Побережье Ведьм I. Пробудившееся пророчество

К вечеру Мидату постигла участь её любовника. Эльмоло было невыносимо узнать, что его жену нашли в постели Онима, она ожидала возлюбленного, задержавшегося на совете.

Газета продолжала издаваться. Теперь исторические статьи в ней составлялись советниками. Новые построения букв и слов были призваны спасти тех, кто ещё не полностью попал под власть тёмных магических текстов.

Другая часть советников путешествовала по стране и выявляла двуликих, которым уже нельзя было помочь. Порок прочно овладел их сердцами и душами. Масштабы катастрофы оказались гигантскими. Около восьмидесяти тысяч двуликих пали, сражённые пером Мидаты. Этих людей усыпляли травами и оставляли под воздействием одурманивающих отваров до вердикта суда. Суд предполагалось произвести без подсудимых, ибо допрос ядовитых на язык заговорщиков, мог представлять опасность для допрашивающих.

День суда стал самым мрачным событием последнего тысячелетия. Двенадцати часов хватило на то, чтобы решить судьбу усыплённых отступников. Речь не шла об их уничтожении. Двуликие не признавали насилие, им хотелось простить своих оступившихся сограждан. Но это не представлялось возможным.

За каких-то несколько месяцев осуждённые переродились и теперь требовались века, чтобы им очиститься и стать прежними. Суд решил, что отступников выдворят из Страны Двуликих в наиболее подходящий мир, лишат магических способностей и сделают обычными людьми, такими, какими является большинство жителей того мира, куда переселят приговорённых.

Самым трудным оказался вопрос выбора нового пристанища для переселенцев. Советники нашли два решения этой проблемы: Прибрежный Мир – чётко сформировавший свои цели и идущий к Свету уже многие века, и планета Земля – прогрессивная цивилизация с неустойчивым равновесием добра и зла, ещё не определившаяся, но всё больше склоняющаяся к Свету.

К концу дня выбор пал на Прибрежный Мир, дороги которого казались более схожими с дорогами ранее пройденными самими двуликими. Переселенцы должны были заслужить прощение, помогая племенам Прибрежного Мира на пути их становления. Через триста лет советники посетят Прибрежный Мир, и будет новый суд, на котором примут решение о возвращении или невозвращении сограждан на родину.

* * *

Накануне приведения страшного приговора в исполнение случилось событие, ещё больше омрачившее настроение Эльмоло.

К советникам обратилась племянница Онима Дина, кроткая девушка, немного отрешённая от мира, милое дитя, которому советники не могли отказать в аудиенции.

Эльмоло догадывался, что девушка будет просить о снисхождении к падшим родителям и дядюшке. Её ждал непреклонный отказ.

Дина, появившись на пороге Зала Совета, робко потупилась.

– Говори, дитя. Ты же знаешь, советники не могут уделить тебе много времени. – Строго молвил Эльмоло, ему не хотелось расстраивать несчастную красавицу.

Дина подняла на правителя свои чистые серые глаза.

– Я пришла сюда от имени пятисот детей осуждённых…

– Нам остаётся только молиться за ваших родителей. Прости, дитя, они здесь не останутся. – Последние слова Эльмоло проговорил с вымученной мягкостью. Среди преступников есть тот, кто дорог ему больше всего на свете, но ничто не заставит его изменить выстраданный советниками приговор.

– Я понимаю. – Дина снова потупилась. – Мы просим не о том, чтобы вы помиловали наших родителей. Мы хотим разделить их участь, отправиться с ними в Прибрежный Мир.

– Что?! – Грянул правитель. – Вы хоть представляете себе, насколь опасен ваш выбор?!

– Да. Но таково наше решение.

– Что ж. – Эльмоло обвёл взглядом советников. Те одобрительно кивали. – Благородный поступок с вашей стороны. Но я не могу вам позволить совершить его.

Просьба девушки смутила двуликого, ему и в голову не приходила мысль о том, что можно покинуть Элизиум ради горько оплакиваемой Мидаты.

– Почему? – Смущённо пролепетала племянница Онима.

– Потому что порталом пройдут только преступники. Таков вердикт Совета. Никаких сопровождений, наблюдателей, охраны и прочего…

– Тогда считайте нас преступниками! – Дина гордо передёрнула узкими плечиками и вздёрнула острый подбородок.

– Но вы ничего не совершали… – Эльмоло чувствовал, как закипает его кровь, отравленная предательством жены.

Понимая, что бесполезно спорить с советниками, Дина в слезах выскочила из зала.

А вечером под окнами Главного Дворца вспыхнуло пламя, красные языки жадно вылизывали белокаменные стены здания, жарко опаляли клумбы и кустарники. Но не это испугало обитателей дворца. Страшные молитвы, выдернутые из неведомых далей, ворвались в пространство.

Пятьсот жрецов прилюдно присягнули тьме. Осознавая, что скоро нарушат клятву, ибо не способны творить зло, юноши и девушки, дети отступников, извергали из своих гортаней чуждое богомерзкое то, что позволит им быть рядом с родными.

Они не убегали, когда пришли их вязать и усыплять. Дина сняла капюшон чёрного балахона и устремилась навстречу убитому горем Эльмоло.

– Теперь я могу присоединиться к маме?

– Можешь. – Эльмоло трепетно принял дитя в свои объятия. Поднял глаза на остальных. Двоих из них он узнал. – Укева? Амина?

Прекрасная пара, юноша и девушка, наследники достойнейших родов Элизиума с вызовом смотрели на правителя теперь не их страны.

– Что же вы наделали, глупые?

– Мы настояли на своём. – Позволив советникам оросить лицо усыпляющим зельем, Дина медленно обмякла в руках растерзанного новым бедствием государя.

* * *

Следующее утро стало началом Великого Переселения. Спящих осуждённых пробуждали, им зачитывали приговор, давали провизию и переправляли через портал в Прибрежный Мир.

Пространственный переход Мир был создан за много лет до дня переселения. Двуликие давно и с большим интересом наблюдали за жителями названной земли. Эльмоло полюбил этот небольшой мирок, так отчаянно идущий к своей светлой цели.

Ко дню переселения отступников в воротах портала были сделаны лишь небольшие изменения. Отныне, тот, кто пройдёт усовершенствованными створами станет обычным человеком, не умеющим управлять окружающими стихиями, способным жить вечно лишь при условии правильного выбора образа жизни.

Было решено переправлять не более пяти тысяч человек в сутки. На самый последний день оставили Онима и Мидату. Вскоре, настал их черед.

Связанных любовников с кляпами во рту доставили в Храм и поспешно обвенчали, предварительно освободив Эльмоло от уз, соединяющих его с бывшей женой. Тут же прозвучал приговор и, не давая последнего слова, Онима забросили в портал.

Насчет Мидаты Эльмоло ранее подал прошение в Совет и получил положительный ответ. Эльмоло хотел в последний раз посмотреть в глаза бывшей жене.

Мидату развязали и подвели к правителю.

– Оставьте нас одних на минуту. – Попросил Эльмоло.

Когда все отошли, он тихо заговорил.

– Я никогда не перестану любить тебя, Мидата.

– Я тоже, Эльмоло, всё ещё люблю тебя. – Это была не уловка. Мидата пыталась бороться за свою проваливающуюся в бездну душу. Любовь, проверенная веками, не могла так быстро погибнуть.

– Поэтому ты предпочла его? – В тихом голосе бывшего мужа Мидата слышала горечь.

– Я попала в ловушку, умело созданную Онимом. Не думай, это не очередная хитрость, я всё понимаю, моим поступкам не может быть оправдания. Я хочу, чтобы ты посмотрел на меня как раньше.

– Я не верю тебе, а если бы верил, не смог бы изменить решения Совета. Справедливость – главное, на чём держится мое правление.

– Не во имя справедливости, а во имя Любви, прости меня, Эльмоло. Твоя справедливость слепа, она не знает снисхождения, но Любовь другая. Я снесу наказание. Только прости меня, и те триста лет в чужом мире твоё прощение будет согревать моё сердце. – Мидата с большим усилием сорвала ожерелье и бросила себе под ноги.

Дьявольская сила украшения на секунду смутила Эльмоло, он вспомнил об Ониме. И уж было готовый прошептать слова прощения, правитель сказал совсем другое:

– Подними дорогой дар своего любовника. За него ты продалась? За эти жалкие побрякушки. Ими он прельстил тебя…? – Правитель задыхался от давно забытого чувства, обиды. – А знаешь что? Я решил сделать тебе и твоему мужу свадебный подарок. Пусть Боги меня простят, но я не могу иначе. Отныне, ты будешь чувствовать себя полноценной, лишь в браке с Онимом. Если он уйдет от тебя или умрет, ты останешься человеком, но только наполовину. Те узы, которыми вы связаны, священны для тебя, Мидата. Но не для него, он свободен выбирать между тобой и другими женщинами. Как только ваш брак распадется, ты, Мидата, станешь умственным инвалидом. Так что, держи своего мужа крепче, постарайся сохранить ваш союз. И скажи мне спасибо, что я, когда говорил «узы», не имел в виду Любовь. – Эльмоло чувствовал злую энергию, исходящую от тёмного серебра, но обида не дала ему на ней сосредоточиться. – Уведите её, я закончил!

Мидата подобрала ожерелье и, уже вырываясь из рук советников, прокричала.

– Я клянусь Авадоном, ты пожалеешь о том, что отказал мне в прощении! Это ведь так мало. Сегодня ты мог одним словом исправить мои ошибки, но вместо этого ты породил зло! Твоя справедливость породила зло! – Обливающуюся слезами Мидату бросили в портал.

– Запечатайте ворота на триста лет так крепко, чтобы никто из нас не смог открыть их раньше положенного срока.

Приказание правителя было исполнено. Отныне Прибрежный Мир стал скрыт от глаз советников. Триста лет он будет развиваться невидимым и не слышанным для Страны Двуликих.

С этого дня Эльмоло потерял покой, ему постоянно снилась последняя встреча с Мидатой. Её слова огнем прожигали сердце правителя. Не раз он просыпался в холодном поту и слышал собственный отчаянный шёпот: «Я погубил Прибрежный Мир».

Глава II. В Прибрежном Мире

Итак, великое переселение двуликих свершилось.

Выброшенные воротами портала люди расположились станом посреди широкой долины. Труднее всего пришлось первым пяти тысячам отвергнутых. Несмотря на то, что приговор был зачитан всем осуждённым, большинство, едва отойдя ото сна, с трудом понимало, о чём идет речь. За сухими фразами следовало насильственное погружение в туман портала, в конце которого вырисовывался новый мир, чужой и неприветливый.

Смертельно напуганные двуликие плакали и кричали. Некоторые ложились на землю и бессмысленно смотрели в синее небо, так не похожее на их родное. Кто-то злился, кто-то раскаивался, и никто не знал, что делать дальше.

Место, в котором отступники выходили из портала, со всех сторон было зажато холодными, кряжистыми горами. Снежные вершины, словно нимб, окутывал синий туман.

То, что видели вокруг себя переселенцы и, что у тебя, читатель непременно вызвало бы восхищение, двуликие приняли за ад. Выросшие в стране бесконечных садов и лесов, они впервые столкнулись с отдающим холодом горным пейзажем.

Подавленные и замёрзшие люди кое-как устроились в центре долины. Они не смели двигаться с места, им казалось, что ограниченное пространство, обозреваемое с их местоположения, и есть весь мир, к жизни в котором их приговорили.

Каждый день прибывали новые осуждённые, и долина становилась всё тесней. Первоначальная злоба и обида на своих совратителей, теперь сменилась отчаянием от безысходности. Люди не знали, что делать и терпеливо ждали появления Онима и Мидаты.

Выкидышам великого народа в пору было проклинать эту парочку за все беды, выпавшие на их долю. Но двуликие понимали, что без бывшего советника и бывшей жены правителя пропадут в незнакомой стране.

Горе отвергнутых родиной людей состояло ещё и в том, что они потеряли не только силы, делающие их волшебниками, но и красоту, приближавшую их к Богам. Вид двуликих, прошедших воротами портала, стал посредственным и приземлённым. Они превратились в обычных мужчин и женщин, лишь отдалённо напоминающих себя прежних.

Следует заметить, что двуликие потому и назывались двуликими, что, сохраняя в себе человеческое обличье, постепенно приобретали второе лицо – лик богоподобный. Этот лик проявлял себя в минуты вдохновения и радости.

В новом мире двуликие не перестали быть двуликими, но теперь второй образ, выказывающийся во время злобы и тёмных мыслей, пугал самих его обладателей. А кому понравится обнаружить у себя на голове, хоть и аккуратненькие, но всё же рожки или поранить губу о собственные, неожиданно выползшие изо рта, клыки? Отныне двуликим приходилось следить за эмоциями и прятать демонические очертания личности за благопристойной заурядностью основного лица.

Первые переселенцы, уже немного отошедшие от потрясения, успокаивали вновь прибывших, рассказывали им о своих открытиях и непременно спрашивали об Ониме и Мидате, не знает ли кто, когда зачинщики заговора появятся. На что давящиеся стенаниями новички отвечали, что сами бы рады поскорее свернуть шею двум негодяям. Но скоро здравый смысл побеждал, и приходило понимание, что без хитрых предприимчивых Онима и Мидаты остальным двуликим придётся очень нелегко.

Появление Онима необычайно потрясло всех. Никто не ожидал таких разительных изменений в бывшем красавце. Оним, претерпел глобальную трансформацию. Некогда очень привлекательный мужчина вызывал ужас и смятение в душах соотечественников. Некоторые даже не могли на него смотреть. Его лицо стало, как бы поделено на две части огромной, петляющей трещиной. Разлом проходил по диагонали от левого уха мимо правого угла губ и дальше к шее. По разрезу обозревалась не только мясистая внутренность лица, но и кость. Кости расходились и из дыры, образованной ими, был виден свет, казалось, что голова просвечивается насквозь. Кожа, что находилась выше разреза, имела очень смуглый оттенок, в то время как нижняя часть лица удивляла мертвенной бледностью. Над трещиной адским огнём горели зелёные глаза, причём, левый глаз глядел прямо, а правый постоянно закатывался вверх. Как будто бы Оним подозревал угрозу сверху и боялся оставить враждебные небеса без внимания. То, что являла собой вторая сторона личности Онима, не следует и описывать, потому что сам автор повествования потеряет сон, если ещё раз подумает о том, во что превратилось ранее божественное отображение этого оступившегося человека.

В языке местных племён, как неудивительно, существовало слово «оним» и переводилось оно, как «яд».

Вскоре за Онимом портал выбросил и Мидату. К счастью для всех, женщина не выглядела столь пугающе, как её новый муж. Вероятно, сыграло роль то, что в последние минуты пребывания в Стране Двуликих она искренне раскаялась и пыталась снискать прощения у бывшего супруга.

Перед двуликими предстала обычная молодая особа с очень приятной внешностью. Невысокая и сероглазая, она, как и прежде, выделялась среди сограждан неброской привлекательностью черт и изящностью фигуры. Вроде бы как все, но немного лучше. Её нельзя было назвать красавицей, при ближайшем изучении линий лица, бросалась в глаза неправильность каждой из них. Но, в общем и целом, они создавали милый, гармоничный образ. Второе обличие женщины поначалу никак не проявилось.

Первый день Мидата никого к себе не подпускала, затравленно сидела в стороне и переживала душевные терзания, которые постепенно переходили в твёрдую уверенность, что всё ещё можно исправить. Её выбор был сделан её мужем. Он обвенчал её с Онимом, он не дал ей прощения, и теперь Мидата принимала себя новую. Всё чего она хотела, это вернуться домой, и разнести на кусочки Страну Двуликих. Установить в ней свой порядок, заставить всех жить по своим правилам. Двуликая перерождалась, окончательно и бесповоротно откидывая любящую и любимую, благочестивую Мидату, жену справедливого Эльмоло, и превращаясь в ненавидящую и, в то же время, желанную, блудливую Гидру, жену ужасного Онима.

Когда солнце скрылось за вершинами, а горы укутались сумеречной тьмой, Гидра позвала Онима. Женщина внимательно всмотрелась в его лицо и нисколько не испугалась, а наоборот обрадовалась. В соответствии с её, ещё только вырисовывающимися планами, именно такой человек годился ей в мужья.

– Мы, вопреки желаниям Эльмоло, поставим этот мир на колени. – Сказала двуликая, поднимаясь навстречу мужу.

– Разве ты забыла, Мидата, что мы сможем вернуться домой, только если будем помогать здешним племенам идти к Свету?

– Я больше не Мидата, твою жену зовут Гидра. И не сомневайся в моей памяти, я никогда не забуду то, что с нами сделали. И повторяю тебе, мы захватим этот мир, и вернёмся домой победителями. – Гидра с презрением посмотрела на Онима. – Неужели ты решил следовать указаниям совета?

– Не я, остальные сограждане, все только и говорят, что о возвращении. Мы теперь не можем менять мир на своё усмотрение. Наши силы остались дома.

– Вы не можете. Я же ничего не потеряла, силы мои при мне. Пройдя порталом, я стала ещё могущественнее, чем была. – Мидата шевельнула пальцами, и Оним отлетел в сторону, словно свеянный внезапно налетевшим ветром.

– Но как? Это же противоречит приговору.

– Но не противоречит тому, что украшает мою шею.

Только сейчас Оним заметил серебряное ожерелье.

– Ты хоть знаешь, что у тебя на шее?

– Догадываюсь. Но мы поговорим об этом, когда найдём постоянное пристанище. А пока пусть ожерелье остается ожерельем. Собери народ, я буду с ними говорить.

Двуликие немедленно столпились вокруг небольшого возвышения, на котором их ожидала Гидра. Свет молодой луны обдавал её стройную фигуру, казалось, что тысячи звёзд нашли приют в волосах волшебницы. Глядя на неё такую, люди забывали о своих обидах и хотели идти за этой женщиной, куда бы она ни позвала. Гидра внимательно осмотрела соплеменников и начала. Её голос демоническим набатом загремел над долиной и был отчётливо слышен в самых отдалённых рядах двуликих.

– Кто вы, люди, собравшиеся вокруг меня, отвергнутые и выброшенные своей родиной? Кто вы, замерзшие и напуганные, оставшиеся сиротами в новом мире? Вы ли предатели? Вы ли отступники? Или может жертвы, умело запутанные дьявольскими сетями? Кем сами вы себя считаете? – Гидра умела говорить убедительно, вспоминая о дьявольских сетях, она раскидывала новую ловушку, а доверчивые её сограждане шли в эту западню, привлекаемые лживыми речами, согреваемой жаждой мести преступницы.

На вопросы Гидры толпа отвечала молчанием, они готовы были принимать её и верить ей, как когда-то верили её первому мужу.

– Вас выкинули в этот мир, лишив права на последнее слово. Вас не позвали на суд, которым оглашалась ваша вина, и выбиралось наказание. Никто не захотел слушать ваших оправданий. Никто не спросил у вас, почему вы оступились. Никто даже не пытался докопаться до истины и найти корень зла, приключившегося с вами. Справедливо ли поступили наши бывшие соотечественники по отношению к нам? Имели ли они право решать нашу судьбу без нас? Нет, не имели! Теперь я считаю, что мы вправе сделать ответный удар. Только я знаю, как Эльмоло любит этот Прибрежный Мир, как он жаждет помочь его народам стать такими, как двуликие. Давайте же, исполним волю справедливого правителя, пусть этот народ станет подобен двуликим. Но не тем, что остались за воротами портала, а этим, выброшенным на задворки Вселенной Госпожой Справедливостью. Мы овладеем этим миром, и он пойдёт теми путями, которые мы выберем для него. Мы вернёмся домой, но не коленопреклоненными и покаявшимися смиренниками, а творцами судеб с гордо поднятыми головами. Когда этот мир покорится нашей воле, мы сможем распечатать портал и принести в Элизиум свою справедливость. Ваш правитель отказался от вас, он увидел в вас угрозу, которую я называю душевной болезнью, и посчитал за благо не лечить заболевших, а вышвырнуть их вон из родного мира. Ваш Бог отказался от вас, позволив Эльмоло сотворить такое со своими подданными. Кто после этого предатель? Я предлагаю вам Онима в качестве нового правителя, я предлагаю вам Авадона, в качестве нового бога.

В этот момент небо потемнело, заслоняемое огромными чёрными крыльями. Все, кроме Гидры пали на колени. А новая жрица неотстроенного храма гордо смотрела в небеса. Ей дано было право не преклоняться перед владыкой демонов, призванным ею в боги переселенцам. Когда небо просветлело, Гидра снова обратилась к своему народу.

– Идите же отдыхайте. Завтра вас ждёт дорога, я выведу вас на равнину.

Все разошлись. Только растроганный и взволнованный Оним остался возле жены. Потрясённый её речью, он не верил, что этот дьявол, одетый в женское тело, его любимая, вчерашняя Мидата.

– Разве ты знаешь, где равнина? – Недоверчиво и, в то же время, опасаясь отрицательного ответа, поинтересовался только что объявленный правитель переселенцев.

– Я мало, что знаю об этом мире. Но моё новое естество говорит мне, что где-то неподалёку отсюда живут племена, поклоняющиеся тёмной стороне Луны. Я найду дорогу в их города.

– Что ещё говорит тебе твоё естество?

– Что к нам идут гости, вернее, хозяева этих гор. Я чувствую их дикость и агрессию. – Глаза Гидры вспыхнули красным пламенем. Оним отпрянул.

– Они тоже молятся тёмной стороне Луны? – Правитель двуликих с опаской изучал новую, незнакомую жену.

– Нет, её светлой стороне.

* * *

На следующее утро двуликие, выстроившись в длинную колону, отправились в дорогу. Ведомая особым чутьем Гидра, умело выбирала маршрут меж пугающих, холодных ущелий. Она знала, что долина для строительства портала была выбрана не случайно. Горы, прячущие выход из Страны Двуликих от посторонних глаз, не могли находиться далеко от равнинных земель, где разрасталась и крепла цивилизация, замеченная Эльмоло.

Уже к концу дня, взору идущих в голове колонны предстал небольшой лесок, за которым расстилалась устланная зелёным ковром степь. Петляющая ущельями ниточка людей около двух часов подтягивалась к месту второй стоянки в Прибрежном Мире.

В новом лагере двуликие устраивались под отдалённый стук барабанов и звон ритуальных бубнов.

Люди боялись. Монотонная музыка, выдавала чьё-то близкое присутствие. Счастье по поводу выхода на равнину омрачалось неизвестностью, ждущею впереди и крадущуюся позади.

– Что это за звуки? – Оним с тревогой уставился на жену, влажный озноб дрожью пробежал по его спине.

– Те, что шли сегодня по нашим следам служат своему луноликому божеству. Это хозяева гор. Ночью они придут сюда.

– Надо выставить охрану.

– Не надо, я буду вашей охраной. Пусть люди отдыхают.

Скоро всё вокруг умолкло, и умиротворяющая тишина опустилась на землю. Из леска доносились сладкие убаюкивающие трели пернатых, прощающихся с солнцем. Впору было обмануться и поверить в то, что двуликие единственные человеческие существа во всей округе. Многие так и сделали, только не Гидра…

Когда уснувший лагерь окончательно затих, Гидра вернулась на тропинку, несколькими часами ранее выведшую двуликих из посадки. Ведьма чуяла чужаков, слышала шорохи крадущихся узкой стежкой людей, но не стала прятаться, а напротив, заняла позицию на самом видном месте.

Одарённая ночным зрением жрица Авадона вскоре увидела первых туземцев выходящих из леса. Неказистые, приземистые человечки не потрясли воображения Гидры. О дикости и малоразвитости говорил весь их дикарский облик: большая голова, узкий лоб, плоский нос и мощные челюсти напомнили женщине первобытное прошлое собственного народа. Она испытала разочарование, и даже страх. Что будут завоёвывать двуликие, если окажется, что остальные народы Прибрежного Мира такие же отсталые. Но, вспомнив Эльмоло, женщина тут же откинула эту мысль. Её бывший муж не мог полюбить такой жалкий народишко, ещё слишком близкий к животному царству.

Когда лунные дриллы, так назывался замеченный ведьмой народ, приблизились к Гидре достаточно близко, она преобразилась. Несчастные, идущие впереди своих товарищей не долго имели возможность лицезреть тёмное божество, неожиданно возникшее перед ними. Гидра, освещённая магическим красным светом, взмахнула перепончатыми крыльями и накинулась на людей, выходящих из леса.

В эту ночь её когти приобрели первый опыт разрывания животрепещущей плоти, её звероподобные клыки впервые обагрились горячей кровью. Женщина чувствовала, как души убитых оставляют тела и летят к Авадону, они – доказательство приверженности жрицы к ангелу мрака, её первый дар великому господину. Когда перепуганные дриллы побежали обратно в горы, Гидра догнала их и выхватила из беспорядочной толпы двух человек, внешний вид которых подсказал ей, что эти двое не из простых смертных.

Усыпив полуживых от ужаса пленников, Гидра взмахнула крыльями и очутилась на окраине лагеря двуликих. Медленно скользя между крепко спящими соотечественниками, женщина внимательно всматривалась в лица мужчин.

Кого выбрать?

Может этого зрелого мужа?

Или юнца, что лежит рядом?

Среди отступников, как ни странно, было много молодёжи. Жрица долго блуждала, но не пришла ни к какому решению.

– Если я сейчас этого не сделаю, навсегда останусь слабой и беспомощной. – Прошептали чёрные губы монстра.