Слесарь 5

– Ах ты, гнида!

Понимая, что ловушка совсем захлопнулась, я еще успел ловким и подлым ударом копья с применением небольшого количества маны разнести челюсть купца, искренне надеюсь, что на несколько кусков, ударом снизу. Но вот на Донка времени уже не хватило, плотная толпа окружила меня со всех сторон, облепила плечи и копье, выцарапала его из рук.

На лицах серьезных мужчин из криминального клана я успел увидеть даже одобрение моему поступку, ведь это как раз правильный поступок по местным понятиям. За предательство я могу сделать, что захочу и с купцом, и со Старшим охраны, они отдали меня на почти верную смерть, вот и я могу тоже убить обоих или попытаться хотя бы так рассчитаться с ними.

Но не успел. Меня повели-потащили куда-то внутрь города, тщательно обыскав на ходу, сняв пояс с кошелями и ножом, но не трогая, к счастью, обувь, в которой лежат до сих пор спрятанные два золотых и местные серебряные деньги. Все свое богатство я перепрятал перед городом, когда понял, что ожидается серьезнейшая заваруха и теперь порадовался за свою предусмотрительность. Да и добраться в немыслимой толчее вокруг меня до моего низа невозможно, так меня торопятся куда-то дотащить.

Я не сопротивляюсь, понимая, что это совсем бессмысленно при таком количестве бандитов вокруг, понемногу меня отпустили, видя, что я совсем не упираюсь, не паникую и вообще иду сам. Несколько крепких мужиков и парней с разбойными рожами присматривают за мной, мы прошли пару улиц, потом вошли в какой-то большой двор, набитый народом со всех сторон и даже свисающими с импровизированных трибун гроздьями зрителей.

– Похоже на какую-то площадку для боев, – успел подумать я.

Как меня вытолкнули в первые ряды, бесцеремонно расталкивая остальных зрителей, и я смог увидеть окончание поединка межу двумя огромными и свирепыми мужиками. Которые в бешеном темпе бьют друг друга ногами, правда только по нижней части туловища и еще в пах.

Один из этих монстров закачался после череды страшных ударов и сполз на землю, которую тут заменяет дощатый помост.

– Черт, я так точно не смогу, – понял я сразу.

Слава богу, кричащие от восторга соседи поделились со мной знанием, что это прошел бой за звание главного местного силача, а мне еще рано мечтать об этом.

От желудка отлегло, я стал думать в позитивном, как мне кажется, ключе.

Что скоро все это закончится, я отмучаюсь в этом ужасном мире и, наверно, снова появлюсь-восстановлюсь в Храме. Конечно, больше через горы уже не пойду, тихонько буду пробираться на Север, где меня ждет карьера необыкновенно сильного Мага, улучшенное питание и еще самая красивая женщина на всем Севере.

Если там такая есть, конечно. И мне ее еще отдадут.

Думать так, глядя на беснующуюся после прошедшего поединка толпу, кажется очень приятно и успокаивающе.

Я прямо здорово расслабился, пока меня не выпихнули на помост и глашатай не прокричал о чем то, представляя участников следующего поединка.

– О чем он говорит? – толкнул я локтем здорового мужика с ведром и полотенцем на плече, вроде как моего секунданта.

Полотенце все в подозрительных разводах и пятнах, понятно откуда взявшихся.

– Бой будет до смерти, готовься драться за свою жизнь! – крикнул он мне на ухо, начиная снимать с меня кожаную куртку, рубаху и требуя у кого-то из конвоиров вернуть мой пояс.

Пояс вернули, конечно, без всех кошелей, и я подвязал им спадающие порты, оставшись голым по пояс. Мою одежду секундант, если его можно назвать так, прибрал к себе, кинув в стоящую рядом корзину.

– За кого я дерусь? – теперь мне захотелось прояснить и этот вопрос, по высказываниям зрителей стало понятно, что это не последней важности вопрос в этом городе.

Вон как они надрываются, декламируя свои кричалки и названия разных банд.

– За кодлу Промеса, – мне это название ни о чем не говорит, но теперь я хоть знаю, кому отдали в залог мою жизнь.

– Готовиться будешь? – крикнул сквозь страшный шум секундант, и я кивнул головой.

Он выхватил откуда-то бронзовый колокольчик, довольно крупный и неистово затряс им, выдавая больше треск, чем звон, на что толпа, стоящая вокруг, недовольно зашумела.

– Нечего ныть, положено время бойцу, так что ждите! – рявкнул мой помощник, не смущаясь ничуть на недовольство зрителей, и вытолкнул меня вперед. – Начинай! Разминайся!

И я принялся делать разогревающие движения, раз уж больше ничего не остается.

Мой соперник, парень с конкретно такой уголовной рожей, ничего такого делать не собирается, только угрюмо следит за мной многообещающим взглядом, сидя на корточках в своем углу и ждет, пока я перестану заниматься ерундой.

– Ну, не ерунда это, скоро сам убедишься, – подумал я, крутя головой.

Я осмотрелся кругом, ареной для боя на жизнь и смерть оказалась площадка с дощатым полом, где-то шесть на шесть метров с легким ограждением на уровне пояса, чтобы зрители, активно орущие и толкающие друг друга, не мешали бойцам. Выше человеческого роста нависают трибуны, также забитые народом с трех сторон, с четвертой установлена трибуна для чистой публики, занятая наполовину местными аристократами и их семьями.

– Да, жестокий век, жестокие сердца, реально – жестокие нравы, – пробормотал я, переставая размахивать руками и поворачиваясь к своему сопернику.

Только два часа назад я готовился въезжать в этот чертов город, будучи полноправным членом охраны каравана, и вот суровая судьба бросила меня биться за свою жизнь на ристалище среди абсолютно чужих и непонятных мне людей.

Глава 4

Соперник оказался мне по плечо, тощий и сильно жилистый, видимо, достаточно опытный в убийстве людей, все же лет двадцать – двадцать пять ему внешне точно есть, прошел огромную школу жизни в бандитских разборках.

За что его выставили биться насмерть за свою жизнь, я не знаю, наверно, чем-то рассердил своих Старших в кодле, причем очень серьезно рассердил. За какую-то мелочевку наказания здесь другие должны быть, а это уже явный косяк.

Впрочем, это неважно, от такого соперника я могу ожидать много жестоких и подлых приемов, выученных им в своей жизни и подсмотренных у других местных мастеров.

– Какие правила? – успел спросить я у своего помощника.

– Никаких, просто убей его, – ухмыльнулся тот беззубым ртом.

Громко ударил колокол в ознаменование начала схватки до смерти одного из бойцов, и мой соперник прямо прыгнул на меня, норовя ударами ниже пояса выбить из меня дух. Я пока сталкиваю его ноги в сторону, поджидая момент для основательного удара, но парень сейчас выкладывается по полной, вообще не снижая оборотов. Понимает, что инициатива в нанесении ударов рано или поздно скажется, и количество перейдет в качество. Вообще не дает без ощутимых потерь выйти на ближнюю дистанцию, поэтому я просто жду, когда его запал иссякнет, а он немного замедлится.

Пришлось воспользоваться его первой промашкой с одним лишком размашистым ударом и охладить его очень уж боевой пыл. Когда его голова оказалась близко от меня, я быстрым и хлестким ударом в область виска усадил парня на задницу и тут же с ноги пробил в голову, вырубив соперника надолго.

Дико шумевшая публика непонимающе замолчала, не осознавая, как так без кучи ударов один из бойцов уже почти победил. Но вскоре зашумела снова, требуя прикончить проигравшего. Я даже вернулся к секунданту, не особо веря, что придется это сделать:

– Что, обязательно его добивать?

На что получил удивительный по своей ясности ответ:

– Можешь и не добивать, тогда через десять минут добьют тебя самого! Хотя, если хочешь, можешь дать ему прийти в себя и снова начать поединок! Но это будет очень глупо выглядеть, так никто не делает! В любом случае выйдет отсюда только один из вас!

Все это он прокричал мне сквозь постоянный дикий шум, сразу же начавшийся снова.

Пришлось вернуться к так и не очнувшемуся до конца сопернику, накинуть ему локоть на шею со спины лежа и, легко преодолев слабые попытки вырваться из захвата, медленно, но верно придушить его. Пока руки и ноги соперника совсем не затихли в неподвижности после продолжительной пляски медленно умирающего от удушья человека.

Это уже второй человек, убитый лично мной в этом мире, если не считать подавленного лошадьми и телегами жулика в первом городке. Душить, конечно, морально значительно тяжелее, чем одним ударом сгоряча проколоть живот, только, когда хочешь выжить изо всех сил под крики огромной толпы, это уже не так существенно, руки лишнего не дрожат и делают свое дело.

Под продолжающиеся крики и топот ног я вернулся к секунданту, показавшемуся мне тут самым нормальным и спросил:

– На сегодня все?

– Да, все, теперь ждешь нового бедолагу, – пробормотал мой помощник и выдал мне мои вещи из корзины. – Поздравляю тебя с первой победой.

Я быстро оделся и вскоре те же рыла, что вели меня сюда, отконвоировали меня обратно на улицу, по которой изначально двигался мой караван, давно уже уехавший. Там мы прошлись дальше, где-то с километр в сторону центра города, и через пару минут меня завели в подвальное помещение, где густо пахнет людскими страданиями и болью, стоит несколько клеток разного размера, а на входе дежурят хорошо вооруженные дубинками и длинными кинжалами молодцы. Главный из конвоиров дал мне характеристику, из которой я услышал и разобрал только: – Рассчитался наполовину.

– Ага, на мне долг повис, теперь я его скостил своей победой в поединке до смерти. Значит, нужно выиграть еще один раз, чтобы больше не быть должником.

Меня записали в местную книгу учета узников и подтолкнули проходить в одну из клеток, после чего закрыли дверку за спиной. Новое жилище оказалось небольшого размера, с парой лежанок на полу, на которых кишмя кишат клопы, и я приготовился к трудной ночи. Пока не стал садиться, просто стою, держась за решетку и посматриваю по сторонам.

В большой клетке, плотно набитой так, что несчастные не могут сесть и им приходится стоять, находится человек сорок, много сильно побитых, морально подавленных, в ужасе глядящих по сторонам и на своих соседей мужчин и женщин.

Время от времени надсмотрщики с легкими дубинками в руках стучат по прутьям решетки, вызывая по именам одного за другим узников, и, если им кажется, что тот медленно пробирается через забитое телами пространство, осыпают его ударами по плечам и спине, подгоняя побыстрее выскочить из клетки. Потом его или ее подводят к конторке, где пришедшие на помощь члены семьи или просто знакомые приводят свои аргументы и оправдания, в основном заключающиеся в горстке монет, высыпаемых на конторку. После чего, придя к согласию с одним из главных здесь бандитов, забирают несчастного или несчастную с собой. Кто-то из более грамотных бандитов записывает итоговое решение в свой кондуит, потом считает деньги и высыпает их в ящик с прорезью, стоящий внизу конторки.

В этот момент за ним начинают присматривать все активные и свободные члены банды, чтобы монета не осталась зажатой между пальцев, круговая порука и такая же ответственность за крысятничество наглядно проявляются в действии.

В общем конвейер по выжиманию денег у обычных горожан, провинившихся не особенно сильно, работает на полную мощь, и я подивился размаху действий банды, открыто содержащей свою тюрьму и массовым способом доящей простых горожан. Постоянно другие бандиты приводят новых должников и запихивают в клетку, женщин изощренно обыскивают, залезая во все срамные места, и со сразу помертвевшими лицами волокут в клетку. Где эстафету перенимают узники понаглее, так же с удовольствием безнаказанно лапающие своих жертв, коротая скучное время в заточении и пытаясь скрыть страх, явно обуревающий их самих.

В подвале стоят еще три клетки, поменьше размером, кроме моей и общей.

В одной, как видно, сидят члены противоборствующих группировок, захваченные в ходе повседневной войны на улицах, все поголовно избитые и сильно порезанные. Каждый проходящий мимо член группы победителей старается попасть по пальцам или ткнуть посильнее дубинкой через решетку. Туда приволокли за пару часов только одного новичка, находящегося без сознания, и закинули внутрь с размаху, но его хоть поймали свои же и аккуратно уложили на пол.

– Где его поймали? – крикнул один из старших тут бандитов.

– Около Угольной улицы! – кажется, примерно так ответил один из доставивших его молодчиков.

Во второй сидят такие же уголовные рожи, видно, что это уже члены банды, чем-то провинившиеся перед своими, на них внимания подчеркнуто не обращают. Чтобы не оказаться там самому за сочувствие или не вовремя сказанное слово.

Прямо просто не смотрят на своих же бывших приятелей и никак не показывают своего отношения к их беде.

В третьей пребывают уже серьезные должники банды. Солидные и не очень мужики, ждущие решения по своему вопросу, но, как я вижу, безо всякого особого оптимизма в глазах.

Так что я сам сижу с относительным комфортом, пока совсем один и мне понятно, что представляю какую-то определенную ценность для банды Кромеса. Раз меня совсем не трогают и даже принесли поесть из того же большого котла, где берут еду и все остальные бандиты. Других узников кормить и не думают, даже передачи не принимают, несмотря на все просьбы родственников

Отчетность ведется так же, как и в Черноземье, на восковых табличках.

На меня заполнили одну из них, что-то записали и поставили в отдельный угол.

На улице наконец стемнело, в подвале стало еще меньше видно, мой угол полностью погрузился в темноту, поэтому я рискнул почистить одну лежанку от насекомых. Опустив руку и создав крайне высокую температуру сначала на одной стороне, потом присел туда и дочистил лежанку до конца.

Смог все же вспомнить фокус Кремера и еще тогда расспросил его подробно про такое умение. Освоил уже потом, когда пришел готовиться к переходу в Храме и получил неограниченный доступ к мане, раскаленный воздух образуется сразу после пальцев руки и почти не обжигает их.

Заодно внимательно гляжу, не среагирует ли кто-то из бандитов или их жертв на используемую мной магию, но ничего такого не заметил. Ну, визуально ничего в темноте заметить нельзя, только если у кого-то есть такое умение.

Ночью ко мне перевели одного из своих бандитов, видно, что с него почти сняли все претензии, но еще не до конца простили. Это получилось весьма кстати, чтобы клопы со второй лежанки постепенно не перебежали на новое освободившееся место с вкусным узником.

Сам крепкий, низкорослый бандит плюхнулся на лежанку, вообще не обращая внимание на насекомых.

Он со мной тоже не стал общаться, видно, что молчание с непонятным фраером реально считается в банде настоящим золотом.

Спал я все-таки, как убитый, после всех переживаний, не слыша стоны и крики несчастных. И оказался очень этому рад, впрочем, всякая деятельность в подвале с пришествием темноты тоже сошла на нет, потому что в большой клетке все как-то разместились, сидя друг на друге, и даже уснули.

Дежурить в закрытом подвале осталось всего двое молодых парней, они уселись на скамью при входе и вскоре потушили последнюю масляную лампу. В подвале стало совсем темно, а заключенные занялись туалетом. Народ в клетках активно посещает горшки с деревянными крышками, представляю, какая вонь стоит там сейчас.

У нас тоже рядом стоит горшок, но ни я, ни второй сокамерник в туалет так и не сходили.

Утром я проснулся в той же грязной клетке, хотя ночью мне снился любимый трактир "Лиса и Журавль", Грита и мои приятели, настойчиво предлагающие мне пиво и жареную свинину с тушеными овощами.

Да, это оказалось очень большое разочарование, ничего вокруг меня за ночь не изменилось, хорошо хоть меня опять покормили из общего котла и довольно быстро забрали из этого скорбного места. Те же знакомые крепыши отвели меня в местный зал, где занимаются другие спортсмены, как я их классифицирую по внешнему виду.

Я остаюсь собственностью кодлы Промеса, но пользу от меня решили получить другим способом, не только на площадке для боев. Кто-то из Старших кодлы вчера видел мой бой и его заинтересовало мое умение наносить удары руками.

В Сатуме практикуется в основном боевое искусство вроде нашего марсельского савата, как мне показывал Учитель. Естественно, ему оказалось непросто биться со мной почти по правилам бокса, главенствующим в круге на землях Черноземья.

Но здесь мне, наоборот, очень сложно выступать против серьезных мастеров. Хорошо, что вчерашний соперник совсем не считался опытным бойцом, резко начал и, не нанеся мне ни одного серьезного удара, подлетел слишком близко к моему мощному кулаку на свою беду.

Один из Старших кодлы, тот самый, который обратил внимание на мою технику, завел со мной разговор и сразу понял, что я не только не местный, но и определил тут же, что я пришел из-за гор. Плотный мужчина заинтересовался серьезно моей историей, только недостаток знакомых слов не дает мне возможность ответить на его вопросы. Да и сам я не хочу пока показывать, что понимаю более-менее язык, прикидываюсь мужиком-чужеземцем, совсем плохо понимающим корли, поэтому вскоре он потерял ко мне всякий интерес.

Меня поставили в спарринг с местным мастером, я пропустил немало ударов ногами, правда прилетает мне издалека и не особо сильно, сам не смог ни разу достать противника, ловко уходящего от меня. Впрочем, я сам тоже не сильно стараюсь, видя, что местный больше изображает активную деятельность. Мне он даже шепнул на ухо, когда мы сцепились в клинче, чтобы я не выкладывался и поберег себя.

К обеду прибежал гонец, доложился о чем-то плотному дядьке и видя, что взгляд того остановился на мне, я понял – придется подраться сегодня тоже, видать, нашли мне нового соперника.

Так и получилось, со всеми спортсменами, выступающими за эту Кодлу, я перекусил в соседнем трактире, причем накормили нас вкусно, обслуга реально просто летает вокруг нас. Потом вернулись в местный зал, где я смог поспать с пару часиков. Никто вроде меня отдельно не сторожит, но видя полнейшее погружение всей местной жизни в безоговорочное подчинение власти криминала, я даже не стал рассматривать этот вариант, чтобы попробовать исчезнуть.

Гораздо лучше лежать, сладко подремывая, на теплом солнышке, чем стоять в клетке, когда тебя реально некому выкупить. И ждать, кому никому не нужного должника продадут в рабство, тем более в подвале я успел несколько раз увидеть этот протокол в действии. Некоторых никому не нужных людей забирают за небольшие деньги новые хозяева. Платят какую-то сумму, получают на руки табличку со знаком Кодлы и покупку со связанными руками. Новый хозяин накидывает веревочную петлю на шею покупки и уводит с собой. Кажется, это такой знак подчинения новому хозяину свободного в прошлом человека, только что перешедшего в свой новый статус раба.

То есть преступники ввели здесь долговое рабство и продают своих должников, которых сами и вогнали в долги.

Настоящее такое беспросветное средневековье при полной власти как-то очень сильно организованных бандитов.

Поэтому я дождался пары знакомых крепышей, которые разбудили меня и уже скорее дружелюбно проводили, чем отконвоировали к месту следующей битвы за мою свободу, которым оказался тот же самый амфитеатр.

Если я побеждаю в этом бою, то считается по местным законам, что полностью рассчитался с Кодлой и больше не должник. Становлюсь свободным человеком, хоть и с невысоким по местным меркам статусом бывшего должника. Чтобы перейти в ранг самого минимального, но все же союзника банды, следует провести еще один успешный бой на смерть. Победить и тогда можно стать местным бойцом, тренироваться в зале банды, в других боях уже не ставя свою жизнь на весы, а просто побеждая во славу Кодлы Промеса.

Это достаточно примерно мне объяснил мой соперник, с которым я спарринговал перед обедом и который советовал экономить силы.

– Так себе перспектива, честного говоря. Продуешь снова пару раз и попадешь опять в должники кодле, чтобы опять биться насмерть, – так я думаю сейчас.

Но дождавшись по времени своего выхода и увидев соперника, я сразу пожалел, что не попробовал сбежать из зала или по дороге. Правда, хорошо бы еще знать, куда здесь нужно бежать, потому что попадать в лапы другой банде с моей, уже начавшей создаваться, репутацией в кодле Кромеса нет никакого смысла.

Реально страшного вида квадратный мужик с толстенными руками и квадратной головой на широченных плечах производит пугающее впечатление. Он выставлен противоборствующей бандой, которая не скрывает своих надежд на успех в этом бою. Весит он раза в два, если не в два с половиной больше, чем я, и может задушить меня, даже просто прижав к своей широченной груди.

Явно, что с весами противников здесь никто вообще не заморачивается, прошлый парень был явно на десяток килограммов меньше меня. Но вот теперь такой сюрприз ждет меня в свою очередь.

– Жизнь явно повисла на волоске! Придется все-таки в ударах использовать ману, не забирать же ее на тот свет непочатой!

Прежний помощник, не скрывая, что шансов у меня почти нет, посоветовал не даваться этому чудовищу в руки, сказав, что того так и зовут – Душитель, потому что он всегда душит соперников.

Да, придется мне здорово постараться, спасая свою жизнь, заходя этому зверю за переднюю руку, бить и бить, не жалея кулаков, куда-нибудь в висок и челюсть, много раз и посильнее.

Я попросил разминку, которую секундант и огласил своим колоколом, опять под недовольный шум толпы, настроенной кровожадно и ставящей монеты поголовно на эту гору мышц и мяса.

На трибуне для благородных я увидел несколько новых лиц, по виду благородных бойцов, смотрящих на разворачивающиеся перед ними бои без особого интереса. Однако мой соперник своим видом удивил и их, судя по тому оживлению, с каким они комментируют между собой готовящуюся схватку.

Разминка кончилась, стукнул колокол и бой начался.

Соперник не рванулся ко мне, чего я опасался, он наоборот поднял руки и развлекает толпу, показывая свои чудовищные мышцы и особенно гигантского размера бицепсы.

Народ визжит от восторга, соперник не обращает на меня никакого внимания, и я сделал первый шаг к труднейшей, но все равно возможной победе. Пробил ему двоечку со всей силы, делая акцент на ударе с сильнейшей руки. Зашло ему хорошо, но пока без видимого результата, я только разозлил мужика и заставил его неотступно ходить за мной, широко расставив руки. Я время не теряю тоже, встречаю поставленными ударами голову, боясь больше всего, что сломаю кулак о лоб чудовища, который он постоянно пытался подставить под удары. Удары не сказать, чтобы совсем не влияют на этого монстра, я снес ему уже одну бровь, разбил нос и порвал широко кожу слева от многострадального носа. Они даже немного замедлили его, он уже не лезет ко мне напрямую, так широко расставляя руки, а пытается схватить меня за бьющую руку, больше стоя в центре и принимая удары на лицо.

Я бы сказал, что просто отбивает их своим лицом, все более кровоточащим, но пока я не вижу возможности свалить его с ног.

Пару раз чудовище чуть не схватило меня, пытаясь перехватить руку и начиная понемногу перекрывать мне углы для отхода. Если он поймет, как это сделать, меня ждет бесславный конец, этот настоящий зверь просто сломает мне спину.

Я знаю, что тяжелые удары в голову накапливаются и дают эффект в сумме, только этот тиранозавр в человеческом обличье стал осторожнее и продуманнее, вытянул свои нечеловеческие конечности вперед, все настойчивее пытаясь перехватить бьющую руку.

– Черт, у него это получится рано или поздно, – подумал я и пустил в ход ноги.

Пора его вырубить каким-нибудь подлым ударом, что здесь очень приветствуется.

Даже вложил в удар немного маны, чтобы наверняка потрясти чудовище и начать активно спасать свою почти погубленную жизнь. Пока он стоит лицом ко мне и никак не прикрывает пах, сосредоточившись на попытке схватить меня за руку.

Удар в пах оказался очень силен, я даже ногу отбил о его промежность и тут впервые динозавр сложился пополам, со стоном упав на одно колено. Я стремительно подлетел к нему и пробил по открытому виску богатыря, раз, другой и тут почувствовал, что чудовищной силы кисть схватила меня под колено и скоро оторвет от земли. В панике от такого крайне опасного поворота я успел ударить третий раз его в висок, вложив в удар уже немало маны и с огромным облегчением почувствовал хруст под кулаком. Огромная ладонь потеряла концентрацию в захвате, я смог вырваться и отскочить в сторону, освободившись из ловушки.

Чудовище потеряло ориентацию и слепо водит руками перед собой, стоя на одном колене. Я же, хорошо помня чудовищную силу его лапы, не стал кидаться прямо, чтобы добить его, а зашел сбоку и ударом ступни сбил его вторую ногу. Он упал на оба колена, и я с наскока зарядил ему снова по виску ногой, сбив его неуклюжую попытку подняться. Потом зашел сзади и сильным толчком в спину уронил чудовище на живот.