Вперёд в Прошлое, или Туда, но не обратно

– Ты чего это, Хорёк, уронил что ль чего? – спросил его Крот, пытавшийся отобрать у лошади удила.

Не дождавшись ответа, он развернулся и увидел лежащего на земле подельника. В тот момент, когда он подошёл к телу, я уже был готов отправить следом второй камень. Осыпавшаяся каменная крошка зашуршала под моими сапогами, подошедший бандит поднял голову, и отпущенный мною камень угодил ему прямо в лоб. Крот повалился поверх своего товарища.

Глава 17

На стенах города горели факелы. Я подъехал к воротам, остановил лошадь, спрыгнул с повозки, на которой лежали бессознательные тела Крота и Хорька, и несколько раз ударил кулаком по дубовым доскам. Шаги, шум, и уже знакомое окошко вновь распахнулось.

– Ну, чего тебе?

– Готово.

Глаза из окошка недоумённо посмотрели на меня.

– Ну, то есть исполнено ваше поручение.

– А где похищенная девица?

– Не было никакой девицы. Могильщик ваш сам всё это подстроил. Не удивлюсь, если он и свою дочурку того, прикопал уже.

– Чем докажешь?

– А вон у меня в повозке два живых доказательства лежат. Вроде бы, живых.

Привратник пристально посмотрел на меня, захлопнул окно, что-то крикнул, куда-то отошёл, а минут через пять раздались многочисленные шаги, и тяжёлые городские ворота начали медленно открываться.

Стражники выстроились вдоль распахнутых створок по трое, а тот, с которым я разговаривал, прошествовал к телеге и воззрился на бессознательных разбойников.

– Знакомьтесь, Крыса и Суслик, – сказал я. – В подвале башни ещё двое связаны.

Низкий рыжебородый стражник ещё раз оценивающе посмотрел на меня и махнул рукой своим бойцам. Двое ближайших охранников помоложе подбежали к телеге. Один взялся управлять повозкой, другой – сторожить пленников. Я же в сопровождении бородача проследовал за стены города вслед за ними.

В городе было светло как днём. Вдоль широкой дороги тут и там стояли столбы, на каждом из которых висело по несколько факелов; из окон вплотную расположенных домов также светил яркий свет, доносилась музыка, смех, брань и крики. Между домами сновал подвыпивший народ, а в кустах и около крылец некоторых зданий были видны развалившиеся прямо на земле спящие тела. На каждом доме висела деревянная вывеска. На большинстве из них были изображены бутылки, бочонки и кубки.

– У нас больше питейных и увеселительных заведений, чем где бы то ни было в королевстве, – сказал сопровождающий меня стражник.

Словно бы в подтверждение его слов, со стороны послышался громкий голос:

– Готовься! Целься! Пей!

– Это правильно, путь к сердцу мужчины лежит через его печень, – ответил я, наблюдая через окно драку в одном из таких заведений. – Это я к вам удачно попал.

– Эти вот два – игорные дома, – указал он на два здания по обе стороны дороги. На вывеске одного из них были изображены игральные кости, у другого – значок пик.

– Оно и видно. А вон там что такое, тоже игорные дома? – кивнул я на ряд сооружений с изображениями сердец. В отличие от остальных, в этих домах свет горел не так ярко.

– Нет, это дома наслаждений, – улыбнулся мой проводник.

Мы вышли на перекрёсток. Я заметил, что левая сторона улицы практически не освещена.

– Там расположен жилой квартал, – уловил мой взгляд стражник. – Я и сам там с семьёй живу. Не всё же время увеселению предаваться.

– Есть ещё казармы, – указал он направо, когда мы пересекли дорогу. За дощатым забором виднелись верхушки шатров и палаток. – Там живёт основная часть войска господина Леонкора.

С левой стороны за таким же дощатым забором виднелось огромное сооружение круглой формы, напоминающее стадион.

– А это что за Колизей? – спросил я.

– А это наше ристалище. Раз в неделю по указу господина здесь проводятся бои. Да не просто бои, таких зрелищных сражений ты больше нигде не увидишь. Ближайшие назначены на завтра. Но я бы и врагу не пожелал оказаться на той арене в качестве участника, а не зрителя.

Я хотел было спросить, где же они в таком случае набирают добровольцев, но не успел, потому что впереди показался добротный трёхэтажный дом главы города, прямо-таки царский терем, а не дом. По всему периметру и на крыше были расставлены стражники.

– Господину уже доложили. Он практически никогда не спит: денно и нощно дела решает, – сказал мой гид, когда мы уже поднялись на крыльцо.

Стражи распахнули нам дверь и расступились. По большой лестнице в холле мы поднялись на второй этаж, где у массивных дверей в конце коридора нас ожидало ещё двое охранников. Такого количества стражи я и во дворце короля не видел.

Мой проводник подошёл и о чём-то по-быстрому шёпотом переговорил с коллегами, затем вернулся ко мне.

– Господин сейчас занят, придётся подождать, – сказал он.

Мы уселись на скамью вдоль стены. Из-за дверей доносились обрывки разговора.

– Мы с тобой знакомы много лет, – сказал спокойный, но властный голос. – До сегодняшнего дня ты ни разу не приходил ко мне за советом или помощью. Я не могу припомнить, когда в последний раз ты пригласил меня к себе. Давай будем откровенны. Ты отклонил мою дружбу. Боялся быть моим должником.

Далее послышалось чьё-то сбивчивое бормотание, но я не смог разобрать ни слова. Затем первый голос продолжил:

– Теперь ты приходишь ко мне и говоришь: «Господин Леонкор, сотвори суд справедливости». И даже в этой твоей просьбе не чувствуется уважения ко мне. Ты не предлагаешь мне своей дружбы. Ты входишь в мой дом и говоришь: «Я заплачу тебе, сколько ты запросишь». Нет-нет, я не обиделся, но разве дал я тебе повод относиться ко мне с таким неуважением?

Послышался скрип стула, и второй голос опять что-то замямлил.

– Уже недолго осталось, приготовься, – сказал рыжебородый стражник, – а мне пора возвращаться ко своим делам. Удачи тебе, путник.

– Ага, спасибо, – поблагодарил я.

После того как он удалился, из дверей выскочил толстый мужик и, прикрываю руками раскрасневшееся лицо, поспешил вниз по лестнице.

– Пригласите следующего, – раздался всё тот же голос.

Глава 18

Я шагнул в раскрытые двери, которые тут же закрылись у меня за спиной.

За широким столом сидел пожилой седовласый мужчина в богатых одеждах.

– Подойди ближе, – сказал он, не сводя с меня глаз. Когда я подошёл, он протянул мне руку почему-то ладонью вниз.

– Андрей, – сказал я, пожимая её.

– Леонкор, – чуть помедлив, ответил глава города. – Присаживайся.

Я сел.

– Итак, если верить твоим словам, ты в одиночку победил банду Грызунов. Но, опять же, если тебе верить, дочь Бона они не похищали, а инсценировали похищение по его же просьбе. Я верно излагаю?

Я кивнул.

– Раз так, то у меня к тебе всего один вопрос: с чего я должен тебе верить?

– А почему бы нет? – стушевался я.

Леонкор минуту оценивающе смотрел на меня, затем подошел к двери и приказал стражникам:

– Приведите Бона.

– Признаюсь, – продолжил он, обращаясь ко мне, когда вернулся за стол, – пленённые тобой Крот и Хорёк подтвердили твою историю. Одного не могу понять, зачем это понадобилось самому Бону?

– Ну, это ты уж у него сам спроси. Может быть, он сам свою дочку убил, а потом решил всё на похитителей повесить.

– Нет, – сверкнул глазами глава города, – Бона я знаю давно, ради своих дочерей он пойдёт на что угодно. И уж точно ни за что на свете не причинит им вреда.

– Так у него их несколько?

– Двое близнецов. Жаннет и Тереза. Их мать умерла при родах, с тех пор Бон один воспитывал девочек.

Он немного помолчал и добавил:

– Пропала Жаннет.

В двери постучали, и на пороге появился тощий лысеющий мужичок среднего роста, босой, в грязных штанах и дырявой рубахе.

– Заходи, Бон, – сказал Леонкор.

Тот неуверенно подошёл к столу и встал справа от меня.

– Вызывали, господин Леонкор? – спросил он и покосился на меня.

– Брось ты этого «господина». Мы знаем друг друга уже много лет. И между нами никогда не было секретов или недомолвок. Я всегда мог рассчитывать на твою дружбу, а ты всегда мог рассчитывать на мою. Поэтому скажи мне, старый друг, что случилось с Жаннет?

Бон открыл было рот и хотел что-то сказать, но вместо этого разразился рыданиями. Когда он смог совладать с собой, он сквозь слёзы сбивчиво поведал нам:

– Я не хотел… но Тереза… я лишь защищал свою дочь.

Леонкор встал и повернулся лицом к окну, расположенному за столом. Могильщик окончательно взял себя в руки и продолжил:

– Я любил своих дочерей одинаково, воспитывал обеих по всем правилам, но ещё в детстве девочки сильно отличались друг от друга. Жаннет легко находила язык с соседскими детьми, её любили взрослые. Она была добрая, весёлая и жизнерадостная, в её присутствии комната будто бы заполнялась солнечными лучами. И хоть внешне дочки выглядели одинаково, Тереза была не такой. Она ненавидела Жаннет за всеобщую любовь, а всех остальных за то, что не обращали внимания на саму Терезу. С годами, правда, эти различия и разногласия сошли на нет. Тереза стала казаться такой же весёлой и беззаботной, как и её сестра. Как же я был слеп! Всё это время она лишь притворялась, втайне не переставая ненавидеть Жаннет. И так день за днём, год за годом. Ну, а что произошло дальше, вы, наверное, уже догадались.

– Продолжай, – спокойным голосом, не оборачиваясь, сказал Леонкор.

– Тереза… – голос Бона опять дрогнул. – Тереза убила мою милую прекрасную Жаннет.

Он упал на колени.

– Я скрыл это ото всех. Я лишь хотел защитить единственную оставшуюся дочь. Я тайком положил тело Жаннет в накануне вырытую могилу и присыпал землёй, а на следующий день поверх тела моей бедной девочки положили гроб, и я окончательно закопал могилу. В тот же день Тереза переоделась в одежду Жаннет и вышла за городские ворота, после чего вернулась через тайный проход в заборе со стороны кладбища, через который я совсем недавно выносил тело мёртвой дочери.

Управитель города дослушал историю, подошёл к двери и снова что-то приказал стражникам.

– Ступай в кабак, Бон, – сказал он, вернувшись к нам. – Не заходи пока домой. Ты уже достаточно настрадался.

Щуплый мужичок, который, казалось, за время своего рассказа постарел лет на двадцать, поднялся с пола и с опущенной головой вышел за дверь.

Я хотел было поинтересоваться у Леонкора насчёт Ильи, но тот мрачно сказал:

– Завтра, всё завтра, – и вышел за дверь.

Я недоумённо последовал за ним. У дверей меня остановили стражи, сказали, что господин приказал отвести меня в гостевые покои. Я не стал возражать: идти всё равно было некуда. Стражники довели меня до какой-то двери, расположенной на этом же этаже, подождали, пока я зайду внутрь, и удалились.

Я присел на огромную кровать с балдахином. Невесёлая, мягко говоря, история могильщика оставила неприятный отпечаток на душе. Даже Гвалт сперва молчал. Я разделся, положил меч под подушку рядом с собой и лёг в кровать.

– А я говорил, что не надо было нам во всё это лезть, – тихо произнёс меч.

– Может быть, ты был прав, – ответил я.

Глава 19

Я проснулся оттого, что в мою комнату вошли четверо слуг с подносами еды. Не сказав ни слова, они поставили еду на большой стол в середине комнаты и удалились. Я встал и оделся. Через минуту дверь снова отворилась, и вошёл сам глава города.

– Надеюсь, кровать пришлась тебе по душе, – сказал он, усаживаясь за стол. – А теперь присядь, нам нужно кое-что обсудить.

Я сел за стол напротив него.

– Ты добросовестно исполнил моё повеление, и потому, как и было обещано, заслуживаешь награды. Проси всё что угодно, но знай меру. Итак, чего же ты хочешь?

Я без лишних предисловий пересказал Леонкору события, случившиеся со мной и Ильёй после выхода из ущелья, и попросил, чтобы он с высоты своего положения поспособствовал освобождению моего друга.

– До меня дошли вести о голом сумасшедшем страннике, проданном на арену. Но боюсь, что освободить его просто так я не в силах. В нашем обществе разрешено многое, что запрещено законом в других местах, однако своих собственных законов мы придерживаемся строго, и даже я не могу нарушить ни одного из них, иначе народ попросту перестанет меня уважать. А без уважения я и недели не протяну на своём посту.

– И что же тогда делать?

– Твой друг может покинуть арену только в двух случаях: в качестве мертвеца или в качестве победителя.

Я взял с подноса кувшин и наполнил кубок чем-то очень похожим на медовуху. Осушил его одним глотком, подумал, что по утрам пить – не только вредно, но и полезно, и растерянно спросил:

– А выкупить его никак нельзя?

– Нет, это противоречит закону.

– Да что у вас за законы здесь такие?! – вспылил я. – Мы к вам в гости не набивались. Отпустите моего друга и можете устраивать свои кровавые воскресенья хоть каждый четверг.

– Не следует повышать голос на того, от кого ждёшь помощи, – спокойно ответил мой собеседник. – У меня есть решение, но оно связано с определённым риском.

– Ага, как же без этого?

– Любой может добровольно прийти на помощь воину на арене. И если им удастся победить действующего чемпиона, то первый получит денежный приз в размере трёхсот серебряников, а второй – свободу.

– Записывайте меня, – вздохнул я, наполняя очередной кубок.

Покончив с завтраком, мы спустились по лестнице и вышли из дома. Бои по удачному или неудачному – в зависимости от того, как на это смотреть – стечению обстоятельств были назначены на сегодня. Леонкор проводил меня до входа на арену, пожелал удачи и, попрощавшись, отдал приказ, чтобы меня сопроводили в жилое помещение для будущих воинов.

Местный «Колизей» представлял собой круглую арену диаметром около ста метров, построенную из дерева, но обложенную снаружи камнем. Мы вошли через высокую арку в трибунах и двинулись по широкому коридору, по сторонам которого были расположены двери, ведущие в служебные помещения. Из коридора я увидел сами трибуны, возвышающиеся над ареной метра на три. Они были небольшие, рядов на пять, и были выполнены в виде больших деревянных ступеней.

Сопровождающий меня стражник дошёл до решетчатой металлической двери, открыл замок, удерживающий тяжёлый засов, отворил для меня дверь и жестом пригласил зайти внутрь. Сам он со мной не пошёл. За спиной я услышал грохот опускающегося засова и звон закрывающегося замка.

Пройдя пару метров по неосвещенному помещению, я по небольшой лестнице спустился на несколько ступеней вниз, завернул за угол и в свете, падающим из высокого прямоугольного зарешеченного окна, увидел комнату воинов. Пол был испачкан несмываемыми следами крови, у каждой стены стояли широкие и такие же перепачканные лавки. На одной из них, подложив руки под голову и закинув одну ногу на другую, в рваной одежде лежал Илья.

– Хорошо устроился, – сказал я.

– Ты чего так долго?! – вскочил он, намереваясь ударить меня, но вместо этого несколько раз сильно хлопнул меня по плечу.

– Дела были. К тебе сюда просто хрен попадёшь. Ну, рассказывай, как ты до такой жизни докатился?

– Нечего рассказывать, – буркнул Илья. – После того как те две всадницы схватили меня, поволокли меня в город. Я пытался до них достучаться, но они почему-то решили, что у меня с головой не всё в порядке. Потом они приволокли меня сюда и продали за какую-то смешную сумму: я увидел лишь несколько монет. Здесь мне выдали вот эти вот обноски, – он продемонстрировал свою одежду, – и затолкали в эту камеру. В ответ на вопрос, что они собираются со мной делать, в меня лишь запустили чёрствым куском хлеба. Вот и всё.

– М-да, моё приключение вышло поинтереснее.

Я вкратце рассказал другу обо всём, что со мной случилось на пути сюда, и о единственном возможном способе выбраться отсюда.

– Я на такое не подписывался, – сказал он. – У тебя волшебный меч, вот ты иди и сражайся. Хотя нет, даже не так. Давай лучше ночью срубим замок с двери и просто сбежим.

– Не получится: здесь слишком много стражи. Да и до ночи нас здесь никто не оставит. Бои вот-вот начнутся.

– Вот и как ты себе представляешь меня, сражающегося в этом, – Илюха указал на непонятную кучу в углу. При ближайшем рассмотрении куча оказалась сваленными доспехами. Огромный шлем с забралом, в который влезло бы сразу две головы, ведрообразная кираса и железные сапоги выше колен, по форме напоминающие валенки, довершались обычным колуном с деревянной рукоятью.

– Да уж, извиняй, твой топор я захватить с собой не догадался.

Глава 20

Окно комнаты выходило прямо на арену, и через какое-то время из него послышался шум собирающихся зрителей. Когда трибуны наполовину заполнились, к нам вошли стражники, сказали, что пора, и отконвоировали нас на арену. Толпа гудела. Нас остановили у стены около входа, пока громогласный голос объявлял начало представления.

– Приветствуем уважаемых зрителей на еженедельных кровавых боях города Поп-Яня! Сегодня очередные смельчаки сойдутся в схватке с нашим непобедимым чемпионом! Долгое время он был заперт в лабиринте, там он постоянно сражался, выживая лишь за счёт поедания мёртвых тел своих врагов! Это лишило его разума, поэтому ему не остаётся больше ничего, кроме как сражаться! Встречайте, Несокрушимый Таврий!

На противоположном конце арены поднялись тяжёлые металлические ворота, и из них вылетел разъярённый минотавр. Толпа издала радостный крик, а этот гигант с головой быка начал носиться вдоль трибун и яростно рычать на зрителей.

– Противостоят нашему непобедимому чемпиону, – продолжил надрываться голос, – не менее сумасшедшие Илья и Андрей!

В толпе прокатились негодующие звуки наподобие «буу!», стражники отступили от нас и скрылись за дверью, а Таврий повернул рогатую голову в нашу сторону.

– Я Таврий, победитель сотен битв, вызываю вас, жалкие букашки! – прорычал он. – Идите же и примите свою смерть!

После этих слов он выставил рога вперёд и с нечеловеческой скоростью побежал на нас.

– Хозяин, чего он быкует? – сказал Гвалт. – Ну-ка, направь меня.

Я выхватил меч из ножен и приготовился с разворота рубануть им по противнику, но тот оказался слишком шустрым. Я сумел увернуться от его рогов, но и он, вовремя уклонившись, ушёл от моего удара, сбив меня с ног массивным плечом в металлических наплечниках. Правда, такой манёвр не остался для него безнаказанным, потому что, сбив меня и пролетев ещё пару метров по инерции, он впечатался головой прямо в стену. Острые рога глубоко вошли в широкое бревно и там и остались. Пользуясь моментом, к застрявшему минотавру подскочил Илья и с размаху занёс топор у него над головой, но металлическая голова топора предательски соскочила с топорища и отлетела Илье далеко за спину. Рогатый тип издал зверский вопль и освободил-таки голову, затем, пока я с трудом поднимался с земли, развернулся в мою сторону и вновь собрался атаковать. Толпа ликовала. Когда монстр сделал первый шаг, Илья запустил в него древком топора, угодив тому в висок. Таврий фыркнул и повернул в сторону моего друга. Я поднялся, разбежался и выставил остриё меча вперёд, держа рукоять обеими руками на уровне плеча. Но, не добежав до противника всего лишь какой-то метр, я споткнулся и снова упал, растянувшись на земле. Положение спас Гвалт, рванувшись вместе с моими руками вперёд и перерезав минотавру ничем не защищённое ахиллово сухожилие. Бык в очередной раз издал дикий рёв и повалился на землю рядом со мной. Однако это его не остановило, он привстал на одно колено, развернулся лицом ко мне, схватил мой меч прямо за лезвие и, глубоко порезав себе ладонь, вырвал его из моих рук. Он уже занёс меч обеими руками над головой, собираясь меня заколоть, как вдруг его руки остановились в воздухе: Гвалт сопротивлялся и не давал монстру нанести удар. Толпа замерла, не понимая, что происходит. Сзади к Таврию подкрался Илья и с размаху ударил его обухом топора по затылку. Глаза минотавра разошлись в разные стороны, а мой меч, управляя руками оглушённого противника, рванул вниз и вонзился рогатому прямо в живот. Тот издал громкий стон и рухнул, пуская изо рта кровавую пену.

Замершие до этого зрители неуверенно перешептывались, затем разразились оглушительными овациями. Илья подошёл и помог мне подняться, а я вытащил меч из бездыханного монстра, отёр его о штаны и убрал в ножны.

– Ну что ж, есть повод для радости, – сказал Гвалт.

Глава 21

После победы на арене Илья получил свободу, а я – обещанные триста серебряных монет. Получив такую кучу денег, мы первым делом пошли к местным ремесленникам и в лавке при кожевенной мастерской купили Илюхе достойную одежду взамен того рванья, которое ему выдали на арене, а затем решили сделать перерыв в своих странствиях и на неделю остановились в одном из трактиров Поп-Яня. Пересказывать, что мы делали во время своего заслуженного отпуска, я не буду. Во-первых, вам это знать не обязательно, а во-вторых, я и сам половину не помню.

Возвращаться в путь мне нисколечко не хотелось, но Гвалт всё время ныл без дела, а Илье не терпелось покончить с заданием богини и вернуться домой к семье. И вот, одним ранним утром ворота Поп-Яня закрылись за нами. Кроме награды за победу на арене я ещё потребовал, чтобы нам вернули повозку, на которой я доставил пленённых разбойников. Комфорт превыше всего. А расщедрившийся Леонкор подарил Илье меч из стандартного набора городской стражи.

Мы провели в пути несколько дней, останавливаясь на ночлег прямо у обочины дороги. На четвёртый день поездка начала казаться бесконечной. Илья управлял лошадью, я, сверяясь с компасом, подсказывал ему дорогу, а Гвалт «развлекал» нас очередной историей из своей молодости.

– А как покражу обнаружили, сразу стали вспоминать, что за девки на том пиру были. Среди приглашённых насчитали ровным счётом двенадцать, но стража божилась, что тринадцать их заходило. Стало быть, та тринадцатая этот башмачок хрустальный и упёрла. Но как её найти? И, опять же, ещё один вопрос оставался: почему она только один башмак взяла, а второй оставила? Ну, я долго думать не стал: прихватил оставшуюся обувку, взял с собой пару стражей, да вместе с ними дома близлежащие обходить начал. Каждую девку молодую разуться заставляли, да башмак тот примерить. И вроде бы все дома обошли, но ни на кого башмачок хрустальный не налазил. Я уже было хотел возвращаться, как вспомнил, что у реки мельница была, а при ней, стало быть, мельник жил. Так вот, в народе поговаривали, что у того мельника дочка была: страшная как смерть, поэтому отец её из дому не выпускал и чуть ли не на привязи держал. Отправились мы к мельнику и действительно обнаружили его дома вместе с дочерью. Не могу сказать, что она была не красива, потому как это означало бы – ничего не сказать вообще. У горбуньи с кривыми зубами и проплешинами на голове ноги были разной длины и размера. Правая стопа у неё была замотана тряпками. Я приказал стражам размотать тряпки, и покража тут же обнаружилась. Правда, снять мы башмачок так и не смогли: правая нога у страшилы хоть и была меньше левой, но под размер обувки всё равно не подходила. Не знаю уж, как она умудрилась её туда запихать. Пришлось отрубить ей стопу и забрать с собой. Хозяин так обрадовался вернувшейся пропаже, что приказал оставить всё как есть. Ну, то есть ногу отрубленную оставить внутри, а башмаки вернуть на прежнее место в главном зале, дабы отрубленная конечность своим видом отваживала всякого, кто покражу задумает.

– Разумно, – кивнул я. – А как же эта страхолюдина к вам на пир с такой внешностью попала?

– Вот чего не знаю, того не знаю, – сказал меч, – но говаривали, что у неё в родственницах волшебница одна обреталась. Надо думать, она ей и удружила.

– Господа, мне кажется, мы куда-то приехали, – подал голос Илья.

Я посмотрёл вперёд: там виднелись многочисленные низкие каменные постройки. Когда мы подъехали ближе, оказалось, что город – если его так можно назвать – был практически разрушен. Какие-то строения окончательно превратились в руины, какие-то требовали значительного ремонта. Тем не менее, в развалинах всё же мелькали чьи-то силуэты – город не был необитаем.

– Нижгород, – опознал место Гвалт. – Бывал я здесь. Так себе местечко. Во времена, когда наше королевство вело войну с представителями нечеловеческих рас, существовал закон, согласно которому каждый будущий король, перед тем как занять место своего предшественника, должен был некоторое время руководить этим приграничным городом. Здесь будущий правитель мог обучиться искусству грабежей, убийств и работорговли – искусству войны, одним словом.

– Я даже и не знал, что Средиводное Королевство когда-то воевало с кем-то извне, – сказал Илья.

– Это было давно, поэтому об этом мало кто помнит. Сейчас все расы – даже если не все, то большинство – живут в мире и согласии, но раньше любые разумные нечеловеческие существа в Средиводье подвергались гонениям и вытеснялись за его пределы. По границам королевства раскидано много вот таких заброшенных городов.