Гонки на маршрутных такси

– А табачный дым? – иронично поинтересовался Михаил Викторович, у которого от постоянного курения хозяина заболела голова.

– Тоже, – согласился Алик, ставя полотно на пол гостиной. – Но мне проще перестать дышать, чем курить, – он загасил окурок в пепельнице.

Профессиональными движениями Лунц открепил художественное полотно и свернул его.

– Где-то у меня был свободный тубус… – Алик передал свёрнутую картину следователю и отправился обратно в хранилище.

– Только не вздумайте бежать, Лунц! – хохотнул ему вслед Васнецов.

– Тонко подмечено! – ответил из комнаты Алик. – Внезапно появился, усыпил бдительность дешёвой картиной, а потом столь же непредсказуемо сбежал.

– А эта картина дешёвая? – громко поинтересовался Михаил Викторович, стоя в гостиной.

– Дешевле купчихи Нечетовой примерно в тысячу раз, – ответил Алик, возвращаясь с футляром для портрета.

Через несколько секунд полотно было помещено в недра тубуса.

– Пожалуй, литературные произведения я сюда же приобщу, – Михаил Викторович достал из кармана плаща и положил внутрь картонной трубки свёрнутые в рулон рассказы.

Закрыв тубус, следователь направился к выходу.

– И всё же я настоятельно рекомендую Вам подбросить копию обратно, – обернулся Васнецов, уже взявшись за ручку двери.

– А я прошу Вас, – посмотрел ему в глаза коллекционер, – Установить за мной слежку и выяснить, кто является автором этих самых опусов, – Алик постучал ногтём по тубусу.

– Даже так? – следователь серьёзно задумался.

– Именно так и Вам, и особенно мне будет спокойней.

– Для начала поставьте квартиру на охрану, – Васнецов потыкал пальцами замки. – Ваши запоры способны защитить разве от детей. А ценности у Вас тут, – он ещё раз оглядел стены прихожей, – недетские.

Михаил Викторович повернул рукоятки замков, нажал на ручку двери, но… та не стронулась с места.

– Что такое? – следователь ещё раз проделал манипуляции с запорами.

– Ничего, – улыбнулся Алик. – Придти ко мне в гости, как Вы убедились на собственном опыте, относительно легко. А вот покинуть мою обитель… Пока что это сумел сделать… – Лунц нахмурился. – Только убийца моей жены.

Алик надавил на ручку, и дверь открылась.

– Отпечатки пальцев? – догадался Васнецов.

– Всего доброго! – указал ему на лестничную площадку Лунц. – Не забудьте вернуть картину.

– Обязательно, – следователь вышел.

Закрыв за гостем дверь, Алик медленными шагами вернулся в гостиную.

– Писатель… Писатель… – повторил он, прохаживаясь перед величественным изображением своей супруги. – Кто ж это мог написать? Подожди-ка… Неужели?! Не может быть!!

Внезапная догадка настолько потрясла Алика, что он налил себе полный бокал коньяка и выпил его, как воду.

                        ***

Солнце в этот день было благосклонно к столице туманного Альбиона, и панорама Лондона, открывавшаяся из кабинета Ричарда, радовала глаз, как никогда. Причиной этой радости являлись, конечно, не столько солнечный свет и архитектурные красоты главного города Англии. Операция по переправке «Портрета купчихи Нечетовой» приближалась к своей завершающей стадии, о чём хозяин кабинета и сообщил своему компаньону.

– Как видите, Джеймс, мой расчёт оказался верен, – Ричард и его собеседник стояли прямо перед окном с бокалами виски и любовались открывающимися красотами. – И настоящий портрет, и его копия в наших руках.

– Пока что в моих руках настоящий шотландский напиток, – чуть иронично заметил Джеймс, но лицо его при этом сохранило оптимистичное выражение.

– Так наслаждайтесь, сэр! – Ричард поднял свой бокал к носу и несколько секунд наслаждался исходящим от виски ароматом. – Сегодня я могу предложить Вам лишь алкогольное искусство Шотландии, а завтра Вы получите художественный шедевр России.

– Я полагаю, мой молодой друг, что копию они ищут сейчас гораздо старательнее, чем оригинал, – Джеймс пригубил напиток 12-летней выдержки.

– Не то слово, коллега, не то слово… – с высокомерной улыбкой повернулся к нему хозяин кабинета. – Но мы знаем, что ищут они у кого надо. Нам надо, – самодовольно уточнил он, делая маленький глоток.

– А Вы понимаете, Ричард, что спутали русским все планы? – Джеймс внимательно посмотрел на собеседника. – Что они сейчас не просто ищут – они роют землю в поисках копии.

– Что ж… – гордо подняв голову, Ричард посмотрел в окно. – Русские на правильном пути. Но когда они в буквальном смысле раскопают того, кого искали… Если раскопают… Будет уже поздно.

– Я не считаю целесообразным устранение подставного подозреваемого, – проговорил Джеймс. – Его на время операции достаточно спрятать. А потом можно вернуть российскому правосудию.

– А за что его судить? – Ричард повернулся к собеседнику. – Подозрения, не основанные на доказательствах, ничего не значат. Когда русские поймут, что подставленный нами человек не выведет их на портрет, они отметут инспирированную нами версию и могут пойти по верному пути.

– По моему мнению, этот «верный путь» скоро сам на себя полицию выведет, – желчно заметил Джеймс.

– Что Вы имеете в виду, сэр?

– То, что настоящий исполнитель, от которого мы отвлекаем внимание сыщиков, не совсем адекватен, – Джеймс глотнул виски.

– Ну, поймите, коллега, – Ричард сделал вид, что ему неудобно растолковывать такие очевидные истины. – Мы – деловые люди, а личности вроде нашего исполнителя являются натурами творческими, они по природе своей непостоянны и живут порывами. Сегодня он в одном амплуа, завтра – в другом…

– Другим амплуа Вы называете уголовщину?

– Если бы не тот эпизод, – губы Ричарда скривились в самодовольной улыбке, – мы бы не смогли с ним так сильно подружиться. Помня о подоплёке нашей деловой дружбы, он работал и будет работать на нас.

– Пока очередное творческое амплуа не приведёт его на скамью подсудимых, – сделал свой логический вывод Джеймс. – Ну, положим, Вы правы, – он прошёл к столу и поставил на него почти пустой бокал. – Мнимого похитителя следует убрать. На кого Вы намерены возложить эту деликатную миссию?

– Как на кого? – повернулся к старшему компаньону Ричард. – На нашего друга, естественно. Тем более что это будет у него не в первый раз.

– Поручить такую важную и, скажем прямо, в нынешних условиях непростую операцию параноику? – Джеймс посмотрел на Ричарда с сомнением.

– Вот именно! – сложил пальцы для щелчка хозяин кабинета. – Устранение подставного похитителя непосредственным образом связано с его паранойей. Он давно жаждет осуществить то, что мы ему поручим.

– На мой взгляд, здесь нужен холодный ум и трезвый рассудок, – покачал головой Джеймс.

– Коллега, я не понимаю Вас, – Ричард прошёлся по кабинету с бокалом виски и снова повернулся к собеседнику. – Ещё не так давно Вы говорили, что я задействую слишком много людей, а сегодня предлагаете нанять отдельного киллера.

– Я говорил не про многих, – Джеймс взял свой бокал со стола. – Я говорил про лишних. Впрочем, Вы меня не послушали, и всё-таки притянули за уши одного.

– Кого Вы имеете в виду?

– Вашего литератора, – Джеймс сделал большой глоток. – Неужели коллекция картин в квартире не убедила бы следователя? Зачем этот дешёвый фокус?

– Для развития ещё одной фальшивой версии, – хитро улыбнулся хозяин кабинета. – Мы вынуждаем следствие отвлечься на поиск автора данных рассказов. И оказаться в очередном тупике, – Ричард приподнял бокал виски и выпил его до дна.

– Зерно истины в Ваших рассуждениях есть, – признал Джеймс и тоже допил своё виски. – А Вы подумали о том, что за подозреваемым могут установить слежку?

Лицо Ричарда явно омрачилось.

– Подумал, – медленно проговорил он, глядя в паркетную мозаику пола. – Нам следует поторопиться, Джеймс, – Ричард, прищурившись, посмотрел на компаньона, – А потому я уже отдал распоряжение о выведении из игры подставного лица.

– М-да, – недовольно буркнул Джеймс и отвернулся к окну.

Его несомненно задело самостоятельное, не согласованное с ним решение Ричарда, но не признать его правильность умудрённый опытом делец не мог.

                        ***

«Надо торопиться, очень торопиться, – думал следователь Васнецов, спускаясь по лестнице. – Похожим портретом я его, конечно, отвлёк, но не такой он простак, чтобы долго вестись на подобную разводку. Ну-ка захочет пожаловаться на меня руководству! Необходимо сейчас же спрятать этого Лунца куда подальше. И объяснение для генерала готова: шеф-редактор «Радио Фокс» сбежал вместе с подлинником и копией».

Михаил Викторович вышел на улицу и, остановившись, вдохнул полной грудью свежий весенний воздух.

«Конечно, генерал меня не похвалит, но проорётся и успокоится. Ведь ему теперь есть, что доложить наверх. Найден реальный подозреваемый! А через некоторое время, когда Алик выйдет из своего временного заточения, мы предъявим ему официальное обвинение. Портретик этой толстухи, скорей всего, недорого стоит, но факт контрабанды налицо. В автомобиле, подаренному Михаэлю Шумандеру, обнаружена картина из коллекции Алика Лунца! Вот каким образом этот гад художественные ценности переправлял! И «Портрет купчихи Нечетовой», наверняка, таким же путём за кордон сплавил».

Михаил Викторович глумливо улыбнулся и направился к своей машине.

«Но нельзя исключить, что Лунц и на самом деле вор и контрабандист. А это тоже хорошо! Если у него рыльце в пушку, он сейчас сам, без посторонней помощи, в бега ударится. Но контролируемое развитие ситуации предпочтительней».

Васнецов сел в машину и достал телефон, чтобы позвонить одному деликатных дел мастеру.

«А следует ли возвращать этого коллекционера? – следователь уже почти набрал номер и вдруг остановился. – Если подозреваемый в хищении «Портрета купчихи Нечетовой», гражданин Лунц, исчезнет навсегда, то…»

Следователь даже присвистнул.

«Но это мы всегда успеем, а пока пусть отдохнёт за городом».

И Михаил Викторович нажал кнопку вызова.

– Алло, добрый день! Михаила можно? Нет дома? Нет, ничего передавать не надо, – Алик разочарованно положил трубку оформленного в стиле ретро телефона.

Мобильный Шахова не отвечал, дома и на радиостанции его тоже не было, а Лунцу не терпелось переговорить со своим подчинённым. Беседа с Мишей объяснит многое, очень многое, если не всё.

Нетерпеливое хождение Алика Лунца по квартире прервал звонок в дверь.

«Кого ещё несёт нелёгкая?» – подумал шеф-редактор «Радио Фокс», идя по коридору.

Алик посмотрел в дверной глазок, и его круглое лицо вытянулось. Вот это сюрприз! Лунц повернул рукоятки замков:

– Здравствуй… те…

Удар какого-то тяжёлого предмета по голове оборвал приветствие Алика Лунца. Он потерял сознание и упал в сильные руки одетых в плащи людей.

– Двери не закрывайте, – тихо проговорил один из троих, с бородкой и в очках, выглядевший менее внушительно, чем остальные.

Он не участвовал в физическом воздействии на хозяина квартиры, а лишь подозрительно оглядывался по сторонам и распоряжался:

– Быстро пакуйте его!

Через минуту Алик Лунц был упакован в футляр для контрабаса. Двое крепких мужчин с кудрявыми шевелюрами и гладко выбритыми лицами вынесли «музыкальный инструмент» на лестничную площадку.

Обладатель очков и бородки бесшумно и плотно закрыл входную дверь.

– Постоим, покурим, – вполголоса объявил он сообщникам. – А то слишком уж быстро всё…

Он достал папироску и, щёлкнув зажигалкой, сладострастно затянулся:

– Целый день без курева…

Его подельники встали по обе стороны поставленного вертикально контрабаса.

Сделав несколько глубоких затяжек, очкарик затушил папироску о торец ступеньки и положил окурок себе в карман.

– Пошли, – махнул он рукой носильщикам контрабаса.

Они стали медленно спускаться по лестнице.

– Ну, я же сказала вам, – торжествующе обратилась к троице бабушка-консьержка. – Живописью он занимается, а другой антиквариат ему неинтересен. Специализацию он имеет. В рыночной экономике без специализации нельзя. Занял свою бизнес-нишу и развивайся! Вот я тут в Интернете вычитала…

– Да, Вы правы, мамаша, – осторожно перебил говорливую и очень продвинутую для своих лет старушку человек в очках. – Специализация у него другая. Он даже смотреть инструмент не стал. Выпроводил из квартиры и всё тут! А контрабас этот, между прочим, целое состояние стоит. А ещё антиквары в Вашем доме не живут? Не посоветуете кого?

– Нет, нету, – категорично покачала головой консьержка. – Один у нас коллекционер, да и тот исключительно по картинам. Ещё есть дилер автомобильный, и продуктовый тоже имеется, ну, тот, который универсамами… Как их, дай Бог памяти, забыла название… В общем, владелец универсамный. Но цены у него, скажу Вам, прямо спекулянтские. Я вот пенсию получаю, зарплату консьержную и всё равно…

– Спасибо, но эти дилеры нам не подойдут, – опять прервал её очкарик. – Ладно, ребята, найдём другого ценителя старинных вещей, – приободрил он подуставших от переноски музыкального инструмента товарищей. – Всего доброго! Ещё раз спасибо!

– И вам не хворать! – улыбнулась морщинистым ртом старушка.

Мужчины вышли на улицу и подтащили контрабас к стоявшему во дворе большому чёрному джипу. Упакованный Алик Лунц был помещён в просторный багажник автомобиля.

Человек в очках сел на переднее пассажирское кресло. Один из двоих «грузчиков» занял водительское место, а второй сел сзади.

Джип мягко забасил мощным двигателем и легко сорвался с места. Ни один сотрудник ГАИ, увидев номера этого автомобиля, не решился бы его остановить.

                        ***

– Извини, Барби, дела! – Миша виновато улыбнулся заждавшейся его в кафе Барбаре.

Несмотря на то, что целых полчаса ожидания стервозная немка откровенно злилась на своего русского бой-френда, увидев его, она тут же растаяла и вытянула губы для поцелуя. С Михаилом она не могла быть той чопорной и надменной фрау Шульц, какой была со всеми, включая Михаэля Шумандера.

– Пунктуальность не ваша национальная черта, – молвила Барби, оставив на губах Миши след своей помады.

– Ты уже заказала что-нибудь? – поинтересовалась Михаил, усаживаясь напротив подруги.

– Да, пиво. И тебе, и мне тёмное.

– Слабовато… – чуть скривился Ферзь. – Но для разгона ничего. А вообще-то у нас пиво пьют напоследок, «полируют», так сказать.

– Полируют? – вскинула брови Шульц.

За несколько дней знакомства с Михаилом Шаховым Барбара Шульц не переставала удивляться нюансам русской жизни, с которыми журналист «Радио Фокс» постоянно её знакомил. Но больше всего впечатляла немку не российская экзотика, а сам человек, доводивший её до сладостного безумия не только в постели, но и в повседневных проявлениях своей натуры. Михаил никогда не был одинаковым. Не меняя ничего во внешности, он, как талантливый актёр, постоянно перевоплощался даже в процессе бытового разговора. Вот и сейчас, с ней поздоровался мягкий интеллигент, поцеловал её уже сильный мужчина, а заговорил о пиве брутальный авантюрист, знающий, почём фунт лиха.

Больше всего впечатлило Барбару, как днём ранее Миша ругался с охранником клуба, куда их не хотели пускать. Перед тем, как пойти в это заведение, Барбара и её русский друг «снялись», вынюхав по дорожке кокаина. Охранник, сразу поняв, что гости под кайфом, решительно преградил им путь, и Михаил моментально перешёл со своего безупречного классического английского на экспрессивный русский жаргон. Чего там только ни говорилось! Немка не понимала значений слов, но по интонациям чувствовала, что речь держал настоящий русский мафиози. Именно таких гангстеров из России она однажды видела в Германии. Они излучали опасность, силу и какую-то истинно мужскую энергетику. Увидев этих людей, Барбара в первое мгновение испытала чувство страха, но потом ночью, после привычного секса с мужем, она не могла уснуть от эротического волнения, которое вызывали воспоминания об этих лицах, фигурах, голосах. И вот, приехав с Михаэлем Шумандером на родину тех самых русских, фрау Шульц встретила человека, воплощавшего и законопослушный этикет её супруга, и грубую раскрепощённость людей, берущих от жизни всё вопреки установленным правилам.

– Когда ты пьёшь водку, – Михаил начал толковать Барбаре понятие «полировка». – Точнее говоря, после того, как ты выпил свой литр…

– Сколько-сколько? – не поверила Барбара.

– Ну, кто литр, кто – два, – нехотя отвлёкся Ферзь. – Моя личная норма – литр. Так вот, после этого…

– Неужели ты так много пьёшь? – снова перебила его фрау Шульц.

– Ну, когда хочу расслабиться, тогда – да, – немного смутился Ферзь. – А так поллитровки вполне достаточно.

– Как ужас! – с восхищением воскликнула женщина.

– Так вот, после того, как водка закончилась, – вернулся к теме лекции Михаил, – надо взять бутылочку пивка, лучше – две, и выпить их небольшими глотками.

– Но после такого можно умереть! – по-настоящему испугалась немка.

– После такого как раз хочется жить! – радостно оскалил крепкие зубы Ферзь. – Хочешь, прямо сейчас попробуем? Примем граммов по триста… Ну, я – четыреста, и – заполируем пивком!

– Misha, я не готова… У меня голова после «кокса» ещё гудит, – Барбара потёрла виски.

– Бухло с наркотой мешать нельзя, – авторитетно подтвердил слова подруги Ферзь. – Ни со шмалью, ни с герычем, ни даже с коксом. Только снимались-то мы давно…

– Для меня время течёт не так быстро, как для тебя, – Барбара печально посмотрела в тёмный напиток, стоящий перед ней.

– А я, как тебя встретил, вообще, времени не замечаю… – необычайно мягко, нежно, трогательно вдруг признался Миша. – Думал, приедет мировая звезда, великий автогонщик Михаэль Шумандер, и пробьёт мой звёздный час… Возьму интервью, потом прямой репортаж из маршрутки сделаю…

– Но ты же, и правда, – Барбара протянула свои пальцы с ярким маникюром к мягкой ладони Михаила, – сделал замечательное интервью. А до прямого репортажа осталось…

– Да по х… мне все эти репортажи! – с досадой выругался Михаил. – Я о том, – он снова вернулся к изъяснениям на английском языке, – что ты скоро уедешь. А я останусь! – он хлебнул пива и поморщился. – Не, пиво не идёт. Барби, а давай всё-таки водки?

– Давай… – глядя на Ферзя влюблённым глазами, согласилась эскорт-директор Михаэля Шумандера.

– Девушка!.. – крикнул Шахов, оборачиваясь к барной стойке. – Ё… твою мать, – членораздельно, почти по слогам, проговорил он, когда увидел, что к их столику в коротком платьице и передничке официантки двинулась… Аннушка Килькина.

– Слушаю Вас, – проговорила бывшая продавщица ларька гнусавым голосом работницы советской торговли. При этом она слегка обмахивала себя блокнотиком, куда официанты обычно записывают заказанные блюда.

Килькина работала в этом кафе вторую неделю, но уже собиралась увольняться, а потому с клиентами особо не церемонилась. Работа в приличном заведении, как охарактеризовал кафе принимавшей её на работу директор, претила Аннушке. Необходимость обслуживать понтовых мажоров с их самодовольными тёлками, а также прочую деловую шушеру, мнящую себя олигархами, вызывала в простой душе Ани Килькиной бурю протеста. Клиенты уличного ларька, с которыми она общалась ранее, изысканными манерами, конечно, не отличались. Но они были настоящими даже в своей пьяной тупости, в них звучала живая душа с горящими от похмелья трубами. Именно там Аннушка познакомилась с Мишей Ферзём, который спас от верных черепно-мозговых травм этого урода-ботана, гордо восседавшего сейчас с какой-то, судя по роже, заграничной чувихой.

– Принесите нам, пожалуйста… э-э, графин водочки, – с излишне деликатными интонациями хронического интеллигента попросил Миша. – Если можно.

Вежливый заказ такого значительного объёма водки, конечно, мало соответствовал стилю «ботаника», но другого выхода у Шахова не было.

«Не хватало ещё, чтобы она узнала во мне Ферзя, – Миша напрягся и огляделся по сторонам. – А, вот и соглядатай Штатского!» Михаил отметил за соседним столиком человека в сером пуловере, читающего за одинокой чашкой кофе газету.

Слежку за собой Миша обнаружил через пару дней после драки с двумя грабителями. Люди с характерными лицами, которые опытный правонарушитель вычисляет моментально, стали постоянно находиться поблизости от Шахова. Михаил сразу понял, что таким образом следователь Штатский хочет выйти на Миху Ферзя. Ведь если журналист Шахов постоянно оказывался рядом с Ферзём, то, возможно, судьба сведёт их ещё раз.

Конечно, попав под скрытое наблюдение милиции, Михаил стал максимально осторожным – о деяниях в образе своего двойника-хулигана он даже и не помышлял. Но, общаясь с темпераментной Барбарой Шульц, Ферзь не мог и не хотел скрывать свою сильную, а потому и столь привлекательную, мужскую натуру. Участившийся приём алкоголя и наркотиков тоже не способствовал культурному поведению, и в клубе «Дегенерат» Ферзь откровенно сорвался. Выручило лишь журналистское удостоверение и германский паспорт Барбары, в противном случае ареста избежать бы не удалось. Посещение клуба «Дегенерат» само по себе являлось мероприятием рискованным: данное место обожала Анна Килькина. И если бы не стычка с охранником, Миша в компании с Барбарой мог бы встретить там Аннушку.

Увы, никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь, и от судьбы не уйдёшь. Встреча Шахова и Килькиной всё-таки происходила. Кстати, экс-продавщицу тоже пасли: Миша зафиксировал ещё одного наблюдателя, сидевшего в углу зала.

– Во-одочки мо-ожно, – брезгливо протянула Аннушка, скрещивая руки на груди, вместо того, чтобы записать заказ в блокнотик. – Что на закуску подать? – она посмотрела на Мишу, как на просроченный тухлый продукт с характерным запахом.

Вне всяких сомнений Аннушка узнала несостоявшуюся жертву уличных грабителей. Да и пусть! Только бы не разглядела в образе терпилы Шахова хулигана Ферзя. А начнёт издеваться над «ботаником» – Михаил с жалобой к администрации кафе обратиться. Именно так и поступил бы воспитанный молодой человек.

– Салатик «Оливье» и жаркое по-домашнему, – потупил глазки интеллигент. – В горшочке.

Почему-то Миша Ферзь обожал закусывать водку именно этим ассортиментом блюд, а потому рискнул предложить его и своей спутнице.

– Ой, ты, цыплёночек мой! – абсолютно обнаглев, тихо пропела Аннушка. – Салатик ещё не скушал, а уже на горшочек захотел. А с графинчика водочки подружку свою не облюёшь? – Килькина бросила озорной взгляд на фрау Шульц.

– Что Вы себе позволяете? – негромко прошипел журналист. – Со мной находится гражданка Федеративной Республики Германия, и Ваши хамские шутки в данном случае совершенно неуместны.

Барбара, не понявшая ни слова, тоже почувствовала, что официантка ведёт себя не подобающе ресторанной прислуге.

– Так значит, Вы говорите графин водки? – нарочито громко повторила Килькина. – Два салата оливье, и два жаркого по-домашнему. Могу Вам порекомендовать ещё салат из свежих овощей. Овощи у нас всегда свежие. Как в ботаническом саду, – Аннушка выглядела абсолютно серьёзно, но фактически смеялась Мише в глаза.

– Овощей не надо, – покраснев, отчеканил Шахов.

– Не надо? – сделала удивлённое лицо Аннушка. – А может, фрукты?

– Мы ждём наш заказ, – едва сдерживаясь, процедил Миша.

– Да, подождать придётся, – объявила Килькина с интонацией, знакомой когда-то всем гражданам СССР.

«Вот сука! – Михаил проводил аппетитный зад бывшей подруги почти с ненавистью. – На весь зал о водке проорала. Завтра филёры доложат Штатскому моё меню. А, да и х… с ним! Скажу, что это германская подданная русской водкой ужраться захотела, и я по законам гостеприимства…»

– Misha, что-то не так? – встревожено спросила Барбара.

– Да, всё нормально, – изобразил оптимизм Шахов. – Пей пиво, скоро водку принесут. Дело в том, что наши заведения, даже такие приличные, как это, испытывают дефицит обслуживающего персонала. Вот и берут на работу того, кто с первого раза по-русски не понимает.

– Но, по-моему, эта официантка вполне русской внешности, – возразила Барбара. – И по-русски говорит, насколько я могу судить, очень неплохо. Не то, что ваши водители маршрутных такси, – Барбара вспомнила недавнее знакомство с участниками предстоящей гонки.

– У нас многонациональная страна, – Миша политкорректно хлебнул пива. – А водителю маршрутки по-русски говорить вовсе необязательно. Ему рулить надо и деньги собирать. Болтовня за рулём приводит к авариям! – Михаил с лёгким стуком поставил бокал на стол. – Раньше на водительских кабинах общественного транспорта даже надписи делали: «Разговор с водителем во время движения запрещён». А с приходом в автопарки нерусских шоферов эта проблема отпала само собой.

– Как интересно! – всплеснула руками Барбара. – Никогда бы не подумала, что незнание водителем языка, на котором говорят пассажиры, способствует безопасности движения…