Время. Книга первая. Империя

– Император и старший аналитик подтвердили: ты – лучший кандидат, способный выжить в Сиринде.

Миора! Когда-то она говорила, что рано или поздно мне предоставится шанс узнать, что произошло с братом. Разговор был давний, прошло много времени.

Боль утрат – сначала брата, потом матери – долго держала меня в цепях, отступила. Я начал жить вновь, иначе, с другим отношением и пониманием, но всё же жить. Воспоминания всё ещё находили меня по ночам, но больше не срывали в бездну.

– Думаю, важен один факт: Марк, входивший во второй отряд, отправленный на нейтрализацию аномалии, не стёрт из Потока, в отличие от остальных. У меня есть особенность: иногда, когда нервничаю, начинаю мыслить вслух.

– У тебя есть сомнения в расчёте Императора?

Мысленно отвесил себе затрещину. Я не псих, конечно, сомнений в Императоре нет.

– Конечно, нет, полковник, – поморщился я. – Вечно попадаю в неловкие ситуации, озвучивать мысли – плохо, Тарен! Как и привычка бродить по лаборатории во сне.

– Парадоксы, Тарен, —нахмурился Хред. – В Империи их не наблюдали многие хроны. Но в Сиринде они рвут реальность, как бумагу. Один неверный шаг – и ты вплетёшься в их узор навсегда.

Я кивнул. Шансы балансировали между сомнительным и откровенно безнадёжным. Если Сиринда заберёт и меня, больше никто не узнает.

– У тебя два часа, – Хред откинулся в кресле. Голос чуть смягчился. – Окно синхронизации узкое. В твой кронолиск отправлены карты, маршруты и отчёты. Ты получишь всего несколько часов: наблюдать, зафиксировать выброс – и покинуть Сиринду.

– Это всё, полковник? Разрешите идти?

– Да, Тарен.

Я повернулся и направился к выходу. Плащ с глифами дрогнул и синхронизировался с охранной сетью, дверь открылась мягко, без единого звука.

Коридор вновь вспыхнул световыми нитями, указывая путь. Привычный порядок, когда за спиной только тишина, а маршрут уже построен. Внутри – вязкая тревога, острое ощущение одиночества. Всё решено. Сомнения подождут.

******

Вестибюль встретил холодным полумраком. Тусклые световые нити вдоль стен едва разгоняли тени, а гул терминалов отдавался глухим эхом: казалось, Институт дышит во сне.

Миора стояла у терминала, чуть склонив голову, словно внимательно слушала, что говорят ей безмолвные символы на панели. В слабом свете приборов её светлые волосы казались почти серебряными, аккуратно уложенные, с несколькими прядями, всегда заправленными за ухо – жест, который каждый раз заставлял меня забыть обо всём на свете.

Она выглядела усталой – лёгкие тени под глазами придавали лицу ещё большую выразительность. Когда Миора сосредотачивалась, её губы едва заметно сжимались – не напряжённо, а мягко, чуть приоткрываясь, словно она собиралась сказать что-то важное, но всегда выбирала молчание.

Строгая форма Института на ней смотрелась элегантно, подчёркивая хрупкость плеч и тонкость талии. Даже пояс с датчиками и её личный хроноиндикатор не добавляли тяжести – наоборот, с ними она казалась только собраннее, ещё сильнее.

Я смотрел на неё, пытаясь удержать этот момент, хотелось запомнить каждую деталь – как она, задумавшись, чуть прикусывает нижнюю губу, как поправляет воротник униформы быстрым, почти незаметным движением руки.

Миора никогда не делала лишних движений. Всё в ней было естественным и точным, как будто она всегда знала, что именно нужно делать.

Она подняла глаза, наши взгляды встретились. Её взгляд – серьёзный, открытый и одновременно полный скрытого тепла – в который раз заставил меня почувствовать, насколько я пропал и как мало шансов вернуться обратно.

– Уже всё? – Её голос был мягким, но с лёгкой хрипотцой, выдающей бессонную ночь.

Я кивнул – конечно, Миора уже была в курсе, на то она и Старший хроноаналитик. Самый молодой Архихрон в истории Империи – и всё равно для меня прежде всего, просто Миора.

– Знаешь, у меня и выбора особо не было. Догадываешься, почему?

– Дай подумаю, – Миора сделала вид, что задумалась. – Возможно…

– Возможно, полковник проводил брифинг один, а старший аналитик и ректор Института Потока спали. Хм, точнее, ректор спал или спит, – я смутился и сбился, хотел показаться твёрдым и несгибаемым, вышло не очень убедительно.

– Не пытайся казаться жёстче, чем ты есть, Тарен, – её голос был мягким, но в нём чувствовалась сталь Архихрона. – Это тебе не идёт. Мы вчера вечером отсеяли двадцать человек в том числе из Ordo.

Вот это было неожиданно. Нет – не из-за того, что отсеяли агентов: это как раз не вызывало удивления. Агенты сила, порой скрытая, они выжигают аномалии, а не ищут первопричину. Удивляло и настораживало вновь, что из всех выбрали именно меня. Дело не только в заслугах и таланте.

– Я даже знаю причину, почему мне так «повезло».

Миора уже не улыбалась. Секунда – и передо мной не милая молодая девушка, а Архихрон, который напрямую взаимодействует с Императором и высшим советом Империи, консультируя по важнейшим вопросам и принимая окончательные решения по управлению Потоком.

– Да, связь с Марком и остатки сигнатур в Секторе 9-S повышают твои шансы выйти в стабильный слой. Нужно зафиксировать центр возмущений, обнаружить источник выброса – и вернуться назад.

– Ты же лучшая при расчёте вероятностей. Скажи тогда, каковы же шансы?

– Тарен, ты же…

– Да-да, если узнаешь вероятность заранее – уравнение тут же сломается.

– Ну примерно так.

Миора шагнула ближе. Её взгляд скользнул по плащу, задержавшись на глифах. Рядом со стандартными допуска и защиты я добавил тонкие эфирные трубки – гибкие пластины, подключённые к моим батареям в подкладке костюма. Теперь часть глифов работала от отдельного питания, реагируя на каждое движение еле заметной пульсацией.

– Это что? – Она кивнула на плащ, бровь слегка приподнялась. – Не институтские.

Я усмехнулся, потирая шею. С первого дня знакомства, Миора, особое внимание уделяла моему увлечению – модернизации приборов и технологий.

– Мои разработки. В деле не проверял. – пожал плечами, но голос стал серьёзнее. – Эта миссия станет их полевым испытанием. Либо сработают, либо…

Я сам не знал, чего жду – успеха или ещё одного урока. Её губы дрогнули, но улыбка не вернулась. Вместо ответа – лёгкое касание плеча, короткое, почти невесомое. В этом движении было больше поддержки, чем во всех словах, которые я слышал за последние хроны.

– Надеюсь, защитные глифы тебе не понадобятся, – сказала тише, словно боялась, что стены подслушивают. – Помню: на экзамене и на первом твоём задании всё вышло отлично.

– Да, были времена. Думал попросить КЛИО выдать, – ответил я, выдавив слабую ухмылку.

Она покачала головой, но в глазах мелькнул намёк на облегчение.

– КЛИО точно тебе не нужен. Только и знай, болтает без умолка, – голос стал теплее, но в нём дрожала нотка, которую она не могла скрыть. – Как только вернёшься, Тарен, я буду ждать с чашкой моры.

Улыбка вышла сама собой. Миора умела напомнить, что за стенами Института есть жизнь – простая, с горячей морой и утренним солнечным живым светом. Трель сообщений заставила меня отвести взгляд от Миоры и достать кронолиск.

– Я выслала тебе все исследования по Сиринде, которые раньше ты получить не мог. Сейчас уровень допуска обновлён. Тебе пора, Тарен.

Она подошла, вдруг обняла и поцеловала в щёку. От неожиданности я замер. В голове помутнело.

– Удачи, Тарен, – Миора отстранилась, задержав на мне взгляд.

На мгновение показалось, что она хочет что-то ещё сказать, но вместо слов – лишь привычный, усталый кивок.

– Спасибо, Миора.

С трудом отвернувшись, направился к выходу, чувствуя, как её взгляд провожает до самой двери. Привычно одёрнув плащ, провёл пальцами по краю панели допуска. На мгновение задержался на пороге, вбирая в себя гул систем. Отгоняя желание обернуться, нельзя, не смогу уйти.

– До встречи в Потоке, Тарен.

Я не ответил. Меня внутри сковали ледяные цепи, дышать стало очень сложно. Лёгкие отказывались принимать воздух. На миг остановившись, медленно сосчитал до трёх. Этот короткий ритуал, мне всегда помогал сосредоточиться и восстановиться. Миора, конечно, заметила мою заминку, но больше ничего не сказала.

Nexus встретил меня свежим воздухом и пересекающимися потоками света. Утренние лучи уже заполнили небо. Глайдеры скользили вдоль их линий, оставляя после себя едва заметные следы в воздухе. Горизонт переливался мягким синим, сквозь этот утренний свет медленно вырастала Башня Основателей.

Башня. Сердце Империи Nexora. Прямая, гладкая, без единого выступа, она взмывала так высоко, что казалась точкой опоры для всего неба. По поверхности – тонкие глифы синхронизации: каждый этаж, каждая аркада вплетены в глобальный ритм Империи

Башня соединяла все временные линии Nexora, скрепляя реальность вокруг себя – как шов держит ткань. Её основание располагалось на крупнейшем эфирном разломе – только это позволило стабилизировать и синхронизировать Поток.

Снаружи Башня могла показаться памятником, но на деле – это рабочий инструмент, живая структура, управляющая течением Времени. Я задержал взгляд на огромных глифах – сегодня они пульсировали чуть быстрее обычного.

Столица дышала ритмом улиц. По дорожкам шли горожане: одни – в лёгких плащах со встроенными защитными модулями, другие – в строгих форменных костюмах институтов и гильдий.

Дети бежали вдоль ограждений парков с автоматической навигацией: тонкие линии, встроенные в дорожки, отслеживали их маршрут, чтобы никто не потерялся в утренней толчее.

Над головой тихо проплывали аэротрамваи, за ними тянулись полосы светящегося следа, слышался едва уловимый гул – словно дышал сам город.

Я пересёк Площадь Первого Потока – город жил, его сердце билось в такт моим шагам. Даже сквозь усталость хотелось запомнить этот момент: мир держался на равновесии, за которым стояли такие, как я, такие, как Миора и тысячи других, каждый на своей линии.

Никто не обращал на меня внимания – в Империи Nexora каждый двигался по своей траектории, не сбиваясь с ритма. Взгляд скользил по лицам – сосредоточенным, уверенным, без суеты. Площадь постепенно расступалась. За ней открывалась пологая рампа, ведущая к подъёмной платформе.

Небольшой аэродром для индивидуальных перелётов встроен прямо в структуру архитектурного ансамбля Башни Основателей. Площадка держалась на трёх мощных арках, каждая напрямую вплеталась в стабилизирующую сеть Потока. Здесь глайдеры заряжались без посредников – через прямой канал с Башней Основателей. Мой корабль стоял ближе к краю.

Индивидуальный глайдер, класс ORION III-Σ (Sigma), для тех, кто выбирает экскурсии по краям Потока и возвращается хотя бы с воспоминаниями, а не в виде хроноотпечатка на архивной плёнке. Машина упрямая – не свалится, пока сам не решишь плюхнуться с ней вместе.

Каплевидный корпус из тёмного металла – под ладонью привычный холод, сплав ферронита и селлария.

Селларий – магический кристалл, сам собирается под действием ускоренного времени. Без него невозможна энергетика и маготехника Империи. В реакторах селларий сжимает пространство, усиливает цепи. Самые крупные месторождения – в горах Молтена, на юго-западе Империи.

Помимо эфира и селлария, в мире есть и другой уникальный ресурс – куорил. Его добывают только в Айвалуре, на рекурсивных островах. Симбиоз технологий на базе селлария, эфира и куорила позволил двести хронов назад создать первые браслеты КЛИО.

Тарен, как бы тебе не хотелось, но нужно вылетать. Из отпущенных мне двух часов, на сборы, осталось десять минут.

Я подошёл ближе к глайдеру, кабина откликнулась вверх, приглашая внутрь. Допуск синхронизировался с защитной тканью корпуса, защёлки открылись без звука.

Внутри пахло морозной свежестью. Я скользнул в кресло, гравитационный модуль подхватил спину. Система сразу узнала меня: навигационная панель зажглась полосами маршрута.

Точка уже выставлена: Сектор 9-S. Координаты уже были введены в бортовой компьютер. На дисплее вспыхнуло предупреждение: «Стабильность маршрута не гарантируется».

Ободряюще!

Ладонь легла на сенсорный контроллер. Глайдер плавно ожил, оторвался от платформы и мягко скользнул вверх, в утренние облака.

******

Путь до Сектора 9-S по моим расчётам займёт чуть больше трёх часов – расстояние около шести тысяч километров. Эфирные коридоры сжимают пространство, но ближе к Сиринде, Поток вздымался волнами – узлы каналов в сером режиме, маяки отключены.

Летел я на одиночном наблюдательном глайдере – не экспресс Империи, а лёгкой машине без конвоя и подпитки. Приходилось беречь энергию, чтобы записывающая аппаратура не свихнулась. Глайдер тихо гудел, хроноразметка на дисплее чуть мерцала, словно Поток предупреждал – Сиринда близко. Город, где время крошилось, а экспедиции исчезали, ждал впереди. Его тень холодила грудь.

Всегда восхищался инженерами Империи, что строили эфирные коридоры. Эти искусственные тоннели – сеть маяков-резонаторов прокладывает прямую дорожку, сжимает пространство и выравнивает течение времени. Движение по такому коридору даёт три гарантии: укороченную дистанцию, стабильную причинность и автокоррекцию при возникновении всплеска Потока.

Магистрали Института Потока гибче – маяки-буи подстраиваются под экспедиции, раскрывают Поток для фиксации аномалий. Скорость – четыре-шесть махов, нужен стабилизатор. Мне такие каналы не полагаются: я – одиночка, разведчик – мой маршрут – тонкая нитка, которую Сиринда легко оборвёт.

У Ordo Nexus – свои коридоры: тройная цепь маяков с ферронитовыми щитами, жёсткая линейность. Крейсеры разгоняются до десяти махов без риска потерь.

При тревоге канал запирают, превращая в барьер. Империя разделяет эфирные магистрали: горожанам – быстрый аэротрамвай, экспедициям – гибкие трассы, флоту – бронированные пути, где время стоит на страже.

Я взглянул на дисплей: два часа сорок минут до Сиринды. Поток держался обманчиво спокойно – словно давая мне передышку. Мысли возвращались к Марку.

Странная штука – жизнь: брат всегда хотел служить в Ordo Nexus, я же хотел изучать и в целом познать время во всём Tempora. Вот только подходы у Института Потока и Ordo разные, тем не менее, мы действуем вместе.

Да, выбери Марк иное, – мама была бы всё ещё со мной, как и брат. Я не летел бы сейчас туда, где была причина разрушения привычного для меня мира. Пришлось отогнать прочь все эти мысли, которые пронизывали душу, как тысячи ледяных игл.

Выбор был сделан, мной и Марком, изменить ничего нельзя. Поток помнит всё. Нельзя изменить прошлое, хотя иногда очень хочется.

Я устроился удобнее, чувствуя, как пальцы слегка дрожат, словно ток пробежал по венам. В такие моменты мысли сбиваются на странные тропы – к вопросам без ответов. В детстве засыпал ими маму, папу и Марка. Они знали ответы, особенно про Время.

Однажды, когда лампы в доме мерцали без ритма, я спросил:

– Мама, что такое Поток?

Она смотрела на улицы города-спутника Nexus и ответила:

– Представь аэротрамвай, что ездит по городу. – Она улыбнулась, на мгновение комната будто наполнилась мягким светом, и продолжила: – Остановки мелькают: кто-то входит, принося обрывки историй, кто-то уходит, растворяясь в суете. Одни дремлют, другие смотрят в окна, ловя ускользающий мир. Это Поток – полотно жизни, река, что несёт тебя к горизонту. Сойдёшь, пересядешь, доедешь до конца – ты свободен выбирать.

Я запомнил её слова, как хронофилософию.

– Какое время у нас, в Tempora?

Она задумалась.

– В сказках. Например, о Земле, время бежит тик-так, ровный пульс, река, в которой нельзя пойти против течения, только вперёд. В Tempora время – сеть дорог, где тропы сплетаются и расходятся. Миг может мелькнуть, как тень, сердце замирает – он важен, но ушёл. Или застынет, как камень в озере без ряби. А иногда вдруг замирает – это Пустота Потока, когда решение не принято, а время задерживает дыхание.

Я слушал, мир раскрывался. Империя научилась фиксировать эти пустоты. Башня Основателей дала нам карты времени, маяки, стабилизаторы – чтобы понимать время, а не подчинять его.

В Айвалуре понимание Времени-Потока иное: оно не идёт по прямой, а закручивается в петли. Каждое утро они будто заново настраивают мелодию дня – и проживают его с другим настроением.

У нас принципиально разные подходы к Потоку, даже не к управлению, а к самому подходу. Позже я узнал: Айвалур – независимая держава, на равных с Империей. Попасть на острова можно только по приглашению через фазовый коридор в посольстве.

Говорят, даже Императору нужен особый пропуск. Ну не это ли проявление мощи? Думаю, нужно уже оставить Айвалур. Их система даже для меня сложна и местами непонятна.

Я выбрал путь наблюдателя, а Марк – агента Ordo Nexus. Он ушёл раньше. Ordo и Институт искали, провели ретроспекцию до исходной точки. Пустота. Сколько не заставлял себя копаться в записях и архивах, ответов не находил. Только вопросы, что жгли до сих пор, пропал, как будто кто-то вырезал его маршрут из хроносети.

Обновлённый допуск от Миоры ничего нового мне не открыл. Одни теории и догадки, ничего конкретного.

Я стиснул рукоять кресла, чувствуя, как мурашки бегут по спине. Сиринда была там, в часе полёта – город, где время ломалось, а ответы тонули в Потоке. Возможно, мне действительно дали шанс найти ту линию, что приведёт к Марку, к причине и пониманию, что именно произошло.

Панель мигнула: пятьдесят девять минут до Сектора 9-S. Хроноиндикатор загорается жёлтым. Я выпрямился, чувствуя всё самое интересное впереди.

*******

Время текло неровно. Глайдер держал маршрут, но кабина подрагивала, словно Поток цеплялся за каждое движение. На навигационной панели координаты застыли, окружённые ломкими линиями, что рвались и сплетались вновь. Свет хроноразметки мерцал, как угасающий пульс звезды.

Я снова пробежался глазами по отчётам, вздохнул, отложил кронолиск. Проверил в сотый раз рюкзак: аварийная пластина отката, личные хрономаяки, вода, сухпайки, фонарик. Никогда не знаешь, где понадобится свет. Проверил закреплённый стабилизатор на костюме, переход из автоматического режима в ручной. Всё работает, отлично.

Очень надеюсь, что пластину отката использовать не придётся. Я никогда её не активировал – не было нужды. Она одноразовая, древняя, как легенды о Земле, Марсе и Аргент-энергии. Её минус – ручной запуск и механическая память: настроена на мою хроносигнатуру.

Второй минус – вторая половина устройства – «якорь»: прямоугольная коробочка, пять на десять сантиметров, которая подключается напрямую к данным текущего слоя Потока.

Суть проста: якорь создаёт стабильный фрагмент времени – маленький, размером с ладонь, но неизменный, как гвоздь в скользящем полотне. При активации пластина вытягивает меня в этот фрагмент, разрывая всё, что образовалось после: связи, маршруты, структуру памяти и даже часть эфирной оболочки.

Откат жёсткий. Не работает с изменённой хроносигнатурой – любая нестабильность Потока делает возвращение фатальным, её нельзя отследить. Сигнал и активность не фиксируются Институтом. Нет обратной верификации – не удаётся проверить, добрался ли носитель до точки назначения.

Эти пластины заменили на модули экстренного перезапуска на основе Argus-интеграторов – портативные устройства – и Сферы Неррона, но эти бандуры ещё нужно уметь разворачивать.

Как можно догадаться, ни того ни другого у меня с собой не было. Все современные технологии могут вызвать в Потоке дополнительные энергетические колебания просто своим присутствием. Тогда Тарен Мальд подсветится, словно гирлянда в темноте, а значит, миссия наблюдения и фиксации без вмешательства окажется проваленной.

Вот поэтому я взял с собой именно старую, но безотказную штуку, которая вообще невидима для Потока, нет сигналов, нечего и искать.

Папа как-то отдал мне две пластины – он изучал их для одного из своих проектов. Как порядочный инженер после изучения он отправился в Институт Потока, чтобы сдать их, но ему сказали, что этот старый хлам никому не нужен.

Отец отдал их мне, предусмотрительно вытащив эфирную батарею из пластины. Радости у меня было столько, что я мог бы запустить собственный спутник счастья на орбиту, а потом ещё и устроить межгалактическую вечеринку. Как можно догадаться, это был мой первый настоящий прибор – пусть и без энергии, но попавший в мои очумелые руки.

Я разбирал, собирал, читал, донимал папу вопросами, а он упрямо не отвечал. Говорил, что я, должен сам всё понять, иначе ничему не научусь и вечно буду рассчитывать на чью-то помощь. Тогда не понимал, зачем папа заставляет меня искать ответы, теперь понимаю.

Обижался на отца сильно, мама и Марк смеялись, но тоже, на вопросы не отвечали. Мама была ещё тем дипломатом, поддерживала меня и папу, а Марка заставляла принимать нейтральную позицию. Как было хорошо было тогда: семья, дом, уют.

Я посмотрел на проносящиеся мимо облака и пробившийся солнечный луч, который на миг подсветил всё ярким жёлтым светом.

Как много всего мне и папе пришлось пережить за эти двенадцать хронов. Меня поддерживала Миора, не давая сорваться в бездну боли и отчаяния. Она даже помогла модернизировать пластину, переписав алгоритм якоря, чтобы я мог выжить в разрушенном слое Потока. Теперь пластина не просто дергает в зафиксированное место, восстанавливает локальный фрагмент Потока, распечатывая слой в радиусе четырёх метров, даже если он разрушен или расслоён. Это значит, я могу выжить даже там, где Время перестаёт существовать, а реальность разлетается в щепки.

Проблема с тем, что если Поток за это время изменился слишком сильно, то откат может привести к дублированию, слиянию или полной потере идентичности. Вероятность настолько сильного изменения – практически нулевая. Поэтому надеюсь, что не придётся её запускать.

За этими рассуждениями решил разместить пластину на поясе, зацепив карабином. Ещё были в рюкзаке, личные маяки – особое развлечение для тех, кто верит в чудо. Поставил маяк на входе, зафиксировал маршрут, помахал рукой и пошёл искать неприятности. Есть такая шутка: «Надежда умирает последней, маяк – чуть раньше». Справедливо решив, что инвентаризация идиота закончена успешно, переключился вновь на Сиринду.

В отчётах – архивный узел. Мёртвый город. Последняя фиксация – двенадцать хронов назад. Потом только сбои: пропавшие экспедиции, молчавшие маяки, исчезающие маршруты.

На бумаге Сиринда числилась активной, но Поток вычеркнул её из общей сети. Всё, что там осталось – лишь обрывки, как старая хроника, которую не стереть до конца.

Я вызвал данные на экран, пока глайдер летел, рассекая слои облаков. Официально аномалии считались локализованными, не угрожающими Империи. Спокойные отчёты, ничего нового – просто место, которое лучше забыть. Но двенадцать хронов назад всё изменилось.

Каждого восьмого числа, в 2:17, Сиринда просыпалась. Выброс эфира – это был не всплеск, а энергетический удар, исходящий из самого центра, где по хроносхемам не осталось ни одного узла.

Все датчики на периферии ловили волну, пробивающую даже кольца защиты. Данные из отчётов складывались в зловещую картину: после каждого выброса реальность искажалась всё сильнее, временные линии рвались, появлялись фантомные маршруты, не связанные с реальностью.

Улицы города менялись местами, здания смещались, люди мелькали на хронозаписях там, где их быть не могло. Всё сходилось к одной точке – 2:17. Я назвал её «Точкой застывшего времени». Иногда казалось, что даже часы в кабине подрагивают, едва я думаю об этой минуте.

Была ещё одна странность – выбросы становились всё сильнее. Их мощь росла из месяца в месяц, хотя все вокруг считали проблему решённой. Три месяца назад волна ударила так, что исказила соседние регионы. Тогда Ordo Nexus бросили в Сиринду отряды – и потеряли их. Теперь, видимо, посчитали, что один хроноаналитик справится там, где армия бессильна. Железная логика.

Я усмехнулся, но смех застрял в горле. Чем ближе глайдер подлетал к зоне аномалий, тем ощутимее холодок под рёбрами. Институт и Ordo официально следят за миссией – теоретически, поддержка гарантирована. Но мысль о трёх исчезнувших группах, которым никто не помог, жгла, как искра в кулаке.

До входа оставалось 30 минут. Мой обновлённый допуск открывал, тем не менее стандартные инструкции, которые гласили: «Объект структурно нестабилен. Маршрут не гарантирован. Синхронизация – только через индивидуальный маяк.» Я вызвал схему. Городом назвать это было сложно.

Сиринда раскинулась лоскутным одеялом, которое Поток пытался привести в порядок. Улицы сливались в пятна, здания качались в слоях, как ноты в рассыпающейся мелодии. В центре зияла площадь, залитая серым светом – место, где за последние месяцы пропало больше наблюдателей, чем за последние пять хронов. Империя очень болезненно реагировала на потери людей. Любых, будь ты член Гильдии торговцев или интендант Ordo Nexus.