Сталь и Пламя – 2. Тени сгущаются

– Старообрядцы? – Ларратос невольно шагнул назад, потрясённый. – Но… вас ведь не осталось. В Гиперборее вы умерли сотни лет назад!

– Мы воскресли. – Лидер вздохнул и шагнул ближе. Ветер трепал его волосы, он казался вырезанным из тьмы. – Страна погрязла в грехе. Простолюдины, забывшие богов, поднялись на их место. Они осквернили святое, сотворили чудовищ в пробирках, и теперь, мальчишка, им нет прощения. Мы – клинок их кары.

Пока он говорил, на крышу один за другим карабкались ещё четверо его людей. Внизу отряд рассыпался по бокам поезда, окружая его кольцом.

– Что вам нужно? – Элиддин сжал рукоять Малькинура, в голосе его звучала сталь.

– Ящик. – Лидер ткнул пальцем куда-то за их спины. – В нём очередное исчадие скверны. Мы передадим его патриарху. Он сожжёт эту мерзость на площади, чтобы все видели: греху нет места на земле.

– Фанатики… – выдохнул Ларратос, по-мизрахийски, надеясь, что бандиты его не знают. Но тут Элиддин резко бросил на него взгляд и сказал:

– Не думаю. Слишком… организованно. Их кто-то нанял, – он тоже перешёл на мизрахийский, сильно удивившись, что Ларратос его понимает.

– Лазутчики из Масхона? – Ларратос тоже продолжал по- мизрахийски, удивившись, как легко это даётся.

– Не похоже. Старообрядцы бы не шли на сделку с демонами…

– Кончайте бормотать на басурманском, – резко рявкнул лидер, и глаза его сверкнули. – Ящик. Или ваши кости покроют эти рельсы.

– Нет, – отрезал Элиддин и коротким жестом указал Ларратосу отступить на крышу соседнего вагона, где уже поднимались новые враги.

Лидер старообрядцев ухмыльнулся. – Ты выбрал смерть, паладин. Ну что ж. За королеву и за истинную веру! – он высоко взмыл мечом, и мифрил заблестел, словно молния.

– За королеву? – изумился Ларратос, перепрыгивая. – Какую ещё королеву?!

– Настоящую! Ту, что вернётся и сокрушит всех вас, изуверов! – выкрикнул один из арбалетчиков, пуская болт.

Элиддин резко пригнулся. Малькинур вылетел из ножен и загорелся ослепляющим синим пламенем.

Ларратос ощутил, как что-то горячее свистит в воздухе. Он обернулся – стрела летела прямо ему в лицо. Но вдруг время замерло. Все вокруг застыли, звуки растянулись, а стрела, сверкая, медленно, как падающий лист, тянулась к нему.

– Это Абсолют… – пронеслось у него в голове. – Или я схожу с ума?

Он протянул руку и поймал стрелу между пальцами. Лёгкая. Тёплая. Живая.

– Поймал, – сказал он вслух, и арбалетчик напротив побледнел.

– Стреляйте! – гаркнул лидер. Новый залп накрыл крышу дождём болтов. Но Элиддин взмахнул мечом, и вспышка синего света смела арбалетчиков прочь, словно кукол.

Сквозь рев ветра донеслось низкое заклинание.

– Кадур хазак! – в сторону Ларратоса полетел пульсирующий синий шар, испещрённый тёмными письменами, и в воздухе запахло серой и пеплом.

Ларратос резко взмахнул своим горящим клинком и, с оглушительным треском, отбросил шар назад, прямо в чародея. Тот, завизжав, свалился с седла.

Поезд вздрогнул, словно под ним треснула сама земля. Колёса выли, искры сыпались с рельс, и состав замер. Несколько старообрядцев, не удержавшись, рухнули вниз. Лишь их лидер всё ещё стоял, словно вбитый гвоздь. Его мифриловый меч засверкал, а на лезвии побежали золотые руны. Он поднял клинок к небу и прошептал что-то хриплое, отчего воздух вокруг него завибрировал.

– Проклятие, – прошептал Ларратос. – Он колдует.

– Осторожно! – рявкнул Элиддин. И сам, сметая врагов, шагнул к лидеру. Тот обрушил на него шквал ударов – мифрил звенел, и рельсы под ногами дрожали. Но Элиддин шёл вперёд, парируя один за другим.

На крыше поезда теперь царил хаос. Старообрядцы с мечами наступали на Ларратоса, выкрикивая лозунги о королеве и о грехе паленгенезии. Маги, оставшиеся внизу, плели в воздухе светящиеся сети и отправляли в бой языки пламени и чёрные копья, от которых даже крыша под ногами трескалась.

– Эти люди… не новички, – понял Ларратос, отражая удары. – Но и мы уже не мальчишки.

Он поддался ветру, вложил всю силу в Крибат Акраб и, как скорпион, разом ударил двоих, сбросив их вниз, туда, где рельсы пожирали ночь.

В центре крыши Элиддин всё ещё бился с лидером, и их клинки высекали синие и золотые искры, а молитвы и проклятия смешивались в грохоте поезда. Судя по тому, как противники Элиддина разлетались в разные стороны, паладин применял против своих врагов способности Абсолюта. Однако на лидера они просто не действовали. Ларратос недавно прочитал в книгах Ордена, что некоторые люди, не будучи паладинами или шеддитами, могут выработать в себе устойчивость к способностям Абсолюта.

– Всё кончится здесь, – подумал Ларратос и сжал рукоять меча крепче. – Или они падут… или мы.

Раздался звон бьющегося стекла – бандиты ворвались внутрь поезда. Машинист, бледный, но решительный, пытался отстреливаться из арбалета, а Герберт метался по проходу, размахивая посохом и выкрикивая заклинания. Но враги наступали, как прилив, неумолимый и хищный.

Один из мечников старообрядцев врубился в Ларри и выбил из его рук Зариндуил. Лезвие звонко отлетело на пять шагов, сверкая в свете ламп, как падающая звезда. Ларратос замер на миг, оглушённый, но тут же вспомнил старую мудрость Ордена: «Для воли Абсолюта неважно, велика ли ноша – лишь протяни руку».

Он вытянул руку к мечу, и тот, медленно, словно нехотя, поплыл к нему по воздуху. В это время он уворачивался от клинков и сапог противников, сердце его гулко колотилось:

– Быстрее! Ну же!

Но тут один из магов вынырнул из толпы, вытащил посох из чёрного дерева и выкрикнул:

– Джилгал хазак!

Словно невидимая палица обрушилась на всех – волна сбила их с ног, сжав воздух в жестокий кулак. Меч вновь глухо стукнулся о пол.

Элиддин всё ещё держал Малькинур, но один из старообрядцев резко ударил по его деревянной ноге – треск, хруст – и паладин рухнул на колено, окружённый клинками, защищаясь, словно раненый лев.

На крыше поезда уже топталась дюжина новых врагов. Их лидер – суровый мужчина с мифрильным мечом – шагнул вперёд, и за его спиной витал багровый ореол магии.

– Инмагна! – выкрикнул один из колдунов.

Дверь кабины взорвалась, и доктор Герберт, вцепившись в ящик, словно утопающий в бревно, выкатился наружу, как кукла на верёвке. Его волокло чарами притяжения к магу, уже поднимавшему посох.

– Нет! Не позволю! — взревел Ларри и сжал кулак, выпустив в мир сгусток энергии Абсолюта, как удар молнии.

Герберт завопил:

– Ларратос, нет!.. Не надо!.. – Но было поздно: заклятие притяжения рассеялось… вместе с другими заклинаниями, наложенными на ящик.

Ларри рухнул с крыши, больно ударившись затылком о землю. Сквозь боль и звон в ушах он слышал только, как трещит ящик, словно живое, изнутри разрываясь на куски. И вдруг – сухой треск, и его раскололо.

Из обломков, залитых золотом заката, вышло… нечто.

Полутораметровое, покрытое изумрудной чешуёй, оно при каждом шаге отбрасывало зелёные и бронзовые блики, словно само солнце решило поселиться в чешуйках. Существо медленно расправило крылья, сделало пробные взмахи и подняло все три головы, янтарные глаза которых жадно блестели, изучая мир.

Даже бандиты замерли, поражённые красотой и ужасом этого создания.

– В-во имя Камриэля… – выдохнул Герберт, побелев как мел. – Замрите. Все. Не дышите… Иначе нам всем конец.

Дракончик фыркнул, три головы синхронно повернулись к Герберту, втягивая воздух. Учёный шлёпнулся лицом в землю, явно теряя сознание.

Ларри, потрясённый, пробормотал:

– Что за… чудо? Это… живое? Или я схожу с ума?..

– Дьявольский морок! – взревел лидер старообрядцев, наконец придя в себя. – Убить порождение Хаоса, пока оно не поглотило ваши души! За королеву и Камриэля!

Из правой пасти дракончика вырвалась молния – фиолетовый зигзаг ударил по лидеру и трём ближайшим бандитам, отбросив их на землю с треском и запахом свежего озона. И Ларри вдруг понял: это… не магия. Это что-то иное. Настоящее.

– Стреляйте! – завопил кто-то из оставшихся.

Стрела вонзилась между глаз средней головы – но та только зашипела, и из крайних пастей хлынул зелёный дым, тягучий и ядовитый. Один из арбалетчиков, окутанный дымом, рухнул, вскрикнув, пока его кожа покрывалась волдырями и слазила клочьями.

Голова с пробитой стрелой лишь слила зелёную слизь на древко, и оно зашипело, растворяясь, словно в кислоте.

Элиддин и Ларри замерли:

– Герберт был прав. Это… нечто совсем иное…

– Кадур ан-нур! – крикнул один из магов, выпуская огненный шар. Левая голова дракончика резко повернулась и… схватила его зубами, проглотив, словно игрушку. В её глазах вспыхнуло красное пламя, бронза на чешуе засияла ярче.

– Издохни, тварь! – прокричал ещё один, метнув копьё. Оно вонзилось в грудь дракончика, пробив насквозь – но чешуя затянулась почти мгновенно, и копьё рассыпалось на пепел.

Теперь чудовище поднялось во весь рост, три пары глаз горели гневом, крылья расправились, отбрасывая на землю тень в форме клыкастой короны.

– Вот оно, – мелькнуло у Ларратоса. – Вот, о чём шептались в Ордене. Одно из древних созданий…

Дракончик поднял лапу, сделав первый шаг к оставшимся врагам. И воздух вокруг задрожал.

Шипение изумрудного порождения становилось всё злее, гуще, как туман перед грозой. Взмахнув широкими, полупрозрачными крыльями, тварь поднялась в воздух и зависла над полем боя, отбрасывая на землю рваные тени. И тогда уж бандиты поняли, что им пришёл конец.

Ларратос и Элиддин, прижавшиеся к земле, замерли, молча глядя, как чудовище вершит резню. Дракончик был страшен – и в то же время удивительно прекрасен. Его крылья казались отлитыми из тончайшего стекла и металла одновременно, а чешуя переливалась изумрудом и бронзой. И как он двигался! Молниеносно нырял вниз, вспарывая когтями панцири, ломая кости, и взмывал обратно в небо, едва не срывая врагов ветром от своих крыльев.

Бандиты вскидывали копья, стреляли из арбалетов – всё бесполезно. Стрелы теперь не входили в его кожу, а отлетали с резким звоном, как от железной плиты. Одна за другой головы дракончика поочерёдно изрыгали смертоносные атаки. Правая – густой дым, что обволакивал людей и прожигал их насквозь. Левая – ядовитый туман, заставлявший жертвы падать, корчась, с расплавленной кожей. Центральная же – била длинными ветвящимися молниями, которые пронзали сразу нескольких противников.

Ларратос чувствовал, как в груди рвётся дыхание.

«Это… это Абсолют? Или я схожу с ума?..» – мелькнуло у него в голове.

– Взять его! Взять, во имя королевы! – заорал лидер старообрядцев, хотя в его голосе уже звучала паника.

Но тварь, словно поняв его слова, издала короткое, ликующее шипение и снова ринулась в бой. Копья ломались, щиты трескались, когти резали закованные груди, зубы щёлкали, перекусывая клинки.

Маги взяли на себя попытку противостоять ей заклятьями. Один за другим они вызывали молнии, шары огня, волны энергии, плели заклятья сна и паралича – и всё тщетно. Каждое заклятье, каждое проклятие чудовище поглощало, как сухая земля пьёт дождь. Его чешуя светилась всё ярче с каждым ударом, а глаза трёх голов горели теперь не янтарём, а огненным золотом.

– Попробуйте левитацию! – крикнул один из чародеев, и невидимая сила прижала тварь к земле. В воздухе запахло озоном, крылья бестии на миг застыли. Но лишь на миг. Изумрудный дракон выгнулся, словно упругая пружина, и с яростным треском вырвался из чар. Оказавшись в небе, он издевательски описал над ними круг.

– Он… учится… – с ужасом пробормотал Герберт, лежавший в пыли и глядевший на небо.

Между тем один из магов, измотанный и ослабленный, остался беззащитен. Дракончик, словно приметив его, метнулся к нему, впив когти в его щит. Оставшиеся колдуны пытались отвлечь его, бомбардировали заклинаниями – всё напрасно. Щит треснул под страшной силой лап, и человек исчез в тумане искр и крови.

– Элиддин! – хрипло крикнул Ларри, но его наставник уже пытался направить на тварь силу Абсолюта. И снова – без толку.

– Даже… Абсолют… не берёт? – с невольным восхищением подумал Ларри.

И вот, наконец, поле боя опустело. Все враги лежали или бездыханные, или молча молившиеся о смерти. Изумрудное чудовище, кружа над ними, обвело взглядом всю равнину, выискивая новых противников. Ларратос и Элиддин лежали, не шевелясь, сдавленные страхом, но внутри у Ларри клокотало восхищение: какое совершенство силы и разрушения…

Создание ещё раз огляделось, фыркнуло всеми тремя пастями и, растянув крылья, неспешно взмыло к багровому горизонту. Его изумрудные блики растворялись в небе, пока совсем не исчезли.

Тишина. И лишь ветер шевелил траву.

Спустя, казалось, вечность, Элиддин поднялся на локоть.

– Доктор Герберт! – позвал он. – Вы живы? Ларратос?

– Вроде… – ответил Ларри, с трудом находя голос. – Вроде жив… Это… это было…

– …опасно, – договорил за него Элиддин, подползая к доктору и вкладывая в него небольшой заряд энергии.

Герберт застонал, приходя в себя.

– Мы… мы ещё здесь? Живы?

– Живы, – кивнул Элиддин. – Некоторым… повезло. Ларратос, проверь машиниста!

Ларри вскочил и запрыгнул в кабину. Машинист лежал без сознания, но дышал.

– Жив! – крикнул он вниз.

– Ну? – Элиддин повернулся к доктору. – Что это… такое?

Герберт долго молчал, глядя в восток, куда исчезла тварь.

– Гидра… – прошептал он. – Настоящая гидра. Воссозданная. Мы… сделали её… Но не думал, что…

Он сглотнул, спотыкаясь на словах.

– Но разве это не миф? – удивился Ларратос. – Я читал: непобедимые драконы Змеиных болот, с регенерацией… но сказки же?

– Нет… – тяжело вздохнул Герберт, – не сказки. В Змеиных болотах их было много… пока их не заморозили до дна. Там нашли яйцо… и мы… оживили его.

Он вдруг заметил сломанную ногу Элиддина и, поднявшись, произнёс заклинание, восстанавливая протез.

– Вот так… Но теперь… она на свободе.

– И что? – резко спросил Элиддин. – Будем её искать?

– И что дальше? – Герберт качнул головой. – Убить её? Сомневаюсь, что вы понимаете, с чем имеете дело. Она холоднокровная. Здесь ей слишком холодно. Через пару часов замёрзнет. Её крылья первыми обледенеют – и она сама рухнет.

– С этого надо было начинать, – буркнул Элиддин.

Машинист открыл глаза и хрипло рассмеялся:

– Значит… всё же выжили…

– Выжили, – кивнул Герберт. – Но задание… провалено. – И вдруг упрямо добавил: – Но я соберу её кровь. Её слизь. Мы попробуем ещё раз.

Элиддин в ответ только хмыкнул и поднял взгляд к небу, туда, где далеко на востоке ещё мерцали изумрудные искры.

– Постойте, – спохватился вдруг Ларратос, всё ещё глядя в сторону, куда скрылась гидра. – Если эти твари такие неуязвимые и быстро привыкают к чарам… как вам вообще удалось упрятать её в этот ящик? И главное – что вы собирались с ней делать в Зеленохолмске?

Доктор Герберт вздрогнул, будто только сейчас окончательно пришёл в себя. Он тяжело вздохнул, провёл дрожащей рукой по лицу – и в глазах его мелькнуло одновременно и смятение, и некая… гордость.

– На ящик… – голос его сначала дрожал, потом окреп, – было наложено адаптивное заклинание. Оно непрерывно меняло комбинации чар: сон, оглушение, паралич, остановка – снова и снова. Так мы гарантировал её неподвижность на неделю. Этого должно было хватить… чтобы доставить её и… начать работу.

Элиддин, осматривая тела бандитов, бросил на Ларратоса короткий, многозначительный взгляд. И Ларри, встретив этот взгляд, понял без слов: «Вот с чем мы имеем дело…». От этого осознания у него холодок пробежал по коже.

– И зачем она вам? – осторожно спросил Ларратос.

Герберт, словно ждавший этого вопроса, поднял глаза. Его лицо неожиданно посуровело, а голос стал даже торжественным:

– Чтобы… вырастить. Изучить. И, если удастся, размножить. Понимаете ли… гидра – существо не только могущественное, но и… верное. Да, она агрессивна, да, смертельно опасна. Но при этом – стадная. В момент рождения она выбирает себе покровителя, вожака. И до конца дней следует за ним беспрекословно. Мы… мы создали вещество. – Здесь он вытащил из-за пазухи маленький флакон, дрогнувшими пальцами погладил его. – Одно прикосновение – и гидра признаёт тебя своим вожаком. Ты становишься для неё всем.

Он замолчал, глядя на флакон, и тихо добавил:

– Она стала бы… не просто оружием. Другом. Защитником. Несокрушимой.

Элиддин резко выпрямился.

– Защитником? – мрачно отозвался он, – или проклятием, если что-то пошло бы не так? Вряд ли городок уцелел бы, если бы вы ошиблись.

Герберт отвёл взгляд.

– В науке всегда есть риск… – выдохнул он, и Ларратос уловил в его тоне неуверенность.

– И зачем она тогда старообрядцам? – удивлённо спросил Ларри. – Их патриарх собирался её «сжечь на церемонии»? Сомневаюсь.

Элиддин кивнул на ближайший куст, где неподвижно лежал лидер бандитов.

– Это мы скоро узнаем, – произнёс он. – Он и ещё трое – живы. Спросим у них.

– Кстати… – Ларратос нахмурился. – Почему я не почувствовал магии в этой молнии, когда она ударила?

– Потому что её там и не было. – Элиддин скрестил руки. – Гидры… накапливают электричество. Как угорь. Парализуют жертву. Взрослая может метнуть три молнии в сутки – по одной из каждой пасти. Но эта ещё слишком мала.

Ларратос только покачал головой, ошеломлённый.

– Чем дальше, тем хуже… – пробормотал он.

Элиддин чуть усмехнулся краем губ, но глаза его оставались серьёзными.

– И всё же мы выжили.

– Но как? – Ларри вскинул взгляд.

– Мы с машинистом потеряли сознание, а вы, – наставник посмотрел на него испытующе, – не шевелились.

– И что?

– А то, что зрение гидр… странное. Они видят только движущиеся объекты. Всё остальное для них – фон.

– Гроза на крыльях, не иначе… – выдохнул Ларратос, и только теперь заметил, что ладони у него дрожат.

И тут из кабины вывалился машинист, пошатываясь и держась за голову.

– Прошу прощения, – сипло проговорил он. – Но… наш поезд… не поедет. Всё. Придётся топать пешком до Зеленохолмска.

– И… это далеко? – со скепсисом уточнил Ларратос, бросив взгляд на неподвижные тела бандитов, которых ещё предстояло тащить.

– Вёрст десять, – буркнул машинист. – Если поторопимся – к ночи будем.

Герберт глухо застонал и прикрыл лицо руками. Его плечи мелко дрожали – и было уже трудно понять, от ужаса ли, или от невыносимого восторга перед тем, что они создали и отпустили на волю.

Глава 6. Новый старообрядец

Баал Кархан спал. Сон наконец смилостивился над ним после суток беспощадной тревоги, и ему снилось… что он вовсе не спит.

Он сидел в своих покоях, устало перебирая донесения. И вдруг дверь сама собой растворилась в темноту. В проёме возник орк – высокий, в чёрном плаще с капюшоном. Левая рука сжимала посох, увенчанный черепом, из чьих глаз струился ядовито-зелёный свет.

– Учитель?.. – хрипло выдохнул Кархан, холодея. – Как… вы здесь? В Масхоне?

– Очень просто, – хмыкнул орк. – Ведь это всего лишь сон.

– Сон?..

– Да. Ты забылся. К мадаббару больше не подходишь – вот и пришлось ловить тебя во сне. Через транс.

Он сделал пару шагов вперёд, и холод сгустился вокруг.

– Ну, рассказывай, – голос учителя был резок, как удар плетью. – Зародыш гидры? В твоих руках?

Кархан почувствовал, как кровь приливает к лицу.

– В общем-то…

– Ясно, – рыкнул орк, не дожидаясь продолжения. – Опять провалил. Скверно, мой ученик. Очень скверно…

Шеддит сжал кулаки так, что костяшки побелели.

– Мне просто… не повезло.

– Ха! – посох ударил в пол с глухим эхом. – Везение? Ты превращаешь мой план в фарс! Сколько раз подряд ты собираешь случайности в цепь неудач?

Кархан резко выпрямился и рявкнул:

– Груз охранял паладин! Что могли сделать мои люди против него, да ещё и с энергией Абсолюта?!

На секунду в глазах орка вспыхнул интерес.

– Паладин, говоришь? И откуда такие сведения?

Кархан достал из кармана белую тряпицу с запёкшейся кровью и развернул её дрожащими пальцами.

– Один из моих магов ощутил энергию Абсолюта в крови раненого. И, по слухам, груз сопровождал сам полковник Элиддин эль-Кахаб…

– Настоящий маг всегда смотрит вперёд, на два шага вперёд! – орк рявкнул так, что стены дрогнули. – Почему мои планы всегда чёткие, а твои разваливаются?!

Кархан опустил голову. В груди закипала злоба, но холодный страх гасил её.

– Ладно… – голос учителя смягчился, стал почти вкрадчивым. – Раз уж гидру ты упустил, отыграемся на паладине.

Он склонился ближе, и свет черепа затопил лицо Кархана.

– Его кровь несёт отпечаток ауры. Настрой на него меч Поглощения, впусти в его душу заряд Хаоса. Даже если не убьёт – связь с Абсолютом надорвёт. Это твой шанс искупить позор. Не упусти его.

***

Ларратос тоже видел сон.

Он стоял в величественном тронном зале, воздух пропах ладаном и железом. По мрамору шагали двое мужчин в чёрных костюмах. Их лица казались смазанными, как в дымке.

Старший – худой брюнет, с мрачным баритоном. Младший – плечистый блондин с надменным взглядом.

– Ты справляешься с испытаниями, – произнёс старший, и зал будто подул ледяным ветром. – Я нарекаю тебя владыкой шеддитов.

– Благодарю вас, наставник, – ответил младший, низко склонившись.

Ларратос смотрел на них, как тень, как призрак, и вдруг старший бросил ему короткий, почти понимающий взгляд. В этот миг Ларри понял: он видит не только прошлое, но и предупреждение о будущем.

– В тебе течёт великий Хаос, – наставник воздел руки. – Ты – Баал… Хаммон.

– Владыка Хариб, – спросил блондин, – вы сказали… Хаммон?

– Владыка адского пламени. Но запомни: власть без рассудка – ничто. Щади тех, кого можно обратить. И не распыляй гнев.

– Я шеддит. Я не могу оставлять врагов в живых.

– Ты могуч, Хаммон… но глуп. Ты пока – разрушитель, а не строитель. Научись смотреть дальше, чем на два шага вперёд. Иначе останешься простым палачом, не королём.

И Ларри почувствовал в зрачках Хаммона тёмное обещание: «Ты ошибаешься, Хариб. Пока ты всё планируешь, я убью тебя.»

***

Он резко открыл глаза, всё ещё ощущая этот холодный взгляд на себе.

– Просыпайся, Ларри. Мы уже в Стейнгарде, – прозвучал знакомый голос Элиддина.

Самоходная повозка катилась по нижним уровням района Героизма. Между Ларри и наставником, обмякший, сидел связанный лидер старообрядцев. На стекле светилась дата: 31 июля.

– Наставник… – Ларратос хрипло заговорил, – мне приснился сон. О Хаммоне…

– Иногда Абсолют показывает сны, – кивнул Элиддин. – Пророческие или о прошлом. У тебя великий потенциал – иначе не заговорил бы ты по-мизрахийски накануне боя. Что именно ты видел?

– Его становление.

– Да… – Элиддин задумался, и его взгляд потемнел. – Канис Тайверский оставил след в самом Абсолюте. Это мог видеть только тот, кто достоин.

Вдруг перед кабиной мягко приземлился Руханнур, и доктор Герберт взвизгнул, резко затормозив:

– Вашу бабушку! Дракон!

– Ну и напугал же ты нас! – воскликнул Ларри. – Рад видеть тебя, Руханнур!

– И я вас, – фыркнул дракон. – Если поймаю того, кто это устроил – разорву!

– Рад, что ты поправился, – усмехнулся Элиддин. – А теперь, будь добр, отойди, дай проехать.

Дракон недовольно буркнул, но уступил дорогу.

Ларратос открыл дверь повозки, схватил огромного мечника и поволок к участку. Единение с энергией Абсолюта делало его руки сильными, словно стальными, и тяжесть пленника ощущалась почти приятно.

– Благодарю вас за доставку, доктор Герберт, – сказал Элиддин.

– Не за что, – отозвался паленгенезист, и повозка медленно тронулась, растворяясь в тени улиц.

– Посади его на стул, – приказал Элиддин.

Ларри швырнул старообрядца на металлический стул и защёлкнул наручники на подлокотниках. Элиддин сосредоточился, закрыл глаза и вытянул ладонь к пленнику. В лицо арестованного хлынул поток едва ощутимого золотого света – и тот вздрогнул, очнулся.

– Назови своё имя, – тихо, но твёрдо приказал Элиддин.

– Шиш вам, а не имя! – прохрипел заключённый. – Последователи Хаоса! Вашей адской силе не сломить служителя Камриэля.

Элиддин устало выдохнул, и в его глазах на миг мелькнула тень сомнения.

***

Баал Кархан возвращался с утренней тренировки в исключительно приподнятом настроении: его новая рука работала безупречно, словно никогда и не была отрублена. Он даже подбрасывал по пути медные жетоны, ловя их то правой, то левой – и улыбался, глядя, как восстановленные пальцы сжимаются уверенно и крепко. Правда, теперь приходилось носить перчатки: кожа на руке была странно матовой, с отливом то ли камня, то ли воска, и на ощупь чуть холодила.