скачать книгу бесплатно
Альфа пожал плечами.
– Я для них всего лишь зверь. И у меня ценный наследственный потенциал. Как бы меня ни ненавидели, но пока сохраняю фертильность, буду жить. Иначе Министерство засудит начмеда за порчу госимущества. Официально – убитые сами виноваты. Не соблюдали технику безопасности. Подходили слишком близко… к зверю.
На его оплетённой мускулами шее синела грубая наколка, как у Риссы: №045-РИС-ВА/3. Эти «ВА» я иногда находил в документах на трупах вояк. Высшая армейская категория, максимальный третий уровень. Из сперматозоидов этого альфы в инкубаторе растили будущих офицеров. Тех, которые на нас будут охотиться. Нам придётся туго, если хотя бы треть из них унаследует его… потенциал.
На плече альфы возле бицепса намного искуснее был набит перевитый канатом якорь с девизом «Где мы, там победа». Ещё докоммунская работа. Моряк какой-нибудь?
– Дарайн, сколько их? – раздался в наушнике нетерпеливый голос Халлара, который нас подслушивал. Я обратился к альфе:
– Ты сказал, наказывают при всех. Много пленников здесь?
Занятый винтами Холлен, похоже, отошёл от высоковольтной пытки и перестал страдальчески морщиться.
– Когда я крайний раз их видел, альф было семеро, – ответил он. – Остальные поумирали. Арданцы – те сразу сами себя… Есть отказывались. Один нарочно язык себе откусил и кровью захлебнулся… Представляешь? Прочие – при побегах гибли. Они правы, наверно. Лучше из окна броситься, чем так… А я вот не могу. Не суицидник. Понимаешь?
О, я прекрасно понимал. Испуганно проверил языком парник – на месте ли? Липучка на дальнем зубе была цела.
– Нам всегда трупы показывали, чтоб знали, – продолжил альфа. – Чтоб сдались… А я и этого не могу. Так и буду трепыхаться, пока… ох, кхарнэ! – Согнувшись, он нахмуренно показал средний палец коммуну за стеклом.
– Что такое? – насторожился я.
– Ты не чуешь? – Тяжело засопев, альфа вернулся к работе. Его руки задрожали, ноготь не попадал по впадине на винте. – Импотент приманку пустил… Не настоящую, это искусственный газ. Я на второй попытке на нём попался: всё бросил, побежал омегу спасать… Не чувствуешь, что ли?
Ещё один винт упал на пол. Раскрасневшийся альфа принялся за следующий, удивлённо поглядывая на меня. Скосив глаза, я обнаружил у него мощный стояк. И допёр: чтобы воздействовать на заключённых, коммуны применяли газ с феромонами течных омег. Я ещё гадал, как можно насильно заставить такого альфу сдавать сперму для инкубатора? Но перед омежьей приманкой спасует любая воля.
Сам же я действительно ничего не чуял. Халлар – гений. Я пошарил в кармане и вытащил пару затычек, которые дал старейшина.
– Держи. Это…
– Носовые фильтры! – обрадовался альфа. – Ты, я вижу, тоже подготовился… О, так намного лучше. Не то чтобы я не мог с этим справиться… Но отвлекает. Меня давно… в лабораторию не водили.
– В лабораторию?
– Угу. Начмеды любят покорность. А я их раздражаю. Вот они и рады лишить меня всего, чего только можно, пусть и в нарушение инструкций. Когда я в «одиночке», биоматериал для инкубатора у меня не берут. Хоть это и противоречит регламенту по содержанию альф, потому что сажает половую систему. Но ни один начмед не придумал, как достать из меня материал без удовольствия, вот и… Даже онанировать запрещают, гондоны штопаные. Персоналу врут, что каждый мой сперматозоид принадлежит Институту, поэтому ни-ни. А на самом деле у любого начмеда глаз дёргается, если мне хоть в чём-то хорошо. Видеонаблюдение круглосуточное. Чуть что – пускают ток. – Он кивнул на ножной браслет. – Я от скуки, бывало, нарочно на ток нарывался. Какое-никакое, а общение. Я нарушаю порядок, кто-то меня карает из-за стены – уже диалог… Ты знаешь, воздержание – это, в принципе, не проблема. Во сне всё равно само выходит, как у школьника. Первое время, конечно, вешалка. А потом не очень-то и хочется. Снились мне больше отбивные с луком, а не омежьи… Готово!
Последний винт цвинькнул по блестящему полу. Альфа подцепил крышку щитка и потянул на себя; клацнул, ломаясь, отрощенный ноготь. Тонкий металл заскрипел. Я помог; вдвоём мы отогнули крышку, обнажая внутренности с кучей тумблеров, подписанных непонятными значками. Замок щитка так и остался запертым.
– Ты извини, я разболтался, – хмыкнул альфа. – Не представляешь, до чего же хорошо снова поговорить с кем-то живым!.. Фонарь взял?
Я послушно вытащил из-за пазухи светоуказку на верёвке, раскрыл на боковой широкий луч и повесил поверх разгрузки. Почему-то не осталось сомнений, кто тут кого спасает.
Альфа одобрительно кивнул и защёлкал всеми тумблерами подряд. Одна за другой погасли потолочные лампы и видеоэкраны в дежурке за стеклом. Холл погрузился во мрак. В луче светоуказки морщины на лбу альфы казались глубже, но зелёные глаза под усталыми веками искрили неколебимой энергией.
– Теперь говори, – прохрипел он. – У импотента связи нет, он никому не расскажет. Ты не из клетки сбежал, да? Ты слишком молод, на тебе метка, наушник и автомат с глушаком, каких нет у охраны, в карманах гранаты. Ты пришёл снаружи?!
Как он гранаты в карманах разглядел?
– Ага. Тебе известно, как отсюда…
– Да! Я знал! – Альфа радостно бахнул кулаком по щитку. – Знал! Эти… врали нам, что уничтожили альф и омег. Всех, во всём мире, представляешь? Газеты лживые специально для нас печатали, будто альфы и омеги остались только в репродуктивных институтах! Чтоб мы не надеялись и перестали сопротивляться! Я никогда в это не верил… – Он протянул ладонь. – Мичман Бернард Холлен, военнопленный. Сто шестьдесят пятая бригада морской пехоты, Лиосский флот… Уничтожена. – Он сжал зубы, погрустнев.
– Дарайн, – представился я. Ладонь морпеха была сильной и гладкой – обо что её можно загрубить в камере? – Слушай, у нас не так много времени. Моя задача – найти и вывести омег. Поэтому…
– Подождать надо. – Бернард указал на дверь, ведущую к коммуну. – Через пять минут автоматика разблокирует замок. У импотента ключ-карта от выхода из сектора.
– Как ты узнал?
– Можно много чего заметить, если часами висеть на вентиляционной решётке… Пока начмед не прикажет закрыть тряпкой обзор… Ты год скажи! Какой сейчас год?
– Семьдесят пятый.
Он зашевелил губами, подсчитывая.
– Это же… семнадцать лет здесь… – сказал потрясённо. – Мне в этом году тридцать семь… Полжизни… А война?.. Война чем кончилась?
Я опустил голову, стиснув ремень «бесшумки». Было гадостно глушить воспрявший энтузиазм Бернарда угрюмой реальностью. Каково это – спустя столько попыток побега узнать, что мир, куда ты рвёшься, в отличие от тебя, давно сломлен? Стыд кольнул упрекающе, будто это я был виноват, что за семнадцать лет ничем не изменил к лучшему ситуацию снаружи к его, Бернарда, возвращению. Беспокоился о жратве и целости своей сраки да кайфовал в омежьих объятьях.
Не дождавшись ответа, Бернард догадался сам.
– Они не врали…
Я покачал головой. Прости, друг. Из твоего поколения остались единицы.
Закусив кулак, он развернулся и потерянно побрёл по коридору во мрак. Поёжились исполосованные плечи. Я как никогда остро сочувствовал чужой горечи. Возможно, он всё это время надеялся, что кто-то близкий ждёт его дома, где-то там, на берегу Лиосса? Где-то же он черпал силы?
– Но ты… – оживившись, Бернард возвратился. – У тебя семья, так? Меченая омега, дети, наверно. И ты здесь. Значит, сопротивление ещё действует?
– Мы не действуем, нас мало. Мы пришли за омегами. Ну, и за альфами, – добавил я спешно, пока он не обиделся.
– Всё-таки повстанцы есть! Кто командующий? Какое звание?
Он и вправду не умел сдаваться.
– Халлар Тэннэм, фермер из Предгорного округа.
– Грозно…
Раздался тихий щелчок. Бернард рванул к двери. Коммун за ней попятился в угол, комкая на груди форменный халат.
Халлар оскорблённо зарычал в наушнике:
– По крайней мере, мой клан жив! Что ж его командир бригаду не спас?
– Нож у тебя крепкий? – спросил Бернард, который мгновенно вернулся к деловитой активности. – Кидай сюда, замок открылся.
Поймав мой любимый нож на лету, он просунул клинок между створок двери, пошатал, раздвигая их. Обречённый коммун забился в промежуток за офисным шкафом, настойчиво вереща:
– Сорок пятый, не смей! Остановись, Холлен! Сейчас же!
Будто альфа действительно был просто зверем, которому можно сказать «фу».
Бернард цокнул языком, заметив, что я поднял «бесшумку»:
– Не трать пули.
Расширив отверстие между створками, он просунул в него пальцы, навалился на край. Я бросился на помощь, оттягивая в сторону вторую створку. Какой же мощный от него шёл духан, затычки в носу не справлялись! Заключённым в «одиночке» даже элементарная гигиена не полагалась. В его камере и раковины не было.
С шуршащим звуком створки немного разъехались. Обдирая шкуру, Бернард протиснулся в святая святых изолятора.
– Сорок пятый, назад! – зашёлся воплем коммун, выставив перед собой руки.
Неумолимый Бернард устремился к нему, как боеголовка к цели. С хрустом отлетело с дороги кресло, взвился со стола листопад бумаг. Без лишних церемоний он нанизал коммуна солнечным сплетением на мой нож и, придержав умирающего за кадык, дёрнул рукоятку вниз.
– Запитай офис и выход, – скомандовал мне, вытирая нож об одежду убитого. – Верхний ряд, два тумблера справа.
И в голову не пришло не подчиниться. Когда я вернулся от щитка, в освещённой дежурке Бернард шарил по карманам коммунского халата.
– Спрятал, – объяснил он раздосадованно. – Где-то здесь. Белая с голубым, написано «РИС». Кстати, что за «РИС»? Какой город?
– Саард, – отозвался я, шаря по завалу бумаг на столе. Как выглядит ключ-карта, я представлял очень приблизительно.
– Так мы не в Приморье?
Бернард оторвал пояс коммунского халата и завязал сальные сосульки волос в высокий хвост, чтоб в лицо не лезли. Проверил сумку коммуна и надел её через плечо. Рассыпав по полу ведро для бумаг, принялся перебирать мусор.
– Лиосское море за три тысячи километров… Слушай, может, в других «одиночках» тоже альфы? – пришло мне в голову. – Давай проверим?
– Там пусто. – Бернард указал на полку, подписанную как «Картотека изолятора», где стояла единственная здоровенная папка из картона: «045-Холлен». – Бунтарей давно в крематорий свезли. Остались паиньки… О! Великий Отец-Альфа! Батон с тмином!
В фольге среди мусора нашёлся недоеденный кусок бутерброда. Грязными от коммунской крови руками Бернард кинул огрызок в рот и замер, в блаженстве прикрыв глаза.
– О, боже…
– Тебя не кормили? – удивился я. Истощённых повидал на своём веку, он таким не выглядел.
Затаив дыхание, Бернард с закрытыми глазами медленно смаковал объедки и, казалось, забыл, где находится. Его аж потряхивало.
– Эй?
– Божественно… – прошептал он, наконец, с сожалением глядя на пустую фольгу. – Я уже забыл, как это… В «одиночке» кормят безвкусным наполнителем с синтовитаминами. Это часть наказания изоляцией. Не положено никаких ощущений, вкусовых в том числе. Перед дверью стекло стоит, чтоб я даже звуки из коридора не слышал… Первую отсидку от тишины чуть не сбрендил. Потом привык… – Перетряхнув мусор, он полез по ящикам стола; полетели на пол писчие принадлежности. – А наполнитель ещё ничего. Две отсидки назад меня кормили внутривенно, вот это был ад. Тогда начмеда уволили, потому что я потерял двадцать шесть кило за год и чуть не отдал концы. Да ещё от катетера гангрена началась, гнил заживо. Хорошо, комиссия с проверкой приехала. Потом заново жевать учился. Вообще, за плохое обращение со мной уволили уже двоих начмедов. Да и нынешний – кандидат на вылет. Пять месяцев в «одиночке» гноил… Это если я со счёта не сбился. А я наверняка сбился…
Кажется, он всё никак не мог наговориться.
– Думал, это мне досталось, – признался я. – Но до тебя нам всем далеко.
Бернард отмахнулся:
– По-честному, я давно должен в земле лежать с моей бригадой. А я всё бегаю. Так что жаловаться мне… Замри! Убери подошву! – Он разгрёб бумажный завал у моих ног и довольно извлёк оттуда бело-голубую пластинку с эмблемой Института. Бросив её в сумку, развернулся к убитому и секанул ножом. Отрубленный указательный палец коммуна закапал кровью на босые ступни Бернарда с криво обломанными ногтями. – А это пропуск в наше крыло – доступ уровня один-ноль. В первую попытку я на этом погорел. С тех пор учёный.
Отпечаток пальца сотрудника, что ли? Хренасе тут защитные меры!
– Что за крыло?
– Где держат альф.
Бернард прошагал к двери из сектора, вставил ключ-карту в замок, будто делал это каждый день. Створки разъехались, на нас пахнуло прохладой кондёров.
– Разве не осень? – удивился Бернард.
– Июль.
– Вот это я сбился.
Он уверенно метнулся к крайней двери, за которой оказался выход на лестницу. Не оглядываясь, направился вверх по три ступеньки за шаг. Я снял «бесшумку» с плеча и пошёл догонять, озираясь. Альфа, который только что вылез из застенков, так по-хозяйски вёл себя здесь, что я и не подумал сомневаться в его правоте. Только через пролёт опомнился:
– Мы куда теперь?
Бернард шага не сбавил, сумка шлёпала на ходу о его голый зад пролётом выше.
– Ты сказал, что за омегами пришёл?
– Да.
– Знаешь, где они?
– Нет.
– Я тоже. Но я знаю, где найти того, кто знает… Кхарнэ, опять!
– Газ?
Он остановился, зажмурившись, вцепился в перила. Коммунская кровь капала с его ладоней на блестящие ступени.
– На самом деле стены не двигаются, да? – проскрипел он. – И лестница не прыгает?
– Н-н-нет.
– Я так и думал… Со мной бывает. Ничего, сейчас пройдёт. – Не открывая глаз, он присел у перил на корточки.
– У тебя глюки?
– Посиди с полгодика на шести квадратных метрах, я потом на тебя погляжу… – огрызнулся он. – По ровному месту нормально, а где перепады высоты – начинается «вертолёт». На четвёртой попытке из-за этого чуть не погиб. Ноги повело, я через перила – и между пролётами вниз головой… Знаю, что глупо влип. Не ждал таких фокусов от мозга… Всё, прошло вроде. Идём.
Судя по цифре над входом, мы поднялись на седьмой этаж. Бернард без опасений открыл дверь, скользнул в длинный пустой коридор с рядом дверей, где так же гудела тревога. Я подумал, что сегодня насмотрелся одинаковых коридоров на всю жизнь вперёд.
Он шагал широко и энергично, собранный, с прямой спиной, будто не побег из плена совершал, а вёл отряд в атаку на приступ крепости.
– Там отделение жизнеобеспечения. – Бернард похлопал по стене на ходу. – Я на седьмой попытке заходил. Кухня, прачечная. Автоматика в основном. Весь этот коридор воняет стиральными средствами… Отличные твои фильтры.
