу тайну, – спокойно сказал Капитан.
Первым опомнился Роска.
– Дамиан… я… я не хотел…
– Просто поклянись, что не выдашь нас, – оборвал его Пардус.
– Я клянусь. Жизнью клянусь. Никогда!
– И я клянусь. Если кто-то окажется предателем, я сам его убью, – тяжело промолвил Коняга и посмотрел на других.
И все по очереди поклялись, что никогда и ни за что не выдадут страшную тайну.
Ночью Ника долго не могла уснуть. Сегодня она увидела настоящую магию Владык. Ту самую, которая творила и разрушала прекрасные города, исцеляла и убивала. И которая может дать могущество, а может привести на костёр. Чистый Отис будет брызгать слюной от радости, если узнает… Ну нет! Гнилую грушу он получит, а не Капитана! И не Пардуса! Эти двое и раньше были для Ники недосягаемыми, почти идеальными, а теперь стали и вовсе полубогами.
– Но Вы точно уверены в этом?
– К превеликой моей скорби, да, благородная яра.
– Откуда?
– Чтобы бороться с врагом, нужно как следует его изучить. Посему у нас имеется… подопытное животное. В день пречистой братии оно оказалось очень близко и… почуяло нечистую кровь.
– И второй?
– О да.
– Но слова этого Вашего… животного мы не можем использовать.
– Благородная яра, как всегда, права.
– Что же делать? Я уверена, в Вашей мудрой голове уже созрел план. Да?
– Мальчишки определённо знают.
– Это тоже Ваше животное почуяло?
– Оно умеет не только чуять. Оно умеет заставить говорить. Коготки – ещё не Когти, они легко ломаются.
– Когда?
– Как только представится случай, благородная яра.
Чистый Отис проводил яру Антонию и вернулся к чистым братьям.
– Антония на нашей стороне? – спросил один из них.
– Антония на стороне тех, кто сделает Энриса наследником, – с усмешкой ответил Отис. – И здесь наши пути сходятся. Но большего от неё ждать не нужно. Только мы с вами, братья, можем спасти Лугорию. Двести лет наше братство борется со скверной. Двести долгих лет… Но расслабляться нельзя ни на миг. Только ты решишь, что победил, как зло нанесёт удар со спины. Мы отправляем братьев очищать Лотию и Улгай, а скверна вдруг проросла здесь, в самом сердце Лугории. В семье Великого яра. Свиртянские изменники подсунули ему порченую невесту, и она произвела на свет порченый плод. Великий яр в сетях предателей, его разум опутан этим келеагоновым отродьем. Наш с вами священный долг – вырубить заразу под корень. Антония и её сын – вот наше знамя, надежда на очищение. Когда начинает гнить палец – его отсекают, чтобы остальное тело продолжило жить. Мы – то лезвие, что отсечёт скверну от тела Лугории. Лезвие очищения!
– Лезвие очищения, – повторили братья.
Дамиан прочитал послание от отца и досадливо поморщился.
– Что? – спросил Каримир.
– У одного из бывших Когтей сын родился. Отец едет к нему на чистины и меня с собой берёт.
– Далеко это?
– В Лотии, аж за Торговым путём.
– Если праздники затянутся, вернёшься нескоро.
– Думаю, они затянутся. Вопли Антонии уже за городской стеной слышно.
Каримир покачал головой, но промолчал. Все знали, что Антония скоро подарит Великому яру очередного отпрыска. Эгрис был очень рад этому, а ещё больше он был рад улизнуть на время хоть куда-нибудь, например, к старому боевому другу в лотийские отроги.
Великий яр с наследником уехали в сопровождении Когтей Пардуса. Жизнь в доме улгайского яра шла своим чередом, но без хозяина: Каримир-старший срочно уехал в Соколиную башню разбираться с ченударами, угнавшими табун лошадей вместе с пастухами.
– Капитану младшей агемы от пречистого Вонифатия Второго! – вестовой протянул свиток и вышел. Каримир взломал печать и развернул послание.
– Чего этот чистюля хочет? – настороженно спросил Гиран.
– Чтобы мы завтра явились в храм на службу в честь павших за чистоту воинов.
– Мы пойдём? – спросил Звездочёт.
– Придётся. Но будем настороже. Все помнят про паука?
Коготки согласно загалдели. Недавно они решили, что Тайному Еретическому Обществу, как они себя теперь называли в память о том летнем переполохе, нужны тайные символы и сигналы. Рыжий Нил предложил в случае тревоги кричать «Паук!», и все согласились.
На следующее утро, надев выходные туники и знаменитые плащи с застёжками в виде когтей, младшая агема явилась на службу. Храм сиял белоснежной чистотой. Прихожане благоговейно слушали песнопения о славных героях прошлого, отдавших жизнь за чистоту и процветание Лугории.
По окончании службы пречистый подозвал к себе Каримира и ласково сказал:
– Какие все красавцы. Вижу, что воины из вас выйдут славные. А давно ли вы, дети мои, исповедовались?
Этот вопрос застал Каримира врасплох. Считалось, что коготков исповедует улгайский священник, живший в их доме, но тот уехал вместе с Каримиром-старшим.
– Как только чистый Сона вернётся…
– Зачем же ждать? В такой светлый день самое время очиститься ото всех грехов.
– Пречистый, сегодня так много людей, все исповедники заняты…
– Не волнуйся, дитя моё. В моей келье вас уже ждёт мой личный исповедник. Ступайте, ступайте. Чистому телу – чистый дух.
Каримир решил пойти на исповедь первым и узнать, что кроется за этим внезапным предложением. Но, пока он говорил с пречистым, коготков уже увели в другой конец храма. Пробираясь сквозь толпу, он с ужасом увидел, как внезапно открылась тяжёлая дверь, и храмовники почти втолкнули внутрь кого-то из них. Дверь захлопнулась, два послушника встали безмолвными стражами около неё. Затевать драку в храме?.. Коготки растерялись.
– Кто там? – зло спросил капитан.
Все осмотрелись, и кто-то ответил:
– Святоша…
Когда Нику резко толкнули в спину, вынудив шагнуть в темноту кельи, она потянулась за кинжалом… Но его не было. Входящие в храм оставляли оружие в специальном притворе, ибо зачем чистым орудия убийства в обиталище богов?
Выпрямившись, она огляделась. За маленьким столом сидели двое в белоснежных рясах. И одним из них был чистый Отис, а второй… второй вызывал даже большее отвращение: зеленовато-бледный, с сухой шелушащейся кожей и красными белками глаз, он был словно порождение чьего-то дурного сна.
Отис приторно улыбнулся:
– Ты пришёл исповедаться, сын мой? Подойди, не бойся. Это благое намерение. В чистоте должны содержать мы и тело своё, и дух.
Ника осторожно подошла. В конце концов, что могут сделать эти два немощных старика? За дверью стоят верные коготки во главе с отважным Капитаном. И она не будет бояться, просто соврёт что-нибудь и спокойно выйдет отсюда.
– Сядь, вот сюда. Тебя исповедует чистый Хига.
Ника села, не поднимая глаз на этого мерзкого типа. Она ждала вопросов о содеянных грехах, но вдруг заметила, что Хига подался вперёд и тянет к ней свою руку. Она в ужасе отшатнулась, стул под ней качнулся, их глаза встретились. Но это были уже не глаза, а омуты, они втягивали, поглощали, повелевали… Она безвольно откинулась на спинку стула, и тот стал падать. Жуткие омуты исчезли, и, уже в падении, Ника жутко заорала:
– Паук!!!
Стул опрокинулся, она больно ударилась головой. Но ещё за мгновение до этого дверь распахнулась, и в комнату влетел разъярённый Капитан с повисшими на нём храмовниками, а следом пытались прорваться и другие коготки. Хига опустил капюшон на лицо. Отис встал, изображая оскорблённое негодование.
– Кто смеет прерывать тайну исповеди? Я наложу на вас епитимью!
Храмовники, наконец, отпустили Каримира, но встали по бокам.
– Простите, чистый Отис. Я услышал крики и подумал, что кому-то нужна помощь.
