Всё закончится быстро

– Ну всё, приехали! – выдохнул Тёмыч.

– Вот эти две палатки – ваши! – прошёл мимо нас Буйвол, указывая пальцем направление. —Занимаем!

Мы двинулись к палаткам, раскачиваясь под тяжестью амуниции, сумок и рюкзаков, скользя берцами в грязи. Чавкая и утопая в ней, как на присосках. На каждую ногу налипало по килограмму грязи, и все стали чуть выше ростом. Грязь не отлетала, очистить её с обуви было негде – кругом была одна грязь.

В нашу палатку заселили около пятидесяти человек. На двуярусных нарах мы размещались в тесноте. С трудом нашли место для своих вещей и оружия. Забравшись в спальник, я проспал целые сутки.

Рядом с полигоном стояла деревня. К ней вела проезжая дорога. Если осторожно идти по накатанной колее, минут за двадцать можно добраться, не утонув в грязи.

В деревне была такая же вязкая грязь, а вдоль дороги стояли магазины и кафе, где продавали всё, включая алкоголь. Два дня мы с Тёмычем ходили туда-сюда, подолгу сидя за столиками кафе. Пробовали найти баню, но неудачно.

– На самом деле, Тёмыч, мы с тобой самые чистые из всей роты! Мы с тобой помылись и побрились в «Бухте Пиратов», а кроме нас никто после окопов в баню ещё не ходил! – рассуждал я, заказывая шаурму себе и Тёме.

В нашем палаточном лагере была столовая, в которую никто не ходил. Пока дойдёшь и вернёшься – можно утонуть в грязи.

Был ещё вагончик «Военторга» со скудным ассортиментом по космическим ценам. Располагался он в самом центре грязевого моря.

На второй день к нам вернулись четыре бойца, которых мы оставили в Макеевке. В отличие от нас с Тёмычем, дозвониться до них не смогли – не брали трубку. Искать их было бессмысленно. Легче было подать в «пятисотые», о чём Буйвол и сообщил.

Протрезвев и разобравшись, что все уехали без них, они самостоятельно перешли границу и нашли нас. Как именно у них это получилось, выяснять я не стал. Пьяному – море по колено. Буйвол, конечно, поорал на них и махнул рукой.

– Такси в Ростов!

На обочине рядом с кафе образовалась автостоянка автомобилей с ушлыми бородачами, предлагавшими отвести всех желающих куда угодно, хоть домой.

Поразмыслив, что наша дальнейшая судьба ещё и не начинала развиваться на новом месте и вряд ли скоро решится, у меня возник к Тёмычу вопрос:

– Слушай, а может, уедем в Ростов?! —Чего? Да как мы уедем-то?! – для Тёмы вопрос был неожиданным. —Так официально! Пошли, у Виталика отпросимся! Они там все в этой грязи ходят как пришибленные. Я думаю, без проблем отпустит. —Да ладно?! Не, ну хотя…

– На связи только будете! – неожиданно легко согласился Виталик.

Глава 21

Ростов

Всё познаётся в сравнении. Мчаться на такси по асфальту, сидя в тепле на мягких креслах, и трястись по бездорожью в кузове «Урала» – не сравнимо!

Впрочем, воспоминания об «Уралах» останутся с нами на всю жизнь. Нам с Тёмычем даже разговаривать не хотелось – такой был релакс.

Нашему водителю мы назвали только адрес гостиницы, который я узнал у местных военных перед отъездом. Парни без проблем поделились проверенным местом.

К Ростову мы подъехали уже после заката. Покружили по тёмному городу и вышли на какой-то узкой улице, посреди дороги. Таксист утверждал, что это наш адрес. Мы решили не спорить и осмотреться.

– Ну и что? – задал риторический вопрос Тёмыч, глядя вслед уезжающему такси. – Где тут гостиница?

Перед нами было здание строительной конторы, слева от неё находились синие ворота склада, а справа, до конца улицы, шёл высокий железный забор.

– Яндекс-карты показывают, что как раз за забором! – сказал я, посмотрев в свой телефон.

Подошли к синим воротам и попытались открыть.

– Заперто! Значит, вход не здесь! Вон, смотри – там, напротив светофора, есть поворот за забор!

Забор поворачивал и продолжался дальше, вглубь улицы. В конце забора был ещё один склад с забором-сеткой, за которым нас облаяла психованная собака. Мы оказались на узкой дороге между двумя заборами.

Взглянув ещё раз на карту, я понял, что мы пришли.

– Тёмыч, а ну-ка посвети! Тут что-то есть!

Оказалось, мы стояли у калитки, рядом с которой висел домофон, и под ним была кнопка, похожая на звонок!

– Ты куда нас привёл, Игорян?! – Тёмыч настороженно оглядывался вокруг.

– Сейчас узнаем! – ответил я, нажимая на звонок.

– Да? – раздался из домофона женский голос.

– Э-э-э… Добрый вечер! Вы работаете? Мы к вам!

– Работаем, проходите! – открылась перед нами калитка.

За калиткой оказалась просторная асфальтированная площадь, окружённая забором, с наваленными везде огромными ящиками. В центре площади находилось здание, напоминающее гараж или склад. Там тусклый фонарь освещал уходящую вниз лестницу.

– Похоже, нам туда! – сообразил я.

Лестница спускалась вниз на два этажа.

– Какое-то бывшее бомбоубежище, что ли? – строил я догадки, открывая дверь.

За дверью, в просторном коридоре, за чёрной глянцевой стойкой стояла женщина-администратор средних лет в чёрном платье. Плиточный пол ярко искрился в отражениях зажжённых ламп.

Ночной визит двоих военнослужащих, пропахших окопами, в грязных бушлатах, с засохшей грязью на обуви, женщину нисколько не смутил. Очевидно, такие визиты были частыми.

Слева от стойки была дверь в сауну, справа – двери комнат и коридор.

– Добрый вечер, я Лена, – представилась нам администратор. – Вам баню?

– Добрый вечер, и баню тоже! Нам ещё комнату на ночь! – ответил я.

– Хорошо, баню на какое время будете брать?

– На три часа.

– Девушкам надо звонить? По цене уже с ними нужно договариваться.

– Да нет, спасибо, мы скромно. Хотя, нет, давайте одну для Тёмыча. Найдёте ему негритянку?

– Наверное, найдём… – задумалась администратор.

Тёмыч удивлённо отлип от телефона, на котором что-то увлечённо писал, и выпучил на меня глаза:

– Игорян! Какая ещё негритянка?! Ты угораешь, что ли?!

– Конечно, угораю! Мы с тобой голодные, грязные и уставшие. Сейчас сходим в «Пятёрочку», купим перекусить и выпить, попаримся в бане, нырнём в бассейн, постираем носки и трусы – и баиньки! – поделился я великолепным планом на вечер.

– Ну если передумаете, обращайтесь! – хмыкнула Лена, посмотрев на Тёму.

Тёмыч махнул рукой.

Вечер прошёл по плану, не считая того, что после нас в сауну приехали бойцы и устроили кураж с музыкой и женским смехом. Но нам это после казарм, где в одном помещении размещали больше сотни человек, нисколько не помешало.

С утра мы проснулись в приподнятом настроении. Пока Тёмыч чистил зубы, я вышел из комнаты и нашёл Лену.

– Доброе утро! – поздоровался я. – У вас есть стаканчик кофе?

– Кофе у нас нет, – развела руками Лена, – есть только мой растворимый. Могу угостить.

– Не откажусь! – обрадовался я, устраиваясь у стойки на высоком барном стуле и подвигая к себе пепельницу.

– Мы в Ростове впервые, – начал я, пока Лена звенела ложкой по стакану, перемешивая кофе. – Хотим погулять по городу, не посоветуешь, куда можно сходить?

– В центр поезжайте! – немного подумав, ответила мне Лена.

– Так и сделаем! Но если что, мы вернёмся обратно.

К стойке подошёл Тёмыч.

– Здра-а-сте! – протянул он довольно.

– Тёмыч, мы сейчас с тобой едем в центр!

– Ну, поехали!

На остановке мы спросили у прохожих, как проехать в центр.

– Вот на этот автобус садитесь! Через три остановки пересядете на другой, – объяснили нам.

Через три остановки мы с Тёмычем вышли из автобуса на широкий проспект.

– Неплохо бы найти туалет! – сказал я, осмотревшись. – Ага, Тёмыч, смотри, на той стороне есть бар! Пойдём! Заодно и посидим там, торопиться нам некуда.

В небольшом баре мы заняли столик на двоих и взяли по кружке пива. Возможно, перед пивом было выпито что-то покрепче, но я плохо помню.

В баре пили пиво два мужика и человек, сидящий за соседним столиком, похожий на бомжа, который разговаривал сам с собой. Через некоторое время он заголосил:

– Убийцы! Убийцы! – и так повторял, сопровождая вопли невнятным бормотанием.

Сначала до меня не сразу дошло, что его вопли адресованы нам с Тёмой. Я понял это только тогда, когда барменша, не особенно примечательная тётка, стала его одёргивать, бросая на нас настороженные взгляды. Подключились и два мужика, пытаясь его успокоить, но всё было напрасно. Идиот орал: —Убийцы! Бубубу, вы убийцы, убубу…

Мы больше неприятно удивились, чем оскорбились. На выходе из бара я дал ему две сотни – нашу сдачу.

– За концерт! – объяснил я Тёмычу, отвечая на его немой вопрос. – Уверен, что сейчас он их и пропьёт!

Не знаю, что чувствовал Тёмыч, но, оказавшись в Ростове, у меня было ощущение, что я вернулся домой. Ни один город не оказался мне настолько близок, как Ростов.

Помню, как я долго привыкал к Питеру, который был равнодушен ко мне поначалу и принял лишь во второй раз. Ростов раскрылся мне сразу, за пару дней показав всё своё лучшее, как будто сам водил меня по городу. Бродя по ночным улицам, пересаживаясь с одного автобуса на другой, я словно знал, куда идти и куда ехать; город не давал мне потеряться и оберегал.

Гуляя с Тёмычем по городу весь день и почти всю ночь, я поймал себя на мысли, что хотел бы остаться здесь жить. Устроился бы по специальности на «Ростсельмаш», по выходным ходил бы по бесчисленным паркам и аллеям, радовался тёплым зимам, высокому небу и широким свободным проспектам.

Совсем не помню, как мы с Тёмычем оказались в Парке Горького. Возможно, всё-таки мы что-то употребили в том баре перед пивом, или сам город привёл нас сюда.

Моя память оживает только на знаменитом блошином рынке, где мы с Тёмой бродим между рядами, как в музее удивительных вещей, все из которых можно купить. Некоторые вещи я вообще видел впервые в жизни, а другие вживую увидел только здесь. Погода январского Ростова позволяла находиться на улице сколько угодно.

Походив с открытыми ртами и сделав несколько фотографий, мне захотелось что-нибудь купить.

На одном прилавке я увидел прямоугольную бутылку с жидкостью голубоватого оттенка и снежными горами на этикетке с надписью «Minttu». Содержимое завораживало.

– Что это? – обратился я к продавцу.

– Мятная водка! – не особенно задумываясь, ответил он.

На самом деле это был 50-градусный финский ликёр с перечной мятой. У нас такой пока не продавался.

– Возьмём! – решил я.

Продавец явно скинул цену; эта штука всегда была не из дешёвых. Но по вкусу – просто взрыв мозга! Это мы с Тёмычем оценили, сидя на лавочке в парке, оглядываясь по сторонам и пряча бутылку под курткой.

Закусывали мы тоже чем-то необычным; местный фаст-фуд предлагал авторские блюда по своим рецептам.

Через день позвонил Виталик:

– Ну всё, возвращайтесь на службу!

Что поделать, хорошего понемногу. Спасибо, что вообще отпустил.

За эти три дня нашего «отпуска» мы с Тёмой переночевали у настоящих клоунов, выступающих в цирке. Вернулись обратно в гостиницу, нашли шаурму размером с мою руку и катались по городу на такси.

Но теперь пришло время готовиться к возвращению в грязь! Судя по всему, что-то уже решили по поводу нас, и нужно быть готовыми к переезду.

Мои догадки подтвердились: наш батальон ждал отправки. Нам даже сообщили информацию о трёх направлениях – Беларусь, Курчатов и Крым. Возможно, окончательного решения ещё не приняли.

Как обычно, команда на сборы пришла днём, а погрузка началась только ночью. Колонна «Уралов» вывезла нас из грязи и доставила к эшелону, стоящему на секретных путях.

Заняв вагоны, мы просидели в них до утра, пока поезд не тронулся. За окном, прощаясь со мной, проплывал Ростов, вновь показывая те места, где я только что был.

Глава 22

Приграничье. Курская область.

Село Крупец находилось всего в 8 км от границы с Сумской областью и в 20 км от самих Сум. Прибыли мы туда, как обычно, ночью.

Поезд вёз нас от Ростова до Курчатова двое суток, выбирая самый запутанный маршрут, долго простаивая на безымянных станциях и, наконец, окончательно замерев в каком-то тупике недалеко от города.

Мы построились вдоль насыпи, лицом к эшелону. На подножку вагона забрался незнакомый подполковник и, войдя в образ Троцкого на бронепоезде, толкнул нам пламенную речь, отчаянно жестикулируя рукой:

– Товарищи бойцы! Я – новый заместитель командира полка!

Решением командования наш полк прибыл на защиту границ нашей Родины! Сейчас московские подрядчики заканчивают возводить для нас новые фортификации! Это укрепленные бетоном окопы и блиндажи, в которых будет электричество и связь! Теперь защита границы – наша с вами боевая задача! Враг не пройдёт, победа будет за нами!

Был порыв подкинуть шапку в воздух и закричать «Ура!» в знак ликования, но пришлось сдержаться, вспомнив, что на голове каска.

Подполковник спрыгнул из вагона на насыпь и прошелся вдоль строя, попутно пожимая руки офицерам и останавливаясь у каждого взвода:

– Молодцы! Так держать!

И удалился без сопровождения куда-то в начало эшелона. Больше мы его никогда не видели.

Весь день мы разгружали вагоны с нашим имуществом и до темноты ждали грузовики, чтобы потом загрузить всё в них. А нас самих посадили в автобусы и привезли в Крупец, где мы разгружали грузовики.

Поселили нас в пустующую школу; в селе не было ни одного ученика. Местный дед потом рассказал нам, что из села все разъехались: кто на ту сторону границы, а кто наоборот, подальше от неё. Смотря у кого и где были родственники.

Я предложил Виталию занять школьный спортзал – он пустовал, а школьные кабинеты уже были заняты – наш взвод прибыл последним. Заняв с Тёмычем место в углу зала, я разложил на деревянном полу свой спальник и, изучая на темных стенах неумело нарисованных спортсменов, уснул.

Кровати нам привезли через день. Где местные взяли целый грузовик кроватей с матрасами и подушками – для меня до сих пор загадка. Но огромное им спасибо за это. Поспать по-человечески, хоть и в спортзале, но на кровати, накрывшись одеялом, дорогого стоит.

В этой школе мы были не первыми. До нас здесь стояли петербургские мобилизованные, и местные жители уже успели привыкнуть к военным, разъезжающим на такси по магазинам. Но всё равно каждый день кто-то передавал для нас банки с соленьями и мешки с картошкой.

На второй день я познакомился с волонтёрами и узнал от них телефон прачки, адрес бани и парикмахера, а также телефоны проверенных частных таксистов.

В районе, в который мы прибыли, не было ни одного города, только деревни и сёла. Районным центром была слобода Белая, где мы нашли привычные нам торговые центры с банкоматами и возможностью снять наличные. Следующим от слободы большим городом была Суджа.

Можно было дойти пешком до ближайшего сельского магазина, расположенного через два села от нас. Идти до него по времени – с утра и до обеда. Правда, там всё равно ничего не было, кроме хлеба и всякой ерунды.

Дорога к нему от нас располагалась так, что с левой стороны стояли в ряд дворы деревень, а справа – пустые зимние поля без снега. В полях уже стояли бетонные пирамиды «зубов дракона», а ближе к дороге были вырыты окопы с бетонными укреплениями; там работала техника, очевидно, те самые московские подрядчики, о которых говорил подполковник.

Деревенские жители, встречавшиеся нам на пути, кивали головой на строительство и заговорчески сообщали:

– Видали, сколько денег у нас тут отмывают?

В теме отмывания денег мы с Тёмой не разбирались, просто соглашались с деревенскими специалистами, молча разводя руками.

Бетонные окопы рядом с мирной деревней на нашей территории сильно впечатлили меня.

– Тёмыч, тут что-то не то! – делился я с ним своими мыслями, шагая рядом. – Такая активная застройка оборонительных сооружений рядом с нашими сёлами тебя не напрягает? Мне вот почему-то не по себе от одного этого вида! Как будто что-то намечается скоро!

– Так приграничье же, Игорян! Тут всё это и должно сейчас быть! Хотя ты прав, вид жуткий.

На дороге нас поджидала бабушка, решившая с нами познакомиться. Что такое Тольятти она не поняла, а на уточнение, что это в Поволжье, неуверенно кивнула.

– Ребята, а вот смотрите, окопы-то напротив деревни строят! А если вдруг пойдут на нас, то что тогда? В деревню нашу попадёт?

– Если пойдут, то про деревню можно забыть! Её больше не будет. Так что ничего не ждите, а сразу быстро уезжайте и лучше заранее.

– Ооой… – опечалилась бабушка.

– Да никто сюда не пойдёт! – успокоил бабушку Тёмыч. – Всё уже скоро закончится!

– Да?! – с надеждой посмотрела на меня старушка.

Я кивнул и улыбнулся.

В станицу Белая мы с Тёмычем ездили несколько раз на такси. Там была хорошая баня в частном доме. Мыться нам всё равно где-то было нужно. В школе вода в умывальнике еле текла. Здесь нам топили за деньги, но это было по карману.

Буйвол с командирами ездил смотреть на наши позиции в пограничье. По приезду обратно сообщил, что там ещё «и конь не валялся», и когда хоть что-нибудь будет готово, никто сказать не может. А пока нас туда никто не пустит. Ситуация, конечно, была странная.

Но этой ситуации радовались наши родные. Напуганные Макеевкой и окопами на Авдеевском направлении, они смогли, только сейчас, облегчённо выдохнуть, пока мы не там, а здесь, в России. И если нас, как и обещали, оставят служить на границе, где не ведутся боевые действия, то это, как они считали, – хорошо! Мы будем в относительной безопасности.

Быть совсем в безопасности, надев военную форму по мобилизации, было, наверное, невозможно. Также оказалось невозможным ничего не делать, а просто ждать, когда «московские подрядчики» закончат строительство наших фортификаций на границе.

Решение по мобилизованным уже было принято на самом верху – полки расформировать, а личный состав отправить в ряды действующей армии, воюющей сейчас на разных участках фронта. Но для нас это был сюрприз.

Автобусы на Воронеж приехали за нами днём. Пережив утреннюю погрузку и сборы, мы заняли места, готовые уезжать, как к нашим автобусам стали подходить люди. Шли семьями, с детьми, пришла наша бабушка. Они просто провожали нас, стоя у автобусов.

Когда закрылись двери автобусов и мы двинулись, они замахали нам руками. Мы ответили им тем же. Махать пришлось ещё долго, потому что люди стояли вдоль дороги в каждой деревне, которую мы проезжали. Как они узнали, что мы уезжаем, и в какое время? Я не знаю. Но запомнил это навсегда.

Глава 23

Погоново.

В приграничье время пролетело быстро. Так всегда бывает, когда нет ярких событий. Или когда ты отдыхаешь от них. На отдыхе время проходит незаметно. Февраль пришёл, чуть припорошив белой крошкой чернозём. Несколько дней ветер наметал под порог редкие снежинки, которые не таяли на земле. К таким погодным условиям мы не привыкли; для нас это была, скорее, редкая весенняя аномалия, чем середина зимы.

Наверное, не стоит каждый раз упоминать, что привезли нас ночью. При выходе из автобусов мы осмотрели чёрное небо и ряды тёмных палаток в поле. Это был очередной полигон. Без света и, судя по отсутствию дыма, без тепла.

Энтузиазма и восторга это место у нас не вызвало. Тёмыч так тот вообще скривился так, что я подумал – инсульт! Хорошо хоть заговорил, но слова были нецензурные. Однако верные.

Как всегда, был приказ на доставку, а вот приказ на встречу – это уж извольте! Не пропадёте, а дальше разберёмся.

Буйвол покурил с полчаса, оглядываясь по сторонам, и махнул рукой: —Пойдём!

Мы нашли несколько пустых, холодных палаток и разложили в них свои вещи. Спальники не распаковывали; ситуация неясная, не стоит пока спать.

Кто-то занёс внутрь огромный рулон запакованного утеплителя и показал, где его можно взять. Вскоре все, обхватив руками и ногами серебряные рулоны, спали на них сверху, на животе, кое-как сохраняя баланс. Иногда храп прерывался глухими падениями и матом.

Измученный ночным раскачиванием на рулоне и чуть примёрзнув сверху, я вышел из палатки и ощутил, что на улице было теплее, чем внутри.

Буйвол наконец-то нашёл командование, и нас определили в палатки с печками, но в них не было нар. —Нары сделайте сами! Доски нам привезут! – решил вопрос Буйвол.

На следующий день мы узнали, что наш полк расформировали, и сейчас мы сами по себе; командования у нас больше нет. Как нет больше и подразделений. Теперь мы просто палатка с бойцами – забирайте, кто хотите! Можно оптом или поштучно! Вот это и был тот самый сюрприз для нас!

– Ребята, группа “Штурм”! – зашёл к нам в палатку добрый дядечка. Почитайте буклетик, там внутри есть телефон!

Кто-то решил повлиять на ситуацию и записал видео с жалобами от имени всего полка – и оно завирусилось в интернете. На это купился даже Буйвол, давая добро на запись.

Из этого ничего хорошего не вышло: сделавших запись арестовали, и их дальнейшая судьба мне неизвестна.

Той же ночью приехала военная прокуратура и, вдоволь насмотревшись на пьяные рожи солдат, увеличила личный состав военной полиции на полигоне и дала жёсткие инструкции командованию. Правда, ещё выдали новую форму для улучшения нашего «товарного» вида.

С нами уже было всё предельно ясно. Кинут на «передок». Вопрос только – куда?

В тот же момент возникли гигантские очереди в палатку медиков и жалобы на здоровье:

—Мне так плохо, что пора заканчивать службу! Кхе-кхе…

—Аспирин не помог?

—Нет!

—Принимай по две. Следующий!

Кто-то пытался устроиться здесь, на самом полигоне, водителем или старшим помощником младшего повара. Лишь бы остаться в тылу.

Наш самый молодой боец, с позывным Парикмахер, просидев всю ночь у печки, с утра ушёл проситься в военную полицию. И его взяли! В ВП, как потом оказалось, ушёл ещё один наш сослуживец. Я видел его, когда приезжал сюда уже во второй раз. Он с упоением избивал дубинкой пьяненького контрактника.

Оставалось только ждать, но самостоятельно определиться мне помог случай.

На одном из утренних построений на плац полигона вышел молодой капитан с объявлением:

–Если есть желающие обучиться на танкистов и водителей БМП – выходите! Сейчас мы как раз собираем партию людей на обучение», – сказал капитан ровным и спокойным голосом. «Танкисты поедут учиться в Питер, а водители БМП – в Серпухов! Обучение будет примерно две недели, а дальше – к нам в часть! – продолжал он.

– Подумайте! Служба в танковых войсках – это вам не пехота под миномётами, и если есть желающие поменять специальность, то это хороший шанс!

Я раздумывал только на протяжении его речи. Как только он закончил, я вышел из строя!

Танк я водил ещё на срочной службе. Нас готовили к службе в Германии, и первая партия уже выехала туда с учебки. Я готовился ехать со второй. Но одновременно Горбачёв вывел оттуда наш военный контингент вместе с нашей первой партией танкистов. А вот если бы он не вывел, ничего этого, возможно, сейчас бы и не было, – подумал я, показывая капитану свою военно-учётную специальность в военном билете.

—Вообще зашибись! – восхитился он. – Как фамилия?

Так я ушёл из пехоты. Кроме меня, тогда вышло из строя ещё четверо. Вернее, всего четверо. Один из них хотел стать водителем БМП. Из нашего строя, кроме меня, не вышел никто.

Вернувшись в свою палатку, я увидел сидящего на нарах сгорбленного Тёмыча с растерянным и осунувшимся выражением лица. Он всё ещё надеялся держаться вместе с нашими сослуживцами и не понимал, зачем я вышел из строя.

– Всё, значит, уходишь от нас?! – уточнил Виталя.

—Тёмыч,пошли поговорим, – обратился я к другу.

Тёмыч молча спрыгнул с нар и вышел за мной.

Мы зашли в пустую палатку, и я сказал:

– Капитан мне говорил, что если появятся ещё желающие, то можно подойти к нему и записаться. Где он сейчас – я знаю! Нет желания уехать отсюда в Питер?

Тёмыч замер, удивлённо посмотрев на меня:

– Да я такой вариант вообще не рассматривал! Я же не танкист!