Слесарь.

Сердце судорожно колотится и рвется из груди, я кручу головой, ожидая появления зверя под деревом.

–"Вот и подошла к концу недолгая карьера попаданца в еще непонятно какой мир. Шансов почти нет, может, оно и к лучшему, ведь меньше мучений и проблем», – думаю я.

Помощи ждать тоже не от кого в этих совсем пустынных местах…

Но что-то внутри не соглашается сдаваться, тем более, что ни о какой милости речь и не идет.

– Быть задранным и сожранным огромным котом – совсем не та участь, чтобы проделать такой путь и усиливаться в Храме! – говорю себя я сам.

– Этого просто не может быть!!!

Думая так, я заметил, что прошла минута, другая, а Зверя у подножия сосны-ели не видно. Посмотреть по сторонам мне мешают ветки с густыми иголками, но ближайшие деревья оказались в поле зрения. Вернее, низы стволов.

Успокоившись немного, я спустился вниз, на более толстых ветвях гораздо проще держаться и сражаться.

И остается возможность отступить на более тонкие, если этот рубеж обороны будет прорван!

На топорик и тем более на дубину я не рассчитываю особо. Если до них дело дойдет, то хватит одного удара лапой, чтобы я полетел вниз с неясными последствиями. Поэтому в ближний бой вступать бестолку, если только отбиваться сверху получится.

То есть очень ясными последствиями. Рассчитывать я могу только на то, что зверь потеряет интерес ко мне и уйдет.

Или на свой неожиданный, последний сюрприз, попавший со мной в этот мир.

Однако весьма скоро выбор способа спасения окончательно исчез, огромный кот прямо материализовался из ниоткуда, появившись около дерева. Встав на задние лапы, уперся передними на ствол и уставился на меня своими коричневыми с желтыми зрачками глазищами.

Я прижался к стволу и как можно более угрожающе занес палицу над головой. Зверь так же неподвижно смотрит на меня, теперь я могу подробно рассмотреть это чудо природы. Мех, на вид очень густой и плотный, красивейшей серо-голубой окраски, переливается под лучами местного светила.

В голове внезапно зашумело, напала слабость, даже появилось желание закрыть глаза и прыгнуть вниз.

Чтобы больше не страдать, не бороться, а найти быстрое забвение и посмертный отдых.

Переборов себя с трудом, я зло оскалился и крикнул с вызовом:

– Иди сюда, шуба чертова! – и снова махнул дубиной.

Излишне смело, как я сразу же убедился, приглашая подняться хищника к себе.

Зверюга не стала заставлять себе ждать и, присев на задние лапы, одним легким и изящным прыжком взлетела почти на три метра.

Сердце екнуло и замерло в груди, следующим прыжком она еще на пару метров приблизилась ко мне.

Я заорал и неистово замахал дубиной, пытаясь сбить такую беспощадную машину смерти с ритма.

С ритма моей смерти.

Хищник плавно перетек вокруг ствола и оказался в трех метрах от меня. Тут он уже перестал так легко подниматься и начал это делать осторожнее, тщательно нащупывая ветки лапами и продолжая неотрывно смотреть на меня.

Уходя от взгляда беспощадных зрачков, я опустил глаза на его грудь и ориентируюсь по мере ее приближения, пытаясь взмахами дубиной обозначить границу продвижения кошки.

Она поднимается все медленнее и аккуратнее, все же ее двести пятьдесят-триста кило напрягают ветки гораздо ощутимее, чем мои восемьдесят.

Скоро Зверь оказался в паре метров подо мной и остановился. Видно, что дальше подниматься ему сложно и оттолкнуться тоже не от чего. Под задними лапами ветки ходят ходуном, использовать их в качестве упора для прыжка не удастся.

Наверно, что не удастся.

– Только на это уповаю, Господи!!!

Сняв сапоги, они сильно мешают мне удерживаться на дереве, я с силой по очереди прицельно запустил их в Зверя. Не скажу, что чего-то добился, но Зверь зарычал, когда один сапог слегка ударил его по морде. Я впервые услышал голос хищника, и он снова замер, глядя мне в глаза.

Теперь уже почти в упор.

Я же, избегая его очень тяжелого, подавляющего взгляда, лег на основательную ветку, уперся в нее животом, а левой рукой с зажатым в ней баллончиком изо всех сил вцепился в ветку повыше. Приподнял ноги из опасной зоны и перекинул их на пару соседних веток, упершись пальцами ног в сами ветки для равновесия. Отодвинулся от зверя еще на полметра по итогу, чтобы он в прыжке не стащил меня вниз.

Да, прыгнуть он не сможет ко мне, и так едва удерживается на ветках, тем более, что его задние лапы еще на два метра ниже морды.

– Однозначно, что не допрыгнет! Только долезть сможет если!

Наступила решающая минута, голова Зверя находится в двух с лишним метрах от моей тушки, но возможности двинуться еще выше он почти лишился, ветки под его передними лапами потрескивают уже конкретно.

Если бы я сам поднялся еще на полтора метра, как раньше, то оказался бы совсем недосягаем для него. Но и сам сидеть здесь точно не смог бы хоть какое-то продолжительное время.

Зверь же, убедившись в моей недосягаемости на дереве, стал бы ждать бы меня внизу, не отходя далеко.

К тому же мне показалось, что он явно использует какие-то ментальные или магические способности. Что-то похожее на чувство подчинение показалось вполне осязаемо в его взгляде и манере поведения.

Как он пристально смотрит и всей позой изображает ожидание чего-то.

Нет, вопрос придется решать прямо сейчас. Отложить на какое-то время не получится, иначе я потеряю свои и так небольшие шансы на выживание.

Вряд ли я смогу хотя бы поцарапать или ранить его, но даже падение с такой высоты, с девяти-десяти метров, может отбить у Зверя желание меня преследовать. Поэтому я снова заорал и махнул дубиной, пытаясь попасть по огромной голове Зверя, виднеющейся внизу.

Однако он смог меня неподдельно удивить, едва удерживаясь на разъезжающихся ветвях, мгновенным взмахом одной из когтистых лап вырвал дубину у меня из руки. И замер, пытаясь снова восстановить равновесие, а дубина улетела в сторону и гулко ударилась о землю.

Глядя на этот потрясающий маневр, сплетение стальных мышц и необыкновенной ловкости, я понял – у меня остался последний шанс, чтобы не проиграть в этой битве свою жизнь окончательно.

Я ухватился освободившейся правой рукой за присмотренную заранее ветку, отпустил левую. Перекатывая в ладони баллончик, резко опустил руку к оскалившейся огромной морде с усами в полметра и придавил спуск большим пальцем сверху.

Мне нужно оставить в баллоне хотя бы половину газа, но и выпущенный должен попасть точно на огромные, злобные глаза и широченный, в десять сантиметров, нос. Через эти полтора метра расстояния между моей рукой и его мордой, самое такое убойное расстояние для распыления перцового газа.

Координация меня не подвела, струя перцового газа легла туда, куда и планировалось. Я тоже смотрю на здоровенную морду не просто так, а изучая, как изловчиться одним росчерком струи газа поразить и глаза, и нос. Попасть удалось еще немного в пасть, которую Зверь угрожающе начал раскрывать навстречу моему движению.

Я отдернул руку, Зверь на секунду замер, потом взвыл негодующе и отпрянул от меня. Теряя равновесие, соскальзывая с ветвей и летя спиной вниз, он уже прижимает лапы к морде. Зверь падает, раздвигая ветки своей тушей, а его задние лапы продолжают двигаться в эту секунду.

Этот момент я запомнил навсегда.

Глава 6

Судя по звуку удара, вывернуться Зверь не смог или не успел, приложился прямо всей своей огромной тушей.

Обычно кошки падают гораздо мягче на лапы, но слава богу, что не в этом случае, как я успел порадоваться про себя.

С горящими нестерпимым огнем зрачками огромных глазищ, чувствительнейшим носом и даже пастью, выдающей натуральное пламя, как у дракона не будешь особо ловко падать, пользуясь великолепной координацией.

Еще через секунду раздался рев, и рев этот оказался пропитан великой, невозможной болью. Он и не думает смолкать, и одновременно с ним снизу донесся глухой, тяжелый удар массивного тела о землю.

Он не становится тише, а наоборот – нарастает. Мне не видно с моей высоты, что там случилось, спуститься ниже я пока побаиваюсь.

«Если взбешенный Зверь рванется обратно на дерево? Рвать и кусать своего обидчика, посмевшего поднять лапу на кого?»

На властелина и главного хвостатого Нагибатора этих мест, однозначно непререкаемого авторитета окрестностей!

Как повлияют падение с такой высоты, минимум девять-десять метров, на потерявшего координацию Зверя и еще перцовый спрей вместе с ударом на это красивое чудовище?

«Действие спрея закончится через пять минут, а падать этой зверюге не привыкать, вряд ли тотально она так уж пострадала. Но вполне возможно перестанет лезть ко мне, такому колючему человечку, приносящему невероятно сильную боль даже без удара оружием», – прикидываю я последствия своей удачной защиты уровня.

К боли огромный кот явно не привык, чтобы ощущать на своей шкуре самому лично. Очень привык ее всем доставлять своими огромными когтями и гигантскими клыками, а вот чтобы выть диким голосом, рыдать от боли и непереносимых страданий?

Только кто его знает, как оно дальше будет?

Вообще должен отстать после таких раздирающих глаза болезненных ощущений. Я уверен, что ревел он именно из-за перцового спрея, который очень удачно лег на его широченную морду.

Новое для зверюги дело, наверняка, давно уже не получала она хоть малейшего отпора.

А тут сразу такой приход от спрея, еще удары об ветки и саму землю! Любого дикого зверя ошеломит и должно перепугать до смерти!

Понятно, что Зверь очень матерый, конкурентов по жизни не имеет никаких. Если только какой-нибудь большой медведь может противостоять огромному коту мордой к морде.

«Впрочем, прыгнув с ветки даже на огромного медведя, Зверь его может сразу же оставить валяться с перебитым позвоночником».

Ответа у меня нет, остается только ждать итогов моей тактической победы для дальнейшего общения. Я встряхнул баллончик и по имеющейся внутри тяжести понял, что осталась еще солидная доза, не меньше половины от объема.

Есть чем встретить Зверя, если он решит все же вернуться обратно и наказать меня особенно жестоко.

– Ну, сожрать с особым цинизмом, что ли?

Однако непрекращающийся вой перешел в натужный стон, а этот звук начал понемногу удаляться в сторону обрыва.

«Неужели сработало? Отбил охоту у Зверя приставать к человеку?»

Так и есть, со стонами и, надеюсь, что с многочисленными проклятьями, чертова зверюга уходит все дальше от меня. Вскоре я услышал, как она сползла по склону, вызвав лавину побольше моей. Я даже различаю обостренным от стресса слухом, как камешки стремительно покатились вниз, стукаясь друг об друга.

Теперь можно осторожно спуститься и осмотреть место падения. Но делать это лучше только с дерева, мне лично Зверь показался чертовки хитрым и очень-очень опасным созданием. Возможность того, что он устроит засаду на меня, я принимаю всерьез.

С другой стороны, что-то серьезное с ним явно случилось, судя по удару и тому, как он истошно ревел, вообще не умолкая. Почему-то я ясно разобрал боль в его вое.

– Боль и тоску, что жизнь теперь никогда уже не будет прежней, – это я так шучу от стресса, конечно.

Остановив свой спуск на четырехметровой высоте, я оглядел место падения, теперь уже хорошо видное. Зверь упал в сторону моих примитивных ловушек и снес их, поэтому первым делом я начал искать взглядом рогатину и дротик.

Рогатина валяется метрах в пяти, видно, что отброшенная спружинившими ветвями, и по внешнему виду она осталась целой.

Дротик я долго не могу найти, пока не заметил впечатавшийся в почву кусок от него. Место падения Зверя тоже выделяется на земле, контуры тела, хоть и неясные, видно вполне отчетливо, все же туша упала сюда очень солидная.

И приложилась всем своим немаленьким весом.

Но тут я заметил на продавленной почве большое пятно темно-красного цвета, рядом с ним цепочку пятен поменьше, уходящую к обрыву. На серой почве их оказалось нетрудно разглядеть.

Ясно, Зверю досталось и досталось не слабо, пятно в диаметре с большую тарелку, как-то я ему все же очень обильно пустил кровь.

– Неужели ловушка, поставленная конкретно от балды – сработала?

Осматриваясь по сторонам, я постоял на ветке еще минуту, звуков с откоса до меня не доносится никаких. Воображение рисует подкрадывающегося сзади Зверя, я даже нервно оглянулся, настолько его тяжелый и давящий взгляд беспощадных желтых глаз припек шею, потом решил все же рискнуть.

– Все, что я слышал и увидел теперь, говорит однозначно, что Зверю сейчас явно не до меня.

Спустился до нижней ветки и спрыгнул в сторону лежавшей рогатины. Древко в руках меня немного приободрило, баллончик я тоже не убираю, подошел к давно уже вскипевшему котелку и, подвернув рукав, приподнял за горячую ручку.

Так я медленно приблизился к пятну. Посмотрел по сторонам и поставив котелок, присел, макнул в него палец, потом растер. Так и есть – это густая кровь. Темно-красная.

Немало натекло, я сдвинул немного землю – да, пропитало ее тоже хорошо, минимум на пару сантиметров почвы.

После рассмотрел показавшийся мне знакомым кусок палки и признал в нем часть моего дротика. На земле лежит половина от него и, если я правильно помню, именно нижняя его часть была не так тщательно заточена. На месте слома тоже виднеются подтеки крови. Дротик я делал из правильно высохшего упругого деревца, и он казался мне довольно крепким.

– Где же вторая его часть, которая верхняя? Куда улетела?

Поднявшись, я опять посмотрел в сторону откоса и решил рискнуть, чтобы проверить, куда все же ушел Зверь.

Верхней части дротика я пока не нашел, пошел по пятнам крови. На серовато-желтой почве рощи они хорошо выделяются, хотя и теряют цвет понемногу, впитываясь в землю.

Осторожно держа рогатину перед собой и реагируя на каждый шорох, я добрался до края рощи. Мелкие ветки и иголки колют ноги, но я не обращаю на это внимания, боясь отвлечься даже на минуту, чтобы найти и надеть сапоги.

Да и удирать, чтобы потом забираться на дерево, проще босиком, чем в болтающихся сапогах.

Место, где Зверь сполз с обрыва, сильно выделяется своей продавленностью на фоне ровного края, и, отойдя несколько метров влево, я рискнул заглянуть вниз. Мне кажется, что такой мощный Зверь может подстерегать меня прямо под склоном, дожидаясь моего появления.

«Просто прыгнет и снесет вниз одним ударом здорово когтистой лапы», – воображение четко рисует такую возможность.

Но глядя вниз, я наконец ощутил, как напряжение уходит из тела, как я расслабляюсь и начинаю свободно дышать. Даже ведь и не чувствовал, как напряжен, вздох облегчения вырывается из груди со свистом.

Я совсем уже не надеялся выбраться живым из этой переделки, но мне потрясающе повезло выжить и даже победить хозяина здешних мест.

Свирепый, огромный Хищник, абсолютно непобедимый для меня, к тому же обладающий способностью ментально подавлять свои жертвы – не уполз очень далеко по склону. Так и лежит на боку, вытянув лапы, а под ним натекла целая лужа крови, насколько я вижу ее края за его тушей.

Я не стал спешить, подойти к умирающей зверюге я всегда успею. И чем позже, тем лучше. Рисковать даже самую малость после внезапной виктории вообще не хочется, пора просто напиться. Жажда давно мешает мне нормально думать.

«И сапоги, наконец, надеть. А то иголки колются очень».

Так что следующие десять минут я сижу у котелка и пью маленькими глотками очень горячую воду, усердно дуя на крышку. Я сейчас как-то очень счастлив и наслаждаюсь этими минутами, кипяченой водой и первой невероятной победой в Новом мире.

«Да просто тем, что остался жив. Жить – хорошо! А выжить в таком испытании – вообще круто!»

Оставшуюся в котелке половину воды я повесил обратно остывать, корзину тоже поставил рядом. Подхватив дубину, с рогатиной и рюкзаком за спиной я спустился вниз по краю склона и подошел немного снизу к поверженному Зверю.

Чтобы подробно рассмотреть, в каком состоянии он сейчас находится.

Крови под ним стало еще больше, хотя она очень быстро впитывается в песок.

Присмотревшись, я увидел конец дротика, торчащий откуда-то из живота, ближе к правой лапе. Кровь уже почти не сочится, но зрачок Зверя, обращенный ко мне, повернулся немного на звук шагов по скрипящему песку, а уши остаются прижаты к огромной голове.

Откуда-то я вспомнил, что смерть медведя определяют по прижатым к башке ушам. Или это кошачьих тоже касается?

«Если они прижаты – то зверь еще жив, и только после смерти уши распрямляются».

– Как рванется сейчас в последнем рывке и снесет мне могучей лапой остатки здоровья. Покалечит точно и тогда придется умереть от такой же кровопотери и голода с жаждой, – говорю себя.

Верхняя часть дротика пробила грудину Зверя и вошла в тело на добрых полметра, из раны торчит еще большой кусок. Хоть и не хочется мне мучить такое могучее создание, беспомощно лежащее передо мной, пришлось собраться с духом. Убить его окончательно придется именно мне, и с этим делом стоит здорово поторопиться, пока он сам не издох без всякой пользы для меня.

Я приставил рогатину к шее Зверя, для страховки прижав голову к песку с силой правой рукой.

Ничего не произошло, Зверь так же остался лежать, даже почувствовав на своей шее прикосновение оружия. Похоже, что ему уже не до всяких раздражающих мелочей в эти последние минуты уходящей жизни. Прицелившись, я ударил с размаху дубиной в левой руке по концу дротика, забивая его еще глубже. Из горла Зверя раздалось сипение, грудная клетка выдохнула воздух, но больше ничего не случилось, только лапы затряслись, как у эпилептика.

И я с настойчивостью палача стал забивать дротик все глубже и глубже. Пока он совсем не скрылся в ране, по которой я продолжаю беспощадно бить окровавленным концом дубины.

Тело Зверя вытянулось в последний раз, лапы еще раз дрогнули, и он совсем обмяк. Пасть медленно раскрылась, обнажив восьмисантиметровые клыки, огромный розово-серый язык вывалился наружу, прижатые уши очень медленно выпрямились.

– Все, Зверь мертв. Если по всем внешнем признакам, – нервно говорю себе. – Пульс щупать у него я точно не стану.

Я вытер пот со лба и постоял, отдыхая и морально приходя в себя. В книгах о попаданцах за каждый подвиг или серьезное достижение начисляется какое-то количество бонусов или очков, необходимых для дальнейшего развития.

Не везде, но достаточно часто. Во всяких ЛитРПГ и РеалРПГ, конечно.

«А кто сказал, что не такая история приключилась со мной? Пока так точно утверждать нельзя».

И во многих случаях убить добычу требуется непосредственно самому, а не с помощью ловушки. За это Игровая Система начисляет бонусы со штрафом. То есть именно сейчас дать умереть Зверю самостоятельно – показалось мне самому непозволительной роскошью.

Наверное, конечно. Пока никакая Система с уровнями и бонусами передо мной не развернулась. Может просто не умею пользоваться, а она все же здесь есть.

«Шкура Зверя просто роскошная, очень жалко оставлять такую красоту на растерзание стервятникам. Но куда мне ее девать, снимать вообще не умею, да еще в крови весь перемажусь. Вроде, соль для выделки необходима в большом количестве, а у меня ни горсточки нет при себе», – размышляю я про себя.

Теперь пора отдохнуть, вскипятить еще воды, очень не хватает какого-нибудь тазика для стирки. Но хоть немного можно помыться в озерце. Ну, конечно, не как следует, а как получится.

Мне нужно искать еду, я уже и так почти сутки голодаю. Это, конечно, полезно, но и нагрузки на меня навалились запредельные, физические и моральные.

Вот Зверя есть совсем не хочется, подожду все же другую добычу. Кто бы другой начал бедро топориком отрубать или вырезку с хребта срезать вместе с шерстью, есть разные люди на этом свете, но я что-то котятину не очень привечаю.

«Каждому – свое. Хотя жареную драконятину особо храбрые попаданцы очень уважают».

На всякий случай я посмотрел на тушу под разными углами зрения, вдруг где-то засверкает иконка дропа или лута, не помню уже, что именно поднимают с убитых животных.

– Нет, ничего не видно. А очень жаль!

А все же очень красивая шкура. Такую бы мне к кровати положить. Теперь осталось найти настоящую кровать для начала.

Постояв еще немного, я подхватил рогатину и усталым шагом двинулся к краю склона, но немного другим маршрутом. Потом вспомнил, где отлеживался Зверь до встречи со мной и повернул к месту лежки на тридцать метров вниз.

И второй раз за день похолодел, в складке склона я увидел останки человека.

Это оказался мужчина, темноволосый, судя по остаткам скальпа, на теле куски порванной одежды. Труп сильно погрызен, лицо особенно пострадало от зубов Зверя. Преодолевая дурноту, я присел и потрогал ткань, серую с зеленым, крепкую, вроде с кожаными нашивками, похожую на самопальное, а не фабричное производство. Одна нога мертвеца осталась в обуви, похожей на индейские мокасины с жесткой подошвой из крепкой кожи. Я даже пощупал подошву рукой.

Сильного запаха разложения не ощущается, человек погиб недавно, но из его разгрызенного живота пахнет отвратительно. Поднявшись на ноги, я почувствовал, как внутри резко забурлило и меня вывернуло на почти пустой желудок.

«Почему тогда Зверь напал на меня, если он находился на лежке рядом с водопоем, да еще около добычи, которой стал какой-то несчастный? Я знаю, что крупные кошки обычно лениво отдыхают рядом с добычей по несколько дней и не торопятся охотиться. Может я подошел слишком близко и этим серьезно разозлил Зверя?»

Не знаю.

Я заметил на уцелевших пальцах покойника пару колец, простеньких таких, безо всяких украшений, светлое и темное, но с металлическим блеском. Они сильно стиснули кожу на уже заметно распухших пальцах.

– Можно вздохнуть с явным облегчением, люди в этом мире точно есть, они добывают и плавят металлы, шьют довольно приличную одежду из ткани и кожаную обувь, – говорю я себе даже вслух.

«То есть это точно не те самые троглодиты и не первобытные неандертальцы, какой-то минимально нормальный уровень цивилизации присутствует. Не придется жить в пещерах, слава богу, чтобы загонять мамонтов и пещерных медведей в ловушки своим личным примером» – понимаю про себя с большим облегчением.

Я еще раз внимательно осмотрел тело мужчины, больше ничего интересного не заметил, карманы, если они были, в целости не остались. Хотя вроде в средневековье карманов и не имеется, все мелкие вещи носят в кошельках и кошелях на поясе. Плохо, что у меня такого пояса нет, могут не признать за полноправного человека, что-то такое я читал, помню.

Впрочем, обычный тканевый ремень в моих штанах может сойти за требуемое, тем более, что на нем висит настоящий нож, основной признак свободного человека.

Обыскивать останки не стал, мало ли кто сейчас смотрит на меня из соседней рощи. Или может это сделать каким-то магическим зрением, лучше не рисковать все же, вдруг друзья или соплеменники убитого уже подобрались вплотную.

– А тут я тело их товарища шмонаю безбожно.

И еще наверняка в местном обществе очень не одобряется прикосновение к чужим мертвым, не говоря уже о мародерке. Найду что-нибудь на нем, чего потом никак не смогу объяснить тем, кого повстречаю. Люди, похоже, уже совсем недалеко от меня находятся, а этот покойник один из них.

Сколько Зверь мог протащить свою жертву, километр-два? Наверно из одной рощи до другой на самом деле.

А я сейчас очень завишу от хорошего отношения ко мне.

«Да мне просто должно очень сильно повезти, если сразу не попробуют убить, как только увидят такого красавца в невиданных здесь шуршащих синтетических одеждах. Здесь то все еще натуральное, без консервантов».

Я сразу же снял куртку и свернул ее в рюкзак от греха подальше, футболка и штаны немного похожи на обычную ткань. Не по цвету, конечно, а по фактуре. Впрочем, мои камуфляжные штаны как раз похожи на то, что одето на местном.

«Как тут выжить, если языка не знаешь, одет в вещи, которые никто не видел и в руках не держал, сам непонятный чужой, да еще без внятной истории?»

Такого проще придушить без риска, чем что-то пытаться понять про него.

Могут и за демона принять или за еще какое-то нечистое порождение Тьмы. На таких сразу охоту объявляют всем обществом и не угомонятся, пока не поймают и не повесят за ноги на самом высоком столбе.

Полностью в местное одеться, косить под немого, и то – остается столько всего, чего я не знаю.

Но так хоть подойти поближе могут разрешить, не утыкают стрелами издалека.

– Может здесь вера очень сильна, а Церковь высоко несет знамя борьбы с идолопоклонниками. Попасть на костер – все шансы, только сначала долго будешь признаваться во всех грехах в подвале с горячими углями. А без знания языка – очень это сложный и мучительный процесс, – говорю себе.