Пустота наверху

Стена, на которой ещё утром висела схема с фотографиями, нитками, заметками – все его попытки понять происходящее, все ниточки, которые он пытался связать воедино, все улики, которые он собирал неделями, – была пустой. Белоснежно пустой, словно свежевыкрашенной. Ни следа от скотча, которым он крепил фотографии, ни дырочек от кнопок, которыми он прикалывал заметки, ни даже тёмных пятен на обоях, которые обычно остаются после снятия бумаги. Словно там никогда ничего не было.

Он подошёл ближе, провёл рукой по стене. Обои были сухими, чистыми, без малейшего следа клея или скотча. Даже запах в комнате изменился – исчез привычный аромат бумаги, чернил, кофе. Теперь здесь пахло только моющими средствами и свежей краской.

Все документы, которые он собирал неделями, лежали на столе аккуратными стопками, все папки с распечатками, блокноты с записями, даже ручки – всё было аккуратно разложено по местам. Но когда он открыл первую папку, внутри оказались только чистые листы бумаги. Во второй – то же самое. В блокнотах страницы были вырваны так аккуратно, что не осталось даже рваных краёв. Ручки были новыми, без следов чернил.

Его работа исчезла. Месяцы исследований, поисков, анализа – всё стёрто, словно никогда не существовало.

На столе лежал только один лист бумаги – совершенно чистый, белый, дорогой, плотный. Андрей взял его в руки, перевернул, поднёс к лампе. Никаких следов, никаких водяных знаков. Просто чистый лист, но его присутствие здесь было зловещим, словно насмешкой.

Руки тряслись, когда он обыскивал ящики стола. Все его личные вещи были на местах, но переложены, переставлены, словно кто-то изучал каждый предмет, запоминал его местоположение, а затем аккуратно возвращал на место. В верхнем ящике лежали скрепки, которые он всегда держал в беспорядке, но теперь они были аккуратно разложены по размерам. Резинки для денег были сложены в аккуратную стопку. Даже мелкие монеты были отсортированы по номиналу.

Андрей почувствовал, как по спине пробегает холодок. Кто-то не просто убрал улики – кто-то изучал его жизнь, его привычки, его способ организации рабочего пространства. И теперь этот кто-то знал о нём больше, чем он сам о себе.

Он прошёл в ванную комнату, включил свет, и яркий свет галогеновых ламп ослепил его на мгновение. Когда зрение восстановилось, он увидел своё отражение в зеркале над раковиной – бледное, перекошенное от ужаса лицо, глаза, полные страха и отчаяния. Под глазами залегли тёмные круги, щёки впали, губы пересохли и потрескались. Он выглядел как человек, который не спал несколько суток.

А внизу, прямо под его отражением, красным маркером были выведены слова, которые заставили его схватиться за край раковины, чтобы не упасть, почувствовать, как ноги подкашиваются:

"Почти готово".

Буквы были аккуратными, выведенными твёрдой, уверенной рукой. Почерк был знакомым – тот же, что он видел на записках в том доме, тот же, что сопровождал фотографии на досках. Краска ещё не совсем высохла – в углу последней буквы виднелась маленькая капелька ярко-красного цвета, готовая скатиться вниз по зеркальной поверхности.

Андрей протянул дрожащую руку к зеркалу, но остановился в нескольких сантиметрах от поверхности. Он боялся прикоснуться, боялся, что это не краска, а что-то другое. Что-то более зловещее.

Слова пульсировали перед его глазами: "Почти готово". Готово к чему? К финалу какой-то игры, правил которой он не знал? К завершению какого-то плана, частью которого он был, сам того не подозревая?

Он стоял, глядя на своё отражение и эти кровавые буквы, чувствуя, как реальность рушится вокруг него, как привычный мир превращается в кошмар. Кто-то был в его квартире не просто недавно – кто-то был здесь, пока он искал Марину в том проклятом доме. Кто-то наблюдал за ним, предвидел каждый его шаг, каждое решение.

Кто-то играл с ним, как кукловод с марионеткой.

Андрей почувствовал приступ тошноты. Он схватился за раковину обеими руками, наклонился над ней, тяжело дыша. Мраморная поверхность была холодной под ладонями, это ощущение помогало сосредоточиться, не дать панике полностью овладеть разумом.

"Кто-то убрал все следы моих поисков,"– мысль пронзила сознание как ледяная игла. – "Кто-то знал каждый мой шаг. Каждое моё движение."

Он вспомнил встречу с "доктором И."в кафе, его уверенные слова, обещания помочь. Как он мог быть таким слепым? Как не заметил, что попадает в ловушку?

А что если Марина… что если с ней уже покончено? Что если эти слова – "почти готово"– означают, что финальная часть плана приближается к завершению?

Нет. Он не мог так думать. Не мог сдаваться. Марина жива. Она должна быть жива. Иначе весь этот спектакль не имел бы смысла.

Андрей выпрямился, посмотрел на своё отражение. Страх в глазах медленно сменялся решимостью. Кто бы ни стоял за всем этим, какую бы игру ни вёл – игра ещё не окончена. Надпись гласила "почти готово", а значит, финал ещё не наступил.

Значит, у него ещё есть время. Время найти Марину. Время разгадать эту загадку. Время победить того, кто превратил их жизни в кошмар.

Он медленно опустился на пол ванной комнаты, прислонившись спиной к холодной плитке. Кафель был ледяным, и эта физическая реальность помогала не потерять связь с действительностью. Тишина квартиры давила на него, словно физическая тяжесть. Где-то капала вода – вероятно, неплотно закрытый кран на кухне, где-то скрипела половица под воздействием изменения температуры, но эти звуки только подчёркивали общую гнетущую тишину.

"Марина,"– подумал он, и это имя отозвалось болью в груди, острой, физической болью, словно кто-то сжимал его сердце в кулаке. – "Где ты? Что с тобой делают? Ты ещё жива? Ты знаешь, что я ищу тебя?"

Он закрыл глаза, попытался представить её лицо, её улыбку, звук её смеха. Но вместо этого перед внутренним взором всплывали фотографии из того дома – десятки снимков, на которых она не подозревала, что за ней наблюдают. Её жизнь, разложенная по полочкам чужой волей.

На зеркале красные буквы словно пульсировали в свете лампы: "Почти готово". Почти готово.

Что будет, когда подготовка завершится? Что случится, когда план, какой бы он ни был, дойдёт до финальной стадии?

Андрей не знал ответа на этот вопрос. Но он знал одно – он не сдастся. Не сейчас, когда Марина где-то нуждается в его помощи. Не сейчас, когда тот, кто стоит за всем этим, так близок к победе.

Игра продолжается. И он намерен выиграть её.

Он медленно поднялся с пола, ещё раз посмотрел на надпись в зеркале. Красные буквы казались живыми, дышащими в мерцающем свете ламп. Он протянул руку к выключателю, но в последний момент остановился.

Стирать надпись было бесполезно. Тот, кто её оставил, всё равно знал, что послание дошло до адресата. Более того – возможно, стереть эти слова означало бы признать поражение, показать страх.

Андрей оставил свет включённым и вышел из ванной. В коридоре было тихо, только тиканье настенных часов отмеряло секунды. Он прошёл в гостиную, опустился в кресло у окна, откуда была видна улица.

Внизу жизнь шла своим чередом – редкие прохожие спешили под дождём, в окнах соседних домов мерцал свет телевизоров. Обычный вечер обычного дня. Но для него этот день стал поворотным. Сегодня он понял, что стал частью чьей-то игры, правила которой ему неизвестны.

Но у каждой игры есть финал. И он намерен дожить до этого финала и узнать, кто и зачем превратил его жизнь в ад.

Дождь усиливался, барабанил по стёклам всё громче. Где-то в этом дождливом городе была Марина. Где-то в темноте кто-то строил планы, приближался к финалу своей игры.

"Почти готово,"– эти слова звенели в его голове, не давая покоя.

Но готов ли он сам к тому, что должно произойти? Готов ли к финальной схватке с тенью, которая управляла его жизнью?

Время покажет. Время, которого у него, возможно, осталось совсем немного.

Глава 7

Кафе "Уют"утопало в густых клубах табачного дыма, который висел под потолком плотной серой пеленой. Запах дешёвого растворимого кофе смешивался с ароматом перепечённых сосисок в тесте и едва уловимыми нотками застарелого пота. Вентилятор над барной стойкой устало вращал лопастями, лишь перегоняя спертый воздух с места