Всё закончится быстро

– У тебя звание— сержант! Это значит – командир танка! Научат, найдём наводчика, будем в одном экипаже!

– Я не понимаю,ты сейчас на фронт уехать хочешь? С нашими? Ты с ними, что, воевать собрался? Серьёзно? Ты на кого-то там положиться можешь? Тебе от них бежать надо!

– Я предлагаю для начала в Питер съездить.Думаю, обучение будет больше, чем две недели. Неделю уж точно, только раскачиваться будут. И ещё одну неделю – это ехать туда и обратно! Не тупи, Тёмыч, пошли к капитану!»

Тёмыч слушал меня, метаясь по пустой палатке, задавал вопросы и не был уверен в принятии решения.

– Что там думать-то?– удивлялся я. – Ехать на фронт или ехать в Питер? Думаешь, не справишься? Не тупи! У нас узбеки в учебке служили, которые русского языка не знали, и те танк освоили! О чём тут говорить!

В конце концов, Тёмыч решил доверить принятие решения жене. Я слушал их разговор, иногда поправлял и подсказывал. В итоге его жена приняла решение, что мой вариант хороший, и Тёмыч дрогнул.

– Пошли к капитану! – махнул он рукой.

Стоя вместе с ним у палаток, мы смотрели, как уезжает наш бывший взвод.

—Куда вас? – спросил я у Овала, который как раз проходил мимо нас.

– Куда-то на юг!– ответил он. – Нужно было 20 человек, вот Виталя и собрал остатки взвода».

Взвод построился, проорал перекличку, забрался в кузов «Урала» и выехал с полигона.

—Парни! – перед нами возник наш уже бывший командир Буйвол. «Вас-то куда?»

– В Питер!– ответили мы. – А после – в танковые войска!»

– Удачи вам!– Буйвол потянул нам свою огромную лапищу. – Обязательно встретимся!

–Обязательно! – ответил я, пожимая руку командиру.

Глава 24

Пьяный поезд в Питер. День первый.

– Давайте, построились! – скомандовали нам из темноты.

Мы с Тёмычем встали в первом ряду. Рядом с нами встали воронежские мобилизованные. За нами – январские контрактники, которых тут держали уже месяц.

Контрактники были навеселе, но смотрелись неплохо. Разве что были в самой разной степени подпития. Выглядели они дико – небритые, невыспавшиеся и непонятно во что одетые.

– Игорян, ты видел контингент!? – заныл Тёмыч. – Да лучше бы я с нашими остался! – застонал он.

–Держись с воронежскими, – ответил я. – С контратниками мы недолго пробудем вместе, не стоит даже смотреть на них! Тут война, не запоминай их!

– Здорово, пацаны! – поздоровался я с воронежскими мобилизованными. – Как вы? Мы с Тёмычем из Тольятти.

–Курск! Воронеж! – представились они.

Из Курска был учитель истории, мордастый, наглый и громкий.Лет тридцати пяти. Интеллигентный, но в то же время знающий, как себя вести в любой ситуации. Он спокойно пожал мне руку. Попытавшись что-то прокричать но тут же утихнув, как только я попросил его не орать, он уже спокойно предложил нам с Тёмычем занять места в плацкарте вместе с ними.

Через некоторое время эшелон тронулся. Курский учитель и воронежские мобилизованные приехали в Погоново из госпиталя. После лечения они решили пойти, как и мы, в танковые войска.

– Так вы те самые воронежские мобилизованные, которых кинули хрен знает куда, и вас там просто размотали?! – вспомнил я тему из интернета. – Командование убежало, а вас там оставили одних?

–Ага, это мы! – отозвался Рыжий, наводчик танка будущего экипажа учителя истории. – Через две недели обучения нас бросили в окопы!

Рыжий был совсем молодым, на вид ему не было и двадцати пяти лет.

–Что там случилось? – спросил я.

–Нас кинули в окопы, и началось светопредставление! Миномёты и артиллерия начали по нам работать. Мы держались, хотя что мы могли сделать? Ад начался, когда по нам стало прилетать с вертолётов! Вот тогда мы и побежали!

–А я не побежал! – вставил учитель истории. – Я смотрю, все побежали, а я остался!

– А я такой, бегу, бегу, – подключился к рассказу Санёк, будущий танковый мехвод экипажа. – Кругом хреначат взрывы, и что-то на меня выплеснулось, как вода! Прибежал я, короче, весь в крови! Рядом со мной кому-то башку явно снесло! Ну и мне под конец тоже прилетело! Знаешь, как осколок в тебя прилетает? Как будто кто-то в тебя булыжником со всей дури бросил! А Рыжему по ногам прилетело. Как он на них добежал, я не знаю.

– Ну и, короче, нас всех представили к наградам посмертно! – вытаскивая сигарету из пачки, продолжал Рыжий. – А потом уже узнали, что мы не погибли,а в госпиталях, и награды отобрали! Курить пойдём?

–Пойдём, расскажу тебе про Макеевку! – согласился я.

Начало – https://www.litres.ru/72222469/

Глава 25

Пьяный поезд в Питер. Первая ночь.

– Знаешь, как летит «Полька»?

–Как? – затянулся я сигаретой в тёмном тамбуре поезда.

–Беззвучно летит, просто сразу приходит и всё! – рассказывал мне Весёлый, сидевший на мешках с углём в тамбуре вагона.

– Ты чего тут в тамбуре торчишь? – спросил я его.

–Я спать не могу…

–Почему?

–А вот поэтому. После этих миномётных обстрелов, как я один живой из всех остался, так и не могу, – жаловался мне Весёлый.

–И давно ты не спишь? – поинтересовался я.

–Не знаю… Эту ночь точно не сплю! – ответил мне Весёлый.

–Ну ты – жив и здоров! Давай выпьем водки и спи себе на здоровье! – предложил я.

–А что, так можно было? – засмеялся Весёлый.

–Ты из воронежских, что ли?

–Ага!

–Сейчас водку принесу и стопарики!

–Давай, брат!

Открыв дверь тамбура, я перешагнул через тело, лежащее поперёк вагона, и толкнул кулаком в грудь пьяного контрактника, преградившего мне путь. Я вышел в свой вагон.

Вагон спал. Мощный храп раздавался по всему вагону. Я пришёл к Тёмычу и поискал в его рюкзаке бутылку водки. У нас с ним было две. Одна была моя.

– Воооодка есть? – завыл сосед с соседнего плацкарта, как только я нашёл свою бутылку.

–Есть! – ответил я. – Если надо, пошли!

Сосед пошуршал, встал и замер.

–Идёшь? – спросил я.

–Иду! – подтвердил сосед.

По пути в тамбур мы подрались с пьяным контрактником, но быстро помирились.

– А меня жена бросила! – объявил мне сосед уже в тамбуре.

–Да вообще похрен, – ответил я. – Другую найдёшь, ещё лучше! Уж поверь. У тебя всё? Наливай, давай! Весёлый, ты с нами?

–Ага! – подорвался из темноты Весёлый.

Сосед вздрогнул.

–Знакомьтесь, парни! – поднял я кружку.

Поезд шёл, вёз в Питер пьяных контрактников с юга. Запутывал следы, долго стоял на загадочных станциях и, петляя по железной дороге, то ускорялся, то еле ехал. В вагонах поезда творилось невообразимое. Контрактники ещё не понимали, что их ждёт. Уже обстрелянные мобилизованные, вырвавшись в другую сторону от линии фронта, прекрасно понимали, что вернуться обратно, и, пользуясь моментом, пили как не в себя вместе с контрактниками.

– Да хули, ты кто такой? – орали на меня контрактники, возомнившие себя героями, не нюхавшими пороха. – Мы добровольцы! Мы пришли и заключили контракт!

–А кто я? – задавал я им вопрос. – Мне пришла повестка, и я пришёл в военкомат! Не зассал, не съебался, так же, как и вы, пришёл!

–А ты мог бы не приходить! – вполне резонно отвечали мне поутихшие контрактники.

–Мог бы! – соглашался я. – Но вот только вас, дурачков, не призвали, а призвали лучших!

–Чё?! – офигевали от моей наглости контрактники.

–А ну, хорош! – находился всегда адекватный человек среди них и, протягивая мне руку в знак уважения, успокаивал пьяных пассажиров поезда. Хотя мне не нужна была его поддержка, сам бы разобрался.

В конце концов, за ночь все подружились и перепились. По-другому было и нельзя. Спать тебе всё равно не дадут, разбудят и будут знакомиться. Лучше уж самому было напиться и веселиться на своё усмотрение.

Меня одного хватило на весь наш плацкарт. Тёмыча и воронежский экипаж никто не разбудил. Ведь им нужно было пройти через меня. Меня вполне хватило за пятерых. За ночь я успел познакомиться с тремя вагонами, напиться как сволочь и заслужить уважение.

Утро в поезде я не помнил. Первая ночь прошла.

Глава 26

Пьяный поезд в Питер 3

– Меня хотят убить! – истерил Тёмыч утром на весь вагон. Видимо, неудачно опохмелился.

Я проснулся под его вопли на втором ярусе плацкарта и перегнулся вниз, чтобы разглядеть, что происходит.

– Кто тебя хочет убить? – спрашивала Тёмыча проводница, которую сложно было удивить любыми выходками пассажиров.

– Все! – заявил он, пьяными глазами прожигая пространство вагона.

– Остановите поезд! – крикнул я, глядя в широко распахнувшиеся глаза проводницы. – Вызывайте полицию, я знаю, кто убийца!

– Кто? – выдохнули хором Тёмыч с проводницей.

– Вот он! – я указал на Прапора, только что вернувшегося из туалета в тапочках и с полотенцем в руках. Тот стоял за спиной у проводницы и с удивлением наблюдал за всей этой сценой.

Проводница вздрогнула, обернулась и встретилась с его глупым и наивным взглядом.

– Ага… – она сразу поняла шутку. – Друга своего успокойте!

Прапор молча кивнул.

– Смешно! – проводница показала мне большой палец и удалилась.

Прапор вернулся в строй после госпиталя – получил осколок в голову на первом же задании. Осколок так и остался внутри, медики решили не рисковать. С тех пор он панически боялся войны. Тёмыч же войну ненавидел, но трусом не был.

Прапор был настоящим прапорщиком, мобилизованным из Курска. Высокий, плечистый, русоволосый, с виду вполне внушительный. Но при этом – молчаливый, с глуповатыми «телячьими» глазами. Разговаривать с ним было решительно не о чем.

– Игорян, я нашёл нам командира танка! – возбуждённо прошептал Тёмыч, подсаживаясь ко мне за столик в плацкарте. Это было вчера днём, ещё до всей ночной пьянки.

– Кто? – я весь превратился в слух.

– Прапор! Вон он, напротив сидит!

Я взглянул на Прапора. Мне казалось, он даже в поезде-то боялся ехать, не то что танком командовать.

– Ты уверен? – спросил я. – Командир танка – это ты!

Тёмыч смущённо потупился.

– Да нет, Игорян… Давно хотел сказать – не потяну я командира.

– Почему? Я же в тебя верю!

– Не, давай реалистами быть. Какой из меня командир? Я наводчиком буду.

– Зря. Должностями не разбрасываются.

– Я так решил, – упёрся Тёмыч.

Я помолчал. Мне не нравилось ни его предложение, ни отказ от командирства. «Ладно, – подумал я, – решим потом». Но зачем ему нужно было срочно формировать экипаж прямо в поезде, да ещё с первым встречным? Видимо, он до чёртиков боялся, что по приезде нас раскидают по разным экипажам, и он останется один.

Я пытался убедить его, что всё обойдётся, но Тёмычу нужны были веские аргументы, а у меня их не было. Вот он и взял инициативу в свои руки. Впоследствии это сыграло свою роль, но с Прапором он жестоко ошибся. Но до того было ещё далеко, а сейчас Тёмыч с надеждой смотрел на меня и ждал ответа.

– Хорошо, – согласился я.

Глава 27

Сертолово.

Сертолово – это северная сторона Петербурга, военный городок, казармы, танковый полигон. Нас разделили на две группы: командиры и наводчики остались в Сертолово-1, а мехводов определили в Сертолово-2. Так Тёмыч с Прапором остались, а я уехал в соседнюю часть. У каждой группы был свой полигон для обучения.

Тёмыч звонил, волновался, что в этой неразберихе наш экипаж развалится, и жаловался на Прапора. Тот прибухивал и собирал вокруг себя земляков, которые в итоге напаивали и самого Тёмыча. Он говорил, что легче напиться, чем оставаться трезвым в их компании.

Нами, мехводами, командовал майор. Лет под сорок, местный, за ленточкой ни разу не бывавший. Но оказалось, что это был единственный командир в Сертолово, который смог создать дисциплину на доверии и не позволял бухать. Да и сам по себе он был неплохой мужик.

В Сертолово-1, где были наводчики и командиры танков, люди не просыхали, теряя человеческий облик, и с этим ничего не могли поделать. Обучение у них ушло на второй план, потом на третий и в итоге свелось на нет.

У нас же был чёткий распорядок дня. Майор любил построения и длинные речи перед строем. На моё удивление, эти речи действовали. Майор знал, что делал!

Договориться с ним тоже было несложно. Например, чтобы отпустили в город. Он был не против, но с одним условием – не бухать!

Один раз он сводил нас на стрельбище. Увидев, что творили с оружием и гранатами побывавшие на передовой бойцы, он орал от испуга, как истеричка, и больше нас туда не водил.

Перед выходом на полигон все прошли обучение на тренажёрах. Было интересно, хоть и графика была уровня нулевых годов. Программа периодически глючила, но свою функцию начального обучения выполняла.

На полигоне обучались уже практически. Мы ездили с инструкторами по довольно сложной трассе. Я вспомнил молодые годы и как следует выжал газ.

«– Ну ты,конечно, прокатил меня, отец!» – сказал мне по итогу молодой инструктор, оставшийся в лёгком шоке.

За несколько занятий обучение закончилось, и нам выдали корочки механиков-водителей танков. Тёмыч с Прапором выстрелили из танка всего один раз, и то хорошо. Про Сертолово-1 уже ходила дурная слава как о сборище конченых алкашей. Что там были за командиры – не знаю, но всю вину валили на обучаемых.

23 февраля устроили концерт! Перед ним особист прочитал лекцию о вреде телефонов на передовой. Да и вообще о вреде всех гаджетов. Когда он дошёл до роботов-пылесосов, я потихоньку вышел на улицу.

Сам концерт был замечательным. Танцы, песни, хореографические номера, костюмы. Я сразу вспомнил, что нахожусь в Питере, а это всё-таки совсем другой уровень! Коллектив, от самых маленьких девочек до матёрых тёток, искренне удивил и порадовал разнообразной программой. Было на что посмотреть и чему умилиться. Главное, что они приехали и старались для нас!

Мы заранее совместно закупили огромное количество шоколада. После каждого номера мы выбегали на сцену и одаривали актрис шоколадками, заодно пообнимавшись. Самой маленькой девчушке, смешно, по-детски танцевавшей в своём концертном платье, я вручил целый килограмм плиток под аплодисменты зала. Она явно не ожидала такого.

Майор нашу инициативу одобрил и похвалил на построении, хотя сам на шоколад не скидывался.

Мы думали, что дотянем здесь до 8 марта, но нет. Фронт ждал танкистов, и очень скоро мы снова занимали места в секретном поезде, уходящем из Петербурга на юг.

Глава 28

Новопсков.

На границе нас забрали грузовики. До места привезли, конечно же, ночью. Высадили в каком-то лесу. Дальше шли, освещая дорогу фонарями. Устали. Дорога была длинной.

Наконец, дошли до блиндажа. Он был мокрый, и сверху, на нары, капала вода.

–Ну и жопа! Даже не сомневался, что так будет! – прокомментировал Тёмыч.

–Да ладно тебе, нормальный блиндаж! Сейчас плащ-палатку сверху накинем, и на нас капать не будет! – сориентировался я.

Но в итоге Тёмыч оказался прав. Новопсковский полигон оказался настоящей жопой. Сюда со всей страны везли зеков-добровольцев, заключивших контракт с Минобороны. А у танкистов тут был свой полигон.

Утром был развод. И если ты сегодня не тренируешься на полигоне, то работаешь. Работа тяжёлая: таскать брёвна, пилить, копать блиндажи, помогать в столовой или таскать снаряды. Штурмовые зеки каждое утро проходили обучение, а мы работали – пилили, копали и убирались.

График у нас был: день через три. Один день на полигоне, а два – пилишь дрова или таскаешь что-то тяжёлое.

Каждое утреннее построение начиналось с угроз:

–…А если кому-то что-то не нравится или кто-то не хочет работать – переведём в «Штурм»! Но сначала посадим в яму! – орал командующий, настраивая нас на очередной безысходный день.

Эти угрозы были не просто сотрясением воздуха,а вполне реальны. Это понимали все. Порция страха с утра обеспечивалась ежедневно.

Тёмыч никого не боялся. Зря. Предупреждали же!

–А главный у вас – Вождь! – представил нам командующий огромного альфа-самца, который взял себе такой нескромный позывной.

Вождь говорил уверенно, рычащим басом. Был он из воронежских мобилизованных, такой же, как и мы. Но природа не обделила его свирепым видом и отличной физической формой. Если на эту форму надеть военную форму и взять позывной «Вождь», то картинка складывалась сама собой. Для полноты образа он всем рассказывал, что служил на срочке в таком месте, о котором рассказывать нельзя. Это добавляло мутности в его облик, но работало. Старший есть всегда. Вождь вполне соответствовал.

– Четыре человека на лесопилку! Двое на столовую! Одного на баню! Пятерых копать блиндаж! Остальных в распоряжение лейтенанта, на склад боеприпасов! – пробасил Вождь, расставляя нас на работы.

–А если что-то кому-то не нравится… – предупредил командующий, снова напомнив про «Штурм» и яму.

–Пошли на лесопилку! – я вытолкнул Тёмыча из строя.

С нами пошли наши соседи по плацкарту – экипаж воронежских мобилизованных вместе с учителем истории. Прапор, конечно же, завис в строю и попал на баню. Историк тоже оказался лишним и ушёл на столовую.

Лесопилка была важным объектом. Это была циркулярная пила, которая каждый день превращала редкий украинский лес в доски для наших блиндажей. На пиле работал постоянный человек, а мы таскали брёвна, складывали готовые доски, разгружали и загружали. В перерыве можно было посидеть у костра. И так до обеда, потом до вечера. Не так уж и сложно. Хуже было попасть к лейтенанту на склад боеприпасов и таскать ящики со снарядами из одного места в другое до самого вечера.

Правда, при очередной разгрузке одно бревно подпрыгнуло и пролетело в двух сантиметрах от носа Тёмыча. Все замерли, потом облегчённо выдохнули. А через три минуты другое бревно впечаталось в землю рядом с его ногой. Тёмыч как-то нехорошо задышал.

–Слушай, давай отойдём! – предложил я, хватая его за локоть.

Поселили нас с Тёмычем вместе с курскими и белогородскими добровольцами, ещё не воевавшими. Это был их первый выезд за «ленту». Хотя полигон – это зелёная зона. Прилетело туда только один раз, в феврале. Тогда все жили в палатках. Крови на снегу после прилёта «Точки У» было много. После этого стали окапываться. Мы попали в самый разгар и копали с утра до вечера.

Каждый третий день мы уезжали на танковый полигон. Там уже работали экипажами: стрельба и отдельно практика вождения. Учебные танки были изношенные, часто перегревались. Однажды лопнула гусеница. Была практика её восстановления в полевых условиях. Не очень удачная – без техники всё равно не обошлось. Но хотя бы в теории мы уже знали, что делать.

Выполняя упражнение по стрельбе, у меня не завёлся танк. Упражнение было сорвано. В мой шлемофон доносилась истерика Прапора, которого Тёмыч сделал командиром экипажа.

–Танк давно нуждается в ремонте, ты чего истеришь?! – пытался я успокоить его. – Не получилось сейчас, потом всё получится! На то оно и обучение!

Но Прапор уже накрутил себя и был в панике,представляя такую ситуацию в реальном бою. В этот же день он накрутил и Тёмыча.

– Игорян, он говорит, что мы с коллективом не дружим, держимся обособленно, а ты вообще сам по себе, забиваешь на всех болт и не общаешься ни с кем, только со мной! – выдал мне Тёмыч.

–Ну так и есть! Пошли его подальше с этими претензиями! – предложил я. – Это временная учебная рота! Через месяц ты больше никого не увидишь! Зачем мне с ними дружить, если завтра всё изменится?! Для Прапора они земляки, а у меня только один земляк – это ты! Вот с тобой я и дружу! С ними мне неинтересно! Прапор это понимает, но его держат обязательства перед нашим экипажем. Он бесится от этого. Пусть уходит к ним! Найдём другого командира! – объяснял я Тёмычу.

Чего в Тёмыче было мало – так это здорового цинизма, так необходимого на войне. Он любил кошек, любил жену Марину, и ему было не насрать на сформированный им наш экипаж. Он переживал. И слова Прапора его задевали.

В этот день у нас было совместное обучение с «Чёрной Мамбой». Штурмовиков учили не бояться танков, и наши стрельбища совместили с их тактическим обучением. Это правильно. Когда стреляет танк рядом, ты перерождаешься заново. Всё, что ты знал о страхе до этого, забывается. И бояться больше уже не будешь.

Наши расслабленные добровольцы, земляки Прапора, раздобыли водку и напоили штурмовика. Вернее, он сам к ним прибился и напился. Тёмыч, под впечатлением от слов Прапора про коллектив, решил действовать по-своему и пил наравне со всеми. Я, конечно, удивился его активности, но поделать ничего не мог.

Бедолага-штурмовик уехал в расположение. Там он, не придумав ничего лучше, прострелил себе ногу, надеясь соскочить в госпиталь.

–А с кем это ты пил? – спросили его, оказав первую помощь.

–С танкистами! – ответил самострел.

Я его не виню:штурмовики умели правильно задавать вопросы и получать ответы.

А мы в это время ехали в кузове.

–Будешь? – обратился ко мне Тёмыч, протягивая бутылку водки, ходившую по кругу.

–Не, Тёмыч, убери! – отмахнулся я. – И так трясёт невыносимо! Да и тебе бы не пить! – предостерег я.

Тёмыч отхлебнул из бутылки и придвинулся ко мне:

–Игорян, сколько мы с тобой уже прошли?! Хлебнули говна, конечно! Мы вернёмся, и когда всё это закончится, нам будет что вспомнить, правильно?!

–Ну, я даже книгу напишу, обещаю! – кивнул я ему в ответ.

–Правда?! – переспросил Тёмыч.

–Да без вопросов, Тём! Есть у меня такие способности.

На выходе из кузова нас уже ждала «Чёрная Мамба».

–Дыхни! – преградил нам путь штурмовик.

Я загородил собой Тёмыча и дыхнул.

–Проходи! – кивнул мне штурмовик.

Я стоял,думая, что Тёмыч пройдёт вместо меня.

–Давай, проходи! – дёрнул меня штурмовик. Но Тёмыч стоял на месте.

–Дыхни! – скомандовал он Тёмычу.

Тёмыч дыхнул.Тут же последовал резкий удар по лицу, его сбили с ног и жестоко избили, прямо на моих глазах!

–Даже не думай! – поднял на меня автомат штурмовик.

–Проходи! – крикнул мне в ухо второй автоматчик.

Я смотрел,как избивают Тёму, и на его котелок с крышкой, которые он уронил.

–Я заберу его котелок?! – не сдавался я.

–Пошёл отсюда, быстро! – заорал штурмовик. – Не нужен он ему больше!

И направил автомат мне в лицо.Я отступил.

Ненавидя себя за бессилие, я спустился в блиндаж и оглянулся…

–Не смотри туда! – руки белогородских добровольцев обхватили меня и не отпускали.

– Ну что, в яме посидят, а потом в «Штурм»! – объяснил нам утром Вождь. – Это залёт!

В этот же день Прапор свалил в другой экипаж, и я остался один. С большим трудом удалось вернуть одного из залётчиков. Мужик, воевавший год за ДНР и имевший награды, сидел и дрожал, вернувшись из ямы.

–Тёмычу сильно досталось? – спросил я его.

Он посмотрел на меня пустыми глазами и кивнул.Через несколько дней их увезли из Новопскова.

Вернувшись вечером с учебного полигона, я обнаружил на своих нарах записку:

«Простите за то,что всё так получилось. Встретимся все непременно! Кореш.»