скачать книгу бесплатно
Эта ночь не выглядела ночью. Полная луна сделала мир отчетливым и мрачным. Телевизора у меня не было, как и вообще электричества, огонь я предпочитал зря не разжигать – не почитаешь, даже если бы книги были, и внимание привлекать лишний раз не хотелось. Из развлечений остались спать да гулять.
Спать не хотелось. Выйдя из затхлой землянки, я обомлел: с другой стороны реки, где, как говорил Игореха, проходила кабанья тропа, и куда, стараясь не мешать размножению будущих трофеев, редко-редко забредал кто-то из деревенских, сейчас виднелось зарево. Костер. Или костры.
И голоса. Женские! Прекрасно слышимые в ночной тиши даже на таком расстоянии.
Стало жутко интересно. В смысле, что одновременно жутко и нестерпимо интересно. С ножом и биноклем я направился к опушке, что выходила на реку, где прокрался к прибрежным кустам.
Стало еще более жутко. На противоположном берегу горели костры. Небольшие, но много. В две окружности. Меньшая – метров в десять, большая – в тридцать. Внутри, между кругов, танцевали шесть девушек в длинных белых одеяниях. Как в старину. Босоногие и украшенные венками, они то ли пели, то ли просто что-то выкрикивали. Через фразу повторялось нечто похожее на «Альфавиль», если произнести протяжно. В кружившемся хороводе то одна, то другая, заливаясь счастливым смехом, запрыгивали в пустую центральную часть, восторженно орали что-то, и через мгновение выскакивали обратно.
В веселенькое же место меня занесло. Полнолуние, полночь. Шабаш ведьм?
Настроенная в окулярах резкость показала, что все девушки – как на подбор, молодые, в самом соку. Не рыжие. И на том спасибо. Хотелось бы верить, что не ведьмы… либо один из стереотипов считаем сломанным. Ни одной метлы, как и сопутствующих чертей, рядом не видно, что на самом деле ни о чем не говорит. Спрятаны. Или позже появятся.
Смотрим дальше. Итак, все разные – блондинка, брюнетки, шатенки. Длинно- и коротковолосые. Полненькие и худые. Танцуют не отрепетированно, а от души, как получится. Получалось нечто древнее, языческое. Может, они и есть язычницы?
Я прислушался внимательнее. Доносились только невразумительные обрывки:
– …Альфа-виль!.. Пришло время… Мы ждем… Альфа-виль!.. Любая из нас… Свет сменит тьму… Придет час… Выбор… Альфавиль-виль!… Мы вместе…
Непонятно. Ничего похожего я по телевизору не видел и о таком не читал. Напоминает просто коллективное сумасшествие. И при чем здесь известный только киноманам Годар с его мрачной фантазией? Или местный Альфавиль – нечто другое? Еще, помнится, была музыкальная группа с таким названием. На фанаток-меломанок, как и на почитательниц кино в стиле нуар, собравшиеся мало походили.
– …Альфа-виль!.. Нас все больше… Сегодня… Завтра… Альфа-виль!.. Мы готовы… Заря… Каждую луну… Альфавиль-виль!..
Их ноги вскидывались, головы тряслись, поясницы гнулись, словно были резиновыми. Только бубнов не хватало для знакомой из телевизора картинки. Передача «Танцы народов мира», пляски диких племен.
Шаманский танец продолжался до упомянутой плясуньями зари. Перед рассветом девушки угомонились, в какой-то момент их гибкие фигурки будто сломались и повалились на траву в кружок, в молчании наблюдая за становлением нового дня. И вдруг, переглянувшись, ведьмовские создания сорвались с места, на ходу стягивая с себя длинные балахоны. Под балахонами ничего не было. Ведьмы, однозначно ведьмы. Такого мороку на меня напустили, не вздохнуть. Вроде, июль на дворе, давно не Иван Купала, тот прошел месяц назад – знаю точно, в новостях был репортаж. И, тем более, сегодня не первомай с его Вальпургиевой ночью. Что-то новенькое, науке неизвестное?
Шестерка таинственных чаровниц ринулась к реке. Слева вниз к воде сходил изрытый крутой спуск, он заканчивался отмелью. Девушки посыпались с него горохом. Брызжущие плюхи ногами по вспыхивающей взрывами воде – быстрые, невообразимо шумные – встряхнули ночную природу.
– А! Ой! Ах! Ииии! – звенело над речкой.
Примерно с полчаса продолжались водные баталии, где кто-то кого-то догонял, кто-то топил, кто-то удирал, кто-то брызгался. Обычная девчачья веселуха.
Разошлись ночные плясуньи только при свете поднявшегося солнца. Покинув жидкую стихию, блестящие фигурки взобрались на край насыпи, где нацепили подобранные балахоны прямо на влажную кожу. Со смешками и прибауточками уставшая шестерка двинулась вдоль берега, иногда показываясь среди деревьев и вновь исчезая. Потом донесся плеск. Наверное, сели в лодку. Костры давно погасли.
Когда тишина стала полной, я покинул свой наблюдательный пункт.
Глава 4
– Разве существуют на свете люди, кому не нравятся эти приятные сердцу внезапные трески, кашли, хрипы, шорохи, рык, крадущиеся в темноте шаги, чьи-то непонятные вздохи, которые так радуют душу знанием, что ты не один в этом чудесном месте? – говорил Игореха, наведавшийся ко мне через неделю.
– Еще как, – уверил я, хотя на самом деле мнения ничуть не разделял. – Но давай ближе к делу.
– Есть известия от адвоката.
Над костром благоухала уха, я ее периодически помешивал. Игореха расположился на трухлявом пне, бугристый нос с удовольствием втягивал запах, отчего глаза закатывались, будто эти процессы были взаимосвязаны. Вдох – зрачки задрались, выдох – опустились. Простейшая механика. Спрашивать, к каким еще процессам физиологии Игорехи применимо данное правило, думаю, не стоило.
– Значицца так. – Его руки сложились на груди, взгляд с большим трудом отлип от котелка, отчего сообщавшаяся с носом система приказала долго жить. – Во-первых, девчонка, которую, по твоим словам, убитый принес в дом, в деле не фигурирует.
Мое негодование прервал взмах руки.
– Второе. О чем ты не сказал. Я говорю про обвинение в краже.
Если у удивления имеются зарегистрированные рекорды, я побил их все:
– В краже чего?!
– Неких важных документов.
Припомнилась шарившая по комнате брата Сусанна. Меня скрутило, как от зубной боли. Если насчет кражи правда…
– Это подстава!
– То есть, ты не брал?
– На фига?!
Игореха пожевал нижнюю губу.
– И не мог случайно прихватить…
– Как ты это представляешь, мать твоя красавица?
– Никак. Однако, в жизни всякое бывает. Значит, не было никаких документов?
– Нет, – отрезал я, надуваясь, как спасенный из морских лап многодневный утопленник.
– Может, на флэшке? В электронном виде? Ты мог не знать…
– Я ничего не брал у Сусанны.
– А не у Сусанны? Просто задел что-нибудь в квартире или уронил, а рука автоматически сунула в карман…
Не снизойдя до словесного реагирования на глупость, я отрицательно покачал головой.
Игореха сделал, наконец, шаг в правильном направлении:
– Понимаю. Задольские интересовали тебя исключительно в телесно-приятном аспекте.
– Не во множественном числе, не обобщай. Хотя после произошедшего…
У меня в глазах вспыхнули варианты.
Не жаловавшийся на фантазию приятель улыбнулся, потом вздохнул:
– Смотри, какая ситуевина вырисовывается. Пока Задольский в силе, тебе ни хрена не светит. Единственный путь не сесть всерьез и надолго там – это сидеть тут. И не рыпаться. Ключевое слово – «пока».
– Сколько оно будет длиться? Сукин сын, судя по холеному виду, помирать не собирается. – Я смахнул с носа надоедливого комара. – Если только от излишеств. И в высоких кабинетах он как рыба в аквариуме, все схвачено, каждому кум или сват.
– В том-то и штука, – вдруг улыбнулся Игореха. – Кирилл Кириллович, адвокат, сказал по секрету, что под твоего Задольского серьезно копают. Какие-то молодые и нахрапистые. Старый хрыч со дня на день в отсев пойдет, тут ты и явишься с повинной. Мол, боялся за жизнь, а теперь готов поведать все как на духу. И те же улики, которые сейчас против тебя, вдруг станут за тебя. Усек пропорцию?
Игореха иногда вставлял в речь слова, смысл которых не до конца понимал. Или специально так делал, для хохмы. Весьма полезно, когда оппонент тебя недооценивает, считая себя умнее. Неплохо бы и мне приемчик перенять.
Разговор зашел насчет житья-бытья, я мимоходом полюбопытствовал:
– В полнолуние в лесу свет какой-то виднелся. Вроде, костры.
О невероятном продолжении я решил пока не говорить.
– Где?
– У кабаньей тропы.
Игореха посерьезнел.
– Не-е. – У него глазах мелькнул странный огонек. – Не может быть.
На этом разговор закончился. Про визит к землянке двух местных и последующий труп я тоже говорить не стал – проблем и без того хватало, чтобы еще деревенским дорогу переходить.
Я привыкал к лесной жизни. Рыбачил. Учился охотиться. Тренировки составляли единственное осмысленное наполнение дня. Я метал нож, стрелял из лука. По мишеням. По животным пока не спешил. По двум причинам. Стрелы жалко – раз. Лесная живность чуяла меня за версту и обходила – два. Но присутствия духа я не терял. Всему свое время.
Нервировали безумные лесные насекомые и отсутствие хлеба. Зато ягоды и рыба были в изобилии, первых хоть лопатами жуй, вторую нужно вынимать из воды… если знать место и время. Спасибо Игорехе, знание появилось.
Бриться я перестал вовсе, хотя станок с набором лезвий у меня был. Перед кем форсить? Перед кикиморами болотными? Так ведь нету их, родимых. А жаль. Сейчас бы и кикимора жизнь скрасила.
Пару раз над лесом взревывал густой шум – любители внедорожников собирались помесить грязь и поточить лясы. То джип-триал, то трофи-рейд, то обычные покатушки. Похожий на лешего, я сидел в зарослях, наблюдая чуждую для себя жизнь.
– Блокировки!
– Давление до ноль-восемь!
– Сендтраки!
– Лебедуй!
– А точка-то под водой!
– Хай-джек утопил!
– У меня ебс не отключается!
И прочая хрень. На первый раз. На второй раз я уже отличал стальной сендтрак от пластикового, а а-бэ-эс от и-эс-пи.
Разворотив природу, а заодно вдребезги ухайдакав несколько машин и ящиков водки, довольный народ в темноте расползался по городским квартирам. Рев над лесом в такие дни стоял несусветный.
А Игореха твердил: никого, глушь…
Так прошел месяц. К следующему полнолунию я был готов. Даже побрился зачем-то.
Еще до заката хлипкий плотик переправил меня на тот берег, где я замаскировался в кустах у самой воды, в самой их середине. Даже в упор посмотришь – не поймешь, что там за бугор такой странный в непроходимой поросли торчит. С собой – только нож. На всякий случай. Бинокль остался в землянке. Зрелище, если состоится, буду наблюдать прямо из партера. К тому же, блеск окуляра мог бы меня выдать – в армии о таких вещах всю плешь проели.
Я расположился с максимально возможными удобствами, маскировка – на уровне, осталось узнать, не зря ли вся эта подготовка. Подо мной последний раз чавкнула грязь, шелохнулись ветви, и все затихло. Ждем-с.
По шее полз молоденький паучишка. Пели какие-то птички. Жужжали злые комары, к которым я стал привыкать – живем теперь вместе, соседи, какие-никакие. В городе бывает соседство похуже. Хотя, как известно, человек ко всему привыкает. Даже к невыносимым соседям.
Вокруг было тепло, тихо и…
Уже не тихо.
В грязь я залез не зря. Жрицы неведомого Альфавильвиля явились вновь. Та же шестерка. Сегодня – плюс еще одна, седьмая. Такая же молоденькая. Даже моложе остальных. Смешливая, тихая, взгляд скромный и наивный. На вид – едва ли не школьница, то есть ребенок по сравнению с прочими. Крепенькая, порывистая, светловолосая. Она стремилась скрыться за спинами, а ее упорно выдвигали вперед. На всех опять были длинные льняные сарафаны, на головах венки. Шли они осторожно, но быстро.
– Может, не надо? – похоже, не первый раз интересовалась младшая.
Она вновь спряталась за кого-то из старших. Не получилось, одновременно несколько рук вытолкнули ее на поляну, из мрака в свет.
– Глупенькая, – сказала ей одна, самая полненькая. – Счастья своего не понимаешь.
– Не бойся, – ласково прибавила другая. – Любая с радостью поменялась бы с тобой.
И вздохнула.
Что-то непонятное нарушило ночную тишину. Все замерли. Лица, как по команде, обернулись к реке.
Вылупившаяся луна красила водную дорожку сиянием. Едва видная в этом свете, к месту сборища по реке быстро приближалась голова неизвестного. Через минуту стало казаться, что голов две, слышался плеск, мелькали руки. Еще через минуту загадка разрешилась: мокро-блестящий пловец тащил плывущий пластиковый пакет с вещами. Пловец выполз внизу на отмель. Выползла, поскольку тоже оказалась девицей, приятные глазу признаки не оставили сомнений. Вытащенное из пакета полотенце отерло многовыпуклую фигуру, ее покрыл такой же, как у всех, балахон. Я не успел огорчиться, ибо застыл, не смея шевельнуться, даже глаза пришлось превратить в щелки, чтобы не блестели: новоприбывшая, взобравшись по откосу, огляделась по сторонам и быстрым шагом направилась ко мне.
Провал. Сквозь щетку ресниц я глядел, как она приближается. Бежать? Или сдаться – дескать, повинную голову меч не сечет? Интересно, что сделают со случайным свидетелем. Если для участниц происходящее – нечто вроде ролевой игры, то перебьемся. Пожурят и отпустят. А то и в компанию примут, чем черт не шутит. Против такого развития событий я нисколько не возражал. Если же все всерьез…
И если учесть, что свидетель вовсе не случайный…
Дойдя до зарослей, девушка остановилась, целью оказались ветки с листьями – из них ее проворные пальцы сплели венок. Водрузив его на мокрые волосы, девушка двинулась обратно:
– Здорово, красавицы! Наши ряды и шансы растут?
– Запаздываешь, Настена.
– Филька, скотина, никак не вырубался, – оправдывалась Настена. – Пришлось второй пузырь раскупорить.
– Та же история, – ввернула одна из пришедших ранее, полненькая, с грустными глазами. – Не засыпал, хоть тресни.
– В прошлый раз вообще выбраться не смогла, – добавила Настена.
Она с удовольствием оглядела потупившуюся новенькую. Даже вокруг обошла.
– А я своего в город отправила, к братьям, – объявила еще одна.
– Загуляют, Санька, без твоего присмотра. – Настена с сомнением покачала головой. – До чертиков ведь упьются. Опять в больницу как на работу ездить будешь.
– Пусть. – Санька передернула плечами. – Зато я здесь.
