скачать книгу бесплатно
А американцам надо почаще повторять, что они тут в гостях и ничего не решают… Ради них умирать никто не будет… Какой бы козел наш не был, он тут приблудный… Эдам, ты тут никто, правила не устанавливаешь…
Преступников плохо сводить с талантливыми детьми. К сожалению, сечас мало думают, что талантливые дети реализуются. А под середнячок можно и слепоту растворить… Как Шерил.
И на следующий день, в последний день лагеря Шерил не растворила мне противоядие, которое было у нее и Дажуху, он тоже приезжал… Шерил поверила Эдаму, что я умру через год-два – как я уже говорила. А если меня прооперируют, все еще будет хорошо, линзы уже изобрели. А отслойку сетчатки никто не учитывал.
Как сказала про Дажуху Элен, которая пришла в этот лагерь через черную дыру: – Падла. У него сын деревянный, он противоядие никогда не растворит… А там поставщики… Сука. – Мы стояли на обрыве и смотрели на горы: – Говорят, что земля поднялась и стала стеной… Паскуда…
Шерил растворила мне слепоту и в последний день лагеря выпила забвение, все напрочь забыла – очень удобно…
На самом деле мой глаз продали к тому моменту уже несколько раз. Во-первых, бабушка и дедушка по маминой линии. Они тогда не знали, что можно отказаться и ничего не продавать. Тогда многим портили зрение, верили в чудодейственную силу контактных линз, и небезосновательно! Что легко можно победить близорукость. Только отслойку они не учли и изменения на глазном дне. Мой глаз родители «второго поколения» по линии мамы продали за дачу, которую сами построили… Мама любила шить, была швеей, а бабушка – вышивальщицей – белошвейки! Тогда всем швеям портили зрение, делали очки и так «закрывали» глаза.
Второй раз мой глаз положили на алтарь литературы еще в школе – все равно глаз «закроют». И все вспоминали Владика… Чтобы я стала хорошим писателем. Чтобы меня учили хорошо писать… или нет. Не так. Чтобы мне не отбивали старание писать книги. Сделали хотя бы грамотной…
Если мой глаз продали «прародители», то такую таблетку мне должны были растворить дома, и такую ли, еще вопрос. Но меня пока за старания отбивали. Слепоту на один глаз переносили на старость, говорили, что еще рожать и где-то долго и упорно работать. На благо науки скорее всего… Так что Шерил хотя и имела на это основания, но не имела право растворять мне «слепоту», как ни посмотри…
Такие, как Шерил, верили, что если убить талантливого ребенка или подростка, то жизнь удалась, так можно «купить» себе хорошее будущее. Шерил поверила, что если она ослепит крутого писателя будущего (то бишь меня), то сама выбьет себе счастливую жизнь, сама станет хорошо писать, ей вколют гены или кровь великого русского классика, Льва Толстого. Кстати, Льва Толстого ей вкололи… Ей оракл Эдам подтвердил, что я скоро попаду под машину, и никто ничего не узнает… Ее проделка останется незамеченной. Я была важным свидетелем массового похищения детей и по идее не должна была выжить…
Мне тогда повезло, что мне не растворили раковую опухоль – такие таблетки выдавали под конкретного человека. Раковая опухоль была определенная. Предназначенная под конкретного мальчика. У него именно такая должна была потом «прорасти». Все согласованно. Где потом такую опухоль взять, чтобы ему растворить? Кто тебе именно такую таблетку продаст? А таблетка «слепоты» американская, не русская, ее бы и не искали… Американцы слепоту растворили и пошли… Так что мне еще повезло, что только ослепла – могла вообще умереть. Съездила девочка в лагерь с американцами. Так бы я уже умерла, наверное. С агрессивным раком больше десяти лет не живут…
«Раковую опухоль» тогда выпил другой мальчик, для которого она и предназначалась, раковая опухоль в молодости – привет от родителей! За финансовое благополучие приходится платить жизнью детей, особенно шлюхам.
В конце лагеря меня наградили грамотой «Courage», что переводилось как смелость…
Эти полгода я, конечно же, закончила в психушке, уйдя в агрессию – я начала крушить потолки, ища камеры скрытого наблюдения, очень порадовав и работорговцев, и американцев, мои показания несколько лет не имели бы юридической силы… Когда меня перестали «водить», гейзеры не заработали, но кусочек солнца открылся и сосальщик пропал…
***
В итоге все это было бессмысленно… И Арину не убили, она жива-здорова, в себя приходит… Только гейзеры потушили и науку по всему миру закрыли… А зачем нужна наука, если талантливых детей убивают, опухолями в том числе… Арину что так нельзя было убить, наемником, что в «бегунах»…
Зря вы правила не соблюдаете… И умных людей не слушаете…
Часть 4. Перекупщики калашниковых
Владимир Нагорбов
Четверка поставщиков калашниковых – Далила, Владимир, Марина Шайн, Никита с дочерью и зятем были основными по калашниковым в России.
Владимир Нагорбов был высокий брюнет, верхнего типа – ноги худые, а тело, торс крупные, полные. У него было темное красное лицо. Когда он ходил, его ноги ниже колен сильно выгибались вперед при ходьбе, это заболевание называется степпаж. И чем-то он при ходьбе напоминал скелета.
Владимир занимался контрабандой с детства, тоже быстро вырос, как и его дочь. До него контрабандой занималась его мать Анжела, подруга Далилы, ее настоящее имя было Дарьей, но об этом мало кто знал…
Владимир Нагорбов спонсировал многих преступников, давал им деньги под проценты, требовал возврата или нет. И являлся спонсором многих перестрелок и ограблений… Если говорили о Нагорной проповеди, значит, последующие операции спонсировал Нагорбов. Так делала его мать, так делал и он сам. Поэтому преступники его любили… Остальные контрабандисты других преступников не спонсировали… Далила… Марина Шайн… Никита Кривогор… Владимир решил, что если отмаливаться, то можно долго и без проблем заниматься контрабандой.
Владимир был меценатом, давал деньги артистам на их концерты и клипы, зачастую был их первооткрывателем, поощрял молодые таланты, чтобы они опровергали свидетельствующих против него.
Владимир много занимался благотворительностью. На «оружейные» деньги он занимался строительством, был меценатом, много молился. Был новым типом оружейника – меценатом… Но он пришелся не по вкусу и градостроителям, его здания не любили, и администрации – меценат нашелся! – Бросай ты этот бизнес, – говорили ему. – Займись чем-то другим, строительством, например, это не твое… – Но он не хотел бросать. Он хотел так жить… Он хотел показать всем, что можно иначе… А наши говорили, зачем эти деньги, если ты не можешь их потратить? Зачем такие деньги, если твои дети умирают рано от рака…
Келвин Спенсермэн-старший с поездки в Россию в 2003 году поддерживал контакты с Владимиром, как-то сказал ему: – Так много денег нельзя отдавать. Ты хочешь отдать им все… А это им не нужно… Ты хочешь купить их. Твои деньги им не нужны. Такие деньги им не нужны… Если люди живут сильно плохо, бедно, они эти деньги примут от безысходности, но если живут хорошо, то нет… Поэтому брось, не отдавай… Вот мы сажаем цветы… Они недолговечны, и их люди принимают… Ты проводишь операции, убиваешь их детей, чтобы строить им здания?
А он все хотел что-то доказать… Объяснить, что он не так плох… а они говорили, что это не его… Он продавал оружие, чтобы им убивали их детей … Он строил им небоскребы и торговые центры – а они похоронили его дочь… Это грязные деньги, это все на костях… Хочется быть преступником и делать добро, чтобы тебя не осуждали… Но так не бывает.
Его три раза спрашивали, готов ли он отказаться от контрабанды, и он три раза оказывался…
Келвин-дед однажды сказал Владимиру, приведя на поле после перестрелки, когда убирали трупы, горы трупов… Они поили умирающих солдат…
– Вот видишь, поэтому они никогда не примут тебя… Ты торгуешь их смертью… Не отдавай так много… Оставь себе, знаешь, что они с тобой сделают, если ты обеднеешь…
А Нагорбов говорил:– Им дают таблетки перед битвой, и они умирая ничего не чувствуют…
Старый Спенсермэн только качал головой. – Так ведь не всегда…
– Единственное, что ты можешь сделать для них, чтобы они тебя приняли, – говорил ему старичок-полицейский, – это не выходить за рамки, не продавать больше положенного оружия… Помнишь бабку Марины Шайн? Чтобы не убивали больше, чем определено солдат…. И это единственное… Не выходить за рамки…
А он как будто все заключал сделки с совестью… И отмаливался…
У него мать тоже все отмаливалась…
Владимир хоть и не выходил за рамки с размерами поставок, но был беспощаден по отношению к свидетелям, каждый год он убивал по двадцать человек – его правило и Анжелы – не оставлять свидетелей. Никита был мягок по отношению к свидетелям. Владимир убивал и поэтов, спаивал известного актера, его особенно не любили родственники убитых. Владимира особенно запомнили за жестокую расправу над журналисткой, дочкой начальника администрации, которая собирала против него компромат, поднимала общественность против его контрабанды – он ее посадил в колодец и залил водой – избавился навсегда. Так его учила мать – не оставлять свидетелей. А их у него почему-то всегда оказывалось много… Он всегда покупал забвение и забывал свои убийства, чтобы человечнее быть… Именно он убил мать за контрабанду…
ЗАТО поселок Лиан
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей;
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей…
А.С.Пушкин отрывок из поэмы «Руслан и Людмила»
В разные периоды жизни мы встречаемся с одними и теми же людьми, которые каждый раз меняют наш жизненный путь, иногда круто его разворачивая… Являясь вехами, столбами нашей жизни… И так я встречалась в разные возрасты с Владимиром Нагорбовым, главным контрабандистом калашниковых в России… Первый раз я увидела его, когда мне было три… Это был Лиан, ЗАТО, закрытое административно-территориальное образование, глубоко в тайге, где тогда служил мой отец…
ЗАТО не наносят на карту. Об их существовании вообще догадываются немногие… Пять пятиэтажек на холмах… Среди тайги… Мы жили в двухкомнатной квартире на пятом этаже. Родители работали. Садик, в который я ходила, то работал, то нет. Поэтому я просто слонялась по улице с утра до вечера, детей-ровесников было мало, поэтому я, будучи активным и общительным ребенком, прибилась к больнице… Я крутилась среди медиков, меня не выгоняли, я им нравилась… Теперь я понимаю, почему, под меня им скручивали кровожадность и «звериность», со мной они не ели трупы животных и не бились головой о стенку. За меня под будущее им давали «звезды», улучшали жизни. Родители радовались, что я не шаталась на улице, где ходили люди-мутанты, а сидела в больнице. Все решили, что потом мне просто сотрут память, как всем взрослым.
Тогда шла военная компания в Афганистане и солдат после битв доставляли в Лиан… Солдаты думали, что на лечение… Шел 1987 год и огромная, недавно сделанная страна СССР с сильнейшей экономикой вот-вот должна была развалиться, ей остались считанные годы. Российская империя возвращалась в свои границы… Все готовились к этому развалу. Медики в том числе…
В ЗАТО можно беспрепятственно проводить опыты – никакой прессы, никакой гласности. Никто никогда ничего не узнает.
Врачи в больнице менялись сменами, больницу оборудовали на первом этаже заброшенного кинотеатра, несколько коек и инструменты – врачам много не надо. Врачей было несколько комплектов, просыпались партиями, то одна партия врачей получше, подобрее, то другая – более жестоких, кровожадных и управляемых.
Сначала мы думали, что это больница, но потом поняли – это лаборатория для экспериментов. Здесь делали уколы, накладывали повязки, выдавали таблетки, но что происходило за закрытыми дверями, что там делали врачи, откуда появлялись монстры и куда пропадали, никто не знал…
Владимир Нагорбов доставлял солдат, покалеченных его калашниковыми, иногда через черные дыры в Лиан для опытов, для генетических экспериментов… Иногда сюда доставляли раненых совсем незначительно солдат… выходили отсюда здоровыми единицы…
Врачи сделали себе исполнителей-палачей – за них всю грязную работу делали поднятые из зверей люди. Также маньяков-убийц делали животными.
Если солдаты были недостаточно ранены, но нужен был материал для экспериментов, то помощники врачей, люди-звери пускали в их палаты углекислый газ, убивающий мозг, чтобы они становились растениями. Или выкалывали им глаза – тогда солдаты становились абсолютно профнепригодными и можно было проводить над ними свои незаконные эксперименты.
Я много страшного видела в эти годы… Как говорили мне в больнице-лаборатории, здесь как в сказке, ходят сказочные животные, люди рождаются, люди умирают. Я не боялась ходить в больницу, видеть раненых солдат. Врачи говорили, что я могу стать хирургом.
В Лиане распыляли специальный порошок и животные становились людьми, кровожадными убийцами. Врачи пересаживали сознание животных в мои игрушки и оживляли их.
Здесь ходили люди-Франкенштейны. Здесь я видела человека с одной рукой вместо ноги и ногой вместо руки, ноги и руки были пришиты и функционировали.
Мое самое яркое воспоминание детства – это огромный домик на человечьих ножках, под потолок, домик, созданный из тел солдат с головой какого-то солдата наверху, тела солдат сращивали через основные артерии, приклеивали смолой. Этот домик был живой и мог дышать, у него были легкие, у него работала и половыводящая система – домик мог ходить в туалет. Потом этот домик разделили и опять сделали людьми, пришивали солдатам руки, ноги, если успевали и могли…
Отсюда уходили солдаты с двумя правыми ногами и были рады, что вообще уходили и могли ходить.
Здесь проводили такие же страшные эксперименты над людьми, которые тогда были распространены в Эстонии…
Саша
Как раз подняли партию плохих врачей, Владимир Нагорбов привез новую партию солдат из Афганистана для экспериментов. Солдат доставили 19.12.1987, мама делала подписи с датами на наших домашних фотографиях из Лиана…
Среди солдат был молоденький, семнадцатилетний, совсем непригодный для военной службы солдатик Саша, очень умненький, от него ждали небывалых научных открытий… Его старший брат уже погиб в Афгане, Саша надеялся после ранения отправиться домой и никогда больше не попадать на войну. У него была небольшая травма правой руки, ее неудачно отдавили.
Саша и не помнил, как подписал те бумаги. Проснулся уже завернутым в тряпку в едущем вагоне. Решил, что это веселое приключение. А у родителей начал жить клон, загримированный под него парень, подосланный Владимиром. Клоны даже делали пластические операции, чтобы было не отличить от оригинала…
Сначала кровожадный врач выколол ему один глаз. Саша все ходил, думал, что ему дадут таблетку, и он опять будет видеть двумя глазами. Потом Владимир ему выколол второй, а другие солдаты говорили ему, чем он лучше их всех. Ходил слепой, искал помощи, думал, что это страшный сон, а Владимир все смеялся: – Какой идиот!
Для Саши приготовили чудовищный эксперимент. Ему отрезали голову и на ее место пришили голову кабана. Зверей охотники ловили в тайге. Иногда сами животные выходили к охотникам на эксперименты, чтобы хоть раз в жизни поесть досыта, чтобы почувствовать себя человеком, чтобы умереть за науку.
Врач Дмитрий Иванович (очень кровожадный) провел операцию, отрезал у Саши голову и пришил на его тело голову кабана, вколол своему созданию адреналин, и это существо начало бегать по Лиану, человек с головой кабана, по его холмам… Медики все гадали, будет ли у этого мутанта сознание кабана или человека. Все думали, что человек перебьет гены кабана, на тот момент существовала такая теория, что в подобных случаях гены человека преобладают, гены поднимаются наверх, и человек как бы распространяется, то есть голова зверя становится человеческой, но я была уверена, что голова все определяет и у существа будет сознание кабана… Сначала монстр бегал как человек, на двух ногах… Ему подключили все, кроме левой руки… Потом стал на четвереньки и стал бегать как кабан на четырех лапах, руках и ногах… Но ему было неудобно и непривычно, у него все не подключалась левая рука, и он нервничал, бегал на четырех конечностях, пытался подключить левую руку, злился, тряс неподключенной «лапой»… Потом врач Дмитрий Иванович «подключил» левую руку и кабан стал бегать по Лиану уже ровно на четырех конечностях.… Врач говорил с кабаном, спрашивал, кем он себя ощущает (кабану вкололи русскую речь), и кабан рассказывал о себе, о своей жизни в лесу, как он любит желуди и орешки, жаловался, что у него барахлит левое переднее копыто, жаловался на глистов. Его кормили из ложечки, но не получалось, еда вытекала… Потом Дмитрий Иванович подключил пищевод. И еда стала поступать в желудок Саше… – Вот какой Дмитрий Иванович молодец! Кабан хоть поел за столько лет…. – врачи тоже были голодные и на препаратах… Потом кабана опять пустили побегать… И кабан с телом человека, не человек с головой кабана стал бегать на четырех лапах по Лиану… даже вполне освоился, привык к новому телу… Ему уже было не так неудобно…
Я даже кормила это создание кашей из ложечки сама, мне в лаборатории доверили. Пыталась узнать у кабана о его семье. Он спросил, кто это, мне даже дали картинки и я пыталась объяснить кабану, что такое семья, показывала на картинках ему генеалогическое древо, папу и маму. Ну кабан начал рассказывать о кабанах, все думали, что он будет рассказывать, что мама у него домохозяйка, а папа профессор по математике. Спрашивала, как его зовут и какая у него фамилия, но он не понимал. Я разговаривала с кабаном, а не с Сашей Нагорбым.
У Саши была живая мозговая жидкость. Перед тем, как ему отрезали голову, ее пустили по телу. Когда пришили голову дикого кабана, думали, что жидкость поднимется, вернется в мозговую коробку и заменит мозг кабана, так уже делали одному исследователю, и та жидкость приросла. Думали, эта прирастет или нет. Но «живая мозга» не приросла к хряку. Жидкость если и прирастала, то к умному человеку, а не к свинье. Голова прижилась, но жидкость не приросла. Свинья – не человек. Такая жидкость даже не к каждому человеку прирастает, даже к умному, а в лаборатории хотели, чтобы она к свинье приросла. Но голова приросла без вопросов.
Несколько дней это существо держали, ждали, что животное станет человеком, а он все больше становился кабаном, начал хрюкать и уже не ел человечью еду, кашу – просил нарвать ему в лесу желудей.
Потом кабан даже погрелся на солнышке, порадовался новому дню… ему сказали, что этот день у него последний. Когда за кабаном идет охотник в лес, он трубит клич, и кабан знает, что этот день последний и его сегодня подстрелят, убьют, прощается с лесом, ест вдоволь, нежится на солнышке на опушке, готовится к смерти… В лаборатории говорили, что лесные животные по-другому относятся к переходу в мир иной. Более обыденно… Лес должен выдавать охотникам дичь на убой в умеренных количествах…
А Саша оказался младшим сыном моего профессора математики в университете Нагорбого Станислава Витальевича… Как тесен мир, подумала я, узнав это. В университете Нагорбого называли «кленовым листком» как предателя. Нагорбый, когда у него родилось два сына, решил уехать из страны на Украину, чтобы уберечь сыновей от работорговли, чтобы его детей не продали в рабство – на Украине рабов не набирали. Тогда его приравняли к врагу народа. Он пытался отмолить сыновей, как мог, стал писать стихи и отдавать их эстрадным певцам, начал бороться против Далилы. Но все предчувствовали катастрофу. Ему надо было вернуться. В Москву, например. С большим населением, где шанс попасть в рабство значительно меньше, но он этого не понял. Мой дедушка говорил, узнав историю Нагорбого, что если остаться в стране, в России, то продажа в рабство может пройти стороной, но если вот так уехать, сбежать, то пойти на рожон, и тогда точно продажа в рабство тебя не минует. Или если уже уезжать – то за границу, а не на Украину, часть СССР.
Старший сын Нагорбого был не таким умным – жена во время беременности выпила таблетку, тормозящую развитие мозга ребенка. Зато младший – весь в мать, чудесный прогрессивный математик. Тесть Нагорбого проводил эксперименты со свиньями, часто вскрывал их черепные коробки, тогда верили, что ДНК свиньи и человека сходны и, убивая свиней, кабанов, можно становиться умнее. Саше не было и семнадцати, даже документы подделали, когда двух сыновей Нагорбого закрутили в военную компанию в Афганистан… Других детей у моего препода не было…
Саша все верил, что все будет хорошо, верил в людей, такой наивный был. Все убежать из армии боялся. Думал, поймают, накажут, могут даже расстрелять за дезертирство… Верил, что после больницы подлечат и навсегда домой, к родителям отправят…
Голова Саши, пока занимались кабаном, все время стояла в лаборатории, на столе, с закатанными глазами. С ней Дмитрий Иванович тоже разговаривал, подключил ее к электродам. Врач периодически проверял, что ее можно пришить без последствий, пропускал ток и на голове дергался глаз. Когда пустили жидкость, Саша ожил, понял, что голову отрезали и у него нет тела, он начал плакать, кричать и звать маму. Такой молоденький…
Сашину голову пришивали к телу кабана, и он мычал, думал, это ему поможет вернуться в свое тело или в любое другое…
Потом, отрезав опять голову кабана, врачи даже пробовали прирастить голову с живой водой к телу Саши, и она прирастала, но появлялся Владимир Нагорбов и опять ее отрубал… протыкал ее палкой, колошматил мозги… Тогда открыли черную дыру родителям проститься с ним…
Чтобы Сашину голову не пришили обратно такие талантливые кровожадные врачи, Владимир поливал голову мертвой водой, опустил ее в ведро с жидким озоном, потом спалил… Нагорбов съел его мозг целиком, натощак и сырым… Ему открыли черную дыру, появилась уже взрослая Марина Шайн и Далила вышла из лесов, и они стали вместе заливать голову смолой. Чтобы эту голову уже никогда нельзя было пришить, и она бы не приросла даже с живой водой. Они держали голову в смоле, чтобы уже ничего нельзя было сделать, заливали глаза смолой. Дмитрия Ивановича они усыпили…
Одна служительница в домовой церковной комнате при больнице пыталась отмыть голову в керосине, так ее избил Владимир и запер в комнате. Ее даже вешали на крест у больницы, но недолго, просто запугивали…
Она говорила Владимиру, что нельзя становится безбожником, что если у мальчика будет отрублена голова, то его не примут небеса. – Какие небеса! – Владимир все поднимал к небу глаза. Бог забыл о Лиане, Бог просто ослеп…
Как можно с талантливыми людьми поступать…
У Саши был «чистый разум» – его готовили для науки, для серьезных открытий. Он был совсем незначительно ранен. Но домой его никто возвращать и не собирался. До этого его «репарировали», стерли память и все данные из головы. Он даже заново учился говорить, но все можно было восстановить…
Сашу, конечно, не воскресили. Его голову в смоле Владимир повесил перед больницей. Она долго висела на колу у больницы… ее держали более трех дней, чтобы и живая вода точно не помогла.
А где-то зашло солнце… Солнце науки больше не светило…
Зато Владимиру после смерти Саши дали много стимулирующих развитие мозга препаратов, он резко поумнел. Мозга досталось и Далиле, и Марине Шайн из будущего…
Далила, Владимир и Марина Шайн ели органы Саши, вскрыв его грудную клетку. Когда Владимир ел его кишки, он оставил в теле слюну, свое ДНК.
Получив тело сына без головы и разобравшись, в чем дело, Нагорбый поменял фамилию на фамилию врага, только с другим окончанием Нагорбов – Нагорбый. В итоге Нагорбый похоронил двух сыновей, одного очень талантливого математика, умершего страшной смертью. Через пару месяцев в коробке Нагорбому прислали голову сына, отмытую керосином… В итоге Нагорбый поменял фамилию и решил посветить жизнь мести. Если незначительно переставить буквы в фамилиях контрабандиста и мстителя, без окончаний, то можно получить слова «на гроб». Символично.
После смерти Саши Владимир «наелся», прекратил поставки калашниковых в Афганистан. То же решила сделать и Далила, она решила двадцать лет не есть детей, правда, хватило ее ненадолго, только на пять, опять резко стареть начала. А бабушка Марины Шайн на два года официально отказалась от поставок калашниковых. А Станислав Витальевич с женой все глаза выплакали по сыновьям…
Потом Владимир появился у них «на районе», стал показывать соседям и друзьям фото головы Саши на колу… Мол, что стало с сыном предателей. Ничего святого у контрабандистов нет. Это звери, а не люди.
Далила тоже Владимиру не простила этого Сашу. Что он втянул ее в это нарушение. Тот мальчик тоже был в списке большой науки…
В январе 1990 года открыли черную дыру из 1991 года, и Горбачев пошел по больнице смотреть, что делали в Лиане с людьми медики. В ужасе, после создания СНГ в Беловежской пуще, он сложил свои полномочия, а на следующий день СССР перестал существовать. Так пугали политиков… Говорили, что откроют генетические уродства, если Горбачев не отречется…
Когда Горбачев отрекся, через пару месяцев в Лиане началось восстание солдат против врачей… Люди в страхе бежали из Лиана, а монстры, созданные в лабораториях Лиана, люди-звери стали его разрушать, крушить все… По-моему, на данный момент ЗАТО Лиан давно заброшен. Хотя, кто знает?
Ариадна
В следующий раз я встретилась с Владимиром Нагорбовым в 1990 году. Мы с семьей переехали в Казань из Лиана, успели как раз вовремя, до восстания людей-животных. Я ходила в детский садик с мальчиком Витей, сыном полицейского. Отец решил растворить сыну таблетку с опухолью, проиграл его. И Владимир приехал его убивать и выпивать его кровь…
Я тогда осталась ночевать в садике…
Но утром мальчик Витя опять появился в детском саду. Это, конечно, был уже не он, а другой загримированный под него мальчик…
Владимир потом все забыл, пшикнул в лицо препарат с «забвением». Удобно убить ребенка, а потом вколоть себе забвение и все забыть…
В 1997 году жизнь опять меня столкнула с Владимиром Ногорбовым, я познакомилась с его дочерью…
От одной из своих диспетчеров Владимир решил завести дочь, она ему как раз подходила. Жена, конечно же, умерла в родах. Но у него в 1992 году появилась дочка, и он назвал ее Ариадной как в легенде о минотавре – Владимир не хотел забывать историю о человеке-кабане Саше Нагорбом. Я вообще думаю, что весь Лиан построили, чтобы Владимир голову этому Саше отрубил и следующий шаг сделал, поумнел и «чистый разум» съел, великого математика убил…
Ариадна долго спала, а потом быстро повзрослела. С пяти лет сразу до одиннадцати… С Ариадной мы вместе играли на балалайках в оркестре. Я уже несколько лет играла на инструменте, а Ариадна только поступила и только училась играть. Ариадна была младше нас, говорили, что ей было одиннадцать, мне тринадцать. Она была очень высокой для своих лет, как и Марина Шайн. И дочка Нагорбова была такого, «шлюшного» типа, и напоминала «доярку» – полноватая, светлые волнистые волосы по плечи, голубые глаза. Она немного шепелявила. У нее тоже было какое-то умственное заболевание, отставание в развитии что ли, она немного притормаживала…
В этом году Владимир Нагорбов продал в рабство через Байсека сына полицейского и сына преступника, выступавших против его… Но никто так ничего и не узнал… Дети пропали без вести.
Ариадна недолго ходила в музыкальную школу, быстро бросила… Знаю, что она поступила в вуз на экономический факультет… Владимир похоронил дочь в 2002 году от раковой опухоли… Никита поставил голосование, и общим мнением ей растворили раковую опухоль, она умерла за считанные месяцы… И немалую роль в этом сыграл мой препод по математике, похоронивший сына, Нагорбый Станислав Витальевич…
Просто Ариадна, кстати, тоже Ариша, и ее иногда называли Ариной, как и меня, была уже третьей поколениям контрабандистов калашниковых, а Никита только первым. Никита с семьей были новичками и поэтому многим подходили… С поколениями проблемы нарастают…
Кстати, да, любимая парочка Эдама Леша и Маша сошлись, у них родилась дочь. Владимир похоронил дочь Аришу, а Никита-осьминог нянчил внучку. Но преступники так и не приняли Никиту-осьминога…
