скачать книгу бесплатно
Дойдя до знакомого зала, я чуть сощурился, когда меня нагнал Добрик с факелом. Заплясали тени, мир перекосился, словно по нему попрыгал ребенок. Тишина нарушалась только шагами нашей компании.
За спиной дворецкого в окружении силуэтов охраны появилась Тома.
– Узнаешь? – Я показал на угол, в котором ей довелось лежать с «растягушкой и зашибом».
В то время случившиеся с нами события казались концом света, а положение, в которое мы попали, – верхом неприличия. На мою долю выпали безумные заботы по гигиене, кожа просто горела, руки не слушались, я с дрожью в коленях справлялся с выпавшей обязанностью, зная, что мои усилия – единственная возможность выжить. Затем мы попали в стаю, новая жизнь перевернула взгляд на мир, она убрала лишнее. Главное было простым: держаться вместе. Никто нам не поможет, кроме нас самих, и плевать на условности. И мы выжили.
Времена изменились. Тома радовалась вернувшемуся комфорту цивилизации, загребущие руки подминали все, до чего дотягивались. Теперь ей корона Верховной царицы покоя не давала. С моей точки зрения, Тома выше головы замахнулась. Ася рассказывала, что каждый, кто лезет наверх, однажды достигает потолка компетентности, но в своем честолюбии не замечает границы и делает лишний шаг. Грустный факт, но факт. Хотелось бы, чтоб о нем помнил не только я.
Тома скривила губы.
– Отсюда Борзой с компанией устроили нам… с погибшей Чапой долгие приключения.
Умница. А я едва не прокололся. У Добрика уши чуть не вывернулись, как у кошки. Расспрашивать о подробностях никто не решился, хотя история, несомненно, интересовала всех.
Так, срочно, для будущих оправданий: откуда я узнал про подземелье и Тому в нем? Вариант «а»: следил за людьми, когда вместе со стаей высматривал добычу. Собственно, варианта «б» не нужно, первый вполне подходит, позже надо согласовать его с Юлианом.
Правило выживания: «позже» может не наступить. Я сразу шепнул напарнику несколько слов, пока мы продвигались по брошенному людьми подземелью.
Здесь было пусто, хотя кто-то посещал его недавно: кострище засыпано землей, но запах выдавал недавнее пиршество.
– Надо посмотреть с высокой точки. – Я направился к выходу. – Может, успеем кого-то заметить.
Тома уже открыла рот для вступления в полемику: дескать, чего это я тут распоряжаюсь в ее высоком присутствии… К моему счастью ее опередили. Когда мы достигли выхода из подземелья, бойники, охранявшие вход и лошадей снаружи, среагировали на лай Шарика и вой Пиявки:
– Опасность!
Одновременно в них из леса полетели стрелы. Часовой в проеме скатился внутрь, колпак свалился, глаза выпучились:
– Рыкцари!
Стрелы никому не причинили вреда, они воткнулись перед входом и вокруг нашего отряда. Противник обрисовал ситуацию: место пристреляно, лучше не рыпаться. Невидимые стрелки держали на прицеле бойников, мы все оказались в ловушке.
Юлиан вспыхнул:
– Я же говорил!
Желание выпустить из Добрика кишки и связать из них свитер настолько читалось на лице Юлиана, что Тома заслонила собой дворецкого:
– Нет! Это не те, кто нападал раньше, у меня же знамя снаружи!
– И что? – Я не видел связи.
Тома заупрямилась.
– Это другие. – Задрав лицо, она громко крикнула:– Здесь царисса Тома! А вы кто?
– Что вы забыли в местах, которые высокими сословиями давно забыты? – вопросил снаружи строгий женский голос. – Молодость вспомнить решили?
– Кто со мной говорит? – напряглась Тома.
– Вы не очень обидитесь, если мы заберем коней, а вас немножко завалим камнями? И шкурки не попортим, и, пока откопаетесь, мы будем далеко.
– Узнала! – всколыхнулась Тома. – Это Грозна? Грозна Святая?
– И я тебя помню, ангелочек. Что с того? У нас разные пути, но на этот раз мы пересеклись удачно. Отдай приказ сложить оружие, не играй чужими жизнями. Крови и так пролито слишком много.
– Именно. – В глазах Томы засветилась новая мысль. – Куда ты подашься, если отступники разбиты, твой отряд разгромлен, а места прежних лагерей известны царице и контролируются царберами? У меня к тебе предложение!
Повисло несколько секунд тишины.
– Говори, – донеслось снаружи.
– У меня есть титул, но нет семьи в широком смысле. Как ангелу, мне разрешено набрать ее самостоятельно. Официально предлагаю тебе войти в мою семью войницей. Знаю, что в прошлом твое фамильное имя – Есенина, ты сестра цариссы Есении. Значит, ты царевна. Царевны имеют право поступать войницами в другие семьи.
– Тебя не смущает мое прошлое?
– Оно меня радует. Ни у кого из царисс нет и не будет бойца с такими стажем и опытом.
Круто. О чем-то похожем я тоже думал, но выговорить вслух… Потому Тома и Тома, что поступает как Тома, а не как Чапа. Такой Томе, которая даже в ситуации стресса оставалась собой, все удавалось, и все сходило с рук. Вот и флаг ей в те самые руки.
Новая пауза затянулась, словно подвешенным секундам никак не могли перерезать веревку. Наконец, Грозна заговорила – ровно и задумчиво:
– Ты меня удивила. Я склонилась бы к твоему предложению, идти мне действительно некуда, а новый отряд набирать долго и опасно. К сожалению, откажусь. Со мной четыре человека, за которых я отвечаю.
Юлиан прошептал Томе:
– Для троих рыкцарей у тебя есть эта, как ее… анистия.
Надо же, в нем проснулся талант советника. Если и другие таланты пробудятся такими темпами, скоро за цариссиным столом мне не останется места.
Совет Юлиана был тактически правилен, но стратегически неверен. Трех разбойников можно взять войниками по амнистии, их начальницу – войницей как царевну, пусть и возникнут вопросы, связанные больше с моралью, чем с законом. Четвертого при желании можно спрятать. Но прятать опасно, поэтому оставшегося лучше переправить через гору в долину. Заодно поделимся новостями.
Все было бы замечательно, если забыть о Малике, которому тоже понадобится официальное прикрытие, когда он вернется для переправки в наш мир. Еще одну амнистию неплохо бы придержать на всякий случай. Последняя может пригодиться самой Грозне, если для властей ее прошлое окажется важнее происхождения.
Жаль, нельзя высказаться при всех. Я с тревогой глядел на Тому, а она, как видно, уже решилась на какие-то действия.
– Мы можем поговорить? – обратилась она в нервно замершую пустоту.
– Выходи одна, без оружия. Поговорим.
– Рыкцарям верить нельзя! – заволновались бойники. – Разбойники никогда не держат слова!
– Не держат, если им выгодно его не держать, – успокоила Тома, только непонятно кого: охрану или себя. Она протянула мне меч и раздвинула бойников руками. – Пустите. Грозне выгодней моя дружба, а не смерть, сейчас ее слову можно верить.
Тома вышла наружу. Одновременно из лесной чащи появилась неуловимая разбойница. Высокая и поджарая, она на голову превышала Тому ростом и в полтора раза – шириной плеч. Привычное одеяние рыкцаря Грозна не сменила, несмотря на рыскавшие вокруг отряды царберов. И людей не бросила. Честь для нее имела не последнее значение. Тома приняла верное решение, такими людьми разбрасываться нельзя.
– Здравствуй, знаменитая Грозна Святая, приятно познакомиться лично. Жаль, что встречаемся в таких условиях, когда я на стороне победителей, а ты наоборот. Совсем недавно было иначе.
– Приветствую не менее знаменитую цариссу Тому, о которой ходят легенды. Мои подвиги ничто по сравнению с твоими, если верить слухам. Результат подвигов свидетельствует о том, кто более достоин похвал и народных восторгов. Ты на вершине, я в опале. Выходит, твои поступки для высших сил оказались нужнее.
Водянистые глаза и прямой нос, походивший на клюв, сурово уставились на юную хозяйку окрестностей. Лицо – в шрамах, светлые волосы забраны в хвост, спускавшийся на отороченный волчьим мехом ворот. Такой воротник выполнял роль бармицы и, частично, наспинника, ведь шлемов разбойники не признавали. Видавшие виды штаны заправлены в мягкие сапоги, кожаная сбруя облегала рубаху. Несколько бронзовых блях, тоже несущих защитную функцию, соединяли ремни на небольшой высокой груди. С левого бедра свисал узкий меч в красивых ножнах, правое украшал кривой нож, за плечами торчал гнук в совмещенном с колчаном налучье.
В памяти всплыла история Грозны, из разных рассказов сложившаяся в общую картину. Грозна встала на путь разбоя из-за любви. Путь разбоя? Громко сказано. К разбою она пришла позже. Началось с подросткового отрицания догм, которые вдалбливают с детства без обсуждения. Взрослый мир категорически не нравился, и маленькая Грозна, носившая тогда другое, вполне аристократическое имя, сопротивлялась как могла. Характер способствовал. Девчонкой она умудрилась влюбиться в сестрата. Или в то время молодой человек еще не был сестратом? Хороший вопрос. Царисса Степания, ее мать, насильно выдала своенравную девицу за трех своих войников. После смерти Степании той же крепкой рукой правила Есения, старшая сестра Грозны. Для Грозны ничего не изменилось – навязанная стандартная семья не устраивала, а в ответ на побег любимый человек был устранен. Грозна ушла в сестричество, но не нашла утешения. Вернее, утешение храмов еще больше настроило ее против насилия, что именуется устоявшимся порядком.
– Причина твоего отказа – четыре человека, за чьи судьбы ты несешь ответственность. Эта причина – единственная, или есть и другие?
– Твое предложение слишком хорошо звучит, чтобы быть правдой. И оно опасно для нас обеих. – Держа дистанцию, Грозна говорила с Томой не как с противником или жертвой, а как с равной. Уже хорошо. Такими темпами и до почтения рукой подать. – Моя репутация не вызовет восторгов и любви у тех, кого я раньше грабила или чьих родичей убила.
– Кого волнуют чьи-то восторги? Если врагов не мирить, войны не прекратятся. – Тома храбро глядела в глаза бывалой разбойнице. – Умелая воительница, ты принесешь больше пользы на страже порядка, чем продолжая грабить и убивать. Если кто-то не согласится с таким раскладом, он сам преступник.
– А как быть с законом «Я жесток и беспощаден с преступниками, ибо преступивший закон сознательно поставил себя вне общества – общество обязано ответить тем же»?
Серьезный довод.
– Сказано: «Победа – сплав опыта, ума, смекалки, воли и подготовки. Недобор в любой из составляющих – смерть». – Тома улыбнулась. – Проявив смекалку, я заставила ум принять нужное решение, и у меня хватит воли, чтобы принять на службу твои опыт и подготовку и отстоять свое решение перед любым, кто посмеет спорить. У меня на службе ты станешь частью семьи. Семейное право гласит: «Не восставай на жизнь ближней своей». А также «Не мсти и не имей злобы на ближних своих». Ты станешь для всех такой ближней. Да постигнет кара разрушителей и да возрадуются созидатели. И да воздастся справедливым. Алле хвала!
– Алле хвала! – механически откликнулась Грозна давно забытой формулой.
Вздрогнув, она передернула плечами и посуровела:
– Все слишком красиво. Так не будет, потому что так не бывает. Тебе известна моя история?
– В общих чертах.
– Я боролась за право жить по собственным законам. Перейдя к тебе, мне вновь придется признать верховенство правил, которые я годами втаптывала в грязь.
Тома быстро оглянулась на нас и продолжила:
– Предлагаю сделку.
Она шагнула вперед. Дальнейшие переговоры велись шепотом, до нас не долетало ни одного разборчивого слова, мы видели только сам факт разговора. В какой-то момент Грозна кивнула, поднятая рука заставила четырех бойцов опустить гнуки и подойти к разговаривавшим. Бойники вокруг меня заволновались, я успокоил:
– Опасности нет. Наоборот, теперь царисса станет намного сильнее. И все мы тоже.
Глава 3
Совмещенный отряд двигался по видимым лишь Добрику ориентирам. Грозна со своими людьми держалась позади, прикрывая тыл. Наша свита надеялась, что разбойники потихоньку сбегут, но те и не думали. Тома гордо восседала на коне, лицо цвело улыбкой. Я полюбопытствовал, о чем же они с Грозной договорились.
– Я сказала: «Ты присягнешь на верность и пойдешь служить войницей Тамариной. Я, в свою очередь, спасу тебя от казни – это раз, и разрешу жить по своим правилам, например, иметь одного мужа, и не буду возражать или вмешиваться. Это два. Главное, чтобы внешне все выглядело благопристойно». В общем, как у нас тобой.
– Ее такое устроило? – ответно прошептал я.
– О лучших условиях она мечтать не могла. И… у нее не было выбора.
– А ее люди? Как ты решила вопрос с четырьмя, если амнистий – три?
Я также собрался негодовать по поводу зря использованных возможностей, которые могли пригодиться в будущем, но улыбка Томы стала еще довольней, по ширине соревнуясь с чудным при тихой погоде гоголевским Днепром:
– Я предложила Грозне, чтобы троих она взяла мужьями. Разумеется, фиктивно. Поскольку она по титулу – войница, брак с ней автоматически даст им достоинство войников и спасет жизни. Они продолжат служить мне, но в ее отряде. По амнистии я взяла только четвертого.
Красиво, черт ее дери.
– Поздравляю.
Сказано было чуть не с завистью. Тома оценила.
– Спасибо. Новая войница задала единственный вопрос: можно ли оставить имя Грозна? Я ответила, что не возражаю, но не знаю, нормально ли это с точки зрения правил и законов. Грозна пояснила, что сейчас решаю я, а затем, если понадобится, вопрос будет вынесен на усмотрение Верховной царицы.
Задумчивый взгляд Томы некоторое время изучал небо.
– Темнеет, – сказала она. – Надо возвращаться.
– Возвращайтесь. – Я даже не повернул лица. На нем все было написано крупным шрифтом.
После секундной паузы Тома объявила:
– Готовьте лагерь! Ночуем здесь.
– Нехорошие места, – пробурчал кто-то из бойников.
Интонацией он лишь донес мнение, возражать по-настоящему никто не осмелился.
Промедление меня не устраивало.
– Сколько идти до других развалин?
– Часа четыре, – сообщил Добрик.
– В какую сторону?
Он беспокойно оглянулся на Тому. Она заговорила сама:
– Ты не попадешь туда один среди ночи. Уверяю, если там кто-то есть, они тоже не уйдут в ночь. Дождись хотя бы рассвета. И поужинать надо, я должна заботиться о своих людях. Даже о тебе.
Как ни зудело в одном месте, пришлось согласиться. Мы начали обустраиваться. Одни рубили дрова для костра, другие тащили лапник и жерди для навеса. Я нетерпеливо ходил по лагерю и кусал губы.
Грозна со своими людьми расположились чуть поодаль, но ужин готовился один на всех. Над разгоравшимся костром водрузили котел на перекладине.
– Здесь есть озеро? – громко поинтересовалась Тома. – Воду для котла откуда брали?
– Там из земли ключ бьет. – Ближайший бойник указал на кусты под склонившимся деревом. – Озеро тоже есть, но в другой стороне, минут десять идти. Около озера место для привала лучше.
Он явно недолюбливал «нехорошие места», которыми кишели окрестности, но хорошими или плохими, как хорошо сформулировал Добрик, места делают люди. Если здесь вдруг обнаружится некая мистика, я удивлюсь. До сих пор мистика в моей жизни проявлялась только дома: пропадали из виду понадобившиеся мелочи или автобус постоянно уходил из под носа. Другие несообразности вполне объяснялись наукой. Кроме пути, которым мы попали в этот мир. Но и работе Святого причала рано или поздно найдется отгадка.
Тома придерживалась такого же мнения, но, будучи начальницей, народного недовольства без внимания не оставила.
– Чем место у озера лучше этого?
