Anthropos phago

– Конечно, мистер Донован. Безусловно, – пробормотал Франк.

Они прошли до конца коридора, где уже видна была лестница, ведущая к выходу. Вдруг Франк обратил внимание на последнюю табличку, которая скромно висела на двери. На ней было написано – «Anthropos phago»

– О! А это эксклюзивное направление, которое пока находится на стадии разработки. Вы знаете, что это такое?

– Антропофагия? Конечно. И пока нет результатов?

– Я бы так не сказал… Более ста лет об этом просто не вспоминали. Люди забыли. Но в отдельных регионах на планете, где сейчас голод, болезни и страшная нищета, наши специалисты провели серию экспериментов. Так сказать, на уровне семинаров, разъяснили несчастным некоторые правила выживания, и кое-что у них получилось. Как они говорят…

– А нельзя посмотреть, кто здесь работает?

– Конечно!.. Если вам это интересно, – удивленно пробормотал Роджер.

Он толкнул дверь, которая оказалась закрытой.

– Странно, никого нет. Видимо эти ребята обедают.

– Обедают, – повторил Франк, – интересно, что они едят?

Роджер уставился на него, вдруг громко захохотал.

– А у вас прекрасное чувство юмора, юноша! – и снова залился веселым смехом. – Сажу по секрету – по моему разумению это просто гадость, Чарли. Мерзость – иначе и не назовешь! Это отвратительно. Во всяком случае, в ресторане с этими людьми за один стол я не сяду. А вы?

– Тогда зачем этот отдел находится в вашем ведомстве?

– Вы же понимаете, есть люди, которые осуществляют общее руководство, спускают сверху директивы. А мы… Что мы. Мы только солдаты. Солдаты демократии!

– Руководство? Интересно было бы поговорить с этими господами. Кто они?

Роджер улыбнулся и посмотрел на него.

– Этого вам не скажет никто и никогда. Я бы сам хотел с ними поболтать… Вы не голодны, не хотите поужинать?

– Нет, спасибо, мистер Роджер.

– Что же, пройдемся? Подышим свежим воздухом.

Очень скоро они оказались на улице и пошли неторопливым шагом по дорожке вокруг здания. Все окна светились. Франк заметил, что солнце уже спустилось к горизонту, вокруг загорелись яркие фонари, и очень скоро начнется удивительный вечер в этом удивительном месте, которое скорее всего не засыпает никогда. Так было и в старые времена, – вспомнил он.

– Ну что, на сегодня достаточно? – после долгой паузы воскликнул Роджер. – У вас был непростой день, не правда ли, Чарльз Дойл?

– Да, мистер, Роджер Донован. Незабываемый.

– Понимаю… Я понимаю, что информации много и вам нужно ее переварить, поэтому с ответом не тороплю. Вам нужно подумать. Скажу одно – для нас большая честь, если вы будете работать в нашем агентстве. В этом есть какой-то символический сакральный смысл. Вы не удивлены, что я был столь откровенен?

– Не знаю. Пожалуй, да.

– И будете совершенно правы. Если бы вы решили прийти к нам с улицы, вас ждала бы многомесячная проверка. Но, во-первых, человек, который вас рекомендовал, раньше занимал мой пост, а потом поставил на это место меня. Впрочем – это во-вторых. А во-первых для меня то, что вы Чарльз Дойл, внук Рональда Дойла – сотрудника номер один, с которого наше агентство и начиналось. Он не только стоял у истоков, но и во многом определил стратегию развития. Кажется странным? Но этот так. А вы знаете, как проверяют людей, приходящих на работу к нам? Главным тестом является отношение к книге вашего деда, ее понимание. Для нас это своего рода Библия. Это молитвенник, где написаны все постулаты и заповеди. По ним и должно человечество жить. И правильно сделал ваш великий дед, что больше ничего не написал. Знаю, его уговаривали, просили, настаивали, но он настоял на своем. Так и должен поступать великий человек. Главное – вовремя остановиться.

Какое-то время они шли по дорожке и молчали.

– Куда вы хотите сегодня поехать? – спросил Роджер. – У нас есть прекрасная гостиница. Прямо на территории. Вы можете там жить, сколько понадобится для принятия решения.

– Я должен вернуться домой, – ответил Франк.

– В Париж?

– Да. Мне нужно время.

– Понимаю. Значит завтра на самолет.

– Нет!

– Что? – засмеялся Роджер.

– Я не полечу!

– Почему?

– Не полечу. А можно добраться до дороги, сесть на автобус или на поезд? Где я нахожусь?

– Вы не знаете, где находитесь?

– Нет.

– На острове, который находится на другом полушарии земли! До вашего Парижа отсюда двадцать тысяч километров! – и засмеялся.

– Вы серьезно? – в ужасе закричал Франк, – но что же делать?

– Лететь, мистер Чарльз! Лететь! Завтра будет борт! Заодно посмотрите морские учения. Можете даже поучаствовать.

– Нет!!!

– Тогда плывите, океан в двух милях отсюда.

– Кошмар. Но что же делать? – растерянно повторил Франк. А Роджер продолжал заливаться веселым смехом. Наконец успокоился.

– Простите меня, Чарли. Люди считают меня большим шутником, а я иногда не могу удержаться. Вы действительно находитесь на острове, но очень большом. Вы в Европе. Отсюда вы сможете на поезде доехать до вашего Парижа… часов за шесть… Только зачем? Проведите время у нас, отдохните, подумайте, здесь прекрасная рыбалка, куда вам торопиться?

– Я должен посоветоваться…

– С кем?!!! Вы в своем уме или тоже шутите?

– Нет, не шучу. С дедушкой.

– Простите… Конечно, Чарли… Чарльз Дойл. Вы просто обязаны это сделать. Как он? Где сейчас живет?… Ах, простите, понимаю, вопрос некорректный. Великий писатель всю свою жизнь скрывает место пребывания, оставаясь отшельником. Извините за бестактность. Что же – я буду ждать вашего звонка, – и он протянул Франку визитку. – Или свяжемся через моего старого друга, не важно – как вам будет удобно. Вы хотите покинуть нас прямо сегодня?

– Да, мистер Роджер.

– Хорошо.

У большой проходной собралась толпа. Пока они шли, Роджер Донован успел сделать звонок, и очень скоро появилась машина. Франку вынесли из здания его сумку, которая все это время находилась в камере хранения, и пришло время прощаться. Роджер долго и крепко жал ему руку. Остальные стояли в некотором отдалении на ступенях проходной и с радостью на него смотрели. Если бы взять камеру и сфотографировать, – подумал Франк, – получился бы замечательный снимок. Это были милейшие люди. Одеты они были в пестрые одежды, в костюмы и платья, на ком-то были футболки и джинсы, женщины щеголяли изящными нарядами, и никакой военной формы и отличий. Лица их светились улыбками. Они искренне радовались встрече с внуком великого писателя, с внуком сотрудника номер один и восторгались им. Вон стоит Мадлен. Она уже успела поужинать, и была в прекрасном расположении духа. Сейчас она вернется на свое место и придумает какую-нибудь сказку. А вот Грег. Он немного грустен, но сегодня его можно понять – у него умер любимый хорек, что не помешает ему с точностью до секунды рассчитать следующую операцию, может быть сбить еще один пассажирский самолет или сжечь младенца. Где-то здесь наверняка стоят люди, работающие в отделе с надписью на двери “Anthropos phago”. Он находится ближе всего к просторному залу с табличкой “Ресторан”, где подают замечательную, настоящую еду. Интересно, что будет, если эти таблички поменять местами? А вон и прекрасные глаза Делис. Они подернуты поволокой. Она с грустью смотрит на него. Ей нравится этот молодой человек, внук самого Рональда Дойла. Скорее бы он вернулся и пришел к ней в отдел. Они вместе будут изучать историю, будут писать ее и немножко переписывать. Ведь история – это главное. А потом, на досуге они смогут провести время вместе, и она с удовольствием ответит на все его вопросы. Здесь они могут вместе жить, плодиться и размножаться, любить, рождаться и умирать. Ведь все они – одна большая и счастливая семья. Сейчас все эти люди вернутся на свои рабочие места, и все завертится, все начнет кружиться в безумном вихре. Мониторы буду сверкать веселыми лампочками, графиками кризисных синусоид, сбитыми аэробусами, снимками со спутников-шпионов. И вся планета, как огромная карусель, тоже будет вращаться вокруг своей оси. А на лошадках и осликах будут сидеть люди. Тысячи, миллиарды, они будут двигаться вперед с радостными улыбками, не ведая, что этот аттракцион всегда можно превратить в тир. В тир с двигающимися расстрельными мишенями. Только об этом они догадываться не будут – в этом смысл. Франк в последний раз оглянулся, бросив прощальный взгляд на людей, на здание, которое ярко светилось в темноте, и помахал на прощанье рукой.

38

Он дописал эту последнюю главу, дьявол ее побери, как сказал бы Рональд Дойл. Вчера Франка довезли до города, но садиться в поезд он не стал. Не было сил идти на вокзал. Он зашел в ближайший отель и через несколько минут спал мертвецким сном. Проснувшись, не стал никуда выходить, позавтракал в номере, потом достал рукопись, зарядил ручку чернилами, которые прихватил у Дойла, и сел к столу. Он до сих пор почему-то писал ею. Через несколько часов закончил. Он закончил книгу! Он посмотрел им в глаза! Оставалось придумать название. Теперь в душе, после всего случившегося, занимала место пустота.

Франк взял дорожную сумку и вышел из отеля. Растерянно озираясь по сторонам, не знал, что ему делать дальше. Он даже не знал, где находится – в каком городе, в какой стране. Остров. Большой остров… Так медленно побрел по незнакомой улице, размышляя:

Книга написана. Что дальше? Отнести ее в любое издательство? Бесполезно – ее никто не напечатает. Рональд Дойл когда-то уже зашел в одно издательство, желая дать интервью. Чем это закончилось? Маленькой капсулой в кармане. У него даже не было ее, как не было миллиарда, чтобы самому напечатать ее, издать, рассеять по всему миру, и заставить людей ее прочитать. Миллиард! Что же делать? Разместить в Интернете на множестве сайтов, и пусть она живет своей жизнью. Потом вернуться к Жоан, все ей объяснить, и увести детей и ее к Блейку. Другого выхода у него не было. Почему бы нет? Он уже хотел, чтобы его дети жили в том Париже, ходили по его улицам. Пусть там нет планшетников и сотовых телефонов, компьютеров, нет Стеклянной Пирамиды на площади у Лувра. Но и агентства с длинным названием тоже нет. Зато есть карусель, на которой они смогут кататься. А главное, ничего страшного в том мире с ними не произойдет…

Его мысли отвлекли чьи-то слова.

– Мистер, помогите! Пожалуйста!

Он заметил, что рядом остановилась машина, а из окна на него смотрела женщина. Она была чем-то расстроена.

– Что случилось? – спросил он.

– Меня преследуют хулиганы. Вы не могли бы сесть ко мне в машину и проехать до ближайшего отделения полиции. Пожалуйста, мистер.

– Конечно, – ответил он, заметив, что у нее правый руль, и двигалась она по встречной полосе. Остров! – мелькнуло у него в голове. Он сел рядом с ней на переднем сидении, и женщина надавила на педаль. Заметил, что у нее красивое, испуганное лицо.

– Еще раз простите меня за беспокойство…

Это последнее, что он услышал. Через мгновение почувствовал, как чья-то рука крепко схватила его за шею, а другая рука поднесла к лицу мокрый платок, от которого исходил едкий запах. Больше он не помнил ничего…

Очнулся в незнакомой комнате. Здесь стояла кровать, умывальник, столик и тумбочка. Больше не было ничего. Под потолком виднелось небольшое окно, на котором была решетка. Голова продолжала кружиться, чувствовал он себя ужасно. Долго приходил в себя. Решетка? Значит это не номер в отеле, – подумал он. Подошел к двери и постучал. Дверь открыли, а на пороге появился мужчина крупного телосложения.

– Что? – коротко спросил он.

– Где я нахожусь? Что все это значит? – закричал Франк.

– Сиди и жди, – коротко ответил тот.

– Вы не имеете право меня задерживать. Кто вы такие?

– Не твое дело.

– Выпустите меня.

– Не было распоряжений.

– Чьих распоряжений?

– Не твое дело. Сиди и жди.

– Сколько?

Дверь захлопнулась. Через какое-то время он снова начал стучать, но никто не подходил. Тогда Франк начал кричать:

– Мистер Роджер! Мистер Донован! Я знаю, что это вы. Выпустите меня. Хватит шутить! Мистер Донован! Откройте…

Теперь Франк понял все. Мистер Донован – большой шутник! Слава богу – с ним ничего не сделают. Опять глупые шутки…

Наконец появился тот же мужчина.

– Позовите мистера Донована, – только и успел произнести он, как тот, переступив порог, ударил его в грудь. Франк повалился на пол. Сколько он лежал в беспамятности – не помнил, очнулся, когда свет в окошке померк, а над головой загорелась лампочка – наступил вечер, – понял он. А еще понял, что на этот раз с ним не шутили. Наконец дверь открылась, и знакомый мужчина поставил на столик поднос с едой.

– Жратва, – коротко бросил он и скрылся. Франк немедленно постучал в дверь.

– Хочешь еще? – и собрался переступить порог.

– Нет, не хочу… Не хочу. Мне нужен туалет. Просто туалет.

– В углу, – буркнул тот и исчез. Франк заметил в дальней стене маленькую дверь и нашел то, что искал. Потом, судя по времени на его часах, наступила ночь…

Утром проснулся от знакомого восклицания: – Жратва.

За весь день он эту фразу слышал еще два раза. Больше ему ничего не объясняли, ни о чем не спрашивали, не допрашивали, не пытали, и он продолжал смиренно ждать. Впрочем, допрашивать его было не нужно. Его сумка исчезла, а там находилась рукопись, где была исчерпывающая информация. Оставалось ждать. Сколько? Чего?

Ровно в 20.00 появился знакомый мужчина.

– Пойдемте, – коротко бросил он. Франк встал с кровати, и ему стало страшно.

– Куда? – зачем-то спросил он.

– Туда, – ухмыльнулся мужчина.

– Я не могу, не хочу…

– Пошли, – буркнул тот и переступил порог.

39

Они долго шли длинным коридором, наконец поднялись по ступенькам наверх. Снова коридор. Какие-то комнаты. Свет был приглушен, но Франк заметил, что на стенах были развешены картины, а в углах стояли статуэтки. Это место напоминало музей или старинный замок. Полы были каменные, и стук ног глухо раздавался в темноте. Наконец достигли конца коридора, преодолев анфиладу из десятка комнат, и остановились у закрытой двери.

– Проходи, – сказал мужчина, открыв дверь и подтолкнув его вперед.

Франк огляделся. Это была большая зала, в которой тоже стоял полумрак. Окна были занавешены плотными гардинами, ярко горел камин, люстра, свисающая с потолка, отражаясь языками пламени, зловеще мерцала. Первое, что он почувствовал – это затхлый запах. Здесь пахло пылью. Наверное, окна здесь никогда не открывали. Еще заметил, что вдали в самом центре стоял огромный стол, на котором ярко светилась лампа, а за ним сидел человек. Нет, не человек – тень. Лица его не было видно, поскольку яркий свет от лампы был направлен на стол, заваленный бумагами. Расстояние было большим, и Франк больше разглядеть ничего не смог.

– Подойдите ближе, – услышал он глухой, утробный голос. Франк сделал несколько шагов, но снова ничего не увидел. Комната была гигантских размеров.

– Еще, – услышал он и приблизился. Вдруг рука человека немного повернула лампу, и Франк отшатнулся. Такого ужаса в своей жизни он не испытывал никогда.

– Этого не может быть! – вырвалось у него. А человек зашелся низким, кашляющим смехом. Казалось, этот звук исходил из могилы, он отдавался от стен, от потолка, словно от крышки гроба, и Франк похолодел.

– Добро пожаловать в ад, – прошептал человек. – Сядьте! – вдруг громко скомандовал он, и Франк, заметив небольшое кресло стоящее рядом, едва на него не упал.

– Кто вы? – прошептал он.

– А ты не знаешь?

– Дойл!.. Рональд Дойл! Но это невозможно! Он скончался. Он умер несколько дней назад.

– Умер ублюдок, знаю, я прочитал твою сказку. Туда ему и дорога, – воскликнул старик. Он немного помолчал.

– Это была лишь слепая копия! Убогое повторение, тень, след от моего башмака, ничтожный клон, – зло воскликнул он.

– Я не понимаю…

– Могу объяснить. Все это время ты думал, что имеешь дело с великим писателем. Ты хотел взять у него интервью. У этого ничтожества! Когда на той скамейке нужно было принять верное решение, он испугался, он сжег книгу – дело всей его жизни, а потом пополз в кусты. Трус. Ничтожный клон. Он даже тебя подставил из трусости, не желая идти до конца.

– Кто же вы?

– Я и есть великий писатель Рональд Дойл, человек, написавший книгу “Когда ты свободен”. Это я не струсил и не стал жрать убогую таблетку, а встал со скамейки и отправился в самое пекло. Это я позвонил Майклу и вернулся назад. Вернулся в свой дом, к семье, не бросив их на произвол судьбы… Хотя, тогда чертовски ошибался… Но не это сейчас важно. Потом доказывал, убеждал, работал на агентство и приносил пользу великому делу.

– Работали?… Разве вы еще что-то написали?

– Книги только теория, а я оказался хорошим практиком. Многие сценарии той культурной революции, той великой чертовой карусели придуманы мной. Это я Рональд Дойл, а не то ничтожество. Я написал книгу, которая изменила ход истории, а поэтому агентство сегодня принадлежит мне.

– Вы хозяин агентства? Разве такое возможно? Вы писатель, но не политик.

– Ты не знаешь людей, которые были актерами или драматургами, а потом стали президентами? Это агентство мое по праву, я его заслужил, я пережил всех его хозяев и поднялся так высоко. А тот… просто ничтожество… Ну, да ладно… Пусть гниет…

Он немного помолчал.

– Теперь с тобой. Один наглец решил чужими руками написать обо мне книгу, другой отправил тебя в мое агентство, в святая святых, а третий решил перевернуть все с ног на голову, очернив меня. За кого ты себя принимаешь? Кто ты такой?… Захотел поговорить с человеком, который крутит эту веселую карусель? Взять интервью у самого Рональда Дойла? Слушаю тебя?

Франк долго молчал. Он вжался в спинку и крепко сжимал подлокотники кресла. Он сходил с ума. Теперь он знал точно, что назад дороги нет. “Вы останетесь там один, и вам никто не поможет”, – вспомнил он слова Блэйка.

– Не тряситесь, пока наш разговор не закончится, с вами ничего не сделают. Вы имеете право на свое интервью. Последнее. Вы же так этого хотели, не правда ли? – и Дойл усмехнулся.

– Откуда вы обо мне узнали? – вырвалось у него.

– Мне доложили, что в агентство пожаловал мой внук. Малыш Блэйк все правильно рассчитал, только он не знал, что существую я, думал тот клон – единственная версия Рональда Дойла, как и не знал, что у меня нет внука. Эта наркоманка и пьяница не родила никого.

– Вы о своей дочери?

– У меня нет дочери и никогда не было, – пробормотал Дойл. Только теперь Франк смог оглядеть комнату – глаза его привыкли к полумраку и резкому свету настольной лампы. Повсюду были расставлены статуэтки, старинная мебель, на стенах висели картины. И пыль… Она была повсюду. Но не это его сейчас волновало. За спиной Дойла виднелась стена, которая была увешана полками, а на них стояли книги. Их было очень много, и если приглядеться, можно было заметить, что название у всех было одно. Это была единственная книга писателя Рональда Дойла. Она сотни раз переиздавалась, была переведена на многие языки, и вся эта гигантская библиотека находилась здесь. Вдруг Франк по привычке перевел взгляд налево, где у того Дойла в том Париже на стене находились фотографии дочери. Заметил множество рамок. Их были десятки, но все они зияли пустыми глазницами. Ни одной фотографии там не было. Напоминало иконостас, только без икон.

– Но почему? – вдруг воскликнул он.

– Потому, – ответил Дойл, проследив за его взглядом.

– Не хотите отвечать?

– Отвечу. Вы же берете у меня интервью. Это не моя дочь. Та шалава родила ее от Майкла. В далекие пятидесятые она частенько наведывалась в город и встречалась с ним. Там и нагуляла.

– Откуда вы это знаете?

– Майкл сам мне в этом признался лет двадцать назад, когда был слишком пьян. Потом все отрицал, но было поздно. Я дал поручение медикам, и те расставили все по своим местам.

– Поэтому вы его убили?

Дойл какое-то время молчал.

– Не я. Он сам. Я лишь предложил ему маленькую капсулу, и он не смог мне отказать. Мы же были друзья! – и он зловеще захохотал, – потом добавил, – Майкл достаточно выпил моей крови. Захлебнулся, мерзавец.

– Дороти вы тоже убили?

– Зачем же? Забрал у нее все, что ей не принадлежало, и на старости лет выкинул на улицу. Она мне никто.

– А дочь? Ее дочь?

– Говорят, спилась. Долгое время принимала наркотики. Дурная кровь. Не моя… Мне все равно, черт возьми, меня не интересуют эти порочные женщины, – громко и четко выкрикнул он. – Что вы еще хотите узнать, месье Франк?

– Меня вы тоже убьете?

Дойл улыбнулся, его глаза отражали отблески огня, идущие из камина, и напоминали две свечи, стоящие у кладбищенской плиты. У Франка проступил на спине пот. Сейчас решалась его судьба.

– А вы как думаете?… Страшно?… Вы зашли слишком далеко… Не бойтесь – это совсем не больно. Вы кое-что потеряли, – и он показал на маленькую капсулу, которая лежала на столе. – Две минуты и все будет закончено… Страшно. Я понимаю… Вам всего тридцать. Вы никогда больше не увидите своих детей, жену. Они будут всю оставшуюся жизнь думать, что вы террорист. Будут стыдиться вас. Вы испортили им жизнь, месье Франк…

Он долго молчал…

А знаете,… у вас есть другой выход, месье журналист. Хотите работать у меня? – вдруг спросил Дойл.

– У вас? – опешил Франк.

– Да. Сделаете карьеру, заработаете деньги. А в той жизни вы никому не нужны – согласитесь. Даю вам последний шанс. Я не зверь.

– Да, вы не зверь, – пробормотал Франк.

– За кого вы меня принимаете, черт возьми? – засмеялся Дойл. – За всю свою жизнь я и мухи не обидел. Я писатель, и вы знаете это. Вы тоже писатель. У вас, как и у меня, написана книга. Единственная и последняя. Кстати, вы талантливый человек, месье Франк. Мне такие люди нужны.

– Я не буду на вас писать, – неуверенно воскликнул Франк.

– Писать больше ничего не нужно, это бессмысленно. Идите в агентство, вас обучат, потом дадут отдел, станете человеком. Что-то смущает? Вы же видели – у меня работают милейшие люди. По рукам?

– Нет, – прошептал Франк.

– Не понял?

– Нет, – повторил он.

– Да, вы просто безумец! Кем вы себя возомнили? Что вы можете и на что надеетесь? Если бы вы ушли отсюда, что вас ждало бы там?

– Я просто хочу вернуть свою жизнь, которую вы у меня отобрали.

– Зачем? Что вы будете там делать? Кому вы нужны? Вы знаете, что вашу книгу никто не прочитает. Вас не возьмут на прежнюю работу. Вы даже не знаете, что происходит с вашей женой за время вашего отсутствия. Может быть, она давно нашла себе другого.

– Откуда вам это известно? Этого не может быть.

– Бывает всякое, – проворчал Дойл.

– Не судите по себе.

– А вы наглец!

– Зачем я вам нужен?

– Мне жалко вас, Франк. Просто хочу помочь. Вы родились не в то время.

– Ваш двойник тоже хотел мне помочь.

– Я не желаю больше ничего слышать о том ничтожестве! – заорал он и осекся. Потом эти двое долго молчали.

– Кажется, я начинаю понимать, – наконец пробормотал Франк. – Пригласив меня к себе в агентство, вы хотите оправдать свою жизнь. Не так ли?

– Мне не нужно ни перед кем оправдываться!

– Можно просьбу, мистер Дойл?

– Да.

– Мы можем говорить друг другу только правду?

Тот улыбнулся.

– Вы не ответили.

– Последнее желание? Хорошо.

– Помните ваш давнишний разговор с Майклом? Тогда ему было всего 32 года. Вы ему сказали: «Так или иначе, придет твое время, ты станешь старым и ненужным. Что ты будешь делать, о чем будешь думать? Как будешь уходить туда, после того, что натворил? За все придется отвечать.»

Помните? Что вы скажете на это? Или ваше время еще не пришло?

– Иди ты к черту со своим допотопным мышлением! – засмеялся Дойл. – Это я ненужный? Кто тебе это сказал? Кто ты и кто я? Что сделал ты в своей жизни? Написал книжку под диктовку, которую никто не прочитает? Что у тебя есть еще? А чего добился я?! Прожил за свой век две жизни!

– Первую вы тоже прожили под диктовку. А вторая – ради чего она? Зачем вам это агентство? Чего вы добиваетесь? Зачем эти ложные идеи? Они порочны, и вы знаете об этом. Это вы говорили, что есть другой закон, – и он поднял палец кверху.

– А ты не понимаешь? – все больше заводился Дойл.

– Нет.

– Это бизнес. Просто бизнес.

– И всего-то? И это ваши принципы? – Франк был потрясен. Он широко открытыми глазами с изумлением смотрел на старика, словно видел его впервые, и Дойл заметил этот взгляд.

– Всего-то? Да, мой клон Рональд был прав, когда называл тебя идиотом! – уже кричал Дойл. – Ты не можешь понять, что такое власть?! Это контроль практически за всеми государствами на планете. Мы контролируем цены на нефть, на золото, на пшеницу, черт возьми. На любое дерьмо! Контролируем курсы всех национальных валют. Мы можем устроить кризис военный, экономический, какой угодно в любой точке на планете. Это триллионы долларов! Всего-то? Мальчишка! Щенок! Всего-то! Ты в своей жизни видел хотя бы один миллион. А миллиард?…