Без права на любовь

– Извини, я сейчас просто вырубаюсь, – голос её прозвучал приглушённо и устало, – Поговорим завтра.

Она не стала дожидаться возражений, с облегчением нажав на красную трубку. Тишина, накрывшая комнату после этого взрыва эмоций, была блаженной, но уснуть в ту ночь Алиса так и не смогла. Она ворочалась с боку на бок, не в силах смириться с мыслью о предстоящей тусовке. Она была нечастым гостем на подобных мероприятиях и всегда чувствовала себя там белой вороной.

На следующий день подруги придумали для родителей легенду: одна останется ночевать у другой, и наоборот. Тщательно, чтобы не вызвать шума, они сложили в рюкзаки наряды для вечеринки и поспешили к дому Эшли.

Заперевшись в гостевой комнате на втором этаже, Хлоя с лёгкостью превратилась в соблазнительную незнакомку, облачившись в обтягивающие чёрные легинсы и блестящий серебряный топ. Она распустила свои волосы, и золотисто-пшеничные пряди, отливавшие мёдом, рассыпались по плечам, делая её похожей на прекрасную русалку, вышедшую из морской пены. На фоне этого сияния наряд Алисы казался унылым и простым – голубые джинсы и белая футболка оверсайз.

Пока Хлоя с искусством визажиста наносила себе макияж, она с трудом уговорила Алису хотя бы подкрасить ресницы тушью и нанести блеск на губы.

Когда они спустились вниз, дом уже был полон. Гости, оглушённые громкой музыкой, наполняли свои красные пластиковые стаканчики чем-то крепким из бутылок на импровизированном баре на кухонном острове. Как только они сошли с последней ступеньки, к Хлое тут же подлетел Зак с двумя стаканами в руках.

Зак смотрел на Хлою с неподдельным восхищением, и Алиса поймала себя на мысли, насколько искренним казался тот особый блеск в его глазах. Со стороны они были поразительно гармоничной парой. Хлоя такая хрупкая голубоглазая девушка, чьи медовые волосы волнами спадали на плечи. И рядом с ней спортивный и подтянутый капитан футбольной команды. Зак казался её безупречным дополнением. Он был выше её на полголовы, и его зелёные глаза, ярко контрастирующие со смуглой кожей, казались ещё выразительнее. Тёмно-русые пряди волос, будто намеренно уложенные художественным беспорядком, придавали его облику лёгкий, небрежный шарм.

Один стакан он вручил Хлое и, обняв её за талию, увлёк в самую гущу своих друзей.

Алиса осталась стоять одна, чувствуя себя одинокой и абсолютно чужой в этом бушующем море веселья.

Мимо проходила Эшли в бесстыдно короткой кожаной юбке, заметив её потерянный вид, она сунула Алисе в руку красный стаканчик.

– Не кисни, Алиса! Вечеринка только в самом разгаре! Это ещё парни из братства не пришли! Дальше будет круче! Юхуууу! – крикнула она и скрылась в толпе.

Алиса поднесла стакан к носу и скривилась от резкого, сладковатого запаха. Поставив его на ближайший стол, она поспешила прочь из этого шумного ада, надеясь найти спасение на заднем дворе.

На улице было немногим тише. Группы гостей стояли со стаканчиками в руках, смеялись и кричали. Алиса прошла дальше, вглубь сада, и нашла уединённое место – старые деревянные качели под раскидистым тополем. Она присела и шумно выдохнула. В голове у неё даже промелькнула безумная мысль – вызвать анонимно полицию, чтобы положить конец этому кошмару.

Внезапно за её спиной раздался шелест листьев. Она обернулась на шум, но в сгущающихся сумерках никого не было видно. Когда она повернулась обратно, перед ней, как из-под земли, вырос Райан. От неожиданности Алиса вздрогнула и чуть не завалилась назад с качелей.

– Эй, эй! Ты чего? Это же я! – он поднял руки в жесте капитуляции, в которых красовались полные стаканы.

– Я принёс тебе выпить, а то сидишь тут одна и явно скучаешь.

– Спасибо, но я не хочу пить, – отказалась она.

– Да ладно тебе. Пару глотков с одноклассником пропусти.

Алиса неохотно, но согласилась. Жидкость обожгла горло, а через несколько секунд принесла с собой приятное, разливающееся тепло в груди.

Райан, казалось, и не думал умолкать. Он без остановки болтал о своих тренировках, о том, какой вес он сейчас тягает и сколько раз может подтянуться на турнике. Алиса почти не слушала, кивая автоматически. Сама не заметив, она допила стакан до дна. Райан тут же забрал пустой стаканчик и, победно улыбнувшись, заявил:

– Отлично! Сейчас принесу добавки.

Он скрылся в доме, а Алиса осталась сидеть на качелях. В голове у неё начал оседать густой, ватный туман. Мысли путались, плыли и обрывались. Окружающие лица и голоса доносились до неё приглушённо, будто из-под толстого стекла. Боковым зрением она заметила, как кто-то подсел к ней на качели.

– Быстро же ты, – удивилась она, с трудом фокусируя взгляд.

– Эй, красотка, да я больше не на минуту тебя одну здесь не оставлю.

Алиса вздрогнула, не узнав голос Райана. Она подняла взгляд с земли и повернулась. Незнакомый рыжий парень, который смотрел на неё мутными, изрядно выпившими глазами, начал тянуть к ней свои руки.

– Ты кто такой? Отвали! – крикнула она, пытаясь отодвинуться.

– Детка, для тебя я стану сегодня кем захочешь, – его голубые глаза горели навязчивым, безумным блеском.

Он схватил её за руку и грубо притянул к себе, пытаясь поцеловать. Запах перегара и пота ударил в ноздри. Алиса изо всех сил пыталась вырваться, отталкивая его.

– Да что ты брыкаешься? Я не укушу, – сипел он ей в ухо.

– Отпусти меня, придурок! – закричала Алиса.

– Ты слышал, что тебе сказала девушка? – раздался чёткий, холодный голос.

Высокая тёмная фигура появилась неожиданно, отгораживая Алису и её обидчика от всего мира своей тенью.

– Алекс, эта тёлка уже занята, проваливай! – рыжий попытался сохранить браваду, но в его голосе послышалась нотка тревоги.

Парень в чёрной толстовке с натянутым на голову капюшоном, скрывавшим лицо, даже не удостоил его ответом. Молниеносно схватив рыжего за футболку, он с нечеловеческой силой швырнул его оземь. Тот, отлетев на пару шагов, с глухим стоном ударился о землю, но тут же, с хриплым рыком, поднялся и ринулся в атаку, слепо размахивая кулаками. Однако его противник лишь легко уклонился, и с ледяным спокойствием, одним выверенным движением пресёк эту атаку. Раздался приглушённый хруст, и рыжий, завывая от боли, вновь осел на колени. Тёмные струйки крови тут же просочились сквозь его пальцы, сжимающие распухший нос.

– Ты совсем конченный, что ли? Забирай эту целку себе! Больно надо! – хныча от боли и унижения, он поднялся и, спотыкаясь, побежал к дому.

Высокий силуэт в капюшоне развернулся и молча сел рядом с Алисой на качели. Она, всё ещё пребывая в шоке, смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Я смотрю, ты обожаешь попадать в дурацкие ситуации, – прозвучал его голос, низкий и узнаваемый, пронизанный знакомой насмешкой.

Алиса резко обернулась, пытаясь разглядеть черты лица в глубокой тени капюшона. Он медленно наклонился вперёд, и луч света от уличного фонаря скользнул по его лицу, выхватив из темноты резкие скулы и тонкие губы, тронутые кривой усмешкой. И тогда она увидела их – те самые чёрные глаза, которые смотрели на неё с тем же леденящим безразличием.

– Ты?.. – вырвалось у Алисы, и голос её дрогнул, – Что ты здесь делаешь?

– Меня пригласила хозяйка вечеринки. Эшли, если не ошибаюсь, – парировал он, не меняя позы.

– А-а… Так это вы и есть те самые… долгожданные гости из братства? – с трудом соображая, выдавила она.

Парень усмехнулся – едва заметное движение уголков губ, больше похожее на гримасу презрения.

– Слушай, мелюзга, тебе бы давно уже дома спать, пока не угодила во что-нибудь серьёзное.

Не дожидаясь ответа, он ловко достал из кармана худи пачку сигарет, одним движением зажал одну между губами и чиркнул зажигалкой. Медленно затянувшись, он выпустил облако едкого дыма ей прямо в лицо. Алиса сморщилась от резкого запаха.

– Мне не десять лет, чтобы меня укладывали в восемь! – вспыхнула она, – Я здесь, чтобы веселиться, и ещё не собираюсь закругляться.

Она резко встала, отчего голова закружилась, и её слегка повело в сторону. Пытаясь придать походке уверенности, она направилась к дому. В спину ей донёсся короткий, ехидный смешок.

Вернувшись в грохочущий дом, Алиса принялась искать Хлою и нашла её в гостиной, на диване, в компании Зака. Они сидели, обнявшись, смеялись и целовались, целиком поглощённые друг другом. Они выглядели такими счастливыми, таким замкнутым миром из двоих, что резкое, тошнотворное чувство собственной ненужности захлестнуло Алису с новой силой.

Она развернулась, и ноги сами понесли её к кухонному острову, будто на автопилоте. Её пальцы сомкнулись вокруг первой же попавшейся бутылки, наливая в стакан мутную, янтарную жидкость, от сладковатого запаха которой уже сводило скулы. Первый глоток обжёг горло едкой волной, заставив содрогнуться. Чтобы не мучиться, остатки она опрокинула залпом, решительно и безрассудно. Ожог тут же сменился тягучим теплом, разлившимся по венам жидким свинцом, а туман в сознании сгустился в сплошную молочную пелену, сквозь которую лишь смутно угадывались огни и силуэты.

Механически, почти не фокусируя взгляд, она снова поднесла бутылку к стакану. А потом ещё раз. После третьего раза реальность окончательно капитулировала. Пол ушёл из-под ног, поплыв волной, а громкая музыка и гул голосов сплелись в один оглушительный, бессмысленный рёв, будто её голову погрузили на дно океана.

Тошнота накатила внезапно и властно, свинцовым комком подкатив к горлу. Алиса, едва переставляя ватные ноги, поплелась в сторону. Мысль о необходимости закрыть дверь промелькнула где-то на периферии сознания и угасла, так и не дойдя до мышц.

Сознание Алисы уже скользило в бездну, когда в нём мелькнул последний, обрывочный кадр – леденящая гладь фарфора, прилипшая к щеке ледяным поцелуем, и накрывающая вслед за этим всепоглощающая, беспросветная пустота. Но прямо у самого края, в преддверии полного небытия, сквозь оцепенение проступило другое смутное ощущение, как чьи-то большие и удивительно тёплые руки мягко, но уверенно обвили её талию, вырывая из объятий холодного фарфора.

Глава 4

Настойчивые лучи солнца, что подглядывали из неплотно задёрнутых штор, разбудили Алису. Первым, что она ощутила, была не просто головная боль, а настоящая кузница, устроенная у неё прямо в висках. Тяжёлый молот бил с монотонным упорством, и каждый удар отзывался тошнотворной волной где-то в районе желудка. Она застонала, не открывая глаз. Алиса почувствовала, что постель была слишком жёсткой, а одеяло грубым на ощупь. Узкий свет из окна бил в лицо, падая слева, а не со спины, как это всегда бывало дома, из-за изголовья её кровати. Эта простая, бытовая нестыковка ускорила пульс. С тревогой, медленно просачивающейся сквозь алкогольный туман, она заставила себя приоткрыть веки.

Вокруг была совершенно незнакомая спальня. Свет, настойчиво пробивавшийся сквозь щели в тёмных шторах, выхватывал из полумрака строгие очертания. И тут до Алисы дошло, что это не комната Хлои, заваленная мягкими игрушками, где все стены обклеены плакатами BTS. И не вычурная, в пастельных тонах, спальня Эшли.

Паника, холодная и цепкая, сжала её горло. Она резко приподнялась на локтях, заставляя глаза привыкнуть к полумраку, и начала жадно, почти отчаянно осматриваться. Взгляд скользнул по шкафу-купе с глянцевыми фасадами, по мощному компьютеру на строгом письменном столе, по голым стенам без единого украшения. Она села, и комната поплыла перед глазами. Ей срочно нужно было найти телефон. Руки дрожали, когда она ощупала одеяло, простыню, но ничего не нашла.

Её взгляд упал на прикроватную тумбочку. И там лежал её iPhone, аккуратно подключенный к белому кабелю зарядного устройства. Кто-то позаботился о том, чтобы он не разрядился. Эта мысль не принесла утешения, лишь усилила тревогу.

Она схватила его. Яркий экран обжёг глаза. Время – 09:30. И целая лавина уведомлений обрушилась на неё. Одиннадцать сообщений и тридцать семь пропущенных вызовов от Хлои. Три пропущенных звонка от мамы. Сердце упало, когда она увидела самое страшное, леденящее душу уведомление – один пропущенный звонок от папы.

Один. Всего один. Этого было достаточно, чтобы по спине пробежали мурашки.

Алиса откинула в сторону одеяло и осмотрела себя. Только сейчас она осознала, что на ней надеты чужие вещи. Чёрная хлопковая футболка на несколько размеров больше и серые спортивные шорты, явно мужские. Ткань приятно пахла кондиционером.

«Что со мной вчера случилось?» – отчаянно пронеслось в голове, но память услужливо подкидывала лишь обрывки: громкую музыку, мелькающие лица, горьковатый вкус алкоголя.

Алиса встала, едва удерживая равновесие, и, придерживаясь за стену, подошла к двери. Из-за неё доносились приглушённые звуки шипения масла и стук посуды.

Она приоткрыла дверь на сантиметр и притаилась. Обонятельные рецепторы взбудоражились от запаха жареного бекона и кофе. Аромат такой домашний и аппетитный, что здесь, в этой ситуации, казался кощунственным.

Пространная кухня-гостиная была залита утренним солнцем. У плиты, боком к ней, стоял высокий парень в чёрных спортивных штанах. Он был без майки, и Алиса невольно отметила, насколько атлетичным и поджарым было его телосложение. Свет из окна выхватывал рельеф напряжённых мышц спины и плеч. Его лицо было сосредоточено. Густые чёрные брови сошлись на переносице от напряжённого выражения лица, а губы вытянулись в тонкую нить.

Он ловко орудовал сковородой, и каждое его движение было наполнено сдержанной, почти хищной грацией. И в тот же миг, даже не обернувшись, он сурово бросил в пространство:

– Иди умойся и садись ешь. В ванной на тумбочке чистое полотенце и твоя выстиранная одежда, – его голос был низким и властным.

Алиса оттолкнула дверь и вошла в гостиную, инстинктивно скрестив руки на груди в защитном жесте.

При взгляде на него всё тело Алисы мгновенно покрылось мурашками. Каждый мускул в её теле напрягся до болезненной одеревенелости, словно кровоток остановился.

– Ты меня раздел? – голос прозвучал хрипло и слабо.

Парень на секунду замер, затем продолжил раскладывать яичницу по тарелкам.

– Ну да. А потом одел. Не хотел пачкать свою постель размазанными рвотными массами по твоей одежде, – ответил он с ледяным спокойствием, всё ещё не удостаивая её взглядом.

От этого циничного заявления Алису бросило в жар. Стыд и злость закипели внутри.

– Где я? И как я здесь оказалась? Ты что меня похитил с вечеринки? – её голос сорвался на высокую, почти истерическую ноту, но она не могла сдержаться.

Он резко отшвырнул деревянную лопатку на столешницу. Звук заставил её вздрогнуть. Медленно, с преувеличенным терпением, он развернулся к ней, и Алиса в полной мере осознала его рост и широкие плечи. Он облокотился на столешницу и уставился на неё своим пронзительным взглядом. Теперь, глядя на него прямо, она увидела все те же запавшие в душу чёрные глаза, которые сейчас излучали чистую, беспримесную злость и презрение.

– Мелюзга, ты кем себя возомнила? – он горько расхохотался, но в его смехе не было ни капли веселья.

– Я выслушаю твои объяснения и уйду домой! – выкрикнула она, чувствуя, как предательски дрожит её подбородок.

– Иди переодевайся в свои шмотки и проваливай. Ты создаёшь мне слишком много проблем, – его голос стал тише, но от этого ещё опаснее, – Сначала выскакиваешь на дорогу, что чуть не угодила под колеса моей машины. Затем напиваешься на вечеринке до потери сознания. Чёрт! Надо было оставить тебя там, чтобы тебя там по кругу пустили. И сейчас стоишь, вся из себя такая крутая и самодостаточная, строишь из себя взрослую, а по факту – тупая малолетка, которая возомнила о себе слишком много!

Каждое слово било точно в цель. Обрывки воспоминаний ворвались в сознание с новой силой: дом Эшли, толпа людей, повсюду мелькающие красные пластиковые стаканчики, рыжий урод, который начал приставать на заднем дворе, беззаботные Хлоя и Зак, алкоголь, много алкоголя, сильное головокружение, тошнота, темнеет в глазах… И эти самые чёрные глаза, смотрящие на неё с досадой и ноткой брезгливости.

Алиса покраснела так, будто её ошпарили. Глаза наполнились предательскими, жгучими слезами. Она не могла больше это выносить. Спрятав лицо в ладонях, она резко развернулась и забежала в ванную, захлопнув за собой дверь.

Рядом с умывальником, на тумбочке аккуратно лежала её выстиранная и высушенная одежда. Ещё один удар по её истерзанному самолюбию.

Она быстро переоделась, с наслаждением скинув с себя чужую футболку, вымыла лицо холодной водой, пытаясь смыть следы сна, и позор.

Когда она вышла, парень сидел за барной стойкой и спокойно уплетал свой завтрак. Он даже не взглянул в её сторону. Униженная, раздавленная, она прошептала, едва сдерживая новые слёзы:

– Спасибо.

И, не дожидаясь ответа, выбежала из квартиры.

В глубине души, в самой глубине, теплилась абсурдная, идиотская надежда. Нет, даже мечта. Что он бросится за ней, схватит за руку, заставит вернуться, позавтракать вместе. Но за её спиной лишь с глухим стуком захлопнулась тяжёлая дверь.

Она стояла в лифте и смотрела, как сменяются цифры на табло. От шестого до первого этажа.

Оказавшись на улице, Алиса с облегчением узнала район. Отсюда до дома добираться пешком минут тридцать.

Прохладный осенний воздух приятно холодил разгорячённые щеки и приводил в чувства, развеивая остатки похмелья. Солнце светило по-летнему ярко, но в его свете уже не было тепла, а золотые и багряные листья шуршали под ногами.

Алиса шла по тротуару, и в голове крутился калейдоскоп из мыслей.

Деревья выстроились вдоль аккуратных тротуаров. Клёны пылают алыми и огненно-оранжевыми красками, осины светятся бледным золотом, а дубы тянут к небу свои листья цвета ржавой меди. Листва шелестит сухим, по-осеннему отчётливым шёпотом, и по ней пробегают таинственные тени от пролетающих облаков. Яркие кленовые листья, словно оторвавшиеся от мозаики витражей, медленно кружатся в воздухе и устилают асфальт и подстриженные газоны пёстрым, шуршащим ковром.

Мимо мелькали фасады магазинов и кафе, которые Алиса рассматривала жадным взглядом, лишь бы снова не утонуть в своих ядовитых мыслях.

Магазинчик антиквариата похож на заколдованный сундук. За его стеклом, чуть запыленным, царит вечный полумрак, где солнечный луч пробивается с трудом, выхватывая из мрака то позолоту на канделябре, то грусть фарфоровой куклы, то тайну в глубине старинного глобуса. Рядом книжная лавка манит тёплым светом ламп под абажурами, что горят там и днём, словно спелые плоды в чаще стеллажей. Дверь кафе, окрашенная в цвет спелой баклажанной кожуры, отворяется с мелодичным перезвоном колокольчика, выпуская на улицу сладкий дух свежесмолотого кофе, расплавленного шоколада и корицы, что кружится в воздухе, смешиваясь с пряным дымком осени.

Когда Алиса увидела знакомый силуэт своего дома, у неё внутри все сжалось от предстоящего разговора с родителями. Она замедлила шаг, словно густая осенняя тишина, повисшая в воздухе, опутала и её ноги. Каждый щебет пролетающей птицы, каждый отдалённый лай собаки отдавался в ней с пугающей чёткостью. Она мысленно перебирала заготовленные фразы, но они рассыпались, как сухие листья под порывом ветра, оставляя лишь горстку обрывков.

Пробежать незамеченной на второй этаж не вышло.

– Алиса! – грозный, как раскат грома, голос отца прозвучал из гостиной.

Она оцепенела в дверном проёме. Сердце бешено колотилось, готовое выпрыгнуть из груди. Медленно, как на эшафот, она повернулась.

Отец сидел за обеденным столом, его лицо было гранитной маской. Мама встала, чтобы налить кофе, избегая встречаться с Алисой глазами.

– Подойди сюда. Сядь, – его тон не допускал возражений.

Алиса молча подошла и опустилась на край стула. Отец выдержал минутную паузу, от которой внутри всё сжималось в тугой, болезненный узел страха.

– Расскажи-ка мне подробно, где ты была сегодня ночью.

– Я ночевала у Хлои, – выдавила она, глядя на скатерть.

Удар ладони по столу был настолько громким и резким, что зазвенела посуда. Алиса и мама вздрогнули синхронно.

– Не ври мне! – прогремел отец, – Хлоя утром принесла твой рюкзак! Спрашиваю еще раз! Где ты была?

Голос срывался, ей не хватало воздуха.

– Мы были на вечеринке у Эшли. Я немного выпила и уснула у неё. Хлоя вернулась домой и, видимо, случайно прихватила мой рюкзак.

Отец долго и шумно выдохнул. Он видел эти детские, жалкие попытки соврать насквозь. Он устало провёл рукой по лицу, смахивая напряжение.

– Мне звонила миссис Коллинз. Она сказала, что ты получила за тест по биологии оценку «хорошо». И ещё она мне рассказала одну любопытную вещь, что видела, как ты тёрлась с каким-то взрослым парнем у школы после уроков.

– Папа, это не то, что ты думаешь, я сейчас объя… – она попыталась вскочить, но его взгляд пригвоздил её к месту.

Раздался очередной оглушительный хлопок ладони по столу.

– Молчать! А теперь слушай сюда. Ты наказана на целый месяц. Ты будешь сидеть дома и учить уроки. Никаких разговоров по телефону, никаких прогулок с подружками и уж точно никаких вечеринок. Утром уходишь в школу, потом возвращаешься из школы, сидишь в своей комнате и занимаешься. Ты всё поняла?

Алиса была не в состоянии что-либо вымолвить. Она просто кивнула, чувствуя, как по щекам катятся горячие слезы.

– Теперь марш в свою комнату!

Алиса побежала, поднимаясь по лестнице, как затравленный зверёк. Как только дверь в её комнату захлопнулась, последние капли самообладания иссякли. Она упала на кровать, зарывшись лицом в подушку, и её тело содрогалось от беззвучных, горьких рыданий.

Глава 5

Алиса с трудом оторвала голову от подушки, словно её удерживали невидимые грузы стыда и усталости. С большой неохотой, почти против воли, она скатилась с кровати. В ванной, умываясь, она поймала в зеркале своё отражение и на мгновение задержала на нём взгляд, полный упрёка.

Её лицо было безмолвным свидетельством вчерашней бури. Пухлые губы, обычно мягкие и розовые, сейчас выглядели сухими, покрытыми мелкими корочками, будто она всю ночь кусала их, пытаясь подавить рыдания. Большие серые глаза, всегда такие ясные, были воспалёнными и красными от нескончаемых ночных слёз, а под ними залегли фиолетовые тени. Некогда округлые щёки впали от усталости, очерчивая скулы и придавая лицу истощённое, почти болезненное выражение.

Механически, почти не глядя, она собрала волосы в тугой, привычный высокий хвост.

Одевалась она на автомате, выбирая самые простые и надёжные вещи, которые могли стать своеобразным доспехом. Надела любимые голубые джинсы, мягкие от многочисленных стирок. Натянула на чёрную майку тёмно-синюю клетчатую рубашку из плотной, грубоватой ткани. Напоследок – белые кеды, уже не новые, но самые удобные.

Готовая выйти, она задержалась на секунду у двери своей комнаты, сделав глубокий вдох. Затем, осторожно, как разведчик на вражеской территории, стала спускаться вниз, прислушиваясь к каждому звуку, доносящемуся с первого этажа. Каждая ступенька скрипела ей вслед, усиливая тревогу.

Утро после скандала повисло в доме тягучей, невысказанной мукой. Спустившись на кухню, Алиса застала там лишь маму. Отец, судя по всему, уже ушёл на свою суточную смену в больницу, оставив после себя гнетущую тишину. Воздух был густ от невысказанных упрёков и разочарования.

Мама стояла у плиты, её спина была напряжена, а плечи слегка сгорблены, будто она несла на себе невидимый груз. Услышав шаги, она обернулась. Её лицо, обычно мягкое и улыбчивое, было бледным и уставшим, почти прозрачным, а кожа натянута над скулами будто истончилась за одну ночь. Под серыми глазами, обычно ясными и лучистыми, залегли тёмные, почти синюшные тени, глубокие и выразительные, как будто она не сомкнула глаз до утра. Взгляд, который она бросила на дочь, был не злым, а бесконечно сочувственным и от этого ещё более невыносимым. Это была не ярость отца, а тихая материнская боль, которая резала Алису острее любых криков.

– Садись, завтрак готов, – тихо сказала мама, избегая прямого взгляда.

Она молча поставила перед Алисой тарелку с румяными оладьями, с которых стекал золотистый мёд, и чашку капучино с нежной пенкой. Контраст между этой идиллической картиной и ледяной реальностью был вопиющим. Алиса молча опустилась на стул, чувствуя, как подступают слёзы. Она сглотнула комок в горле.

– Мам… – начала она, голос дрогнул и сорвался.

Мама резко подняла руку, останавливая её, и наконец посмотрела прямо. В её глазах стояла непробиваемая стена.

– Алиса, не начинай. Ты нас обманула. Сознательно и цинично. И за этот обман ты понесёшь наказание. Точка.

Алиса ничего не ответила. Она опустила глаза и беспомощно ткнулась вилкой в оладушек. Сладкий запах, который обычно вызывал радость, теперь казался тошнотворным. Она отломила крошечный кусочек и положила в рот, но он был словно вата, не лез в горло, вызывая лишь спазм. Она запила его глотком капучино, но и он показался горьким.