Сталь и Пламя – 2. Тени сгущаются

– Ну, значит, теперь в нашей троице два рыцаря и два дракона, – хмыкнул неизвестно откуда взявшийся Руханнур.

– Господин Эли, я хочу быть рыцарем-тигром, – уверенно сказал Ларратос.

– Подожди, – качнул головой наставник. – Желательно, чтобы твой выбор совпадал с твоей сущностью. Если нет – это не трагедия, но лишний труд. Поэтому я проведу небольшой тест.

– Я готов, – прямо сказал Ларри.

– Отлично. Кадур ан-нур! – произнёс Элиддин, и над его плечом вспыхнул мягкий, пылающий шарик.

– Вопрос первый, – начал он. – У влиятельного купца бандиты похитили дочь. В логове ты встречаешь охранника, который держит её. Что ты сделаешь? Пригрозишь ему и, если потребуется, применишь силу? Попытаешься прокрасться и сбежать вместе с девушкой? Или дашь взятку и уйдёшь мирно?

– Я… пригрожу ему… – начал Ларри, но тут шарик с шипением сорвался и понёсся к нему. Ларратос резко отпрыгнул и выкрикнул:

– Дисбандо! – и шарик распался на искры.

– Не бойся, – успокоил Элиддин. – Это тоже часть испытания. Шар был слабым и не навредил бы. Продолжим.

– Тот же сценарий, но теперь дверь заперта. Ты выбьешь её? Попробуешь вскрыть? Или постучишь?

– Я вы… бью… – но вдруг Ларри задохнулся. Казалось, горло сдавили невидимые пальцы. Через секунду воздух вернулся.

– Не пугайся, – сказал наставник. – Последний вопрос. Ты – агент правительства. Твоя цель – глава преступной группировки. Как ты его убьёшь? В бою? Издалека? Или отравишь за трапезой?

– Я буду драться… – Ларратос не успел договорить: Элиддин взмахнул рукой, и Ларри впечатался в стену.

– Отлично! – одобрил Элиддин, когда ученик поднялся. – Ты явно рыцарь-тигр.

– Но… я всё ещё не понимаю сути теста, – пробормотал Ларри, тяжело дыша.

– Всё просто. Вопросы – лишь отвлечение. Я следил за твоими действиями.

Первый этап – твоя реакция на опасность. Ты справился.

Второй – чувствительность к энергии Абсолюта. Здесь ты промолчал – значит, не осьминог.

И третий – способность вовремя почувствовать и отразить выброс энергии. Это признак рыцаря-дракона, но ты пока не готов.

Ты – тигр. Без сомнений.

Он достал чемодан и раскрыл его: внутри лежали три мантии – оранжевая, зелёная и фиолетовая.

– Вот, – сказал Элиддин, протягивая оранжевую с вышитым тигром. Ларратос надел её и выпрямился.

– Добро пожаловать в орден Стали и Пламени, рыцарь-тигр Ларратос, – торжественно произнёс наставник, пожал ему руку и добавил:

– Отныне ты – мой ученик. И теперь ты должен называть меня наставник.

– Готов к первому уроку, наставник! – сказал Ларри, уже сияя.

Элиддин достал из шкафа маленький кубик и положил на стол.

– Возьми его в руку.

Ларри протянул руку.

– Без рук! – усмехнулся наставник.

– Инмагна! – попытался Ларри, но Элиддин пресёк поток маны.

– Нет, и без простой магии тоже. Протяни руку… Теперь представь, что она продолжилась в воздухе и держит кубик.

Ларри сосредоточился. Кубик дрогнул.

– Представь, что кубик – часть тебя. Ты не его поднимаешь – ты поднимаешь себя, – подсказывал Элиддин.

Ларри стиснул зубы. Кубик чуть сдвинулся. Потом ещё на пару сантиметров. И вдруг – сорвался, свистнул по комнате и ударился о стену, треснув.

– Стой! – крикнул Элиддин. – Энергия бьёт по тебе, а не по предмету.

– Что… случилось, наставник? – спросил ошарашенный Ларри.

– Паладин должен уметь обуздывать свой гнев, – наставительно произнёс Элиддин. – Если чувствуешь, что он разъедает тебя изнутри, если кажется, что силы покидают тебя, – займись медитацией. Нельзя впускать в душу зло и насилие, иначе они подчинят тебя, и ты станешь шеддитом – анти-паладином, воплощением тьмы.

– Но, наставник, – возразил Ларратос, нахмурившись, – я с таким трудом двигал этот проклятый кубик… А стоило лишь чуть-чуть разозлиться – и он сам полетел через всю комнату. Неужели это значит, что силы Хаоса сильнее энергий Абсолюта? Что паладины обречены в битве со шеддитами?

– Нет, конечно, нет, – мягко улыбнулся Элиддин. – Просто силы Хаоса куда охотнее отзываются на зов. Но за это они берут цену – подчиняют себе того, кто их призвал. Именно поэтому шеддиты чаще всего – недоучки, не сумевшие овладеть светлыми силами.

– Значит ли это, – задумчиво спросил Ларратос, – что шеддит, проучившийся два года, может быть сильнее паладина с четырёхлетним опытом?

– Может, – кивнул наставник. – Но слабость шеддитов – в них самих. Им не хватает знаний, нравственности, философии. Они часто дерутся не только с паладинами, но и между собой. А враг, в чьих рядах нет единства, слабейший из всех. К тому же шеддиты полагаются на грубую силу – они быстро становятся опасными, но не развиваются дальше.

Ларратос глубоко вздохнул, сел в позу лотоса и закрыл глаза – так делал при нём Элиддин.

– Наставник, – спросил он, – как мне медитировать?

– Очисти разум от забот и эмоций. Почувствуй, как Абсолют пронизывает всё вокруг – он откроется тебе, и ты откроешься ему. Он смоет с тебя гнев и восстановит твою силу.

Ларратос сосредоточился, и Элиддин ощутил, как мощные потоки Абсолюта проникают в тело его ученика.

Глава 3. Путь паладина

Пустыня лежала перед ним бескрайним золотым песчаным морем. Ларратос ехал верхом на верблюде, оранжевая мантия с вышитым тигром развевалась за его спиной, на поясе висел Зариндуил, верный клинок Небесной Стали. Ветер ласкал лицо, и откуда-то изнутри приходило странное спокойствие.

На горизонте показались три группы всадников – разбойники. Он ощутил опасность ещё до того, как их заметил.

– Босс! Разбойники! – крикнул Юсуф, мускулистый воин с повязкой на глазу.

– Вижу, – ответил Ларратос спокойно. – Готовьтесь к бою.

Он закрыл глаза, сел в седле в позу лотоса и, погрузившись в медитацию, увидел ауры каждого из своих людей. Призывая светлые силы, он наложил на отряд Ауру Победителя – невидимые лучи коснулись каждого, придавая им уверенность и решимость. Воины подняли арбалеты и выпустили первые залпы. Разбойники отвечали градом стрел, но Ларратос выставил руку, и снаряды падали, не долетев.

– Взять их! – раздался злой крик. Новая волна врагов ринулась в атаку. Ларратос усилил ауру. Его люди, вдохновлённые невидимой защитой, сражались, будто их было вдвое больше. Разбойники дрогнули, а он, поднявшись, выхватил Зариндуил.

– Убейте паладина! – взревел их атаман. В его сторону полетели сгустки магии, но Ларратос рассёк их клинком и обратил обратно на колдунов.

На него налетели трое с клинками. Он рассмеялся, отбив их удары одним взмахом. Затем разбойники бросились на него поодиночке – но Зариндуил ломал их мечи, их руки дрожали, и каждый падал, прежде чем успевал взмахнуть снова.

Какой-то урод с крюком вместо руки попытался напасть сзади, но промахнулся и сам ударил себя по голове. Ларратос даже не обернулся – лишь пнул его ногой, и тот исчез в песках.

– Убейте всех! – орал атаман, пока невидимая сила не подняла его и не швырнула в песчаный холм.

– Остыл? – усмехнулся Юсуф. – Отлично, босс.

Когда всё кончилось, уцелевшие разбойники бросили оружие и сдались. Ларратос собрал их и велел связать. Он предпочитал брать врагов живыми, если мог.

Впереди его ждали загадочные земли Востока – и тайны, способные изменить мир. Солнце слепило глаза всё ярче… и вдруг он понял, что лежит в постели. Его разбудил утренний свет.

– Доброе утро, Ларратос, – улыбнулся Элиддин.

– Доброе, наставник… – он провёл рукой по лбу. – Мне снился странный сон. Я был лидером каравана, сражался с разбойниками… Но теперь я был паладином. Со своим мечом. И всё было так реально…

– Вполне возможно, что сон был вещим, – сказал наставник. – После посвящения многие начинают видеть будущее – или его варианты.

– Но такие сны были у меня и раньше!

– Да, некоторые чувствуют Абсолют и до посвящения… – Элиддин замолчал, а потом мягко сказал: – Хватит философии. Завтракай. Потом – тренировка.

***

После завтрака Ларратос отправился в комнату Элиддина, где их ждали тренировки. Сначала – физические упражнения: прыжки, отжимания, удары, стойки. Час пролетел незаметно.

– Что ж, неплохо справляешься, Ларратос, – в голосе наставника прозвучало удивление. – А теперь я научу тебя новому мизрахийскому боевому искусству – Крибат-Нэшер, стилю орла.

Он ненадолго задумался и продолжил:

– Этот стиль рассчитан на поединок один на один. В отличие от стиля льва или медведя, он почти не защищает – только атака. Максимум нападения, минимум обороны. Он идеально подходит против тех, кто использует «медвежью» тяжёлую защиту. Но помни, Ларри: никогда не применяй его против слишком сильного противника. В нём много дерзости и слишком мало щита.

Элиддин показал стойки, удары, блоки. Ларратос с жадностью впитывал каждое движение и удивительно быстро повторял – за считанные минуты он освоил основы стиля.

– Нападай, – скомандовал наставник, приняв медвежью стойку и взяв в руки деревянный меч.

Ларри шагнул вперёд, меч в руках, – и за полминуты, используя стиль орла, провёл удар в грудь Элиддину. Наставник замер, глядя на отпечаток дерева у себя на одежде.

– Великолепно, – тихо произнёс он. – Если бы меч был стальным… ты бы меня убил.

Они продолжали сражаться ещё полчаса. Деревянные клинки сталкивались снова и снова, Ларратос прыгал, увёртывался, перепрыгивал через наставника – но один из ударов Элиддина ногой всё же отбросил его к стене. Ларратос застонал, но поднялся.

– Неожиданно, да? – с лёгкой усмешкой сказал Элиддин. – Попробуем ещё.

На этот раз Ларратос выбрал стойку льва – прямолинейную, уверенную. Элиддин снова ответил медвежьей. Удары сыпались, но наставник блокировал всё, казалось бы, без усилий.

Ларратос взмахнул мечом, начертил круг, и когда Элиддин парировал, он внезапно отпустил правую руку, перебросил клинок в левую и… изменил стойку. Лев на секунду обернулся орлом. Меч Ларратоса описал знак бесконечности на груди наставника.

Элиддин замер и рассмеялся.

– Великолепно! Ложная стойка льва, за которой скрывался орёл. Да ещё с перебросом меча… Даже не все адепты доходят до такого.

Ларратос, тяжело дыша, улыбнулся.

– Я и сам не ожидал.

– Ларри… – Элиддин стал серьёзен. – Я давно наблюдаю за тобой. Ты способен на большее, чем обычный таламид. Знаешь, почему? Потому что возможно, что ты – Шаддай.

Ларратос побледнел.

– Кто? Шаддай? Но это ведь звучит… почти как шеддит! Я не шеддит, наставник!

– Спокойно. Да, слова родственные. «Шедд» значит «демон». А «Шадд» – «господь». Шаддай – Всемогущий, Избранный. Паладин из древнего пророчества.

Элиддин замолчал на мгновение и начал рассказ. Его голос звучал низко, размеренно, будто он читал древние летописи:

– Когда-то Шаддаем был архангел Арастиор, Утренняя Звезда, друг архангела Нуриэля. Он был сильнейшим из всех и один пошёл на штурм демонических миров – и погиб. Но, умирая, он обещал вернуться в человеческом теле и окончательно уничтожить Хаос.

– Наставник, были ли другие?

– Были. Давид бен Арье Хафиш – паладин, который победил Тарадаша, первого из шеддитов, и положил конец Великой войне. Но зло всё равно осталось. Один из его учеников, Раиль Хаддад, возгордился, потерял правую руку в поединке с учителем и пал во тьму. Он стал шеддитом, принял имя Баал Хаддад, подчинил себе некромантов и возглавил армию нежити. Он убил Хафиша.

Элиддин помолчал. В его глазах вспыхнула грусть.

– Но и Баал Хаддада победили. Лордевит Фламос, ученик Хафиша, сокрушил его и основал Паладингард. С тех пор прошло много веков. И я думаю… возможно, ты – тот, кого мы ждём.

Ларратос долго молчал, сжимая рукоять меча.

– А какова классификация шеддитов? – спросил он наконец, но в его голосе звучала уже иная, странная решимость.

– Шеддитом может стать как павший паладин, так и воин, обучавшийся у уже существующего шеддита, – начал Элиддин, облокотившись на подоконник и глядя на Ларратоса. – Их рыцарь-волк соответствует нашему рыцарю-тигру, виверна – дракону, а скорпион – осьминогу.

– А что же стало дальше с Лордевитом? – тихо спросил Ларратос, заворожённый историей.

Элиддин на миг отвёл взгляд, будто вновь видел перед собой призрак прошлого.

– В Борейской империи тогда уже назревали революция и гражданская война. Шестнадцатилетний юноша по имени Абдель Хариб, сын купца из Мизрахийского султаната, ученик магической школы и неплохой фехтовальщик, решил вступить в наш орден. Он хотел помочь революции, ведь чувствовал, что его мелкое аристократическое происхождение не даст ему раскрыться при монархии. Лордевит отказал ему – кодекс гласит, что паладином нельзя стать до восемнадцати. Но парень ответил, что через два года шанса на победу может уже не быть… и в конце концов его приняли, хоть и не без долгих споров.

Поначалу паладины не вмешивались в политику. Но потом признали: республика больше соответствует Абсолютному Закону. Империя пала, Мизрахийский султанат и Гиперборея обрели независимость.

Мы победили… но радость была недолгой.

Он на секунду умолк, в голосе прорезалась усталость.

– В смуте появился новый шеддит – Баал Рейкан, ученик сбежавшего Баала Нахшана. Он пытался захватить власть. Его убил мой наставник, Оникс Рейнс. Но страх уже закрался в сердца Совета.

Абдель, к двадцати годам став адептом, к двадцати двум – самым молодым магистром, поклялся уничтожить Хаос и шеддитов. Он исчез на три года, вернувшись мрачным, словно сожжённым изнутри. Сказал, что разочаровался в этой идее, вышел из ордена, народ понял – он не Шаддай.

Ларратос смотрел на него широко раскрытыми глазами.

– Он просто… ушёл?

– Да. А потом стал сенатором, затем министром войны. Когда мы с Канисом Тайверским начали обучение, у многих появилась надежда, что именно Канис – Шаддай. Но… и он пал. Когда нежить снова поднялась, Канис убил их генерала, но всё продолжало рушиться. Тогда Совет поручил мне следить за консулом. И я увидел – аура Хаоса исходила от самого Абделя.

Консул был убит, оставив власть Абделю. А вскоре и Канис стал шеддитом. Абдель дал ему новое имя – Баал Хаммон. А когда Хаммон нашёл шлем Тарадаша, он стал столь силён, что задушил Абделя потоками Хаоса…

Элиддин провёл ладонью по лицу и тяжело выдохнул.

– Трое из кандидатов погибли. Двое стали слугами Хаоса. Но пророчество говорит, что настоящий Шаддай сможет владеть силами Хаоса, не поддаваясь им. А у тебя пока воли для этого нет, Ларратос.

– Вы знали, наставник? Когда учились с Канисом… догадывались?

– Догадывался. Однажды, напившись, он сказал мне: «Эли, все беды – из-за нелюдей. Орки разрушили наши города, эльфы кичатся, гномы тупы. Когда они служат в нашей армии, мне тошно». Тогда мне казалось, что это просто чудачество, но теперь понимаю – он уже шёл по пути зла.

Если Абдель был деспотом, готовым допускать в правительство орков и эльфов, то Канис стал настоящим диктатором, приказывавшим уничтожать всех нечеловеческих существ.

Он замолчал. Ларратос чувствовал, как тень этой истории опустилась и на него.

***

Элиддин стоял в дверях, наблюдая, как его ученик сидит в позе лотоса, с закрытыми глазами, сосредоточенно вытянув правую руку к столу. Кубик, поднятый потоками Абсолюта, плавно летел к нему в ладонь и затем начал кружиться вокруг головы Ларратоса.

Вдруг мадаббар на столе вспыхнул резким светом. Ларратос, вздрогнув, уронил кубик и открыл глаза.

– Полковник Кахаб слушает, – сказал Элиддин, подойдя к устройству. На экране показалось лицо полковника Гариона.

– Полковник, у меня для вас и вашего нового напарника важное задание. Учёные подготовили опасный груз, который необходимо доставить в Зеленохолмск. За ним уже охотятся, и обычные стражники не справятся. Но вы ведь непростые, верно? Жду вас в казарме.

Экран погас, и Элиддин посмотрел на Ларратоса. Тот уже поднялся на ноги, сжимая кулаки.

– В путь? – спросил он с тихой решимостью.

– В путь, – кивнул наставник.

И Ларратос почувствовал: история, которую он только что услышал, – это не просто прошлое. Это его будущее.

Глава 4. Порождения ада

Баал Кархан медленно очнулся. Мир вокруг ещё дрожал, как мираж в жару, и первые образы были неутешительны: прохожие спешили мимо, бросая на него косые взгляды. К счастью, среди них не оказалось никого из Корпуса Смотрящих.

Если эти шакалы увидят меня валяющимся здесь, – с ужасом подумал Кархан, – слух о том, что великого Баала избили или, хуже того, что он напился как свинья, разлетится по всему Масхону. И тогда… тогда меня превратят в посмешище. Хаммон не простит.

Пальцы нащупали золотую маску – холодный металл, треснувший, верхний левый край обломан.

– Проклятье… – шепнул он с ненавистью и растерянностью. – Эта тварь едва не убила меня.

Он поднялся. В висках стучало, дыхание рвалось, в груди жгло. Нагрудник, казавшийся неуязвимым демониумом, был вмят.

– О Хаос, это не человек… – одними губами прошептал он, выдернув из щели маски светлую прядь волос и тут же затянув капюшон.

Сквозь боль он взглянул на уличные часы – всего пятнадцать минут прошло с момента, как он потерял сознание. Хорошая стойкость, достойная шеддита. Он выдохнул с облегчением, пока взгляд не наткнулся на плакат на стене: огромный красный глаз с чёрными буквами под ним:

«Баал Хаммон видит тебя!»

Куда бы ни посмотрел – глаз следил за ним.

– Нет… – подумал Кархан, чувствуя, как леденеет затылок. – Пусть он сейчас не видит… иначе мне не спастись.

Он отряхнул одежду, размазав грязь ещё больше, и, стараясь держаться уверенно, зашагал ко дворцу губернатора.

***

Зарина сидела в кресле, склонившись над старым портретом. Вначале её распирала гордость: она справилась с Карханом легко. Но теперь страх возвращался, холодный и цепкий: он расскажет наставнику – и охота начнётся.

Годы я скрывалась от шеддитов… и всё напрасно?

Она смотрела в зелёные глаза своего отражения, видела в них прежнюю решимость и усталость. На портрете рядом с ней был высокий мужчина с длинными чёрными волосами – единственный, кого она любила. Лезвие клинка в ящике и этот портрет – всё, что осталось от него.

Он погиб из-за политических игр… и я поклялась ненавидеть их всех. Всех!

Мысль о Юлиусе вернулась неожиданно. Сначала она хотела отогнать её – он всего лишь человек, фанатик демонов… но добрый. Как бы ни казалось странным – добрый.

Скажу ли ему всю правду? Выдержит ли?

***

На следующий день Юлиус Марр несся по улице, проклиная часы: стрелки показывали без пяти семь, а свидание было назначено на шесть. Запыхавшись, он увидел Зарину у подъезда – она нервно смотрела на часы.

– А, Юлиус! – фыркнула она, но в её голосе слышалась тень улыбки. – Я думала, опаздывать умеют только девушки.

– Я… простите, Зарина, – выдавил он. – Всё думаю о нашем… будущем завоевании мира.

– Пойдём ко мне, – тихо сказала она и повела его дворами – осторожно, как будто за каждым углом подстерегали шпионы.

В квартире царила старомодная обстановка: на стенах кинжалы, древние книги, а над ними – портрет того самого мужчины с благородным лицом и мечом в руке.

– Кто это? – спросил Юлиус, задержав дыхание.

– Покойный… – сухо ответила она. – Мой возлюбленный.

– Удивительный костюм. Лет сорок как вышел из моды.

– Он любил республиканский стиль.

– Его убили?

Зарина вскочила, начала расхаживать по комнате.

– Я не хочу об этом.

– Почему? Ты… – он прищурился. – Ты не отсюда?

– Я… родом с востока.

– Шпионка? – сдавленно выкрикнул он.

– Нет! – в её голосе дрогнула мольба.

– Я… должен сообщить об этом. – Юлиус сорвался с места, почти бегом кинулся к двери. – Ты заодно с Великим Альянсом!

Он хлопнул дверью, оставив её в тишине.

Зарина смотрела ему вслед и знала – он не скажет. Ему слишком хотелось верить ей. Сейчас он просто растерян, но однажды он вернётся. И услышит всю правду. Если сможет её вынести.

***

В четверг, двадцать шестого июля, Юлиус Марр сидел в своей самоходной повозке, а мысли его блуждали в каком-то мрачном сумраке. Он вновь и вновь представлял тот миг, когда проект «Гончая ада» наконец завершится. Уже близка была первичная фаза: первые прототипы – псы, окутанные вечным пламенем, хоть и не больше кошки размером – уже почти готовы. Но настоящие гончие, крылатые, гигантские, способные одним прыжком перелетать улицы – вылупятся лишь через месяц.

Но внезапно мысли свернули – на Зарину. Юлиус с силой сжал поручень, будто надеялся задавить в себе это имя.

Она шпионка. Она предатель. Она – угроза Масхону, – уверял он себя. Но другой голос внутри, тихий и упрямый, шептал:

А если нет? А если и да… разве это меня остановит?

Он замер. Внутри него, в недрах души, зарождался новый человек. Человек, который ради зелёных глаз этой девушки готов был бы предать лорда Хаммона. Он даже испугался, почувствовав эту мысль – как будто внутри него поселился враг. И всё же этот враг… был им самим.

С усилием он загнал «диссидента» обратно в темноту.

В НИИМТ его встретил профессор Интропий, улыбаясь как всегда загадочно:

– Приветствую, доктор Марр. Сегодня покажу тебе кое-что действительно интересное. Приступай.

В лаборатории время пролетело незаметно. К вечеру Юлиус и его коллеги завершили волновую структуру первой адской гончей. Фрагмент собачьей кожи, облучённый этой структурой, разросся в питательной магической ванне и стал не похож на живое. Плоть тлела, светилась, дрожала, будто уже предчувствовала, что скоро обретёт форму и вырвется.

Десять пробирок с такой тканью закрыли притёртыми пробками. Но Юлиус замешкался. Он взглянул на одну из пробирок, и вновь этот тихий голос в голове сказал: Забери. Спрячь. Её кровь – твоя свобода.

Неуверенно, но решительно он отрезал маленький кусок ткани, положил его в отдельную колбочку и спрятал во внутренний карман жилета. Колбочка казалась тёплой. Живой.

– Вскоре перевезём их в инкубационный центр, – сообщил он вслух, стараясь скрыть дрожь в голосе. – Там и вырастим боевых псов.

– Пф, боевых, – хмыкнул доктор Даэдрос. – Да любая дворняга раскидает этих ваших псов.

– Пока, – согласился Юлиус, глаза его полыхнули, – но итоговые особи будут неуязвимы. И быстры, и сильны. Невидимы для магии. С регенерацией. Сытые любой плотью. Их не возьмёт ни стрела, ни меч.

Профессор Интропий вернулся, держа в руках странную колбу с чем-то… двуногим.

– А теперь, господа, взгляните на будущее, – произнёс он торжественно.

Внутри, в мутной жидкости, корчился крошечный, человекоподобный гомункулус.

Юлиус отшатнулся, почувствовав приступ тошноты.

– Ч-человечек?..

– Нет, Марр, – в голосе Интропия звучало ликующее презрение. – Это гомункулус. Он не человек. Он – инструмент. Живое орудие. Пока что размером с крысу. Но мы можем делать их больше, умнее. И одинаковых. Без души. Без индивидуальности.

Он говорил об этом, как о чуде. Как о победе разума над Богом.

Юлиус почувствовал странную зависть – и одновременно ледяной страх.

– Господин профессор, выходит… наш проект гончих теряет актуальность?

– О, нет, – хитро прищурился Интропий. – Наоборот. Адские псы будут первой волной. Тайной. Мы выпустим их в столицы врагов, а потом освободим мир от собственных тварей и станем героями. Народ сам придёт к нам на коленях.

Он говорил это таким тоном, будто речь шла о ловкой шутке.

– Ну, хватит мечтать, – наконец заключил профессор. – Пробирки – мне.

Юлиус отдал девять. Десятую он всё так же ощущал у сердца – в жилете. Тяжёлая. Тёплая. Как тайна.

***

Баал Кархан, уже успевший облачиться в новую золотую маску и свежую робу, стоял у массивного стола заседаний. В углу зала мерцали факелы, отбрасывая на стены тревожные тени. Его наставник – губернатор Хэрек – и трое заместителей обсуждали что-то о военной и культурной политике, не удостоив юного шеддита ни взглядом.

Кархан терпеливо молчал, хотя глаза его, едва заметно сверкая сквозь прорези маски, следили за каждым жестом собравшихся. Внезапно Хэрек откинулся на спинку кресла, поморщился, словно прислушиваясь к чьим-то мыслям, и молча вышел за дверь.

Как только щёлкнул замок, Рейн Ильмень, заместитель по культуре, перегнулся через стол и, понизив голос, произнёс:

– Друзья… У меня есть план, как досрочно избавиться от Хэрека. Один из нас займёт его место.

Глаза остальных блеснули. Они кивнули, поняв без слов, что Рейн говорит о себе.

Кархан не вмешивался, хотя злорадно отмечал про себя: Когда придёт их час, Хэрек их всех перережет. Или я… если успею первым.