Слесарь. Книга 1

Наверное, конечно. Пока никакая Система с уровнями и бонусами передо мной не развернулась. Может просто не умею пользоваться, а она все же здесь есть.

«Шкура Зверя просто роскошная, очень жалко оставлять такую красоту на растерзание стервятникам. Но, куда мне ее девать, снимать вообще не умею, да еще в крови весь перемажусь. Вроде, соль для выделки необходима в большом количестве, а у меня ни горсточки нет при себе», – размышляю я про себя.

Теперь пора отдохнуть, вскипятить еще воды, очень не хватает какого-нибудь тазика для стирки. Но хоть немного можно помыться в озерце. Ну, конечно, не как следует, а только как получится.

Мне нужно искать еду, я уже и так почти сутки голодаю. Это, конечно, полезно, но ведь нагрузки на меня навалились запредельные, физические и моральные.

Вот Зверя есть совсем не хочется, подожду все же другую добычу. Кто бы другой начал бедро топориком отрубать или вырезку с хребта срезать вместе с шерстью, есть разные люди на этом свете, но я что-то котятину не очень привечаю.

«Каждому – свое. Хотя жареную драконятину особо храбрые попаданцы очень уважают», – вспоминаю со смехом внутри себя.

На всякий случай я посмотрел на тушу под разными углами зрения, вдруг где-то засверкает иконка дропа или лута, не помню уже, что именно поднимают с убитых животных.

– Нет, ничего не видно. А очень жаль!

А все же очень красивая шкура. Такую бы мне к кровати положить. Теперь осталось найти настоящую кровать для начала.

Постояв еще немного, я подхватил рогатину и усталым шагом двинулся к краю склона, но немного другим маршрутом. Потом вспомнил, где отлеживался Зверь до встречи со мной и повернул к месту лежки на тридцать метров вниз.

И второй раз за день похолодел, в складке склона я увидел останки человека.

Это оказался мужчина, темноволосый, судя по остаткам скальпа, на теле куски порванной одежды. Труп сильно погрызен, лицо особенно пострадало от зубов Зверя. Преодолевая дурноту, я присел и потрогал ткань, серую с зеленым, крепкую, вроде с кожаными нашивками, похожую на самопальное, а не фабричное производство. Одна нога мертвеца осталась в обуви, похожей на индейские мокасины с жесткой подошвой из крепкой кожи.

Я даже пощупал подошву рукой, чтобы точно убедиться, что это именно кожа.

Сильного запаха разложения не ощущается, человек погиб недавно, но из его разгрызенного живота пахнет отвратительно. Поднявшись на ноги, я почувствовал, как внутри резко забурлило и меня вывернуло на почти пустой желудок.

«Почему тогда Зверь напал на меня, если он находился на лежке рядом с водопоем, да еще около добычи, которой стал какой-то несчастный? Я знаю, что крупные кошки обычно лениво отдыхают рядом с добычей по несколько дней и не торопятся охотиться. Может я подошел слишком близко и этим серьезно разозлил Зверя?» – пришла такая непонятная мысль в голову.

Не знаю.

Я заметил на уцелевших пальцах покойника пару колец, простеньких таких, безо всяких украшений, светлое и темное узкие колечки, но с металлическим блеском. Они сильно стиснули кожу на уже заметно распухших пальцах.

– Можно вздохнуть с явным облегчением, люди в этом мире точно есть, они добывают и плавят металлы, шьют довольно приличную одежду из натуральной ткани и производят такую же кожаную обувь, – говорю я себе даже вслух.

«То есть точно не те самые троглодиты и не первобытные неандертальцы, какой-то минимально нормальный уровень цивилизации присутствует. Не придется жить в пещерах, слава богу, чтобы загонять мамонтов и пещерных медведей в ловушки своим личным примером» – понимаю про себя с большим облегчением.

Я еще раз внимательно осмотрел тело мужчины, больше ничего интересного не заметил, карманы, если они были, в целости не остались. Хотя вроде в средневековье карманов вообще не имеется, все мелкие вещи носят в кошельках и кошелях на поясе. Плохо, что у меня такого пояса нет, могут не признать за полноправного человека, что-то такое я читал, помню.

Впрочем, обычный тканевый ремень в моих штанах может сойти за требуемое, тем более, что на нем висит настоящий нож, основной признак свободного человека.

Обыскивать останки не стал, мало ли кто сейчас смотрит на меня из соседней рощи. Или может это сделать каким-то магическим зрением, лучше не рисковать все же, вдруг друзья или соплеменники убитого уже подобрались вплотную.

– А тут я тело их товарища шмонаю безбожно! – напоминаю себе.

И еще, наверняка, в местном обществе очень не одобряется прикосновение к чужим мертвым, не говоря уже о мародерке. Найду что-нибудь на нем такое приметное, потом никак не смогу объяснить тем, кого повстречаю.

Люди, похоже, уже совсем недалеко от меня находятся, а этот покойник один из них.

Сколько Зверь мог протащить свою жертву, километр-два? Наверно из одной рощи до другой на самом деле.

А я сейчас очень завишу от хорошего отношения ко мне.

«Да мне просто должно очень сильно повезти, если сразу не попробуют убить, как только увидят такого красавца в невиданных здесь шуршащих синтетических одеждах. Здесь-то все еще натуральное, вообще без синтетики и консервантов».

Я сразу же снял куртку и свернул ее в рюкзак от греха подальше, футболка и штаны немного похожи на обычную ткань. Не по цвету, конечно, а по фактуре. Впрочем, мои камуфляжные штаны как раз похожи на то, что одето на местном.

– Как тут выжить, если языка вообще не знаешь, одет в вещи, которые никто здесь никогда не видел и в руках не держал, сам непонятный чужой, да еще без внятной истории?» – спрашиваю я себя.

Такого сильно проще придушить без риска, чем пытаться что-то понять про него.

Могут и за демона принять или за еще какое-то нечистое порождение Тьмы. На таких сразу охоту объявляют всем обществом и не угомонятся, пока не поймают и не повесят за ноги на самом высоком столбе.

Полностью в местное одеться, косить под немого, и то – остается столько всего, чего я не знаю.

Но так хоть подойти поближе могут разрешить, не утыкают стрелами издалека.

– Может здесь вера очень сильна, а местная Церковь высоко несет знамя борьбы с идолопоклонниками. Попасть на костер – все шансы, только сначала будешь долго признаваться во всех грехах в подвале с горячими углями. Без знания языка – очень сложный и мучительный процесс, – говорю себе.

«Ох, и нагоняю я себе всяких ужасов, главное здесь то, что я жив, в отличие от неизвестного мне бедолаги», – успокаиваю сам себя.

Можно долго размышлять об увиденном, но в голове крутятся только такие мысли, пока шел до стоянки.

Там уже занялся неотложными делами: выпил остатки воды, поставил снова кипятиться котелок.

Оставаться возле водопоя не стоит, альфа-самца местного я победил, однако все возможно, могут и другие хищники прийти.

Да еще еду мне требуется искать побыстрее. Хотя, конечно, вряд ли такие экземпляры часто попадаются на одном месте, но мне и не таких хватит, даже более мелкой самки такого красавца, разозленной долгим отсутствием супруга с законной добычей.

Те же бараны. Пугайся их по темноте, до которой еще очень долго ждать.

Теперь-то мне отлично понятно, кто их вчера так сильно спугнул. Знал бы, сам бы обошел десятой дорогой это место.

Поэтому я дождался кипятка, сразу же немного охладил котелок в пруду. Никакой рыбы я там не заметил, как ни вглядывался, собрал имущество и двинулся вниз.

Прошел опять мимо Зверя и его жертвы. Зашел в перелесок и, стараясь не шуметь, прошел его насквозь. Никого не встретил и не увидел ничего интересного.

Перепад высот постепенно уменьшается по сравнению с началом спуска, но каждый последующий лесок находится еще заметно ниже того, который я прохожу сейчас.

Ничего похожего на родник здесь не видно, я решил идти до тех пор, пока не добреду до реки или любого водоема, где можно набить рыбы. С корзиной и острогой можно что-то придумать без особых проблем, хоть мелочи наловить, да сварить в котелке. Все же я неплохо упакован для попаданца. И котелок есть, и огонь добывать могу еще долго.

«Только соли и перца не хватает до полного счастья попаданцу. И каравая ржаного хлеба еще».

Голод ощущается все сильнее, Светило местное, мне пока не известное по названию, припекает сверху очень хорошо, хоть с водой нет проблем.

Я продолжаю двигаться наискосок, вправо от Храма, стараясь постоянно держать одно направление по Светилу сбоку от меня.

Глава 7

Скоро я добрался до следующего леска, пришлось спускаться уступами под палящим Светилом.

Припекает на самом деле солидно даже на такой высоте, прямо настоящее лето за бортом моей воображаемой каравеллы. Очень меня радует это обстоятельство, судя по высоко выросшей траве – тут конец весны или начало лета.

«Оказаться в новом мире в такое время – мне очень повезло, что прямо в зимнюю метель меня не выкинул Храм», – напоминаю себе я.

Климат местный, кажется, гораздо теплее моего родного, то есть летние температуры окажутся повыше значительно.

Это неплохо, оказаться в ледяной пустыне было бы гораздо печальнее.

Да еще как выбраться из настоящих гор, когда снега по шею намело? Только помирать безнадежно!

От того же Стола не отойти на час никуда, ведь просто замерзнешь от холода в горах.

Так что все срослось однозначно вполне неплохо для меня.

Все еще жив, хотя нужно признать, что просто повезло, вариант с перцовым баллончиком на высоком дереве удалось использовать на все сто процентов. Другую возможность получить вблизи от себя морду Зверя и чтобы он не мог до меня дотянуться зубами или когтями – вообще трудно представить.

Азарт погнал огромную кошку забираться за мной, раз уж не получилось воздействовать ментально несколько раз.

Новый лесок, скорее роща, уже приличного такого размера. Здесь я сразу заметил едва намеченные тропинки между кустами, пеньки от срубленных деревьев, стружку под ними и понял – я наконец добрался до здешних людей.

Где-то рядом их форпост или стоянка.

Сердце дрогнуло: сейчас все решится. Или-или.

Но сначала одно крайне необходимое дело нужно завершить. Я развернулся и пошел в обратную сторону…

В воздухе запахло сушеным мясом, слюни добежали прямо до сжавшегося желудка. Запах оказался таким восхитительным, он пронизывает воздух густо и вкусно, прямо манит меня к себе.

Местная цивилизация совсем рядом, осталось сделать только несколько шагов до встречи.

Я перестал держать рогатину в положении для атаки, положил ее на плечо, сделал самое миролюбивое лицо и, очень не спеша, пошел на будоражащий запах.

Наступает самый решающий момент. Сейчас определится: смогу ли я жить с местными людьми или первая же встреча окажется настолько жесткой, что придется уходить и скрываться. Они местные, все тут знают, все тропки и пути, загонят меня быстро, если захотят.

Если вообще будет, куда еще уходить в итоге?

Ну, тут я знаю только одно очень надежное укрытие, хотя можно просто уйти в любую другую сторону.

«Только, если Зверь спокойно лакомился мясом одного из местных людей, да еще так близко, и при этом нет после нападения никакой облавы на него, определенно значит – у них большие проблемы», – хорошо понимаю я.

Очень большие проблемы.

Пришлось пройти метров пятьдесят от края рощи, сначала я увидел легкое ограждение, ловко вписанное между толстыми стволами деревьев. Оно состоит из тонких жердей, неглубоко загнанных в землю, и таких же длинных палок, соединяющих низ, середину и верх изгороди.

Похоже, это ограждение от зверей, скорее просто определяющее какие-то границы людского лагеря и предупреждающее от внезапного нападения или воровства.

От людей преграда вообще несерьезная. Кору, скрепляющую палки между собой, самым плохим ножом можно разрезать за пару минут, почти не шумя при этом. Прохода или калитки нигде не видно, местные разместили лагерь почти на краю рощи, вплотную к склону.

Я в этом убедился, когда пошел влево и обнаружил, что ограждение доходит как раз до конца, там поворачивает и идет по самому верху склона. Идти дальше в том же направлении уже затруднительно, склон сильно уходит вниз. Напоминает определенным образом обработанную поверхность, чтобы затруднить подъем к лагерю с этой стороны.

Зато немного дальше по склону я увидел источник мясного запаха. Три крупных, ошкуренных бревна торчат из насыпи, вылезая на метр ниже края склона, параллельно друг другу и образуя наверху конструкцию из параллельных стволов, на которой сушится мясо. Прямой проход по бревнам перекрывает легкий палисад, видно, что снимаемый. Таким образом мясо сушится на открытом пространстве, недоступное снизу из-за высоты размещения.

Сверху от птиц его защищают прутики, на которых натянута сплошная тонкая сетка с мелкой ячеей, она же проходит с боков, закрывая доступ и там. Сеть тоже оказалась по внешнему виду рукодельной, ячейки достаточно мелкие и похожие на маленький невод.

Я пока никого не встретил, а теперь думаю, что это место напоминает стоянку охотников, заготавливающих мясо в серьезных масштабах. Вопросы подходящие тоже появились сразу у меня.

«Почему его сушат, а не солят? Может просто соль очень дорогая? Такое бывало и в нашей истории. Может везти далеко, а хороших дорог нет? На стоянке точно должен оказаться источник воды для удобства всех операций с мясом, да и просто для ведения нормальной жизни», – размышляю я.

– Без близкой проточной воды делать тут нечего, это однозначно, – пробормотал себе под нос.

Я развернулся и пошел обратно вдоль ограды, корзина постоянно цепляется за кусты. Шума я специально произвожу изрядно, меня должны уже давно услышать и окрикнуть. Но никто в огражденном пространстве не выдает себя ни движением, ни окриком.

Странно это, что такое безмолвие стоит здесь.

Погибший от зубов Зверя мужчина оказался в итоге точно с этой стоянки. Скоро я заметил пролом в одном месте ограждения, он идет до самого низа. Похоже, что тащили что-то тяжелое прямо через это место.

Мокасин, похожий на тот, что оказался на покойнике, зацепился за одну из жердей – вот понятное объяснение отсутствия второго мокасина на мертвеце.

Зверь побывал на стоянке и уволок одного Охотника, хлипкое заграждение никак не помогло людям. Может покойник находился здесь один, ведя добычу. Может других людей зверь просто убил, скоро я это узнаю точно.

Далее ограждение дальше вывело меня на открытую часть опушки, вскоре я увидел точно таким же образом связанный щит, размером полтора на два метра, закрывающий проход. Он поднимается наверх по пазам, собранным из нескольких жердей. Щит можно только поднять, а не открыть и стопорится он внизу хитрым образом так, что открывался только изнутри. Ограждение и здесь проходит вдоль почти отвесных склонов и постепенно понижаясь упирается в закопанные бревна.

Следовательно, стоянка оказалась обнесена забором, несерьезным для вооруженных людей и для невооруженных тоже, может предположительно остановить проникновение небольших хищников. Хлипкий забор или ограждение, скорее всего, предназначается для предотвращения воровства зверьками сушеного мяса и для того, чтобы хозяева сразу расслышали чье-то появление на своей территории.

– По идее здесь необходима собака или собаки, чтобы поднимать лай при первой опасности. Без такой защиты сушка мяса выглядит довольно вызывающе в очень безлюдной местности, даже если не брать в расчет гигантского Зверя по соседству, – снова я говорю себе.

Я поправил топорик под курткой, проверил баллончик в кармане, положил рогатину вдоль заборчика, дубину бросил туда же. Вроде уже готов к встрече с местной цивилизацией наилучшим образом.

Предстоит как-нибудь помягче обратить на себя внимание хозяев, чтобы не спровоцировать их пустить стрелу вообще не глядя. Если на стоянке кто-то еще остался, очень уж там тихо после таких бурных событий?

Посмотрев на одежду и обувь убитого Охотника, я определенно решил – времена здесь еще не мануфактурно-фабричные капиталистические. Все ткут и шьют вручную, однозначно, что одежда еще не массового производства.

«Похоже, все-таки в средневековье попал, что б его!» – сразу пригорюнился я, но пока задвинул мысли про уровень местной жизни подальше.

Я собираюсь оповестить о своем появлении и представиться официально прямо около входа, не рискую пробираться через пролом, как тать какой-то. Наверняка, если кто здесь и остался сейчас в живых, то он находится в очень расстроенных чувствах в данный момент.

Захотелось на мгновение, чтобы никого здесь не осталось в живых, хотя бы таким образом отдалить момент встречи с неизвестным. Просто наберу себе теперь ничейного мяса и пойду дальше.

Я еще подумал, что это обычная человеческая слабость, желание обойтись малой кровью именно сейчас.

Я поднял руки и несколько раз хлопнул в ладони. Подождал немного и крикнул погромче:

– Эй! Э-ге-гей!

Что именно сейчас кричать – вообще не важно, главное – кричать!

Потом еще несколько раз повторил свое действие. Подождал пару минут, чтобы меня могли хорошо рассмотреть хозяева стоянки, даже отошел на несколько метров от ворот.

Ответа не слышно.

Я снова проделал то же самое и прислушался. Вроде услышал какой-то шорох, но не уверен в этом.

Снова покричал и похлопал, но теперь долго ждать не пришлось.

«Наконец-то я встретился с местным жителем, – успел подумать я. – Еще живым, но не совсем целым».

Из невысоких кустов очень медленно поднялся мужчина. Выглядит он довольно плохо сейчас: вся правая часть груди залита кровью, она пропитала порванную куртку из такого же серо-зеленого материала, как на найденном покойнике. Невысокого роста, черноволосый, в левой руке он держит небольшой арбалет, направленный на меня.

Я тут же поблагодарил самого себя за терпение, с которым все же дождался реакции хозяина охотничьей стоянки.

Так прямо представил, как карабкаюсь через изгородь без особых церемоний и закономерно получаю болт под ребра.

«Ибо – чужая собственность всегда священна, а подозрительные незнакомцы – точно вне закона, особенно в таких диких девственных местах, где Звери свободно воруют и поедают людей», – вот о чем мне нужно правильно понимать.

Что сделать вторую ошибку уже можно не успеть!

Так очень обидно закончилась бы моя недолгая карьера попаданца, после такой-то славной победы, способной прославить меня на века и тысячелетия в местной мифологии о великих героических деяниях.

«Прекрасный витязь в голубой тигровой шкуре!» – даже так можно сказать.

Человек внимательно смотрит на меня и молчит. Я поднял руки повыше, подошел к ограде и, глядя ему в глаза, рукой показал на себя, потом на место около него и кивнул головой, как бы спрашивая:

– Можно мне попасть на стоянку?

Если откажет, придется уйти. Попрошу немного мяса хотя бы в дорогу на первое время.

Мужчина помолчал, потом опустил арбалет и показал, что я могу залезть через щит на воротах.

Осторожно, не делая резких движений, я схватился за край щита, вставил носок в щель и, подтянувшись на руках, медленно перекинул ногу через верх. Снова посмотрел на человека вопросительно, дождался разрешающего движения головой и мягко спрыгнул на землю. Держа руки перед собой, выпрямился и снова посмотрел на человека с арбалетом.

Он пораженно смотрит на мою современную одежду, а я понял, что пора как-то ему доказать, что я тоже человек.

«Не какая-то тварь Пустошей из преисподней», – как принято у нас говорить в таких случаях.

Опять показал раскрытые ладони, расстегнул куртку и осторожно спустил ее с плеч. Снял топорик с ремня и кинул его перед собой. Потом стащил футболку, чтобы показать, что я тоже человек, а не демон какой-то.

Дальше раздеваться не стал, просто стою и жду, глядя на него. Он все так же выглядит ошеломленным, даже провел рукой с арбалетом по лицу, стряхивая оцепенение. Потом на что-то решился и, прихрамывая, подошел ко мне.

Вблизи раны его выглядят ужасно, да еще правая рука висит неестественно. На лице появилось выражение страдания, он застонал, когда попытался взять мой топорик с земли рукой с арбалетом, но подняться уже не смог и присел, потеряв на мгновение сознание.

Я испытал сильное облегчение, мне показалось, человек очень ошеломлен моим видом и все не может решить, что делать? Стрелять или нет?

Зато топорик своим современным видом и качеством изготовления явно привлек его внимание. В таком мире никто добровольно оружие не отдает категорически, поэтому мой жест удивил его. Он же не знает, в каком положении, скорее уже безвыходном я нахожусь. Насколько мне нужен мирный контакт с обитателями стоянки, первыми встреченными разумными людьми в этом мире.

«Пока, конечно, только первым встреченным человеком, мужчиной лет сорока-сорока пяти по его внешнему виду», – прикидываю я.

Сейчас в таком же состоянии оказался он, ему самому нужна моя поддержка. У меня есть возможность ему реально помочь и заслужить своими действиями хоть какое-то доверие, пока он тяжело так ранен.

Я оделся, но топорик забирать из руки Охотника не стал. Потом подошел к щиту и, немного повозившись, разобрался с засовом. Чтобы освободить щит, нужно поднять рычаг внизу почти отвесно. Детали замка скреплены гвоздями, хорошо видно, что они не фабричного производства, все шляпки сильно индивидуальные. Приподнял щит на метр и подставил под него стопор – одну из лежавших тут же для этого дела рогаток. Забрал свое добро из-за ограды, занес его внутрь изгороди и опустил щит обратно, так же застопорив его.

Раненый охотник наблюдает за мной, пока не пытаясь подняться. Наверно, чтобы снова не потерять сознание.

Теперь пора помочь пострадавшему. Где-то там есть укрытие или шалаш, где ему лучше отлежаться, но проявлять инициативу я не собираюсь. На мой жест в сторону окровавленной груди мужчина сам откинул правую полу. Под разодранной курткой нашелся большой кусок ткани желто-серого цвета, весь пропитанный кровью. На бинты пойдет, но лучше простирнуть в кипяченой воде. Видно, что он полотенцем пытается остановить кровь. Порванная кожа свисает клочьями, но сильно глубоко когти Зверя не вошли.

Скорее всего, он лапой ударил мужчину, сбил с ног и попутно порвал грудь.

Немного придя в себя и протянув мне здоровую руку, Охотник таким образом попросил помощи.

«И я очень надеюсь, что этим жестом точно легализовал мое нахождение на стоянке».

Я помог ему подняться, мы медленно прошли вглубь рощи. Хозяева построили здесь два крепких шалаша, один из них побольше, навес с очагом, стол, сколоченный из обструганных жердей и пару скамеек, сделанных так же.

На столе стоит пара деревянных чашек и пара мисок, тоже из дерева, пара ложек лежит там же.

Получается, здесь живут всего два охотника: один погиб, второй ранен и теперь очень серьезно нуждается в помощи.

Я могу помочь оставшимся при мне антибиотиком, на его девственный организм таблетки точно произведут сильное воздействие. Или совсем не подействуют никак, все же здесь другой мир.

После того, что он увидел на мне, уже нет смысла скрывать маленькую белую таблетку, которую раненому необходимо выпить. Воспаление в ране этот антибиотик может очень хорошо подлечить, тогда и местному охотнику, и мне окажется гораздо проще выжить.

«Он – пока моя единственная надежда в этом мире выучить язык и как-то пригодиться здесь», – напоминаю я себе.

«Где тут находятся другие люди – пока непонятно. Если он умрет, тогда я снова вернусь к нелегальной жизни».

Пока есть реальная возможность зацепиться на стоянке и освоиться при условии, что меня тут оставят.

С другой стороны, какого-то выбора у Охотника особо нет, он сильно ранен, поэтому помощник ему необходим.

Когда придет смена, тогда возможны варианты, но пока рано думать об этом. Если она должна прийти, только не похоже, что такой объем работы для оборудования самой стоянки проделан для сбора в предгорьях всего шестидесяти-восьмидесяти кило вяленого мяса, которые могут унести на себе два человека.

«Значит, должны прийти еще люди для переноски или перевозки добытого припаса», – говорю я про себя.

Оставив сидеть Охотника на скамье, я прошелся по стоянке в поисках чашки и воды. В обложенном камнями очаге стоит примерно пятилитровый котел с железной крышкой и деревянной ручкой.

Я даже заглянул внутрь, какое-то варево, пахнет прямо натурально мясом без консервантов и еще приправами. Перцем точно и еще чем-то.

«Пряности у них есть, – отметил я машинально. – Это уже очень хорошо».

Деревянные чашки и ковшик висят на сучках дерева около стола, но я не сразу их разглядел. Достал из кармана свои антибиотики. На столе, под внимательным взглядом Охотника, вышелушил из упаковки две таблетки Амоксиклава.

Потом, не спеша, несколько раз показал раненому, что эти беленькие кругляши придется запить водой. И тогда его рана станет лучше.

Конечно, объясняться на пальцах оказалось весьма непросто, как тому же Охотнику – понять меня.